Я посмотрел на свое отражение в зеркале над раковиной, закрыв за собой дверь. Гель для волос Илья мне так и не купил, и я постоянно ходил кудрявым. По правде говоря, я только обратил внимание на то, что кудряшки не так уж сильно и вились. Да и шрамы на руках не так уж ужасно выделялись. И я к тому же не так плохо выглядел.
Как, однако, хорошее настроение на мою самооценку влияет.
– Слушай, ты такую херню пишешь.
Я чуть не поскользнулся, слишком резко повернув голову, отчего в шее неприятно потянуло. Прижав пальцы к больному месту и начав его массировать, прошипел:
– Какого хрена? Ты ведь знаешь, что я моюсь.
– Да что я у тебя там не видел, – он отмахнулся, отодвигая дверцу душевой кабинки, продолжая смотреть на страницы «Нью Ньюс» в своих руках. – Серьезно, ты вообще сам понимаешь, что ты пишешь?
Я фыркнул, отвернув голову, и продолжил смывать с нее пену, делая вид, что абсолютно не заинтересован в том, что он говорил.
– Ты точно смотрел фильм, о котором писал? – я усилил напор воды. – Тут же просто одно предложение разными словами, у тебя редактор без мозгов совсем, что ли? – я подставил лицо воде, не желая слушать Курякина. Не то чтобы мне было обидно за свою статью, которую я, впрочем, и впрямь писал для «лишь бы было». Просто слушать ворчание Ильи это не самая приятная вещь. Особенно когда ты моешься.
– Вот сам послушай: «..и вцелом создается впечатление, что создатели снимали фильм исключительно для того, чтобы получить побольше де…», – я направил струю душа прямо на газету. Илья поднял взгляд, вскинув бровь. – Ты совсем дикий, что ли?
Я фыркнул, отвернув голову и повесив шланг обрано, смывая пену с плеч. Илья что-то ворчал за спиной, наверное, возмущался из-за того, что я испортил единственную вещь, которая как-то развлекала его в тот момент.
Когда я вышел из душа, Илья все еще был в ванной. Сидел на стиральной машине, листая остатки газеты. Скорее всего, сейчас он читал статью на седьмой. Эта страница обычно принадлежала Дакоте, пишущей преимущественно о событиях в городе вроде починки дорог или открытии нового кафе. Он даже не поднял взгляд, продолжая читать и хмуриться, порой почесывая себя за ухом. Я заглянул в газету, натягивая на себя трусы. Нет, не угадал. Это была страница с гороскопами. Я поднял на него взгляд.
– ..Львов на этой неделе ждет неожиданный сюрприз. Будьте готовы к любой выходке ваших близких. От них зависит, будет ли ваш сюрприз положительным или нет, – он поднял взгляд. – Скажи, кто у вас составляет гороскопы? У вас все в редакции одно и то же разными словами пишут? Это ваша фишка?
– Еще одно слово, и…
– Выбьешь мне зубы? Это моя фишка.
– Засуну тебе трусы в рот.
– Ну да, эта участь пострашнее.
Я отвернулся, скрыв улыбку, и надел джинсы, посмотрев на себя в зеркало снова.
– А про Рыб что пишут?
– А ты Рыба?
– Нет, просто так попросил, – я облокотился бедром о стиральную машину, поставил подбородок ему на плечо и посмотрел на страницу газеты.
– Рыбы на этой неделе должны быть осторожны, потому что могут получить по шее от Львов.
– Вообще-то здесь написано…
– Льву лучше знать.
– О, ну раз ты так говоришь, – усмехнулся, отступив от него и натянув футболку. В гороскопе была написана банальщина: большая удача и здоровье. Такое писали через каждые две недели, надеясь, что это все равно не прочтут.
– Пошли, лев, пока твоя рыба не уплыла в одинокое плавание по Нью-Йорку.
Илья спрыгнул со стиральной машины, выходя следом в коридор.
Конец июля выдался на удивление холодным. Такая погода не покидала город уже с самого мая. Я шел немного позади Ильи, говорящего то на русском, то на английском. Кажется, он пытался объяснить мне что-то о своем родном языке, но я, если честно, абсолютно его не слушал. В отличие от него я, как обычно, мерз. Мерз бы и дальше, если бы Илья не решил, что моя возможная смерть от переохлаждения это не лучшее, что могло случиться в этот день, и великодушно не отдал свою куртку. Коричневый кожзам, но жаловаться не приходилось. Илья шел, кажется, в том же свитере, который был на нем в тот день, когда я впервые его увидел. Черный, с высоким горлом, закрывающим его шею.
