Васильев Михаил Михайлович
Вибратор
В И Б Р А Т О Р
Почти эротический рассказ
Солнечная горная дорога высоко над морем, по ней стремительно мчался открытый автомобиль, резко сворачивал на поворотах перед бездной. Человек по имени Гвидон, сейчас закусивший сигару, сидел за рулем. Он видел перед собой белое пятно, в море, недалеко от берега. Оно приближалось, уже можно разглядеть - это яхта, именно там его, Гвидона, с нетерпением ждали. Вроде бы с той стороны уже доносился женский смех.
На этой яхте необычным образом собралось множество удивительных красавиц, иногда, всемирно известных: киноактрисы, модели и, просто, смертные девы, уникальные по красоте. Гвидон легко представлял, чего его вскоре ждет: вот он вступает на горячие доски палубы, конечно же, смех, веселые голоса, тесное общее объятие сразу же с множеством красоток, сейчас всегда обнаженных. Вокруг, вплотную к нему - горячая от солнца, пропитанная духами, гладкая кожа.
А одна из этих звезд - тут, в этом авто, за его спиной. Софи сидела почему-то на спинке сиденья с бутылкой сагрантино, и без того высокая она сейчас совсем возвышалась над головой Гвидона. Ни кто-нибудь, а мировая кинодива, знаменитая актриса ... предел мечтаний миллионов сексуальных неудачников. Сейчас в смелом платье, в основном, из шнурков, с разметавшимися от ветра волосами. Тело ее напоминало главную фигуру в шахматах, ферзя: рост, узкий почти девичий гибкий торс, мощные бедра, тяжелая грудь. Все подробности этого тела Гвидон так хорошо знал, видел и ощущал. Сидящая сзади почти достигла пределов молодости, ей вроде бы около тридцати. Именно таких он, Гвидон, предпочитает. Но как она, почти неестественно, хороша!
Пустая бутылка из-под сагрантино улетела в сторону и, ударившись о камень, превратилась в облако блестящих атомов.
- Эй, глюконавт! - донесся плохо различимый от ветра голос Софи. - Эй, торчок, давай отхлебни.
Она протягивала бутылку пива - кажется, это безалкогольный "Карлсберг". Гвидон видел в зеркале ее лицо: оно, как всегда, поражало своим идеальным совершенством. Лицо, гениально созданное непонятно каким автором, к которому постарались добавить что-то свое известнейшие визажисты. Так сложно оторваться от него и следить за дорогой! Вот он, Гвидон, опьяненный непонятно чем, под ним лучший из существующих автомобилей, рядом самая потрясающая женщина мира ... да, это он - счастливый образец успеха.
Лицо Софи в зеркале хмурилось, она настойчиво тыкала ему бутылкой в плечо. Гвидон оттолкнул эту бутылку и выжал педаль газа.
- Тот, кто начинает с безалкогольного пива, заканчивает на надувной резиновой бабе, - крикнул он, оглянувшись.
Новый поворот возник так неожиданно. Гвидон резко вдавил педаль тормоза до конца. Машина развернулась и остановилась на краю дороги. Софи, взвизгнув, схватилась за его плечо. Ощущалось, как авто, качнувшись, быстро сползало вниз, в пропасть.
"Все, конец!"
Софи еще сильнее завизжала, тяжело навалилась сверху, вцепившись в него, ее лицо стало неузнаваемым. Все вытеснило отчаяние, заполнило Гвидона полностью, целиком. Машина сорвалась и летела вниз, постепенно, переворачиваясь. Он успел почувствовать мощный удар и свое исчезновение.
* * *
Неожиданно оказалось, что Гвидон возник в темной и узкой комнате, лежал на продавленной кушетке. Ни о чем он не думал, в голове ощущалась пустота, как у новорожденного ребенка, хоть при этом он плакал. О чем? Ах да, смерть. Сейчас произошло что-то по-настоящему жуткое, и вдруг все исчезло, ничего вокруг не стало.
