– Нет, он безалкогольный. Или ты пришел сюда выпить? – наверное, по моему лицу все было ясно, раз он снова разулыбался, хлопнув меня по плечу и посмотрев на бармена, свистнул. – Эй, Пол! Принеси нам с приятелем чего покрепче, кроме Неба, окей? – и снова посмотрел на меня. – Меня зовут Джордж. Но можешь называть меня просто Джо.
– Джон, – отозвался я, отворачивая голову от Джорджа, и поворачивая снова. Вот он, твой шанс, Наполеон. Хватай его за яйца, тащи в туалет и трахайся с ним хоть до утра, пока не убедишься, что тебе вообще никто не нужен. – Джон Доу.
– О, ты предпочитаешь анонимность? Или просто совпадение? – я пожал плечами. Джордж или много смотрел фильмы, или просто знал законы. Одно другому не мешало. Обычно, когда я представлялся под этим именем, никто даже не думал переспрашивать или интересоваться о подробностях. – Да ладно, я понимаю. Так что тебя сюда занесло?
Я посмотрел на Пола, принесшего нам коктейли, и вскинул брови, опустив взгляд на стаканы.
– «Ночной гость», – пояснил мне Джордж, и я усмехнулся, беря в руку стакан и делая глоток. Опять же, водка. Смешанная с чем-то еще и с добавлением, кажется, лайма. Выпивка здесь полное дерьмо.
– Скажи, а нормальные названия для коктейлей здесь не встречаются? – Джордж снова засмеялся, и я заметил, что один клык у него был выбит.
– Бывают, Джонни, но тебе они вряд ли понравятся. Так что ты здесь делаешь? Парень бросил?
Я перевел взгляд на него, прекратив рассматривать лед на дне стакана, и выразительно вскинул брови, задавая немой вопрос: «Какого хрена?»
– Или ты пришел сюда за ощущениями? – он подвинулся ближе. – Это я устроить могу. Хочешь чего-нибудь покрепче?
– Минет не сделаю, – я снова сделал глоток, начиная сомневаться в правильности своей идеи прийти сюда. Алкоголь постепенно ударял мне в голову, и я надеялся, что глупые мысли покинут ее как можно скорее. Джордж засмеялся. Снова.
– Да нет, я об этом и не думал. Хочешь травки? – я перевел взгляд на него и увидел, как он широко улыбнулся, заметив мой взгляд. Он явно понял его как «да». В принципе, я действительно не был против. Уж раз в жизни я точно должен был попробовать. Я осушил стакан и повернулся на стуле к Джорджу, упершись рукой в свое колено. – Я знал, что ты хороший парень. Пошли.
Я встал со стула и направился вслед за Джорджем мимо сцены, зажмурив один глаз от громкого голоса солиста: «Он такой высокий и дьявольски красивый, он такой плохой, но он делает это так хорошо. Это только начало, а я уже вижу конец». О нет. Илья, отвали. Может, ты и высокий, но ты не дьявольски красивый.
Наверное, мне стоит перестать врать себе.
Я засунул руки в задние карманы джинс и свернул за Джорджем в туалет.
Я буду помнить тебя, стоящим в потрясающем костюме, любующимся закатом.
Закурить мне удалось не с первого раза. До этого я даже сигарету в руках не держал, что уж говорить о косяках. К тому же алкоголь постепенно начинал делать свое дело, и мои пальцы стали сделанными из ваты. Одно из не самых приятных последствий действия алкоголя на мой организм. Когда я затянулся, я не слышал ничего. Ни Джорджа, ни музыки, ничего. Я затянулся еще раз и выдохнул в сторону, закашлявшись. Перед глазами все покачнулось и поплыло куда-то вбок, но я упорно продолжал прижимать косяк ко рту, повторяя про себя: «Сделай хоть раз что-нибудь правильно». Не сказал бы, что курение травки в туалете второсортного гей-клуба, это правильный поступок. Но думать об этом не хотелось от слова вообще. Я ведь хотел забыться. Вот я и буду забываться.
