– Цветы не понравились? – задал он тот самый неважный вопрос, который полез ему в голову и ответа на который ему сейчас знать не хотелось, но Мелькор уже слепо искал губами его рот, продолжая прижимать его к себе, и майа сжал коленками его бока и закинул голову, глаза у него закатились сами собой, гвоздички рассыпались по полу где-то за широкой спиной Валы, но это уже было неважно, всё остальное было неважно, они были вместе и вместе навсегда. Как он и хотел.
Помятые немного, но вполне себе бодрые гвоздички стояли на тумбочке в стакане с водой.
Хэннер лежал на спине поверх смятого покрывала и улыбался блестящим в темноте глазам Мелькора. Вала выглядел измождённым, он только сейчас это заметил, и провалившиеся глаза, и искусанные губы, и запавшие щёки, и какие-то ломкие, словно опалённые волосы, и сострадательно потянулся к лицу Мелькора, провёл рукой от подбородка к виску, пригладил взлохмаченные тусклые пряди, и, к его удивлению, покровитель с наслаждением прижался к его ладошке и чуть прикрыл глаза от удовольствия.
– Мел, с тобой всё хорошо? – тихо спросил майа, сжимая виски Мелькора и пытаясь заглянуть в его глаза. – Я могу чем-то помочь?
– Да, – прошептал Мелькор и улыбнулся. – Поцелуй меня. Если, конечно, хочешь…
Мордочка майа отразила гнев: неужто пренебрегу таким соблазнительным предложением?! – и в блеске распахнутых чёрных глаз и очерке нахмуренных бровей Мелькор на сладкий миг узнал того, кого так жаждал узнать.
Тонкие руки снова обвили его шею, и в сладостном, разрушительном расслаблении Вала завалился на спину, увлекая Хэннера за собой и с полным на то правом наконец разрешая себе ни о чём больше не думать.
Тяжёлая голова Мелькора лежала у Хэннера на коленях. Вала так и уснул, и эта приятная тяжесть внушала Хэннеру неповторимое, неведомое доселе ощущение превосходства над всем миром и подлинного наслаждения жизнью.
Мелькор, он знал, никогда не потеряет бдительности рядом с тем, кому не верит. Никогда не уснёт с тем, на кого не может полагаться. Никогда не позволит перебирать свои волосы тому, кому не доверит свою голову. И не даст до себя дотронуться, не вздрогнув и не отскочив, тому, кто ему не дорог более него самого. Этого Хэннеру никто не говорил. Он знал это так же верно, как то, что любит Мелькора и любил его всегда, всегда хотел быть с ним и жить ради него.
В полумраке спальни, перебирая волосы величайшего из Валар, наслаждаясь его близостью, Хэннер впервые осознавал, что заслужил то, чего не заслуживал никто в целой Арде, чего не доставалось больше никому, того, в чём он нуждался больше, чем в воздухе. Осознавал и был совершенно счастлив, поверив в это наконец и в этом убедившись.
Стены между ними больше не было.
6 мая – 13 июля 2008
====== 2. Братья ======
Часть вторая
Братья
– Соси и не смей ни о чём думать.
Йонвэ послушно брал губами член своего повелителя, глаза его были пустыми, как у зомби, словно фэа покинуло свою обитель и устремилось в высшие сферы до того времени, когда властелин сердца пожелает вновь его увидеть. На самом деле фэа по велению Манвэ лишилось связи с внешним миром и покорно ждало её возвращения, а Владыка Ветров, блаженно смежив ресницы, гладил своего майа по голове и представлял на его месте Мелькора.
Давно, давно это было в последний раз, когда Мелькор смотрел на него голодными глазами и выглядел почти укрощённым… почти, и потому Манвэ, по собственному его выражению, заигрался. Он хотел полностью укрощённого Мелькора, который ляжет к его ногам и облобызает ему ботинки. Хотел, чтобы старший брат молил о снисхождении и хотя бы крохе внимания. В упоении властью Светлый Вала забыл, что Мелькор горд. И будущая жертва отступила, на шаг не дойдя до расставленной ловчей сети.
С Мелькором могло быть по-настоящему… а это… так, всего лишь майа.
