========== Часть 1 ==========
Фонари мелькали за окном, едва успев бросить отсвет на бледное лицо Майрона. Взгляд юноши равно безразлично скользил по домам и редким прохожим, ни за что не цепляясь. Широкий ремень безопасности вдавил его в мягкую спинку сиденья, тихо шуршали шины, на пределе слышимости бурчало радио.
Майрон взглянул на руки водителя – сильные, изящные, ловкие, управляющиеся с рулём так непринуждённо, словно не знали другого дела.
Ночная иллюминация будила слабую тоску по несбывшемуся. Он так и не успел пройтись по темным улицам Старого Валинора, дыша полной грудью… он всегда куда-то спешил. До момента, когда спешить стало уже некуда.
Водитель резко повернул руль, автомобиль развернулся поперёк дороги и остановился. Майрон слегка качнулся вперёд, но мягкое сиденье и амортизаторы сгладили рывок настолько, что он почти ничего не почувствовал.
– Извини.
Хлопнула дверь. Майрон смотрел, как его спутник идёт по пустой трассе. Свет фонарей как ножом срезало у моста, под которым они должны были проехать. Культурная ценность, рядом с которой современные автомобили выглядят жалкими букашками. Чёрный металл, перила, украшенные фигурами древних монстров, и огромная арка в форме драконьих крыльев, закрывающих каждое по две полосы. Майрон никогда не бывал на этом мосту, только видел фото.
Здесь начинались владения того, с кем его родня сохраняла напряжённый мир уже двести лет.
Владения его дяди Мелькора.
Майрон опустил стекло. Влажный ночной воздух ворвался в салон. Над лобовым стеклом болтался ароматизатор с запахом моря, но теперь в ветре чувствовалась настоящая морская соль, и сразу захотелось вдохнуть полной грудью.
– Хей! – крикнул водитель. Его длинные волосы отливали рыжим в свете фонарей. – Где вы там?
Под мостом что-то оглушительно загрохотало, и Майрон увидел, как поднимается решётка. Огромная, мать её, решётка, как в крепостях, которые штурмуют рыцари в исторических фильмах.
– До завтра! – попрощался водитель и вернулся за руль. Майрон снова слегка покачнулся, когда машина вздрогнула и с еле слышным урчанием тронулась с места.
– Обычно они сразу открывают. – Майрон увидел светло-голубые глаза водителя в зеркале заднего вида. В уголках собрались весёлые морщинки, и ему захотелось улыбнуться в ответ. – Эй, ты как… Майрон, правильно?
Майрон еле заметно кивнул.
– А я Оссэ. Двести лет как тёмный.
«Наложник, значит».
– Эонвэ тебя знает, так?
«Так», – подумал Майрон, но ничего не ответил. – «Знает».
Оссэ внимательно посмотрел на него в зеркало (Майрон видел своё лицо, бледным пятном маячащее в темноте, но не мог разобрать, видны ли огромные синяки у него под глазами, ссадина на скуле и опухшие от слёз веки) и больше вопросов не задавал.
Майрон прикрыл глаза и откинулся на сиденье.
Он был еще мал, когда отец впервые привел его во дворец Манвэ. Майрон поздоровался с хозяевами дома, и, едва Ауле выпустил его руку, прекрасный золотоволосый юноша подхватил его на руки и поднял так высоко, что Майрон восторженно завопил.
– Привет, маленький братик, я Эонвэ!
– Привет! – Майрон восторженно дрыгал руками и ногами, а взрослые смотрели на него снизу и улыбались.
От этого драгоценного воспоминания мысли Майрона перетекли к другому, где он, восторженный подросток, держал руку Эонвэ в своих и тягуче смотрел ему в глаза, не смея признаться в своей любви; и к следующему, где он выл в мокрую подушку, чувствуя себя бесконечно одиноким, а прощальное сообщение на залитом слезами экране телефона гласило: «Я буду скучать по тебе так сильно, что всё остальное перестанет иметь значение».
Он ехал этой же дорогой, его Эонвэ, его лучший друг. Ехал как жертва Морготу, как плата за мир. Один юноша раз в сто лет – ничтожная плата за жизни миллионов.
– Нам дороже мир, – сказал Манвэ, когда Майрон стоял на главной площади, и толпа ревела и кричала, размахивая портретами нового героя… новой жертвы. – Я пожертвовал собственным сыном. Теперь своим сыном жертвует мой брат.
