— Не хочешь ли прогуляться со мной до библиотеки? — он приглашающе взмахнул рукой, больше приказывая, нежели приглашая. Кивнув, я последовала за ним. Как бы страшно ни было рядом с Аро, тишина давила, прерываясь только от синхронного звука шагов. Аро был явно чем-то недоволен, и от этого мне становилось не по себе от предстоящего разговора. Наконец, дверь библиотеки захлопнулась, и я стояла и ждала, пока Аро заговорит. Он долго собирался с мыслями, загадочно улыбаясь, и наконец произнёс:
— Надеюсь, тебе по нраву пребывание здесь. — Я неоднозначно дёрнула плечами, не желая быть грубой. — Тем не менее, оно не долговременное. Мой брат, — он неоднозначно повёл рукой, — он не силен в дипломатии. И не понимает, чем может обернуться твоё присутствие в замке для Вольтури.
— Я не совсем понимаю, к чему вы клоните.
Аро укоризненно посмотрел на меня, давая понять, что он не договорил.
— Тем не менее, твоя судьба уже решена. Ты станешь одной из нас.
Я почувствовала, что начала задыхаться, будто на меня вылили ведро ледяной воды, и теперь я была в полубессознательном состоянии, пытаясь вырваться в реальность.
— Я… Я не хочу этого! — Я попятилась к двери, натыкаясь спиной на ручку. Тело скрутило спазмом от неожиданной боли. Аро смотрел на это с нескрываемым восхищением.
— Люди, вы такие странные. Вам больно, вы стареете, теряете способность ясно мыслить, тонете в боли и страданиях, и тем не менее отказываетесь от вечной жизни. Что же с ней не так?
— Какой смысл быть вечно молодым и вечно одиноким?
Аро грустно улыбнулся, обнажая острые клыки.
— На каждой розе есть чахлый лепесток, но плюс в том, что ты можешь вырвать его, а роза останется такой же прекрасной.
— Это притворство. Оторви вам руку, вы не будете так же способны, как раньше, из уж тем более, вы не будете так же совершенны. Я не хочу быть Вольтури, а не вампиром. Почему вы не можете меня просто отпустить?
— Кай будет против.
Так просто. Кай будет против. Какую власть я имела над собственной жизнью? Никакой, совершенно. Все решалось за меня и не в мою пользу.
— Я свободный человек, имеющий право выбора. Когда я пришла сюда с Эдвардом, — мой голос дрогнул, — я сделала выбор. Я согласилась умереть вместо него. И теперь вы лишаете меня и этого выбора.
Аро улыбнулся от уха до уха, подходя ближе и наклоняясь к моей шее.
— А разве обращение в вампира не означает человеческую смерть? — Прошептал он, и я вздрогнула от его дыхания на моей щеке.
— Тем не менее, — продолжил он более формально и отходя от меня, — ты можешь попросить о настоящей смерти, без обращения, с надгробием, священником и всем, чем полагается. — Он устало взмахнул рукой.
Я была в ловушке. Что мне было делать? Умолять его убить меня и тем самым уронить своё достоинство? И хотела ли я умирать на самом деле? Видя мою внутреннюю борьбу, Аро мягко проговорил:
— Не у меня просить. У Кая.
Я вспыхнула. Последним человеком, которого я хотела бы умолять, был Кай. Надменный, самовлюблённый, жестокий убийца. Я не хотела даже думать о нем.
— Уверен, ты встретишь его на пути в свою комнату. — Аро дал мне понять, что аудиенция окончена. Я отошла от двери и повернула ручку, собираясь с мыслями. В самую последнюю секунду я выпалила:
— Зачем я ему?
Аро потёр руку, и я поняла, что он прочёл мысли Кая и все знает.
— Хоть он и мой брат, Кай не рассказывает мне о своих планах, Изабелла.
Меня передёрнуло от звучания моего полного имени. С тяжёлым сердцем от предчувствия опасности я вышла из библиотеки, закрыв за собой дверь. Я не умела скрывать свои чувства, и Аро прекрасно читал их без использования дара. Все-таки притворство — не мой конёк.
Комментарий к Так просто
Ну вот как-то так.
