Как бы Оссэ ни ревновал Мелькора ко всему живому, злиться на Эонвэ никогда не получалось.
Пока они спускались к стоянке, он снова припомнил то утро, когда вернулся из поездки, соскучившийся и окрылённый предстоящей встречей, и обнаружил в постели Мелькора помятого Эонвэ. Ярость затопила его с головой, и он готов был размозжить сопернику голову… но Эонвэ виновато посмотрел на него и растерянно улыбнулся; в его глазах была всегдашняя теплота, и Оссэ почувствовал, как занесённый кулак разжимается сам собой. Что касается Мелькора, то он даже не проснулся… как и всегда.
– Давай кабриолет! – Эонвэ лихо запрыгнул в низкую легковушку с откинутой крышей, и Оссэ уселся рядом с ним, на водительское сиденье. Ключи, как обычно, торчали в замке зажигания. Оссэ повернул их, чувствуя предвкушение гонки, которое никогда не надоест… и какая разница, что их соперником будет только ветер.
– Привет, ребята! – помахал Эонвэ, и компашка назгулов единодушно поприветствовала его со своих чёрных спортивных байков.
– Удачной гонки! – крикнул вслед кто-то из них.
Ночь вступала в свои права. На юге грохотали краны – Мелькор не терял надежды отстроить разрушенный Мордор. Пока дело шло сложно, но балроги старались. Те же балроги работали в кузнях, оттачивая своё мастерство.
– Мне порой кажется, что мы никогда ничего не восстановим, – печально проговорил Эонвэ, когда они промчались мимо цеха, из трубы которого сочился жалкий дымок. – Один майа в сто лет… ты руководишь восстановлением города, я обустроил одну маленькую лабораторию и больницу. Теперь есть Майрон, и у нас, возможно, появятся какие-то технологии… но до следующего майа ещё сто лет. Нам нужны руки… руки и головы, которые смогут эти руки направлять. А у Валинора сотни тысяч майар.
– Зато у Мелькора есть оружие, способное уничтожить Арду. И если он смог создать его один, то втроём… уже вчетвером мы сможем ещё больше.
– Ох, Оссэ… я так за него волнуюсь. – Эонвэ поднял руку над лобовым стеклом, словно хотел схватить ветер. – Смешно, да? Я любимый сын Манвэ, но после того, как увидел Мела, я не хочу больше жить в Валиноре.
– А я не хочу и подавно, – оскалился Оссэ. Раздражённый мыслью об отце, он вдавил педаль газа в пол. Мотор взвыл, и ветер подхватил восторженный вопль Эонвэ.
Что ещё Оссэ любил в своём друге после лёгкого нрава – так это его страсть к скорости.
***
– Детка… я так… так…
Эонвэ притянул его обратно и застонал, подставляя шею горячим губам. Оссэ трахал его на капоте кабриолета, входя так глубоко, как только мог… как нравилось им обоим. Они остановились прямо под камерой наружного наблюдения, и прекрасно знали, что Мелькор увидит эту запись… или прямой эфир, если дела приведут его в одну из комнат, где установлены мониторы.
– Детка… ты такой тесный, Эру, я с ума схожу, я…
– Заткнись, – прохрипел Эонвэ и поцеловал его. Трахался Оссэ превосходно, но нёс такую нелепую херню, что никогда не следовало оставлять его рот свободным… либо целовать, либо сразу бить в зубы, и если он будет говорить дольше минуты, то перевес будет в пользу второго варианта.
Оссэ уже привык к тому, что Эонвэ хорошо воспитан (проще говоря, считает его признания в любви дебильной пошлятиной), и не обижался. Поцелуи стоили того… и секс тоже. Секс всегда был отличный, Оссэ с ума сходил, после ночных катаний адреналин у них обоих зашкаливал, и трахаться можно было бесконечно. Мелькор внезапных наплывов страсти не любил, мог и из спальни вышвырнуть. Ему нравилось полное послушание в постели.
– О-о-о… – простонал Эонвэ, закидывая голову. Горячие поцелуи посыпались на его горло, и он обкончал себе живот и, кажется, даже грудь. Оссэ крупно вздрогнул всем телом, и от жаркой пульсации внутри Эонвэ застонал снова. Горячее семя наполняло его – он обожал это ощущение. – Скачай мне эту запись.
– Обязательно… и себе скачаю. – Оссэ поцеловал его ещё раз, в щёку, и встал. – Пожалуй, пора спать.