Ауле сжал зубы, кивая подданным, и его сдержанное горе встретили новым взрывом криков; но Майрон уже знал, что они лгут. Они все лгут.
«Лжецы», – твердил он ночью, съёжившись в саду среди гардений и роз. – «Вы все лжёте, и я однажды сделаю так, что все узнают о вашей лжи». Слёзы всё лились и лились. Он не чувствовал холода, и когда утром за ним приехали жрецы Манвэ и принялись хлопотать вокруг, он оставался совершенно равнодушен. Его с причитаниями усадили в машину, привезли в роскошный дом Манвэ, уже сотню лет казавшийся пустым без энергичного, весёлого Эонвэ, искупали и расчесали его рыжие с золотым отливом кудри. Облачённый в ритуальную чёрную мантию, символизировавшую конец жизни, Майрон равнодушно наблюдал за ними в зеркале, и его тело казалось ему опустошённым и лишённым жизни.
…так же, как и теперь, когда они промчались через тоннель под мостом и оказались в землях, из которых никто не возвращался.
Ian Person – Love Is Stronger Than Death
– Включить музыку? – спросил Оссэ.
– Как хочешь. – Шевельнуть губами стоило ему больших усилий, а голос будто выключился вовсе. Он мог вовсе не отвечать, но хорошее воспитание снова пересилило дурноту.
…даже теперь, когда его ждёт участь страшнее, чем смерть.
– Надеюсь, тебе понравится! – обрадовался майа и выкрутил ручку магнитолы. По салону разлился хрипловатый мужской голос, повествовавший о любви, которая сильнее, чем смерть.
Майрон смутно помнил песню. Мелодия казалась ему почти неприлично жизнерадостной для этого вечера. Он прикрыл глаза, желая, чтобы всё поскорее кончилось, и против воли вслушался в слова.
«Нет никакой любви», – думал он, чувствуя, как подступает головная боль. После бессонной ночи в саду его так трясло, что жрецы вкололи ему успокоительное. Кажется, теперь оно наконец начинало действовать. – «Моя мать спала с Манвэ. Мой отец чуть не убил нас обоих, когда об этом узнал. Разве любовь позволила бы им поступить так?»
Его начало укачивать; однообразный пейзаж за окном навевал скуку, и несколько секунд он ещё боролся со сном, глядя на руки Оссэ, расслабленно лежащие на руле, и когда дорога пошла на спуск, чёрная пустота поглотила его.
***
Оссэ припарковал машину у самого входа в особняк, вышел и открыл заднюю дверцу. Ценный пассажир спал, приоткрыв рот, нелепый в своей чёрной ритуальной мантии.
– Как он? – Едва они остановились, Эонвэ кинулся к машине. – О… он стал старше.
– Сто лет прошло, – фыркнул Оссэ, шутливо пихнув друга в бок. – Впрочем, для нас это не так уж много. Скучал по нему?
– Скучал. – Лицо Эонвэ озарила нежная улыбка. – Мы дружили.
– Так это ты подговорил его выбрать?
– Я… предлагал его кандидатуру. Я не стал бы ни на чём настаивать.
– Думаю, тебе бы и не пришлось. Мел очень сентиментален.
– Только ему это не говори.
– Я и сам знаю.
Оба майа обернулись на голос и весело засмеялись.
– Я привёз Майрона, – сказал Оссэ и отошел от машины, чтобы не загораживать нового обитателя дома. – Чёрные хламиды стали ещё хуже.
– Да уж. – Мелькор отстегнул ремень безопасности и вытащил Майрона из машины. – Нелегко пришлось мальчишке… отнесу его в спальню, присмотрите за ним. Других дел сегодня всё равно не будет.
– Я присмотрю! – пообещал Эонвэ и залился краской, когда Мелькор ему подмигнул. – Я очень рад, что он здесь, с нами.
– Палишься, – засмеялся Оссэ и снова потыкал его локтем в бок. – У вас были разговоры под луной?
– Не успели… он был слишком молод, а я – слишком глуп. Потом выбор пал на меня, и я…
– Не успел ему сказать?
– Не успел. А теперь и сам не знаю, стоит ли говорить… и что он чувствует.
– Думаю, ты это еще узнаешь. Идём, сделаешь мне чаю.
Оссэ подхватил Эонвэ под руку и увлёк за собой в дом.