========== Отчего-то мне стало спокойно ==========
Говорят, что выбор не бывает осознанным. Что свобода воли — лишь миф, призванный внушать ложное чувство аутентичности. Все наши действия обусловлены внешними факторами, которые в свою очередь подвластны внутренним, и все же мы не имеем над ними власти. Мы — всего лишь марионетки в руках опытных манипуляторов. Все выборы, что мы делаем, не являются нашими собственными. Жизнь — мышеловка с сыром в виде свободы. Думая, что имеем власть над собственными жизнями, мы лишь отдаём бразды правления в чужие руки, не осознавая этого. Спасая Эдварда ценой своей жизни, я не думала, что отдам ещё и свободу. Но, видимо, у меня её никогда не было.
Завидев Кая в коридоре, я хотела было пройти мимо, но мне это не удалось. Что ж, попытка не пытка.
— А здороваться с повелителем тебя не учили? — Кай зло ухмыльнулся, вызывая дрожь по всему моему телу. Тем не менее, тревога и страх переросли в неясную злость, и мне хотелось побыстрее закончить эту неприятную встречу.
— Повелителем всех кровососов? К несчастью, в школе такого предмета не было.
Я попыталась уйти, но Кай больно схватил меня за руку и прошипел:
— Разве я сказал, что разговор окончен?
Я дёрнулась, пытаясь высвободиться, но знала, что все попытки тщетны. С последним рывком мои волосы откинулись назад, обнажая шею. Кай перевёл гневный взгляд с моих глаз на неё и неожиданно отпустил руку. Я всегда могла понять, когда он злится. Но сейчас это было неизвестное мне выражение на его лице. Он будто бы растерялся, глядя на мою шею, и я машинально дотронулась до неё, пытаясь понять, в чем дело.
От неосторожного прикосновения мне стало больно, и я поняла, что вызвало растерянность Кая. Синие отпечатки пальцев на моей хрупкой шее. Его пальцев. Почему-то мне захотелось добить его окончательно.
— А я обязана говорить с тем, кто причиняет мне боль? — Кай быстро пришёл в себя, возвращая маску гнева и презрения. Тем не менее, ему было меня не обмануть. Не после того, как я видела проявление других чувств на его лице. Кай рассмеялся, уже полностью возвращаясь к своему обычному состоянию.
— Физическая боль никогда не сравнится с душевной, разве нет?
Я не могла понять, что он хотел сказать. Хотел причинить ещё большую боль? Сломать меня? Унизить? Разве было это возможно после того, что я уже пережила? Теперь я растерялась, не зная, что ответить. Кай подошёл ближе и с неожиданной нежностью провёл пальцами по моей шее, вызвав мурашки. Прикосновение было почти невесомым, но все же я чувствовала, будто на меня свалили тонну железа, и теперь я лепёшка под этой тяжестью.
— Это, — подразумевая синяки, прошептал Кай, — пройдёт. А вот рана в груди будет затягиваться очень долго.
— Я… Я не понимаю, о чем ты.
Он наклонился к моему лицу, убирая прядь волос за ухо, и, касаясь щеки своим дыханием, проговорил:
— Неужели? А разве Эдвард не причинил тебе боль?
В сердце предательски кольнуло. Кай был прав. Все-таки наибольшую боль причиняют люди, которых любишь, потому что любовь делает нас беспомощными. Да, на моей шее были синяки от прикосновений Кая. Но от него я не ожидала большего, я знала, что он на это способен. Эдвард же причинил мне гораздо больше боли, которую я не хотела признавать, и от этого слова Кая были ещё страшнее.
— Он бросил тебя одну в лесу, он предал твою любовь. Он не пришёл за тобой, когда ты пожертвовала своей жизнью ради него.
Мне стало плохо, губы предательски задрожали, глаза начало жечь от подступающих слез. Я знала все то, что говорил мне Кай. Но почему же мне было так больно? Почему его слова звучали в моей голове снова и снова, почему же только сейчас я снова была опустошена?
— Он думает, что ты уже мертва, что все кончено. И горевал он не долго. Говорят, Мария Вэйн — одна из самых красивых вампиров современности. — Кай явно наслаждался этой пыткой, наблюдая за моей реакцией. Я посмотрела ему в глаза, сотрясаясь от гнева.
— Ты лжёшь! Это не может быть правдой!
— Тем не менее, так и есть. — Нарочито спокойно произнёс он.
Гнев во мне растворился, уступив место неверию и растерянности.
— Он не мог так со мной поступить… Не мог. — Я обняла себя за плечи дрожащими руками и закрыла глаза.