– Да. – Эонвэ поднялся, уцепившись за его руку, кое-как натянул и застегнул джинсы, через голову стащил с себя испачканную футболку и перекинул её через плечо. – Доброй ночи, Оссэ. Спасибо за поездку.
– Доброй ночи. – Оссэ нежно поправил пушистую прядку, выбившуюся из его хвоста. Он любил трогать волосы Эонвэ, потрясающе мягкие и потому всегда немного растрёпанные, пушистые, цвета бледного золота, доходящие до середины спины. Его жёсткий тёмно-золотой хайр спускался до жо… ниже талии, и был слишком гладким и тяжёлым, чтобы так прелестно пушиться. – Утром выпьем кофе?
– Конечно. – Эонвэ широко зевнул и расслабленно потопал к входу в дом.
Оссэ присел на капот, закурил. Луна висела на ясном небе, белая и сдобная на вид. Надо идти спать…
Он посмотрел на освещённые окна апартаментов Мелькора и решительно смял сигарету о капот.
Пусть думает, что хочет… я слишком хочу его увидеть.
***
– Заходи. – Мелькор посторонился.
– Снова ты без трости… Мел, я же просил, я переживаю за тебя, – прошептал Оссэ, склоняясь к его лицу. – Что будет, если ты ещё…
– Я могу сломать тебе шею голыми руками, – спокойно ответил Вала, но тут же смягчился. – Ты волнуешься за меня. Спасибо, Оссэ. Меня задевает то, что я выгляжу как калека, и я не люблю, когда ты мне об этом напоминаешь.
– Ты не калека, – горячо проговорил Оссэ, страсть охватила его, тяжелая и чёрная, как взгляд его возлюбленного. – Ты самый сильный из своей семьи… я знаю это так же верно, как то, что в моём сердце нет места никому другому…
– Я бы предпочёл, чтобы ты пустил кого-нибудь и в своё сердце, – поддразнил Мелькор. Оссэ зарычал от вожделения, подхватывая босса под ягодицы. Такие поджарые, такие твёрдые… Он с ума от этого сходил, наверное, предпочитай Мелькор хоть немного более обтягивающую одежду, Оссэ бы не мог думать вообще ни о чём, кроме его зада.
– Я бы носил тебя на руках, если бы ты захотел… – горячечно прошептал он, поднимая Валу так, чтобы смотреть на него снизу вверх. – Я люблю тебя…
Мелькор улыбнулся; он был лёгким и тонким, легче мальчишки Майрона, и мальчишечьими были большие чёрные глаза, и длинные ресницы, и нежный абрис губ, скрывавших тонкие, смертельно опасные клыки…
– Ты пришёл клясться мне в любви?
– Я могу делать это бесконечно!
Вала наклонился, небрежно опираясь на его широкие плечи, и впился губами в его губы. Оссэ застонал. Первый поцелуй всегда выходил сухим, лишённым всякой нежности, скупым и злым… слишком много эмоций сразу. Майа принялся ласкать губы повелителя языком, стараясь смягчить боль, сделать касание более мягким, влажным и доверительным… и Мелькор поддался ему, расслабился, склонил голову к плечу, и когда Оссэ поцеловал его в шею, пульс под его губами бился так часто, что последние крохи самообладания покинули его.
– Почему ты не хочешь слышать о моей любви? – с упрёком шептал майа, опуская повелителя на большую постель. Мелькор своевольно вывернулся из его рук и начал расстёгивать рубашку. Его движения в такие моменты всегда становились рваными, и грудь вздымалась до предела, будто он задыхается. – Почему касаешься меня, но не хочешь слышать о…
– Просто не хочу, – оборвал Вала, притягивая его ближе и прямо глядя в глаза. – Заткнись.
– Мне обидно, – пожаловался Оссэ, покрывая поцелуями его плечи – через рубашку, как и всегда. – Обидно, Мел! Я люблю тебя две сотни лет…
– Я не просил об этом.
Оссэ отстранился. Слёзы стояли у него в глазах, одна блестящая капелька сорвалась с ресниц и упала Мелькору на грудь.
– Я хотел бы, чтобы ты любил меня… я мечтаю об этом. Но я всего лишь твоя игрушка, и ты меня сломал.
– Я говорил тебе, что так будет. Ты не хотел меня слушать. Я предлагал тебе службу и приятные вечера вместе. Я не предлагал любви. Во мне нет её, как нет милосердия и сострадания.
– Есть… есть, я знаю. Я вижу, как ты страдаешь…
Мелькор закатил глаза и скрипнул зубами.
