— О, поверь, Эванс, мне со своим очарованием прорваться в ряды олимпиадников не составит труда. К тому же, как бы МакГонагалл и не презирала моё чувство юмора, но не признать того, что я довольно одарённый ученик, она не сможет, — Сириус разводит руки в стороны, мол, у меня так просто и легко ничего получится. Я перевожу взгляд на молчаливого Джеймса и замечаю, что он даже не смотрит в мою строну. На секунду горечь проникает в лёгкие, а вся нелепость и идиотизм ситуации бросаются в глаза, что заставляет меня подняться с кресла и бросить прощальный и презрительный взгляд на самоуверенного однокурсника, который был, как никогда, прав. Ведь действительно, кого мне обманывать? Блэк умел располагать к себе людей, когда от меня они старались избавиться уже через час бессмысленных разговоров, которые я поддерживала из рук вон плохо. Вообще, для меня социализация навсегда останется неизведанной и жуткой стороной мира, о которой лучше никогда не вспоминать.
— Ну и куда же ты, Эванс? Вот так вот просто бросишь нас после всего, что между нами было? — страдальчески протянул чёртов Блэк, сдерживая смех. Джеймс весело усмехнулся мне и подмигнул, явно на что-то намекая, а я зарделась, как спелый помидор. Они просто издеваются надо мной!
— Слушай, Блэк, если проблем в жизни не хватает, ты не стесняйся, обращайся, я тебе их устрою, и перестань меня называть по фамилии! У меня имя есть, — пропыхтела я, скрестив руки.
— У нас тоже, — Джеймс отложил журнал, который до этого листал и вперил свой взгляд в мои глаза. — Но тебя это как-то не смущало. А теперь признайся, цветочек,ты просто злишься, что МакГонагалл мне не отказала, а на тебе не акцентировала никакого внимания. Оттого и дуешься ты на всю эту суету, касаемо олимпиады. Ведь у самой силенок записаться не хватит.
Я возмущенно задышала, чувствуя, как жар бросился в лицо. Внутри кипела лава, грозившаяся вырваться наружу и уничтожить всё, что попадётся на пути. А Поттер просто сидел и смотрел уже без тени улыбки, серьёзно и мрачно, будто ему было не действительно плевать, что я с ума схожу в последнее время. Медленно, растягивая свои шаги, я приблизилась к нему и тихо, но с я явной яростью, прошипела:
— А спорим?
Поттер вскакивает с места и, приблизившись ко мне за долю секунды, протягивает руку, щуря свои красивые и манящие глаза… Так, Эванс, стоять! Какие ещё привлекательные? Самые ненавистные, Мерлин его подери. И словно в подтверждении своей неприязни к нему, я с силой сжимаю его руку, замечая, как он удивляется от того, что слабенькая на вид Лили Эванс имела такую силу.
— А непреложный обет слабо? — вдруг интересуется Блэк, высунув свою голову из-за спинки дивана. Я теряюсь, понимая, что это не шутки, а сердце замедляет удары в подтверждении моих слов. Джеймс замечает, как ослабевает моя хватка и резко говорит:
— Нет, Бродяга, это не шутки…
— Да ладно, Джеймс, с каких пор ты стал таким серьёзным?..
— Я согласна! — резко перебиваю парней, уверенно поглядывая на Блэка из-под чёлки. Парень удивлённо приоткрывает рот и смотрит на меня так, будто в первый раз увидел.
— Лили! Ты с ума сошла! — Поттер с силой разворачивает меня к себе лицом и смотрит несколько умоляюще. Я сглатываю ком, подступивший к горлу, и теряюсь в его глазах, прекрасно понимая, что это отвратительная и безумная идея. Но ведь так хочется чего-то новенького, чего-то ранее никогда не пробованного…
— Неужели великий Джеймс Поттер передумал? И как мне после такого жить! — Я стремительно расцепляю его руки с моих плеч и властно говорю: — Доставай палочку, Блэк.