Губы Йонвэ с некоторым трудом двигались по изрядно увеличившейся плоти своего властелина. Думая о Мелькоре, Манвэ всегда возбуждался слишком сильно, и юному любовнику даже с учётом обширного опыта становилось трудно умещать в себя столько. Он часто испытывал боль, когда повелитель снисходил до того, чтобы заняться с ним любовью, но Манвэ сказал, что это прекрасно и всякая живая тварь испытает наслаждение лишь от одного его взгляда, не говоря уже о столь тесном контакте, и поэтому Йонвэ кричал от восторга. Что бы ни делал с ним Манвэ, юный майа дрожал от радости и не осмеливался просить ещё и ещё только из страха, что повелитель обидится или разозлится на его дерзость. Лишь одно причиняло ему боль – его несоответствие желаниям Манвэ. Он старался как мог, но часто ничего не мог с собой поделать.
– Шавка, – внезапно разозлился Вала и, схватив Йонвэ за волосы, больно дёрнул назад и отвесил ему несколько тяжёлых пощёчин. – Шлюха. Тряпка. Подстилка. Убирайся вон!
– Мой повелитель! – воскликнул Йонвэ, из глаз у него брызнули слёзы, он умоляюще сложил дрожащие руки и прижал их к груди. – Прости меня, я…
Пинок в грудь швырнул его на спину, и глаза разъярённого Манвэ, неприятно светящиеся в темноте, пришпилили его к полу.
– Не хочешь уходить? – Усмешка Владыки Ветров могла дать фору любой злодейской. – Тогда ты сам заслужил… этого…
Не смея кричать, Йонвэ приоткрыл дрожащие губы и длинно-длинно выдохнул, расширенными от ужаса глазами глядя, как Повелитель опускается верхом на его грудь.
На уроке у Йонвэ случился нервный срыв. Так сказал спешно прибывший по звонку классной руководительницы Ирмо, а до того майа Манвэ плакал навзрыд, сотрясаясь в таких судорогах, что, кажется, они могли порвать его изнутри. Сильнее всего Хэннера впечатлило то, как его друг стонал и комкал в руках наполовину исписанную тетрадку: к учёбе Йонвэ относился даже со слишком большим почтением.
Лориэн при виде рыдающего майа покачал головой, вздохнул, обнял его за плечи и попытался поднять. Скрючившийся Йонвэ идти никак не хотел, пришлось взять на руки и нести.
– Хэннер, идём со мной, – обернувшись, попросил Ирмо. – И вещи его захвати.
Когда нагруженный двумя портфелями Хэннер вышел из класса, занятие возобновилось.
– Посиди пока с ним и вот этим ему лицо протри.
Сунув Хэннеру в руки влажную салфетку, Ирмо, присев на край стола, стал звонить Намо.
– Ага. Да, ну ты представляешь? Ага. – Тёмный майа, приведённый в некоторое смятение пустым взглядом друга и его полным послушанием, стал выполнять указание Валы. Едва он коснулся щеки Йонвэ, как здоровый цвет кожи начал исчезать, обнажая синяки и ссадины. – И прямо в классе, сидит, плачет. Мелькорский ему мордочку протёр, а там фингал. Обалдеть, да? – Ирмо слез со стола и, не прекращая докладывать Мандосу о состоянии дел, взял у Хэннера влажную салфетку и довершил дело сам. – Да уж. Ну ты глянь только. Какие синяки. Наверняка во весь рост измордовал и… – Лориэн покосился зелёным глазом на шокированного Хэннера. – Ну ты понял. – Правый, карий глаз Ирмо непостижимым образом продолжал изучать лицо жертвы валарского произвола. – Да. Что делать будем? Манвэ, конечно, вправе творить что вздумается…
– Созываем Совет, – услышал Хэннер голос Намо. – Прямо сейчас.
– Я думаю, его лучше отправить ко мне, в Лориэн. Там находятся многие жертвы психических расстройств…
Мелькор, прохаживавшийся по тесному кабинету и до упора сунувший руки в карманы, посмотрел на Ирмо как на идиота.
– Дурак. У мелкого не расстройство, у него травма! Что ему делать в твоей психушке?!
– Но куда ещё? – спокойно поинтересовался Намо. – В Мандосе ему не место. Не к Ауле же отдавать.
– Мне такие малахольные и не нужны, – подал голос Ауле, мрачно заседавший в углу и даже не пытавшийся понять, зачем его вообще сюда пригласили. Впрочем, не понимал не он один. Тулкас мечтательно взирал в пространства, теоретически находящиеся где-то за стеной, Оромэ, пристроив голову у него на плече, перебирал пальцами замшевый шнурок, Ульмо дрых, навалившись на парту: на суше его брала воистину рыбья сонливость.
