Я представил себе, как Вовка выбрасывает руку и вынимает друг из дружки вложенные колечки, составляющие застёжку верха бикини. Тити, ещё не оголившись, враз расходятся в разные стороны, а он ещё тянет, стягивает с них лифчик. Интересно, крик будет? Или людей догадается не привлекать тётя? А что, если она в ответ ему коленкой наподдаст и быстренько себя в порядок приведёт? И даже если я успею прошмыгнуть "туда", то "обратно" путь будет уже отрезан.
Тут меня кольнуло в пузыре, я потерял самообладание и расплакался. Вот плачу, и всё тут, как Вова меня не успокаивай и на людей вокруг ни кивай.
- Это кто же тут разнюнился так? - услышал я над собой женский голос, поднял голову. Передо мной (скорее - надо мной) стояла та самая тётка в цветастом бикини, чуть расставив ноги, уперев в бока руки и нимало не стесняясь. Мальцу моего росточка прежде всего бросался в глазёнки обтянутый трусами "нижний мыс", ну, откуда девочки писают. А тити... Наверное, слёзы увеличивают всё в размерах, но очень мощной мне та фигура показалась, целый Голиаф на фоне Вовки-Давида.
- Так это не ты в туалет хочешь, а ты? Что ж раньше не сказал? Малолетних мы пускаем, если они без родителей. Неплатежеспособны. И вправду сильно хочешь? Ну, пойдём, пойдём, - и за плечи меня.
Как только я понял, что описиться мне не грозит, вернулась способность воспринимать мир. Материя бикини оказалась несвежей, особенно на огромных, с моей кочки зрения, ягодицах. Вовка потом объяснит мне, что материя купальников рассчитана на частое намокание и высыхание, тогда она путём, а если в купальнике просто сидеть сиднем, он грязнится быстрее, чем нижнее бельё, которому доля такая - впитывать. А тут ещё испарения от туалета всякие...
Кстати, тётка не постеснялась выйти в своём бикини "в люди", но никто и внимания не обратил на это. Мало ли кто в чем, тут зырят на прилавки, а не друг на друга. Тут "друг другу" (скорее уж, "враг врагу") люди только ходить мешают, так что чем меньше одежды, тем лучше.
Справив бесплатно острую, как нож, нужду, я повеселел. Интуиция подсказывала мне, что нужно всё-таки чем-то отплатить, сделать тёте приятное. А чем? Только словами - то есть поговорить.
- Спасибо большущее, тётенька! Давно с таким удовольствием не писил!
Это я собезьянничал со взрослых. Скажем, гости, собирающиеся у нас за столом, говорят маме, откушавши:
- Давненько я такой утки не едал!
Или:
- Такой дивный крем в пирожных мне давно не попадался!
И мама опускает глаза - принимает похвалу.
Я же с похожим комплиментом заслужил усмешку:
- Так много не писил или так мощно? А ты дома покопи в себе, помучайся - и не так сладко потом сходишь!
- То дома, а то в гостях, - снова копирую взрослых. - Тётенька, а вы тут словно дома одеты. - И вдруг ляпнул: - Не боитесь, что вам кто-нибудь лифчик расстегнёт?
Я не мог, не имел права выдавать Вовку, но в то же время хотел предупредить отнёсшуюся ко мне с добротой о том, на что могут пойти хитрые мальчишки. Так неуклюже вот и предупредил.
Ответ меня удивил.
- Чего там боюсь - уже несколько лет этого жду! Кто расстегнёт, за того замуж пойду. Пока же мужики лишь на титьки мои косят и сдачу оставить норовят.
- А если мальчик расстегнёт?
- Хулиганичик, что ли? Ну-ка, протяни свою ручонку к застёжке!
Я думал, что там очень туго, если ощупать, но вышло иначе. Тётя быстро перехватила мою "граблю", резкое движение - и завёрнутая за спину рука заставила меня ойкнуть.
- Это я вполсилы, - пояснила истая самбистка, отпуская меня, - а ежели как следует заверну, то навек отучу так шутить.
Я посмотрел на Вовку, ожидавшего меня снаружи, но он, видимо, отошёл куда-то и обескураживающего не видел и не слышал.
- А ежели и расстегнёт, - продолжала тётка, - что, думаешь, будет? Вот, смотри.