Сириус немного качает головой, суетливыми движениями пытаясь найти нужный предмет в карманах джинс. Он вопросительно поглядывает на друга, который сурово прожигает во мне дырку, и его раздражение волнами доходит до меня. Руки мелко подрагивают в ожидании, а до меня смутно начинает доходить, что если я не попаду на эту треклятую олимпиаду, то просто умру. Облизывая губы, я протягиваю правую руку, ожидая ответной реакции. Только Мародёр поджимает свои бледные губы и с силой сжимает мою руку, пытаясь вместить в свой взгляд всё презрение. Настроение резко пропадает, а на душе становится так скверно, что хочется просто взять и разорвать эту сделку. В конце концов, Мародеры не звери, поймут, что перспектива быть мертвой через пару дней меня не так уж радует. Только эта мысль так и останется мыслью, потому что в следующее мгновение я слышу неуверенный голос Сириуса Блэка:
— Обещаешь ли ты, Лили Эванс, стать участником магической Олимпиады «Хогвартса» и принять в ней участие?
— Обещаю, — сказала я дрогнувшим голосом. Тонкий сверкающий язык пламени вырвался из волшебной палочки, изогнулся, словно наши руки сцепились раскалённой проволокою. Я почувствовала, как тепло прошлось по коже, а всё тело словно засеяло ярким огнем. С минуту наступила гробовая тишина, в которой явственно ощущалось удивление, исходящие со стороны Сириуса и холод со стороны Поттера. Он первый выдернул свою руку, а затем тихо прошептал мне, сверкая своими карими глаза:
— Дура ты, Лили.
От Автора:
Спасибо за мотивирующие отзывы. Прошу прощение за не очень большую главу.)
========== 3.Последствия ==========
Человек может проклинать себя хоть всю жизнь. Он может ненавидеть себя, презирать или загнобить до такой степени, что в последствии и получается, что самооценка пробивает плинтус, а самоуважение равно нулю. Вот вам сейчас наверняка будет неинтересно, что я думаю по этому поводу, но, пожалуй, одно я смогу сказать точно и абсолютно серьезно: «Я ненавижу себя». Кто вообще тянул меня тогда за язык? Мерлин, можно ли было совершить ошибку глупее? Конечно, когда эмоции поутихли, а мозг стал активно работать, то мне наконец бросилась в глаза вся абсурдность ситуации. Прекрасно, верно? Нахмурив брови, я глубоко вздохнула, не решаясь зайти в кабинет декана, сминая в руке и без того помятый листок пергамента. Мало того, что Блэк все же заставил меня волей-неволей принять участие в этой олимпиаде, так еще всю неделю подкалывал на тему моей агрессивности, при чем весь Гриффиндор активно хохотал с его абсолютно не смешных шуточек. А Джеймс так вообще перестал со мной разговаривать и начал игнорировать так яро и открыто, что обидно до слез. К тому же, Поттер частенько стал пропадать по вечерам, ссылаясь на какие-то важные дела. Ну да, все ясно, наверняка к своей девушке круги наматывал. От злости, я свела зубы, чувствуя уверенность в своих действиях. Раз он считает меня дурой, то пора доказать, что я не настолько глупа! И с самым решительным видом, я рывком дернула за ручку кабинета, оказываясь в просторном помещение, полностью усыпанном книгами.
— Да, мисс Эванс? — МакГонагалл удивленно посмотрела на меня и серьезно поинтересовалась: — С Вами все в порядке? Вы выглядите неважно.
Уверенно проигнорировав вопрос декана, я быстрым шагом преодолела разделяющее нас расстояние. Протянув не лучшего вида листок, я в ожидании замерла, боясь даже моргнуть. Профессор, аккуратно вынула пергамент из дрожащих рук и быстро пробежала глазами, отчего внутри образовался тугой узел. Легкие налились свинцом, а воздуха панически стало не хватать. Ме-ерлин, почему же так страшно?!
— Что ж, это очень хорошо, что Вы решились принять участие в олимпиаде, но боюсь, мисс Эванс, место Зельеварания занято.
Сердце пропускает удар, а ладони вспотели. Боль тяготит сердце, отчего панически не хватает тепла. Черт возьми, как можно быть такой везучей? Глаза лихорадочно разбегаются, а ноги дрожат, как при ознобе. Я каждой клеточкой тела ощущаю, как разочарование вскрывает внутренности, а нехватка кислорода давит на мозг.
— Как? — только и удается спросить мне.
— Буквально два дня назад ко мне подошла мисс Спинетт и подала заявку, — Миневра растерянно и не понимающе смотрит, когда меня попросту выворачивает наизнанку. — Результаты экзаменов у нее восхитительные, к тому же она будущий колдомедик… Я просто не могла отказать такому ученику, — и помедлив, декан добавила. — Извольте, с Вами точно все в порядке?