Намо внимательно посмотрел на озиравшего сию картину Мелькора, вообразил всю силу грядущего взрыва и, поднявшись, громко хлопнул в ладоши.
– Братья, – провозгласил он, – общее собрание закончено. Возвращайтесь к своим делам. Дальнейшее рассмотрение создавшейся ситуации мы продолжим в ближайшее время!
Братья радостно ретировались. Мандос занял своё место на столе. Сейчас, одинаково поджав ноги и держась за край столешницы, Намо и Ирмо действительно походили друг на друга, чему ещё больше способствовало идентичное выражение растерянности на их лицах.
Мелькор прошёлся по опустевшему классу. Прибыв в школу, он мельком увидел полуживого Йонвэ, сидящего возле Хэннера, и не без иронии понял, что ему всё равно жалко эту маленькую сволочь. Будучи объективным, он не мог не признать, что его майа и сам-то был в прошлой жизни не подарок. Далеко не подарок. Даже для него. Не будь такой любви – давно удушил бы. Тряпочный характер Йонвэ был единственной гарантией выживания. Уж не из врождённого мазохизма он Манвэ такое позволяет…
Своего брата Мелькор прекрасно знал. Близнецы всё-таки. Несмотря на то, что именно Чёрный Вала стал Врагом, провозглашённый отцом Король Арды ему ничуть не уступал по личным качествам. Манвэ был жесток не менее, а временами даже более, и гордился этим, ибо не желал уступать старшему ни в чём. Одиночество научило Мятежного ценить тех, кто оставался с ним. Рядом с Манвэ всегда были толпы обожателей, и ещё один ничего для него не значил. Вот Мелькор – Мелькор был для него желанной целью. Завоевать Мелькора – ах, какое утешение для гордости! Повелевать самым сильным, самым гордым из братьев – это нравилось бы Манвэ в любом случае. Даже будь Мелькор совершенно непривлекательным уродом.
Решение напрашивалось само собой, и наконец Мелькор решился его озвучить.
– Давайте я его возьму.
Глаза Ирмо округлились, глаза Намо, наоборот, сузились.
– Что ты хочешь этим сказать? – в один голос осведомились они.
– У меня есть свой майа, – сквозь зубы раздражённо прошипел Тёмный Вала. – Хватит того, что белобрысого Манвэ изнасиловал!
– В таком случае, я настаиваю на помещении его в мои владения! – вскочил Повелитель Лориэна.
Намо за рукав потянул его обратно.
– Мелькор, а что именно ты хочешь делать?
– Вы ведь не были жертвами изнасилования, – кривовато улыбнулся Мелькор, от цепкого взгляда Мандоса не ускользнуло, как сжались в кулаки сложенные на груди руки старшего брата. – И тем более жертвами Манвэ. Вы даже не представляете, как болезненно предательство любимого, вас обоих никогда не предавали. И хорошо, что так. Но вы его не поймёте.
– А ты – ты что, хочешь сказать, что поймёшь его? – не поверил Ирмо, озадаченный его словами.
– Я хотя бы попытаюсь. Вы же не отрицаете, что не будете даже пытаться?
Братья одинаково покачали головами.
– Ну и что? Ульмо, что ли, его отдать? Он собственных рыб-то сосчитать не может, не то что майар. Он их всех чуть не в клетках держит, боится после Оссэ, что все ко мне сбегут. К дельфинам и то уважительнее относится.
– А как же Манвэ? – снова подал голос Лориэн.
Мелькор пожал плечами:
– Манвэ перебесится и успокоится. Я не знаю, что ему надо, но, наверное, у него очередной период недовольства всем вокруг. Может, из-за меня, кто знает. В любом случае, Йонвэ поторчит немного у меня в замке, зарастит синяки, покатается на лошадке, поиграет с волками и, глядишь, утешится. А потом на Манвэ накатит снова, и он придёт вымогать у меня своего мелкого назад. Любит всё-таки… хоть и на свой лад.
– Не у всех же такие избалованные майар, как у тебя, – усмехнулся Ирмо.
– Ну не всех же майар пьяным Валар на вечеринках щупать, – поддел Мелькор с виду беззлобно, но Намо уловил нарастающее раздражение. Ирмо чуть порозовел и не стал уточнять, откуда Тёмный знает про вечеринку. – Я так понимаю, вопрос решён?
– Хорошо. – Намо поднялся и педантично оправил тёмную фиолетово-серую рубашку. – Забирай его. Только если дашь себе волю…
Мелькор сморщил нос.
– Ещё чего! Шмакодявку такую трахать! Намо, имей совесть!