Она повернулась спиной, завела руки за неё и - да-да! Я сам видел повисшие концы бретелек с колечками. А чашки с титями (она снова повернулась передом) лишь слегка приопустились, даже не могу сказать, что отвисли, и даже в стороны не очень разошлись.
В это время в туалет стали проходить клиенты, и служительница быстро привела одежду в порядок, а мне на прощанье подмигнула.
- А ты тут уже бывал? - спросил я Вовку, когда мы зашагали отсюда.
- Бывал... в детстве, - нехотя признал он. - Мама дала денежку и послала сюда писить. Может, и другая была, но в том же самом. Я аж рот раскрыл и не прохожу. А она смеётся: мол, тут все так аппетитно писают, что мне тоже хочется - то и дело. В трусах и животу вольготнее, и спускать-натягивать быстрее. А ещё меньше одёжа своя запахом дурным пропитывается.
То туалетное бикини мне сильнее запомнилось, чем десятки пляжных, виденных мною потом. Вот что значит место и сильная нужда!
После этого случая я стал нарочно примечать - остаётся мама дома в белье, когда жарко, или стесняется. Нет, всё время в халатике. Может, мы с папой недостаточно аппетитно булькаем в туалете?
Но, может, бикини "не считово", потому что не белое и не бельё? Тогда прокрутим ленту немного вперёд и вспомним ещё.
На улице моросил весенний дождик, большинство прохожих было под зонтами. И вдруг я увидел со спины фигуру в чём-то белом по серёдку бёдер, а ниже - женские ноги, обтянутые чулками и в каких-то резиновых туфлях. Сверху был капюшон, одежда выглядела курткой. Но когда я оказался спереди этой молодой, судя по движениям, женщины, то увидел, что куртка странная: белая по бокам и сзади, и прозрачная - спереди. Причём капюшон тоже закрывался прозрачным "забралом". А за этой прозрачностью виднелись два белых пятна, топик и шорты. Приглядевшись, я решил, что это скорее лифчик и трусы, причём ниже идёт что-то типа колготок. Так неожиданно это увидеть среди улицы! Руки голые и размахивающие, сумочка, если есть, под курткой.
Оригинальная тётенька, что тут скажешь!
Следующее воспоминание о женском белье переносит меня в деревню, где я подростком отдыхал у тётки на каникулах. Водился с местными мальчишками, купался в речке, о девчонках и не помышлял. Но вот что случилось однажды.
На берегу речки были мостки. Иногда с них стирали бельё, но чаще прыгали в воду - от чего ещё так сильно оттолкнёшься? Смотрели они на запад, или, может, на юго-запад. Это выяснилось, когда фотограф, тоже отдыхающий в той деревне у родных, вознамерился снять красивый закат и оживить его людьми на переднем плане - почти силуэтами.
Это должны были быть парень и девушка, провожающие солнце. В одном варианте она сидела на мостках, поджав ноги, а он стоял в воде по колено, по пояс или одна голова сверху. В другом - на мостках сидел он, скрестив ноги по-турецки, а она стояла рядом по колено в воде. Причём из каких-то художественных там соображений оба должны были быть не в купальных костюмах, а в лёгкой летней одежде - кроме, конечно, головы по подбородок в воде.
Конечно, желающих сниматься объявилось множество, фотограф даже устроил что-то типа конкурса. Люди занимали позицию, он щёлкал затвором, потом разглядывал фотки и решал, кто лучше вышел, чей полусилуэт убедительнее. Причём не парами участвовали, а поодиночке, в двух видах - на мостках и воде.
Ходили слухи, что такое фото вдвоём означает помолвку крепче некуда, вот молодёжь и стремилась.
Вышло так, что я выиграл "мостки", лучше, вернее, эффектнее всех по-турецки сидел и солнце провожал. А в воде красивее и мокрее всех стояла одна сельская девчонка, Оксана, и я подозреваю, что она старше меня. Так вот и свели нас в один кадр, а я до того её и не знал вовсе. Только издали видеть приходилось.
Съёмки начали, когда солнце только заходило на закат и красно-жёлтое на небе только-только появлялось. Фотограф объяснил, что хочет сделать побольше дублей с небольшими, но "художественно значимыми" различиями, и если лучшая поза у нас выйдет до настоящего заката, то он его снимет отдельно, а нас потом впечатает.