– …вижу, как ты нуждаешься в участии и верности…
Мелькор здоровой ногой спихнул его с кровати.
– Проваливай. Приходи, когда сможешь держать себя в руках.
Оссэ ещё несколько секунд стоял на коленях у постели, глядя на него глазами побитой собаки, но приказа ослушаться не мог. Ему пришлось встать и выйти, хотя Мелькор знал, как его майа хочется кинуться к нему с объятиями и…
…нет. Просто нет.
Дверь тихо хлопнула. Оссэ ушёл, а возбуждение осталось.
Всё так хорошо начиналось… почему он не мог просто помолчать?
Вала потянулся к телефону и уже начал набирать сообщение в адрес Эонвэ, но потом вспомнил про Майрона.
Не нужно было им позволять с самого начала. Меньше отношений – меньше проблем. Сколько можно попадаться в эту ловушку…
«…по крайней мере, это безопасно… безопасно и очень приятно», – думал он, зажав в кулаке повлажневшую головку члена и тягуче обсасывая собственные пальцы.
Он представил Эонвэ, длинные золотые волосы, струящиеся по бёдрам, когда майа старательно облизывает его член. Потом Оссэ – мощные плечи, нежные полные губы, дарящие такие тёплые поцелуи…
Но в момент оргазма, утратив концентрацию, он все равно на миг увидел чёрные глаза с бархатным, как южная ночь, зрачком, и тонкие смуглые руки, так знакомо ложащиеся на его грудь, и услышал сдавленное звериное подвывание, от которого всегда кончал…
Гортхаур, его возлюбленный, его верный друг, его помощник, сделавший так много и сгинувший в безжалостном водовороте времени.
Эти дети, рожденные в новом витке мира, наделенные силой Валар, своих родителей, названные в честь героев прошлого и ничего не значащие для своих создателей, не знали правды о старых временах.
И в этом следовало найти утешение.
Следовало, но он закусил кулак, чтобы сдержать крик отчаяния, и широко открыл глаза, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, кроме воспоминаний.
Бледное лицо Майрона выплыло из тёмных глубин его памяти.
Хорошо, что у Манвэ не рождаются брюнеты. Может, триста лет мне хватит, чтобы сердце перестало болеть… и если следующий майа окажется черноволосым, я смогу привыкнуть…
Наверное.
========== Часть 2 ==========
– Как себя чувствуешь?
– Нормально. – Мелькор отпустил поручень и встал на обе ноги. – Спасибо, мой мальчик. Этот гораздо лучше.
– Попробуй походить. – Эонвэ деликатно не стал предлагать руку – он знал, что босс будет оскорблён. – Мне нужно посмотреть, насколько свободно ты двигаешься.
Вала медленно двинулся по дворику. Он привычно припадал на левую ногу, но гораздо меньше, чем раньше.
– Довольно удобно. Непривычно.
– Освоишься. Тогда этот я и возьму за основу.
– Нам нужно еще одно испытание.
– Нет! – не выдержал Оссэ. – Ты опять…
Мелькор метнул в него уничтожающий взгляд, который заставил майа съёжиться и умолкнуть.
– Открой ангар, Эонвэ.
Пока он прохаживался туда-сюда, Эонвэ споро отворил ворота и выкатил черный спортивный мотоцикл. Мелькор с любовью провёл ладонью по блестящему боку и уверенно сел в седло.
– Вы за мной. Ты веди, Эонвэ.
Оссэ стоял, поджав губы, и бесился тем сильнее, чем дольше Вала демонстративно его не замечал. Эонвэ выехал из гаража на вчерашнем кабриолете и жестом поманил друга к себе. Оссэ сел на штурманское сиденье, весь полыхая от гнева.
Эонвэ пощёлкал пультом, ворота распахнулись, и Мелькор плавно выехал на гоночную трассу.
– Он специально меня унижает, – прошипел Оссэ. – Знает, как я за него беспокоюсь, и даже за руль сесть не позволил!
– Он же бессмертный, – легко сказал Эонвэ. За рулем он преображался, весь подбирался, и взгляд у него делался совсем другой, сосредоточенный и бесконечно спокойный. – Ты не должен за него волноваться.
– Легко сказать! Я…
Эонвэ примирительно погладил его по бедру.
– Это всего лишь испытание нового протеза. У Мела не головы нет, он сам может решать, что ему делать.
Оссэ только сильнее сжал челюсти, продолжая впиваться взглядом в чёрную фигурку на мотоцикле, несущуюся перед ними.