Быстро качнув головой, я выскакиваю из кабинета, медленным и потерянным шагом идя к гостиной. Только представьте: уже через две недели, когда начнется олимпиада, меня просто не будет. Это как был человек, а теперь его нет. Нервный смешок сорвался с губ, из-за чего парочка Ровенкловцев посмотрела на меня слишком косо. Да, иногда полезно быть на гране смерти: в такие моменты тебе безумно плевать на окружающих. Что же делать? Рассказать Мародерам и попросить их о помощи? О да, просто гениально. А потом до конца Хогвартса выслушивать смешки со стороны Сириуса. Но, а что если попросить Ремуса или Питера? Может, они смогут помочь так, чтобы об этом не узнали Мародеры? Мысль загорелась в голове, подобно свече, поэтому прибавив шаг, я побежала к гостиной.
А все же знаете, есть в этом своеобразный шарм. Есть что-то нереальное в мысли, что тебе осталось жить меньше двух недель. В такие вот горькие моменты, ты, наконец, действительно начинаешь задумываться о своем будущем, а не сидеть на месте, стремясь сделать намного больше, чем запланировано. Вся моя жизнь всегда шла по расписанию. В восемнадцать я должна была закончить школу, в двадцать два начать работать, скорее всего медиком. А затем, годиков через пять выйти замуж, нисколько по любви, сколько по взаимному уважению и нарожать двоих детей, желательно мальчика и девочку. Наивно и слишком типично, верно? Ну так что ж, теперь даже и этому видимо не суждено сбыться. Зайдя в гостиную, я стала глазами рыскать Мародеров. Видимо Мерлин меня все-таки услышал, потому что на диване сидел Римус Люпин, один-одинешенек, склонившись над пергаментом, хмуря свои русые брови.
— Ремус, — жалобно поскулила я, подергав его за край рукава. Парень удивленно посмотрел на меня, словно не верил своим глазам.
— Что такое, Лили? — он дружелюбно улыбнулся, отодвигаясь на край дивана и внимательно наблюдая за мной.
— Скажи, ты обо всем рассказываешь своим друзьям?
Люпин ошалело уставился в мои глаза, пытаясь найти ответы на какие-то свои вопросы. Было видно, что сказанные мною слова, застали его врасплох, и он тщательно что-то обдумывал внутри себя. Стало вдруг неловко. Молодец, Эванс, нашла что спросить! Понятно же, что в их компании секретов нет. И ведь до чертиков обидно, Мерлин побери. Что же делать? Я закусила губу, невольно опустив глаза, уже почти что смирившись со своей участью, но внутри… Где-то глубоко внутри полыхал еще не потухший огонек надежды.
— Я думаю, ты прекрасно знаешь ответ на свой вопрос, — наконец ответил Римус, слегка щурясь от солнечного света. — Но, если ты хочешь поделиться со мной чем-то личным, то я конечно же не стану трепаться об этом.
Я горько усмехнулась, не решаясь даже посмотреть на него. И что мне рассказать? Что я настолько глупа, что согласилась на обет, а потом оказалось, что из-за моей нерасторопности, место оказалось занятым? Или, быть может, что Джеймс Поттер был прав во всем, касаемо того, что мне просто обидно, что он прошел на эту чертову олимпиаду, а я нет? Горечь волной прошлась по телу, оставляя неприятный осадок во рту. Иногда, жизнь заставляет нас делать то, о чем ты уж точно не могли помыслить ранее, но только вот перспектива сотрудничать с Мародерами совсем уж ненормальная. Сжав кулаки, я вдруг задумалась, а зачем мне собственно чья-то помощь? Почему бы мне не поговорить с этой Спинетт? Вдруг, она добровольно отдаст мне ее место? Н-да, Эванс, ты совсем отчаялась.
— Лили? — парень удивленно покосился на мое лицо, на его обреченность и сквозящую от него боль. Я попыталась беззаботно улыбнуться, но улыбка вышла настолько жалкой и неправдоподобной, что Люпин покачал головой.