Я думал, что придётся попозировать полминуты-минуту, как делал это "турком" один, а оказалось, что предстоит целая фотосессия, да ещё с незнакомой девчонкой под боком. И сделать вид, что я тут сам по себе, а она подошла, меня не заметив, ну никак не получается.
Оксана стояла рядом, и я по её дыханию понимал, что у неё никак не получается не обращать на "этого типа" внимание. На ней было простенькое деревенское платье по колено, белое с линялыми цветочками. Фотограф возился у штатива, командовал нами, мы с ней поневоле друг на дружку смотрели, координируя позы. И вдруг я заметил одну вещь.
Художественный замысел состоял в том, что двое очень молодых людей выдвинулись максимально на запад, к уходящему солнцу. "Максимально" олицетворялось краем мостков и заходом в воду почти по подол. Именно поэтому и не подходили купальные костюмы - в них можно было проплыть на тот берег реки, преграды она не представляет (конечно, для умеющих плавать). Нет, вышла парочка прогуляться в обычной одежде, и вот завлёк их закат замечательный.
Беда в том, что у обычной сельской девочки не было платья с очень коротким подолом - он был по колено всего, и по колено же поднималась вода на том конце мостков. Фотограф командовал Оксане делать шаг вперёд, а то из резкости выходит. Так стать рядом со мной, чтобы руку на плечо можно было положить (испуганный всхлип), но - не класть (выдох облегчения). Поняла? И назад не отступай!
Я поначалу думал, что моя соседка по кадру стесняется меня (у меня ведь ноги "турком" разведены), но, поглядев в конце концов на неё, понял, что переоценил себя. Оксанин подол касался воды - или это лёгкая волна его лизала. И вода по тоненькой материи, словно по широкому фитилю, поднималась всё выше и выше, неприятно (думаю!) холодя кожу и липня. Материя, и без того претендующая на звание полупрозрачной, теперь его приобретала. Я видел (смутно) девочкины ноги всё выше и выше...
И вдруг подумал: а ведь выше-то должны быть трусы! Догадалась ли хозяйка пододеть купальник? Я-то плавки пододел... не из-за боязни намокнуть, а так, на всякий случай, чтоб никак себя не выдать, с ногами "турком".
И трусы проявились! Белые, их отчётливо было видно под промокшей материей. Девочка словно бы тонула, вернее, тонула её стыдливость. Когда промокнутость дошла до пояса и я с трудом сдерживался, чтобы не косить на соседку глазами, Оксана зябко повела плечами и пожаловалась (не мне - фотографу!), что ей холодно и липко. Он же в ответ сказал, что промокшее платье в контровом свете - самое то, пальчики оближешь, пусть "модель" ещё немного потерпит, он с разных ракурсов снимет. А то и выйдет снять заходящее солнце между ногами модели - ну, хотя бы светящее в между ними щёлочку.
Я ждал, поднимется ли вода выше - до груди. Нет, темпы были не те. И тогда моя ладошка сама потянулась, зачерпнула воду и вылила Оксане на то место, которое не успевало промокнуть при обычном ходе событий.
Лёгкий визг, девочка побоялась дать сдачи и просто выбежала из воды. Её перехватил фотограф и стал убеждать продолжить съёмки, показал на дисплейчике, что вышло, объяснил, что может выйти ещё лучше. Нельзя же, в самом деле, было сказать, чтоб девушка надела на съёмку самое стираное платье, с самой поредевшей материей. Кисейного у сельчанок не бывает... а намокание - самое то, солнечные лучи проходят и получается так художественно. Если партнёр домочит платье посимметричнее, ещё круче выйдет!
Ради художественности чего не вытерпишь... Но какими глазами смотрела на меня девушка, когда я предательски дрожащими руками мочил ей платье выше пояса! Если у неё есть парень, быть мне битым. Лифчик-то проявился во всей свей красе, большой, с широкими бретелями, а сама-то грудь и не очень выпуклая. Вот и очередной раз девушка передо мной в белье...