— Отрицанием ты ничего не добьёшься. Он не любит тебя, и никогда не любил.
Кай сложил руки на груди, недовольный моей упорной верой в то, что Эдвард меня любит.
— Почему я должна тебе верить? Может, это очередной фокус, манипуляция? — Это была последняя надежда, хотя и она висела на волоске. В глубине души я знала, что Эдвард не любил меня. Как он мог полюбить такую, как я — заурядную простушку с комплексами? Я не годилась в подметки ни одной вампирше. Так чего же я ожидала?
— Потому что ты и сама это знаешь. Просто боишься себе в этом признаться.
Неожиданно Кай подхватил меня за руку, и я не успела ничего понять, как оказалась в незнакомой комнате. Кай отпустил меня, сажая в оббитое бархатом кресло. А я была сильно расстроена, чтобы интересоваться, где я нахожусь.
— Почему же тогда мне так больно? — Принимая стакан воды, который неизвестно как оказался у него в руках, прошептала я. Я не знала, почему была так откровенна с ним. Может быть потому, что он первый, с кем я говорила об этом? Потому что мне было это необходимо?
— Твои чувства настоящие, и из-за них ты слаба. А слабость ослепляет. — На мгновение мне показалось, что он говорил не обо мне. Я вытерла глаза тыльной стороной ладони и взглянула в его задумчивое лицо, отставляя стакан.
— Так произошло и с тобой?
Его лицо снова исказилось от раздражения.
— Ты забываешься. — Прошипел он, снова становясь нормальным Каем.
Я встала с кресла, и пошла к двери, пошатываясь от пятен перед глазами после резкого подъёма.
— Уходишь? — Уже спокойный Кай подошёл сзади и придержал за спину, когда я чуть не потеряла равновесие. Мне было плохо, мне было больно, и хотелось лечь. Я хотела долго и неустанно жалеть себя.
— Я очень устала. — Больше я не смогла ничего сказать. Кай усмехнулся и пристально посмотрел мне в глаза.
— В двух метрах от тебя стоит кровать. Зачем идти через весь замок? Ты ведь упадёшь по дороге.
Промямлив что-то вроде благодарности, я поплелась обратно и легла, поджав под себя ноги. Мне было все равно, где я, в чьей кровати, что рядом со мной Кай, которому было плевать на меня и мои чувства — я хотела всего лишь лежать так вечно, предаваясь страданиям уже в который раз. Одно дело, когда сам строишь догадки о чувствах другого человека. Совсем другое — когда другие подтверждают твои догадки. От этого боль усиливается, потому что теперь ты знаешь, что все это — правда, и нет никакой надежды.
Эдвард был не один. Эдвард не любил меня. Эдвард бросил меня. В который раз.
Слова впивались в мою душу будто ножи, оставляя свежие раны на месте старых. Я снова была опустошена. И я не знала, смогу ли я когда-нибудь заполнить эту пустоту. Смогу ли я полюбить снова. Мне казалось, что сильнее Эдварда я никого никогда не полюблю. Это чувство было уже частью меня.
Дверь скрипнула, и я поняла, что осталась одна. Не понимая, зачем я делаю это, я проговорила:
— Не уходи.
Через несколько секунд дверь снова открылась, и я услышала тихие шаги подходящего к кровати Кая.
Отчего-то мне стало спокойно.
Комментарий к Отчего-то мне стало спокойно
Где же фидбэк? Где же мои тапочки? Ожидаю любую критику. Ведь нет предела совершенству.
========== Слава богу ==========
Очнувшись в чужой кровати, я сначала не поняла, где нахожусь. Мозг не желал обрабатывать информацию, видимо, все еще прибывая где-то на грани сна и яви. И все же, я с легкостью могла слышать голоса за приоткрытой дверью, хотя, спросонья, не совсем понимала, о чем идет речь, и кто говорит.
— Я знаю, какую игру ты ведешь, брат. Советую тебе быть осторожнее в своих желаниях.
Я закрыла глаза, снова погружаясь в дрему, так необходимую моему телу и мозгу. Заснуть совсем не давали злосчастные голоса.
— Это не твое дело, при всем уважении, Аро.
— Не мое? Все, что происходит в замке — мое дело. И твои игры с огнем — тоже. Ты хоть подумал о последствиях? Каллены хотят идти войной, многие их поддержат. И, хоть я и не жалую их, я хочу напомнить, что ответственность полностью лежит на тебе!