«Только не упади».
Но они проехали три круга по десятикилометровому кольцу, и мотоцикл шёл так же ровно. Мелькор помахал рукой, сигналя, что поездка окончена, и въехал во двор. За воротами послышался грохот, Эонвэ с невозмутимым лицом дал по газам, а у самых ворот затормозил так резко, что его мотнуло вперёд.
Оссэ выскочил из кабриолета и кинулся к Мелькору, который неуклюже пытался выбраться из-под упавшего на бок мотоцикла.
– Да что с тобой! – раздражённо рявкнул Вала, отпихивая его руки. – Я цел, не хватай меня! Подними байк!
Устыдившись собственной паники, рослый майа легко поднял мотоцикл и откатил его в сторону. Эонвэ присел рядом с повелителем, ощупал пострадавшую ногу через высокий ботинок с защитными щитками.
– По ощущениям как? Не поранился?
– Нет. Всё отлично. На съезде не рассчитал… слишком давно не катался. Если бы не эхо, вы бы и не услышали, я на ровном месте завалился. – Мелькор засмеялся, и Эонвэ улыбнулся вместе с ним. Наконец, Вала с некоторым трудом поднялся и поковылял во двор. Оссэ катил за ним мотоцикл.
– Я отгоню кабриолет! – крикнул им Эонвэ и пошел обратно на трассу.
Майрон задёрнул штору и сел на кровать.
Кажется, скоро его придут проведать.
***
– Босс, – окликнул Оссэ. Мелькор обернулся на ходу. С новым творением Эонвэ его походка стала гораздо ровнее, и было очевидно, что через пару дней трость потребуется ему разве что в качестве аксессуара. – Я рад, что тебе лучше.
– Люблю быструю езду… не на заднем сиденье.
– Я бы хотел покататься с тобой на байках. Возьмёшь меня с собой?
– Да. – Вала подождал, пока Оссэ нагонит его, и они пошли рядом.
– Спасибо. Мне дорога каждая минута с тобой… почему ты так не любишь признания в любви, Мел? – Лицо у Мелькора так перекосило, будто он только что съел что-то очень кислое… раз десять подряд, и майа почувствовал себя виноватым. – Ты как будто отвергаешь меня…
– Да заткнись уже ты, – процедил Мелькор сквозь зубы и притянул его к себе за воротник, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. – Просто трахни меня. Без слов. Пожалуйста.
Оссэ сгрёб его в охапку и поцеловал; Вала отвечал так яростно, словно дышать не мог без его ласки, и это окрыляло сильнее, чем что угодно ещё.
Прискорбно, но факт – ради Мелькора майа мог бы отказаться даже от ночных гонок по трассе. Ничто не опьяняло сильнее, чем это первое объятие, чем злой ответный поцелуй, чем яростный взгляд исподлобья… Оссэ толкнул плечом дверь в одну из комнат и ввалился туда, сжимая Валу в объятиях.
– Мел, Мел… – шептал он, пока ему снова не заткнули рот поцелуем; диван попался ему под ноги так внезапно, словно пытался подсечь его под колени. Он рухнул на мягкую подушку, сполз по спинке и опрокинулся на спину, и Мелькор оседлал его бёдра, рванул на нём майку и жадно припал губами к его груди. Оссэ прижал прядь его волос к губам и застонал от невыносимого возбуждения.
– Разденешься? – попросил он жалобно, но Мелькор только насмешливо взглянул на него. – Я просто спросил… я не хочу, чтобы тебе было неловко, но ты такой красивый, и я…
Мелькор сунул три пальца ему в рот, и Оссэ с наслаждением принялся их сосать и облизывать, захлёбываясь стонами: второй рукой Вала ласкал его член сквозь свободные джинсы… которые сейчас всё же были слишком тесны.
– Сколько тебе повторять, что я ненавижу раздеваться? – почти миролюбиво проговорил Тёмный Вала. Оссэ вопросительно замычал в ответ, плотно обхватив губами его пальцы. – Я знаю, ты очень упрям, но тебе меня не переубедить.
– Лаская себя ночами, я думаю о том, каков ты обнажённый, – сообщил Оссэ, как только Мелькору понадобилась вторая рука, чтобы стащить с него штаны. – Я целую твои шрамы, каждый твой мускул, и твоя кожа на ощупь как воплощённое волшебство…
Вала наотмашь шлёпнул его по бедру, оставив на золотистой коже яркий след.