В голове осталась боль. Гвидон с неприязнью видел свою руку, пошевелил пальцами. Стал постепенно понимать, что подлинная реальность здесь. Оказывается, именно тут, вот в этом мире он живет по-настоящему. Постепенно ощущал пропотевшую одежду на себе, постель оказалась неистово смята, в ней обнаружились пепельница со следами окурков и шприц с остатками снотворного. А еще в ногах на краю кушетки - пластмассовый ящик, едва-едва не свалившийся на пол. Ощущалось идущее от него тепло, со всех сторон там на нем горели и мигали разноцветные светодиоды. Именно вот он, этот прибор давал возможность покидать этот мир и погружаться в особое виртуальное пространство ... то самое, откуда Гвидон только что внезапно вернулся.
Как ему хорошо, подробно известны пути попадания в эти виртуальные миры. Долгий процесс ручного набора на клавиатуре своего индивидуального виртуального кода, медленное появление на мониторе длинной колонки цифр и знаков, потом - заранее введенная программа. Нужно довольно долго ожидать, когда его мозг подключится к какой-то особой электронике. Потом, наконец, возникнет нарисованная красная кнопка. Теперь надо только нажать на нее ... уйти, погрузиться в особо подготовленную реальность. Надо только не забывать об одном: нельзя оставлять в доступе свой индкод. Если он станет известен кому-то, могут возникнуть многие неожиданные неприятности.
Гвидон сейчас сидел на краю кушетки, обхватив голову. Спину ломило, будто недавно приходилось делать тяжелую работу. Последний виртуалролик так неожиданно закончился... Он до сих пор ощущал, как это - падать на скалы с такой высоты. Перебрал с удовольствиями, особенно, с виртуальным вином. Пьянеть, как оказалось, можно и в ином мире, хоть как-то странно. Есть еще и это непонятное похмелье.
- Повеселился, - мрачно пробормотал он. - Хорошая была постановка.
Над маленьким круглым монитором аппарата на его корпусе виднелась полустертая надпись МВ 1Н1 Непонятно, не то всерьез, не то как, в народе это расшифровывали как "мужской вибратор".
Сейчас видно ползущую по этому монитору нескончаемую надпись: " ПалубалюбвиПалубалюбвиПалубалюбви ... ", над ней тянулись портреты актрис ролика. Софи, впрочем, не очень похожа. Плечо болело - с такой силой она схватила его перед падением в бездну. Теперь все они из прошлого мира исчезли, сейчас вокруг никого. Даже непонятно нужно ли их жалеть? Они были живыми, бедняжки, тщательно занятыми обслуживанием потребностей своих организмов. Кажется, на яхте кричали, когда машина падала...
В дальнем конце комнаты горело непонятным светом окно... Оживший Гвидон не помнил, что за ним: утро, день, зима, лето?.. Как странно выглядит реальный мир. Его родная квартира. Старая и кое-как небрежно расставленная мебель. Так она, впрочем, стояла всегда, вечно, еще до гвидонова рождения. Обои, потемневшие от старости, выцветшие до исчезновения рисунка, от этого квартира тоже стала темнее. Она больше похожа на склад старых вещей, оставшихся от прежних поколений ... незнакомые ему вещи Гвидон находил до сих пор. В углу - старинный телевизор в чугунном корпусе. Возле двери на балкон - полузабытый токарный станок, совсем древний, деревянный, с педалью. На нем Гвидон когда-то точил детали для курительных трубок. На полу под зеркалом стояли миска и маленькая алюминиевая кастрюлька из детского игрушечного сервиза. Это посуда кошки, недавно исчезнувшей из этого мира.
Кажется, Гвидон не до конца очнулся после посещения виртуалмира ... вот почувствовал, что возникает провал, какое-то отключение в сознании. Позже обнаружил, что по-прежнему сидит на кушетке, только за окном теперь светлее. Он с трудом встал и двинулся вперед, босиком по липкому линолеуму. Заметил малознакомое отражение, которое неприязненно следило за ним из зеркала. Появившаяся борода. Откуда-то возникающий живот.
"Экое у тебя неприличное тело стало", - упрекнул его Гвидон.
Отраженный злобно смотрел на него, потом отвернулся и двинулся к балкону.
В мире, оказывается, лето ... реальность сразу же напомнила о себе множеством запахов. Пахла липа ... кажется, это июль. В том виртуальном мире с запахами авторы роликов особенно не заморачивались. Иногда там ощущались дамские духи, однажды, вдруг стала пахнуть рыба-меч, которую они поймали в заливе.