Солнце, наконец, село, в последний раз щёлкнул затвор фотоаппарата, "модель" припустилась из воды, аки из проруби, на ходу стаскивая с себя холодящее, простуживающее платье. Всё равно ей бежать до дому без оглядки. Но у бывалого фотографа оказалось при себе махровое полотенце, он перехватил беглянку и принялся вытирать... конечно, не снимая белья, которое тоже промокло насквозь. Мне было поручено очень осторожно выжать платье. Разожми ладошки, милая, дай вынуть. Конечно, сухим оно не станет, надевать неприятно, так что лучше девушку до дома проводить. Кому? Странные у тебя вопросы, парень!
А я даже не знал, где она живёт!
Я только попросил у дяди штатив. Во-первых, чтобы выглядеть помощником фотографа и убедить любопытные глаза за калитками, что мои отношения с полуодетой провожаемой девушкой укладываются в рамки фотохудожественности. Во-вторых, чтобы было чем отбиться от её поклонника, если он вдруг в это не поверит.
Для пущего правдоподобия мы и разговаривать начали на фотографические темы, громко и неестественно. И не заметили, как перешли на более знакомые вопросы, да, собственно, и познакомились тогда. Я даже рубашку снял для уравнивания чувства беззащитности.
Так и прошёл с девушкой в одном белье по деревне - и чуть было не забыл отдать ей платье перед прощанием.
Да, чего вспомнил-то. Бельё на Оксане было точь-в-точь, как мелькающее в окне напротив. Я отпил кофе, зыркнул и продолжал вспоминать.
В младших классах я дружил с одноклассником Юркой Стесняшиным. Фамилия ему совершенно не подходила - он был куда бойчее меня, заводилой и атаманом. Все нехорошие, недетские слова я узнал именно от него. Инициативы у него тоже были, скажем так, специфические.
Так, Юрка по секрету говорил мне, что тайком вытаскивает из дальнего ящика комода мамин купальник, в котором она в юности играла в водное поло. Он не такой, как обычные - очень закрытый сверху, и на "молнии" сзади. Напяливает его (велик, конечно) и представляет себя водолазом в скафандре. Берёт заодно папину подводную маску, приспособил трубочку - дышать. Класс! Но ужасно хочется с кем-то той тайной поделиться. Не зайду ли я к нему тогда-то и тогда-то?
Я и зашёл - словно бы уроки делать. И вправду, купальник на "молнии", я таких раньше не видел. Несколько удивило, что Юрка полез в него в плавках. Но он объяснил, что водолазы под скафандр всегда тепло одеваются, под водой-то холодно, и вообще, в паху... ну, узковато. Женский ведь.
Он при мне поводолазничал с натужным шипением из трубки, а кончилось дело тем, что "молнию" заело. Ужас, скоро должны вернуться родители! Как мы с ним шуровали! Я даже ноготь себе повредил. В общем, "водолаз" выскочил из "скафандра" аккурат до звонка в дверь и еле успел надеть штаны - а прятал в комод уже я.
В другой раз он нашёл на мусорке пластиковый тючок с изношенным женским бельём и пригласил меня с ним дурачиться. Похоже, он проверял мусорный ящик, как говорят взрослые, систематически и регулярно - и вот, наконец, повезло. Жаль только, что почти всё было взрослым и нам не годилось. Был только один девчоночий лифчик, узенький, на просто никакую грудку, зато туго застёгивающийся сзади.
Мама всегда говорила, что Юрка немножко "не того", и чтобы я всячески помогал ему не сворачивать "не туда". И я с этим лифчиком увидел такую возможность. Дело в том, что мой друг бегал на школьной физре из рук (ног!) вон плохо. По стилю его бег напоминал девчоночий, с вихляньем бёдер и закидыванием голеней. На всегдашнее последнее место негодовал, но совершенствоваться и не думал.
И я предложил ему разыграть одноклассников. Но для этого за летние каникулы надо научиться бегать быстро. Одолжил (незаметно) у папы учебник по лёгкой атлетике и стал Юрке строгим тренером.
Да, в сентябре он удивил всех своим быстрым и "стильным" бегом. Когда знаешь, для чего, легче преодолевать лень. И когда изумлённые одноклассники спросили, как же это он так, Юрка поманил их за угол, подальше от глаз физрука, и задрал майку. Его грудь поджимал тот самый лифчик.