***
– Что с тобой случилось? – услышал Майрон, и почему-то у него не возникло даже мысли спросить, кто с ним говорит, и почему он должен отвечать. Слова полились из него рекой, он не мог остановить их.
– Я просто хотел узнать, как машина делает выбор. В день, когда экран демонстрируют на площади, и все, кому присвоен номер, ждут решения генератора случайных чисел, я смог взломать базу. Я узнал, что никакого генератора нет. Там были документы… много документов, я не стал читать все, я увидел только один. Что Моргот сам выбирает заложников, и Валар заранее известны их имена. Что заложником должен быть сын Валы – другие майар не кажутся Врагу достаточно ценными. Я прочитал также, что первые три должны быть сыновьями Манвэ… я знал, что Оссэ его бастард, это все знали; Эонвэ – законный сын, и был ещё один, Олорин, я думал, выбор падёт на него… но генератор выбрал меня. То есть, не было никакого генератора. Он всё придумал. Он откуда-то знал… конечно, он знал! У него был роман с моей матерью. Может, он даже любил её. Я пошёл к матери; я только задал вопрос, и сразу всё понял, но отец, Ауле, слышал нас… он чуть не… чуть… он хотел меня убить, и только ритуал остановил его. Он ударил меня и вышвырнул в сад… я слышал, как он избивает маму, и не мог ему помешать… я ничего не мог…
Слёзы начали душить его, он попытался открыть глаза, но холодная ладонь легла на его пылающий лоб, и он уснул.
***
– Пусть спит.
– Но я просто хотел…
Мелькор взял Эонвэ за плечи и слегка сжал их.
– У мальчика жар. Я дал ему лекарство, он проспит ещё часов двенадцать и проснётся здоровым. Идём, расскажешь мне о нём.
– Он сын Ауле и Яванны, и я знаю только, что он собирался поступать в технический университет, когда я отправился к тебе.
– Он взломал ритуальный генератор и пробрался в защищённую базу Манвэ, прочитал секретную информацию и спровоцировал конфликт в собственной семье. Удивляюсь, как Ауле его не убил.
– Майрон узнал государственную тайну? – Мелькору всегда нравилась живая мимика Эонвэ, так что он получил большое удовольствие, когда ответил:
– Скорее, семейную… он твой брат. По отцу.
Эонвэ закрыл рот ладонями.
– Брат?! – выдохнул он, и краска на его щеках сказала многое о его настоящих чувствах к Майрону.
– Инцест не является преступлением между Валар… как и между их детьми. Я поощряю добрые отношения между моими майар, Эонвэ.
– Ты, как всегда, слишком откровенен, Мел.
Мелькор потрепал его по волосам и, прихрамывая, отправился дальше по коридору.
«Бедный Майрон», – думал Эонвэ, его щеки всё ещё пылали. – «Бедный, бедный Майрон. Спи, а потом я приду к тебе, и ты всё мне расскажешь…»
***
– Привет, босс, – скалозубо улыбнулся Оссэ, усаживаясь напротив.
Мелькор обернулся к нему, растягивая тонкие губы в медленной змеиной усмешке. От этого выражения лица у майа всегда начиналось приятное томление внизу живота.
– Ещё один? Я ревную.
– Я ненавижу Ауле. Наверняка он нахватался дурновкусия от отца… но башка у него варит, это нельзя отрицать. Пусть с ним занимается Эонвэ. Я рассчитываю только на рабочие отношения.
– Помнится, с Эонвэ ты рассчитывал тоже только на рабочие отношения… пятьдесят лет назад.
– Я ошибаюсь, или это истерика? – Мелькор саркастически изогнул бровь. Оссэ подался к нему через маленький столик, на котором красовалась одна только пепельница. Окрашенное зарёй море шумело за перилами террасы, ветерок покачивал листья пальмы, вольготно раскинувшейся в кадке.
– Я очень ревнив. – Голос майа стал низким и гортанным. – Я не хочу делиться тобой… ни с кем. И тем более с мальчишкой… с Аулендилом, жалким выблядком Манвэ. Он тебя не заслужил.
– Откуда тебе знать, для чего я велел привезти его сюда? – Вала усмехнулся и накрыл пальцами широкую ладонь Оссэ. – Разве я посвящаю тебя в свои планы? Или ты единственный обладатель лицензии на моё тело?