– Совесть у нас только ты имеешь. Во все места. Пойдём, Ирмо, закроем школу.
Уроки уже закончились. Пока Намо зачитывал подробный отчёт о случившемся, пока Ирмо перечислял все повреждения сущности Йонвэ, пока все пытались дозваться Манвэ и уточнить у него причину его действий… прошёл не один час.
Несколько раздражённый этой тягомотиной Мелькор зашёл в комнату лекаря. Хэннер измученно посмотрел на него.
– Йонвэ всё равно как мёртвый, – пожаловался он.
– Донесёшь его портфельчик. Давай, малыш. Потерпи немножко.
Мелькор подхватил худенького майа на руки, посмотрел ему в лицо, покачал головой и понёс прочь. Изрядно озадаченный заботой своего покровителя о чужом майа, Хэннер побежал следом с портфелями в руках, кренясь на правый бок, ибо портфель Йонвэ весил едва ли не в три раза больше.
– Вы чего решили?
– Идём к нам домой.
– К нам?! Мы теперь что, филиал Лориэна?!
– Нет. Мы забираем Йонвэ к себе. Ненадолго, конечно. Пока мы с Манвэ не разберёмся. Держись за меня, перемещаемся.
Хэннер ковырял ложкой кашу.
Его лучшего друга оставили лежать на диване в гостиной, и Мелькор то и дело прислушивался, определяя состояние несчастного. Йонвэ в сознание не приходил.
– Ешь кашу, – велел Чёрный Вала.
– Не хочу, – огрызнулся переволновавшийся Хэннер.
Мелькор поднялся, обошёл стол и остановился у своего майа за спиной. Тот нервно сглотнул. Ему не нравилось, когда Мелькор заходил за спину, очень хотелось обернуться, но было как-то боязно.
– Хэннер, – Мелькор склонился к самому его уху, и по телу майа пронеслась приятная дрожь. «Как ты можешь сейчас об этом думать?» – с лёгким укором в адрес своего любимого подумал Хэннер, понимая, что, конечно, позволит Мелькору всё что угодно, ведь уже через пять минут он будет думать о том же самом. – Малыш, сегодня ты будешь спать у себя, а Йонвэ останется со мной.
– Чего-о-о-о?!!!
Заслышав вопль, волки внизу радостно завыли на разные голоса.
– Ты… ты… ты!!! Его Манвэ… и ты тоже?!! Ненавижу, ненавижу тебя, ненави…
Вырваться из рук Валы Хэннер так и не сумел. Мелькор притиснул его к себе, развернул и насильно поцеловал в губы, заглушив вопли. Глазищи юного майа свирепо сверкали, и он не прекращал дрыгаться, хотя на поцелуй всё-таки отвечал.
– Да не ори ты так, – рыкнул Мелькор раздражённо, удерживая майа за плечи. – Не трахать же я его собрался! Эта сопля вообще не в моём вкусе!
– Но-о…
– Но! – передразнил Вала. – Я, по-твоему, должен больного майа одного оставить?!
– Я могу…
– Ты можешь идти спать, а я останусь с ним. Ему нужно чьё-то присутствие и подпитка. Тебя на него не хватит. Всё, иди, отдыхай.
Хэннер почувствовал себя чуть-чуть виноватым в том, что разозлил Мелькора неверной догадкой, однако обещание не изменять ему польстило.
Быть может, Мелькор наложил на него заклинание, но уснул Хэннер сразу, едва лёг.
– Вот так, Йонвэ. Полежи здесь.
Тощее тельце майа покрывали синяки и прочие неприятные травмы. Обо всём этом Мелькор получил детальный отчёт на собрании, однако выглядело ещё хуже, чем звучало. Смягчать следствия поступков родичей было для Валар привычно, если дело не касалось Мелькора.
Достав из аптечки целебную мазь, Мелькор занялся травмами своего пациента. Сначала следует привести в порядок тело, дабы пробудившемуся от шока фэа ничто не напоминало о произошедшем.
Шины, к счастью, не потребовались – переломов Манвэ не оставил. Несколько часов Мелькор провёл, подрёмывая рядом с обмазанным целебным снадобьем Йонвэ и ожидая, когда пройдёт боль и заживут внешние повреждения. Заняться внутренними пришлось также вручную – следы деятельности Короля магическому исцелению не поддавались. Смазывая порванные в уголках губы майа, Мелькор грустно думал о том, что его братишка ничуть не изменился с поры их звёздного детства.