– Эй, большевик, – он посмотрел на меня через плечо, явно будучи недовольным тем, что я прервал его негромкий монолог на двух языках сразу. – Я думал, ты гуляешь где-то еще, кроме Центрального парка. В смысле, здесь изучать-то нечего.
– Ты здесь с рождения. А я всего несколько лет. Замечаешь разницу? – я пожал плечами. – Тем более, за день его точно не обойдешь. И с чего ты взял, что я хожу только здесь?
– У меня интуиция хорошая. И логика развита, – я посмотрел на него, пожимая плечами. По утрам в Центральном парке не так много людей. Даже если учесть, что на часах уже почти полдень и на календаре июль. В основном это были школьники и студенты (к слову, долго здесь не задерживающиеся, видимо, из-за погоды) и офисные рабочие из ближайших многоэтажек, у которых был обеденный перерыв. И парочка таких же зевак как мы.
Илья фыркнул, сворачивая в сторону пруда. Я за ним.
– Просто ты зажравшийся нью-йоркец, который привык вообще ко всему.
– А ты московский зануда, я же ничего не говорю.
Илья посмотрел через плечо, вскинув брови.
– Откуда знаешь?
– О чем именно? О том, что ты зануда? Ну, ты бы хоть раз себя послушал, – я поднял плечо, потершись о него носом, и косо посмотрел на Курякина, остановившегося в паре метров от воды.
– Я вроде не говорил тебе, где я вырос.
– А я уже говорил, что у меня хорошая интуиция, – я перевел взгляд на проплывающую за спиной Ильи утку, явно ожидающую, когда ей подбросят хлеба. Вообще-то, уток я здесь уже давно не видел. Наверное, с того самого момента, когда какой-то придурок пришел и перестрелял их всех. Не помню точно, сидит ли он до сих пор в тюрьме или все же откупился приличной суммой.
– Или ты врешь хорошо.
В десятку, большевик.
Я подошел к воде, пожав плечами снова и посмотрев на Илью.
– Значит, ты все-таки москвич? – он кивнул, скрестив руки на груди. – И как там?
– Нормально, – он подошел сзади, положив ладонь мне на плечо, заставив обернуться. – Ты не врешь мне?
– А требуется? – я окинул его взглядом, заметив, что его уголки рта дрожат, вот-вот грозясь превратиться в улыбку. Не скажу, что самую ласковую, судя по огоньку в глазах.
– И ты доверяешь мне?
– Что за вопросы?
Он положил обе руки мне на плечи и легко (видимо, только по его меркам) толкнул вперед. Не удержав равновесия больше от неожиданности, чем от силы толчка, я оказался в воде. Сообразить я не успел. Секунда, за которую я мог ухватиться за рукав Курякина и потащить его за собой, была упущена, и мне оставалось только сидеть в воде, хмуро глядя на него исподлобья.
– Очень смешно. И очень по-взрослому, – я поднялся на ноги, отряхиваясь и фырча, надеясь, что в парке найдется место, где можно будет высушить задницу. Отряхнув штаны, я посмотрел на Илью, зажимающего рот ладонью и мелко трясущегося. Он никогда не показывал, как он улыбался, а каждый раз, начиная смеяться, отворачивал голову или закрывал ее чем-нибудь.
– Мудак, – отказываться от своей идеи я не собирался. Схватив его за обе руки, я резко дернул его на себя, но, как обычно, не успел отступить в сторону, отправившись под воду снова. Только теперь не в одиночестве.
Илья фырчал, отряхивался, звучно матерясь на русском. Схватил меня за шкирку и потащил быстрее к берегу, говоря уже на понятном мне английском:
– Ты совсем уже, Соло? Тут плавать запрещено, а ты меня в воду тащишь.
– Ты первый начал, – оказавшись на берегу, я снял с себя куртку, отряхивая ее. В кроссовках неприятно хлюпало. – Мудак, господи.
Илья снова фыркнул, выжимая штанины джинс и оглядываясь по сторонам.
– Ты не знаешь, где здесь туалет?
– Живу недалеко, пошли, – я накинул мокрую куртку на спину и, стараясь игнорировать влагу в кроссовках, широким шагом направился в сторону метро. Из Центрального парка ехать до моей квартиры всего пару станций.