— Все в порядке, правда, — и бросив последний тяжелый взгляд, я стремглав побежала в комнату, чуть ли не падая на кровать. Кому не скажи — не поверят ведь. Примерная ученица и староста Лили Эванс обдумывает варианты шантажа. Устремив свой взгляд в потолок, я попыталась для начала вспомнить, кто же она такая — эта Спинетт? Вроде ее звали Мартой и…все? Да, кажется я уже не раз говорила, что у меня крупные проблемы с социализацией. Перевернувшись на бок, я устало посмотрела в окно, чувствуя, как слезы отчаянья скопились в уголках глаз. Это все так несправедливо! И ведь один шаг, один единственный шаг почти сломал мне жизнь. Сжав до боли пальцы, я яростно прорычала:
— Ну черт побери!..
***
Пухленькое лицо, обрамленное короткими светло-русыми волосами и добрый, приветливый взгляд. Телосложение плотное и абсолютное отсутствие вкуса в одежде, из-за чего выглядит она, словно клоун, сбежавший из соседнего цирка. Обычная она какая-то, эта Спинетт. И вроде ничем не примечательная. О, вы не понимаете, что к чему? Я, если честно, тоже. Уже прошло два дня, как я узнала про эту чертовку Марту, которая умудрилась перейти мне дорогу и забрать жизненно необходимое участие в олимпиаде. Я зла? Нет, я просто в ярости, да только не понятно, на какого больше: на себя или на чертовых Мародеров. Знаете, что сделали эти обалдуи? Это была пятница, последний урок у нас был совместный, да и единственное, что радовало меня тогда было наличие последующих выходных. Так вот я, вся в раздумьях касаемо этой Спинетт, не заметила, как поразительным образом опустел класс, а остались только Мародеры. Уже собираясь покинуть это душное помещение, я услышала, как громко хлопнула дверь, а голос Джеймса, словно гром, прогромыхал рядом:
— Представляете, парни, — он делает паузу, и я нутром чувствую, какой злой взгляд он бросает на мою спину. — Есть на нашем факультете одна отпетая однокурсница, решившая раскидываться своей жизнью направо и налево. Это вот…ммм…даже не знаю, как более гуманно можно назвать ее, решила дать обет нам. И что же вы думаете, что произошло дальше? А дальше-то оказалось, что условия, которые она должна выполнить, оказались, мягко говоря, не по ее части, из-за чего буквально через две недели эта идиотка лишится жизни.
— Я не думала, что все так получиться! — вспылив, я резко вскакиваю с места, и посмотрев на него, опускаю взгляд, чувствуя себя нашкодившим ребенком, потому что как бы мне хотелось спорить или доказать свою точку зрения, я прекрасно понимаю, что совершила серьезную ошибку, чья расплата ценою в жизнь.
— Серьезно? А ты умеешь? — ядовито выплевывает он, в миг преодолев расстояние между нами. — Ты так и не поняла, что это не шутки? Что ты, Мерлин побери, меньше…уже даже меньше, слышишь?.. чем через две недели подохнешь к черту?
— Джеймс…- Римус настороженно произносит имя лучшего имя, пытаясь приструнить того.
— Нет, Лунатик, — резко вступает Сириус, выглядя неприлично серьезным. — Джеймс прав. Лили действительно должна была думать, когда…
— А ты бы тоже молчал, — резко его перебивает Поттер, бросив грозный взгляд. — Сам ведь предложил.
— Ну не думал же я, что наш трусливый мышонок согласиться на такую авантюру!
В кабинете наступает тишина, а я ощущаю подступившие к горлу слезы. Да, да черт возьми, я действительно идиотка, которая переоценила свои силы. Но… Я отворачиваюсь, пытаясь успокоиться. За эти три дня случилось столько всего, сколько не происходило уже наверное месяц. И это пугает. Действительно пугает меня, я боюсь этих чертовых последствий, которые, к сожалению, неминуемы. И я не хочу умирать, просто не сейчас, просто не в этом году, и это странное желание жить душит меня еще больше. Я пытаюсь восстановить дыхание, но не получается. Проклятый осадок вины мучает меня вновь и вновь. Ибо Мародеры, в какой-то степени, действительно волнуются, ведь иначе стали бы они тратить время на нравоучения? Мерлин, подумать только! Главные бузотеры школы, нарушители всевозможных правил, да и просто редкостные шалопаи стоят передо мной и читают лекции о плохом поведении.
— Я предлагаю для начала успокоиться, — наконец находит что сказать Римус. — И подумать, что здесь можно предпринять.
— И желательно поскорее, — добавляет Питер. — Потому что у нас осталось буквально шесть дней до того, как опубликуют официальные списки участников.