Кажется, еще ранее утро, каким наивным счастьем полны голоса утренних птиц ... еще светились вывески. Вдалеке между домами горело одинокое слово "Обои". На балконе невдалеке делала зарядку рано вставшая старуха, совсем голая. Ее длинные груди раскачивались, когда она наклонялась и махала руками. Возможно, что всё окружающее только мерещилось ... сознание еще полностью не прояснилось после виртуальной жизни.
Вдруг заметил: прямо над полом балкона в воздухе висел хрустальный бокал с шампанским. Гвидон попытался взять его: он оказался необыкновенно холодным, словно ледяным, а потом медленно исчез, будто растворился в руке вместе с вином. Вроде бы, с кухни доносилось негромкое пение, как будто в ней кто-то появился. Опять комната, обнаружилось, что в ней пошел снег. Снежинки медленно падали с потолка и исчезали, немного не достигнув, пола.
Понятно - тут на кухне сама по себе включилась телестена - в ней, в еще одном мире пели и плясали. Мигающий телесвет освещал давний и запущенный разгром. Что здесь? Плесень на дне стаканов, грязные тарелки. Проросшая луковица. Ставшая мягкой половина тыквы с воткнутой в нее ложкой. Гвидон достал из груды немытой посуды в кухонной раковине рюмку с остатками ананасового самогона. В ней чернели утонувшие мушки. Рюмка оказалась настоящей.
Фильм на телестене вроде бы смутно знакомый. На плоском экране - актриса Ирена Раздобудько, красивая брюнетка с очень синими глазами. Самая настоящая, живая, не компьютерная, в белом платье, коротком, но с длинным подолом сзади. Видно, как она шла по столу, ловко переступая чаши и бокалы, чью-то лысую голову - какой-то пьяный заснул головой в блюде. Что-то пела на незнакомом языке. Кажется, это финал фильма "Кот в сапогах". Ирен в нем играла принцессу и выходила замуж с необыкновенным задором.
После самогона нашлась кружка с когда-то заваренным им и недопитым цикорием, Гвидон медленно выпил его прямо с мухами. В виртуальном мире никак не удавалось наесться, там он только пьянел от вина, хотя каким-то странным образом.
Совсем рядом Гвидон видел эти ноги на золоченых каблучках между серебряных чаш с устрицами и омарами, рядом с блюдом с желтой икрой морских ежей. Можно приблизить лицо к этой пыльной старой пленке, увидеть небрежно побритые, такие нежные и при этом мощные ноги, именно того образца, какие ему всегда нравились. Лицо Ирен выражало наивное безапелляционное веселье ... ощущение радости, такое необычное здесь, проникало в эту убогую трущобу. Непонятно, что это - искренний задор или такой искусный образ.
Он нашел на столе горсть семечек и жадно грыз их, сплевывая шелуху на пол. Вот, как воздействует то, что в ином мире до яхты с обнаженными красотками не удалось добраться - внутри сохранился избыток неиспользованной непочатой пылкости.
Видно, как проступают под ее кожей мышцы ... удивительно, что до них невозможно дотянуться рукой. Она совсем рядом: гибкая и сильная, стройная, но рельефная, детали ее тела явно видны сквозь ткань одежды. Маленькие, идеально круглые груди с крупными сосками, широкие, хотя и худые, как у подростка, бедра. Гвидон забыл, что уважает женщин постарше, крупнее.
"Модель селеб категории "А", XXS. Хотя бы щупануть ее! - Этот одновременный образец наива и мощности внушал припадок желания, неодолимую судорогу вожделения. - Как было б хорошо, если бы она оказалась рядом, прямо тут, слиться б с ней в сексэкстазе вот на этой кушетке. Овладеть ей прямо живой, со всеми ее газами и жидкостями внутри, всем набором бактерий и пищевым комком!"
Семечки, варварская еда закончились. Фильм закончился тоже. Гвидон смотрел на темную стену ... кажется, странное похмелье проходило.
Вот и прекратилось веселье на яхте рядом с Сантропезкой и Ниццей, быстренько прошла смерть, появились хозяйственные заботы, быт.