– Где гарантия, что это не замануха для смены локаций? – я обернулся на его голос, вскинув брови. – Ну, захотелось разнообразить секс.
Я молча показал ему два пальца, как бы обозначая, сколько раз мы таким занимались.
– Если бы мы с тобой трахались каждый день, – добавил я, – я бы еще подумал о смене обстановки. А пока у тебя дома столько стен и столов, ух. Грех жаловаться.
Только в метро я понял, что ехать ко мне в квартиру было не самой удачной идеей. Не самой удачной идеей больше для Ильи, чем для меня.
– Я уже высох, ну его, а? – я остановился возле выхода со станции. Илья без лишних слов положил ладонь мне на задницу и кивнул.
– Ага, высох, – и пошел дальше, продолжая выжимать рукава. Кажется, он все же растянул свой свитер.
– Здесь неподалеку есть нормальный отель, лучше там. У меня не убрано, – я нагнал его, потянув за собой в сторону. Показывать свою квартиру в его же фотографиях мне не очень хотелось. Хотя бы потому, что это была моя квартира, увешанная его фотографиями. – А в отеле и высушишься, и помоешься, и потрахаешься, все что угодно.
Илья одернул плечо, даже не посмотрев на меня, опустил руку, сжав мне запястье, и пошел быстрее.
– Ты у меня сколько жил? Я должен же хоть раз побывать у тебя, – он не знал, куда идти, потому через несколько секунд остановился, посмотрев через плечо. – Если это не бордель. Если ты не заметил, бардак меня не пугает.
Я хмыкнул, отцепив его пальцы от своего запястья. Вода в кроссовках все еще булькала, и мне хотелось выкинуть их вместе с носками и пойти босиком. Показывать ему дорогу я не собирался и старался показать это всем своим видом. Простояв в тишине минуту, Илья вздохнул, скрещивая руки на груди.
– Мы пойдем, или ты решил себе что-нибудь отморозить?
– Я не принимаю гостей, когда у меня в доме бардак.
– Я видел у тебя места потемнее любого домашнего срача, – я закатил глаза, отвернув голову. – Так что пошли.
– Иначе что.
– Иначе я дойду до редакции твоей газетенки и спрошу адрес у них.
– О, ну удачи тебе.
– Ты правда думаешь, что я пошутил? – он вытащил из заднего кармана джинс телефон, отряхнув чехол от воды. Я хмыкнул, смотря на него краем глаза.
– А ты правда думаешь, что первому позвонившему парню вот так запросто дадут мой адрес?
Илья усмехнулся, видимо, начиная искать в интернете любые контакты с «Нью Ньюс». Наивный. Том наверняка…
– Алло, – я прижал ладонь к лицу. Том все-таки оставил контактные данные. – Да, здравствуйте, у вас ведь работает Наполеон Соло? – я медленно сделал шаг вперед. – Я его брат, только приехал из другого города, не могу найти его нигде, может, вы знаете? – я протянул руку к телефону, но Илья, снова сжав запястье сильными пальцами, на секунду оскалился. – Ага, адрес его, – я закрыл глаза, слыша голос своего редактора даже на расстоянии.
– Прекрати, – я снова дернулся, хватая его телефон другой рукой, за что тут же был укушен за второе запястье.
– Угу, понял, – Илья разжал зубы, облизнувшись. – Да, я передам ему все.
Он отпустил мои руки, цокнув языком, и убрал телефон в карман, говоря на одном дыхании:
– «Соло, ты гребаный мудак, если не появишься до конца недели, ищи себе другую работу, мне надоело это терпеть, я делал тебе слишком много поблажек». Тебя очень любят, – он опустил взгляд на меня, и я только сейчас вспомнил, что я действительно ниже. В смысле, я и раньше об этом знал. Но все же думал, что я немного выше. – Сам доведешь, или мне снова в интернет лезть?
Я тяжело вздохнул, подойдя к нему ближе, встал на цыпочки и поставил подбородок на плечо. Прикрыв глаза, я несколько раз прокрутил фразу в голове, после чего ее озвучил:
– Тебе действительно не стоит это видеть.
– Господи, да что там может быть. Трупы детей? Пристанище проституток? – я почувствовал, как на затылок опустилась ладонь. Он уже давно не болел, но я только сейчас подумал о том, что очень не хотел бы, если бы и на нем появился шрам. – Слушай, я точно не из тех людей, которых может что-то испугать. Кроме муравьедов. Они жуткие.