– Ты делаешь мне больно своими злыми словами, Мел. Ты всё знаешь про мои чувства. До того, как… до Эонвэ, сотню лет, ты принадлежал только мне… – Он поднялся, опираясь на стол, и тяжело сглотнул под взглядом Мелькора, который про себя именовал «облизывающим». Когда Вала так смотрит, чувствуешь себя голым… кажется, даже в глубине фэа ничего не утаить. – Я люблю Эонвэ, но я скучаю по тем временам… а сейчас моё сердце снова в опасности. И окажется в ещё большей опасности сотню лет спустя.
– Чего ты хочешь? Чтобы я подарил тебе кольцо и фальшивую клятву хранить верность? Этому не бывать.
– Скажи, что любишь меня. Скажи, что…
Мелькор поднялся, неловко развернулся и похромал к входу в свои апартаменты. Оссэ медленно выдохнул сквозь сжатые зубы, стараясь совладать с бушующими эмоциями. Хрупкая фигура босса вот-вот растает в темноте комнат… один Эру знает, как хочется догнать его, схватить за плечи, прижать к себе и силой вытрясти из него хоть одно слово. Просто «да» или «нет». «Убирайся» или «останься».
Но эта его хрупкость может обмануть только один раз.
Оссэ сел, выдохнул и закурил, вытащив сигарету из брошенной на перилах террасы пачки.
«Ты, что ли, Тёмный Вала?» – небрежно спросил он, когда увидел великого злодея впервые, на приёме в честь переговоров о мире. Мелькор был его ниже на целую голову, много уже в плечах, и походил скорее на изнеженного музыканта, чем на воина… да Манвэ был воином в десять раз страшнее, чем этот красавчик! Оссэ не мог сдержать своего скепсиса. – «К тому же хромой… лютню, что ли, на ногу уронил?»
Он увидел только, как тонкие пальцы Мелькора стиснули трость. В следующую секунду этой самой тростью ему прилетело по кадыку с такой силой, что в глазах почернело от боли, и он рухнул на колени. От тычка в солнечное сплетение он согнулся пополам, а безжалостный удар по затылку завершил дело, и дерзкий майа позорно растянулся на полу, утратив всякую волю к сопротивлению и едва дыша.
«Никогда не шути про мою хромоту!» – свистяще прошипел Мелькор и ткнул его в плечо носком ботинка – уже не больно, скорее, в воспитательных целях.
Кажется, в тот момент Оссэ и влюбился. Он привык быть сильным и свободным, привык никого не слушаться и слать в пустоту дядюшку Ульмо, привык показывать средний палец своему папаше, верховной шишке Валинора… в конце концов, он был бастардом, и требовать от него хорошего воспитания никто не мог. Но Мелькор выбил из него спесь тремя ударами клюки, и Оссэ потянулся к его силе. И закончил холодную войну между Светлым Валинором и Тёмными Землями, лежащими вокруг руин Мордора. Мелькор обменял его на сто лет мира и увёз с собой в пустой особняк, где кроме него жили только сквозняки. Эти первые сто лет мира были лучшими в жизни своевольного Оссэ…
– Ты как?
Он вздрогнул, когда Эонвэ потрепал его по плечу. За следующие сто лет он успел полюбить этого жизнерадостного увальня, такого же высоченного блондинистого красавца, как и он сам… выбор Мелькора прозрачно намекал на его весьма определённые вкусы.
– Несколько зол.
– Мел опять тебя отшил?
– Тебе-то откуда знать?! – снова вскинулся Оссэ. Эонвэ примирительно поднял руки:
– Я считаю, нам с ним неплохо живётся… но я на его расположение не претендую. И всё-таки… его что-то явно беспокоит.
– Думаешь?
– Да он сам не свой в последнее время. Может, не трогай его. И… – Эонвэ снова ласково коснулся плеча друга. – Не думай плохо про Майрона. Он мой друг, и я… я бы хотел вернуть его расположение. Думаю, он тебе не соперник.
– Пройдёт сотня лет, и у нас появится ещё один блондинчик с хорошо развитой мускулатурой… и ещё, и ещё. Я никогда не буду чувствовать себя в безопасности!
– Мелькор любит тебя. Я не думаю, что другие майар способны это изменить… не растравляй своё сердце, Оссэ. Хочешь, поедем покатаемся?
– Пожалуй. – Оссэ смял окурок в пепельнице. – Я поведу.