* * *
"Волонтер". Бесплатный магазин, открытый после того, как окончательно отменили деньги. В этом мире о существовании таких, как Гвидон, заботилось общество, но делало это небрежно, с пренебрежением.
Сегодня давали картошку и лавровый лист. На полу посреди торгового зала - полупустые мешки и ящики. Раздавленные картофельные клубни хрустели под ногами.
"Вот он тебе, настоящий мир".
Гвидон набрал килограмма два не самой гнилой картошки, рассовал по карманам пакеты с лавровым листом и сейчас остановился посреди магазина, серый, маленький, придавленный, так не похожий на блестящего удалого героя "Палубы любви".
Рядом - бесплатная столовая, вот тут, за стеной, открытым дверным проемом. Открывалась она раз в неделю и обсуживала волонтеров. Кажется, Гвидон тоже числился таковым где-то. Он медленно ( Всё он делал медленно ) вошел туда.
Оказалось, что сегодня праздник, "День больного" и народу выдавали яичницу с китовым мясом. Сейчас яичницы не стало, закончилась ... обделенные сидели по углам зала, будто чего-то ждали. Гвидон увидел - среди обычных рядовых столов появился новый, бронзовый, а за ним - небольшая скульптурка, бронзовый же алкоголик, горестно подперевший голову, с пустым позеленевшим стаканом. Сейчас сбоку от этого алкоголика присела женщина в темном. Алкогольных напитков, конечно, здесь не наливали. Никакого вина сейчас не делали, вообще; никто не заморачивался подобным образом, не собирался возиться с его изготовлением. Незачем.
Гвидон взял тарелку еще оставшегося куриного супа и тоже присел за алкогольный столик. Напротив теперь - ярко накрашенная женщина с незажженной самодельной сигаретой. Перед ней - стакан с простой водой, как понял Гвидон. Она поднесла сигарету к губам и замерла, глядя на Гвидона.
"Надо дать прикурить", - понял тот, но ничего зажигающегося у него не было. Неопределенно пожал плечом. Куриный суп пахнул птичьим пером.
Непонятно откуда достав спичку, она закурила сама. На ее пальцах виднелись лиловые татуировки, которые не удалось рассмотреть.
- Ты Гвидон? - внезапно спросила она. - Похоже, забыл: мы переписывались в компьютере и договорились, что ты сегодня принесешь обкуренную курительную трубку. За сексуальные услуги. Я здесь уже давно сижу, жду.
Гвидон с хлюпаньем всосал кусок куриной кожи. Лицо сидящей напротив - правильное, с отчетливыми чертами, но при этом явно некрасивое. Фигура тоже какая-то непонятная.
Она напомнила одного из персонажей ролика "Палуба любви", причем персонаж этот в ролике являлся мужиком, мужским итальянцем, хозяином отеля на берегу, там Гвидон часто останавливался со своими красотками. Непонятная застольная дама оценивающе и, кажется, с раздражением осматривала зал. Гвидон расслышал, как она негромко запела что-то, какую-то незнакомую песню: "Женщины и карлики, дураки вы, что ли совсем..."
Помолчав, Гвидон сказал:
- В данных услугах уже не нуждаюсь. Я только что покинул одно место, мир неистовых любительниц жизни. Там сожительствовал сразу с множеством самых прекрасных блистательных женщин с наивысшими сексуальными возможностями. Были тела, много-много тел. Так было ОК, знаешь ли... Но в этом мире блаженных снов я запил.
- Понятно, в вибраторе залег, в самотыке, - Некрасивая женщина закрывала самокрутку в горсти, будто ее мог загасить ветер.
Гвидон плохо понял смысл ее слов. Ненужная странная встреча ... непонятно, что можно рассказать ей, неудачливой пикаперше? Сейчас он вспомнил эту переписку в интернете и ее имя. Женя. Странное, не то женское, не то мужское. Гвидон неохотно кивнул головой, вроде бы соглашаясь с ней.
- Ну, если я не конкурентка самотычным бабам, - произнесла застольная дама, - буду откровенна, теперь нет смысла скрывать. Во мне тоже ничего хорошего нет. В это трудно поверить, но я древнее-древнее существо, ровесница куклы Барби, из старого-престарого времени, когда силиконовые сиськи носили. Из крио...