Я усмехнулся, уперся лбом в его плечо и цокнул языком.
– Хорошо. Как скажешь, – я кивнул, отойдя от него. – Только я тебя предупреждал.
По правде говоря, тогда очень хотелось попасть под машину. Ну, или метеорит на голову получить. Что угодно, лишь бы не открывать большевику тот факт, что я за ним следил. И не просто следил, а еще и знал о нем достаточно до того, как мы познакомились. Но ничего, как назло, не происходило. Даже солнце выглянуло из-за туч. И убиться захотелось в несколько раз больше.
Илья шел рядом, оглядываясь по сторонам и хмурясь. Наверное, он бывал здесь раньше. Я засунул руки в карманы его куртки. Они уже более-менее высохли, но это ничуть не радовало. По правде говоря, было холодно. Даже больше обычного. Я шмыгнул носом и фыркнул, прибавив шаг.
– И все же, что там? – Илья был совершенно спокоен, как в те моменты, когда еще пил таблетки или хотел спать.
– Увидишь, – я не был уверен, что он останется таким же спокойным, когда я открою дверь своей квартиры.
Я пошарился по карманам, надеясь, что потерял ключи. Но нет, вот они, лежащие в переднем кармане. Как положил их, впервые надев джинсы, так и не вытащил. А зря. Их потеря была бы очень кстати. Но еще более кстати была бы моя пропажа. Я посмотрел на Илью. Он на меня. Вскинул брови, кивнув, спрашивая одним взглядом. А я только мотнул головой и отвернулся, все еще надеясь на метеорит.
Когда я поворачивал ключ в замке, мои пальцы дрожали. Я надеялся, что Илья этого не видел. Я привел свою жертву к себе домой, и мы внезапно поменялись ролями. Теперь жертвой был я. Или мог ей стать. У Ильи сильные руки и слабое самообладание. И ему ничего не стоило бы свернуть мне шею за мой сталкинг. И в какой-то степени это было бы справедливо. Не думаю, что я был бы в восторге, если бы узнал, что за мной кто-то следил и превращал свой дом в алтарь имени меня. Я, в общем-то, Илье никогда не поклонялся, но, глядя на мою квартиру, об этом подумать можно было.
Я глубоко вдохнул и выдохнул, открывая дверь и чувствуя, как ноги врастают в пол. А потом понял – не врастают. Илья взял меня за плечи, подтолкнув внутрь, и прошел следом, закрыв дверь. Осмотрелся.
– Да нет, не такой уж бардак. У меня хуже.
Илья разулся, снимая сразу же и носки, и прошел метр, посмотрев через плечо на меня. Застывшего на пороге собственной квартиры. Как будто гостем был я, а не он, и ждал приглашения.
– Я правильно понимаю, что там ванная? – я вспомнил, что с прошлого раза не убрал проявленные фотографии из ванной, и стиснул зубы, натянуто улыбнувшись. Кивнул. Он кивнул в ответ и направился в сторону ванной, снимая на ходу кофту. Наверное, у меня была пара минут на то, чтобы снять хотя бы часть фотографий Ильи и выкинуть их в окно. Но, если он и впрямь пошел в ванную, это все бессмысленно, не так ли? Я закрыл глаза, надеясь, что когда открою их, все это исчезнет. Но ничего не исчезло, даже после того как я зажмурился.
Илья, щелкнув выключателем, зашел в комнату.
Я сбросил кроссовки, положил его куртку на пол и пошел за ним. Если уж получить в зубы, то сразу. Я встал позади него и отвернул голову, скрещивая руки на груди.
– Не знал, что кто-то еще пользуется такой техникой, – он говорил спокойно. Первые несколько секунд.
После он только молчал, рассматривая фотографии. А я чувствовал, как все внутри переворачивается, и органы словно начинают меняться местами. Сердце билось где-то в горле, и я чувствовал, как у меня горит лицо. Я закрыл глаза, надеясь хотя бы выровнять дыхание.
Когда он схватил меня за плечо и резко дернул на себя, я, стоя на ватных ногах, обязательно упал бы, если бы он не сжимал так сильно. Я не решался открыть глаза. Он, продолжая сжимать мои плечи, развернул меня и вышел из ванной, ведя меня впереди себя. Я приоткрыл глаза на секунду. Он правильно понял, что нужно идти в мою комнату. Щелчок выключателя, и я снова закрыл глаза. И снова несколько тягучих секунд, длящихся дольше часа.