Мне жутко хотелось, чтобы они замолчали и наконец дали мне поспать. Мне было все равно, кто и почему говорит в коридоре, в чьей кровати я сплю, я все еще не могла сфокусироваться на происходящем, и это пугало. Будто мое тело было парализовано, и я не могла ни пошевелиться, ни говорить, ни нормально думать, ни проснуться, хотя уже не спала. До меня только начало доходить, что проснуться мне нужно обязательно.
— Каллены много о себе думают, им давно надо показать их место. Если пойдут войной — убьем всех до единого. Делай что хочешь, брат, но не ввязывайся в мои дела. И еще, говоришь, знаешь, какую игру я веду — так вот, я тоже могу сказать о тебе. Я не позволю тебе убить ее.
— Убивать ее было бы расточительством, должен признать. Но против фактов я бессилен. Она не поддается Челси. И она слишком сильна. Я не могу допустить даже возможности того, что Вольтури будет угрожать опасность изнутри. Так что будь благоразумен, брат. Она — не Изабелла.
— А вот это уже точно не твое дело!
Наконец я полностью проснулась. Видимо, что-то послужило толчком для моего сознания вырваться из вязкой пелены сна, и я наконец пошевелила рукой, которая ужасно затекла. Я перевернулась на другой бок, пытаясь вспомнить то, что я слышала. Или мне снилось, что я что-то слышала.
Дверь приоткрылась и послышались тихие шаги. Только тут я поняла, где нахожусь. Точнее, с кем. Я подпрыгнула на кровати и прикрылась одеялом, хотя была одета. Кай ухмыльнулся и подошел ближе.
— Ты решила полностью переселиться в мою спальню?
Я залилась краской не пойми от чего. Его спальня. Я была в его спальне. В его постели. И как он еще не убил меня за такую дерзость? Ах да, ведь он сам предложил. До меня только начало доходить, что произошло до этого. Кай разбередил мои еще не до конца зажившие раны, а потом как ни в чем не бывало уложил в свою кровать. Вроде бы, я должна быть против и ненавидеть его за то, что он снова заставил меня чувствовать боль. Но где была эта ненависть? Я ее не испытывала.
Поразившись этому открытию, я не нашлась даже, что ответить. Теперь я злилась на себя за то, что не злюсь на Кая. Разве не смешно? Было бы, если бы не мысли об Эдварде.
— Я, наверное, пойду. — Я встала с кровати и пошла к двери. Кай насмешливо смотрел на меня, засунув руки в карманы. Он ничего не говорил, и это сводило с ума. Что у него на уме, черт возьми? Почему я никогда не могу понять, о чем он думает? Наверное, думает о том, как сделать мне еще больнее. Я машинально дотронулась до синяков на шее и скривилась, пытаясь найти отголоски недавней ненависти к нему. Но ее не было. И это пугало.
В дверях я обернулась и просипела:
— Сколько я спала?
— Часов пять. Учитывая твое состояние до того, это даже странно. — Кая явно веселил мой заспанный вид. А еще его что-то тревожило. Я видела это по глазам, внимательно вглядывающимся в мое лицо. Так внимательно, что мне стало неудобно.
— Со мной что-то не так?
Он склонил голову на бок, поправляя воротник и пряча свою тревогу за напускной улыбкой.
— С тобой всегда что-то не так.
Ну это да. Это правда. Только вот слышать такое от Кая было в новинку. Что с ним? Как будто он был растерян и не мог совладать со своими мыслями, вот и говорил, что в голову взбредет. Кай, которого я успела узнать, никогда бы не стал фамильярничать с простой смертной. По крайней мере, без колкостей и гнева точно бы не обошлось.
Я поплелась в свою комнату, а в голове была неразбериха. То ли потому, что я все еще не проснулась до конца, то ли от чувства пустоты внутри — боль внутри моей груди затупилась, я смирилась с тем, что Эдвард не любил меня. Что его семья — больше не моя семья. Что я одна, и что мне некуда идти. Но все это держалось где-то на периферии моего сознания. Более насущным казалось то, что я забыла что-то очень важное. И что мне обязательно надо это вспомнить. Но я не успела даже додумать эту мысль, как кто-то больно схватил меня за руку и прижал к стене. Этим кем-то оказался Алек Вольтури, брат Джейн.