К тому моменту, когда я докурил, Джордж словно уже был в прострации. Я посмотрел на него, закрыв на секунду глаза и ощутив головокружение, словно кто-то взял мой мозг, хорошенько сжал его, а после встряхнул.
Его руки в моих волосах, его одежда в моей комнате, и его голос – такой родной звук.
Я помотал головой, стараясь не слушать песню.
– Потрахаемся?
Джордж открыл глаза, глядя на меня с легким удивлением. Я стоял, упершись рукой в раковину и прикрыв глаза. Алкоголь и наркотики все же постепенно брали свое, затупляя чувство стыда (от которого, как я думал, я уже давно избавился). Я вскинул брови, склонив голову вбок, как меня уже через секунду сгребли в охапку и затолкали в первую попавшуюся кабинку.
– Ты пассив?
– В этот раз могу им быть, – в голове все расплывалось. Я всю жизнь был в активной позиции в сексе с мужчинами, но в те секунды я испытывал жесткую потребность получить член в задницу, который выбил бы из меня всю дурь, чтоб я двигаться не мог.
Перед глазами все шаталось из-за явно дешевой дури, а тело стало ватным, и сил сопротивляться практически не было. Или это уже я просто не хотел сопротивляться. По правде говоря, в медицине я не особо силен и понятия не имел, была ли это реакция моего организма на наркотик, или же Джордж изначально пришел в бар ради поиска наивного придурка, который искал приключений на свою задницу. Во всех смыслах.
Я цеплялся за его одежду пальцами, постоянно ударяясь затылком о стену и надеясь, что весь мой ужин вместе с алкоголем не решит покинуть желудок. Тошнило от всего: от туалетной вони, от дешевой наркоты, от дерьмового алкоголя и ситуации, в которую сам себя загнал. Я зажмурился, надеясь заглушить все ощущения, смазанные и без моего вмешательства, слыша обрывки песни не то в своей собственной голове, не то из зала, который я покинул. В конце концов, я должен был расслабиться и получать сомнительное, но удовольствие, ведь я пришел сюда с одной целью. Меня все сильнее тошнило от голоса солиста в своей голове: «Он такой высокий и дьявольски красивый, он такой плохой, но он делает это так хорошо». Я зажал рот ладонью, сгибаясь пополам и снова ударяясь о стену. Я буду помнить тебя, стоящим в потрясающем костюме, любующимся закатом. И мое опьяненное прокуренное сознание, отчаянно пытающееся спасти своего нерадивого хозяина, делало музыку громче, еще громче, настолько громко, чтобы в моей голове была только она. Она и гребаный русский, который такой высокий и дьявольски красивый. Гребаный русский, которого я буду помнить стоящим в своих потрясающих дешевых шмотках, которые на нем смотрелись в разы лучше, чем дорогие бренды на моделях. Гребанный русский, который полное дерьмо, а об этом даже не подозревает.
Мы увидимся снова, даже если это мои безумные мечты.
Я обернулся, заслышав странный звук, и пошел на него, щурясь в темноте и пытаясь понять, что это могло быть. Я пытался опереться о стены, но сколько бы не отступал в сторону, сколько бы не шарил руками вокруг себя, я не мог найти ни единой точки опоры, кроме земли под ногами. Звуки становились все отчетливее, и я прищурился еще больше, заметив впереди размытый силуэт, освещенный единственным работающим фонарем. Я приблизился к силуэту настолько, пока не смог увидеть его четко. Как если бы близорукий человек весь день проходил без очков и ближе к ночи все же надел их. Я протянул руку к мужчине, сидящего ко мне спиной. Он что-то ел, громко чавкая, с наслаждением отдирая куски мяса от плоти, как это делали животные. Он резко обернулся, и я смог разглядеть свое лицо напротив. Мое лицо, измазанное в крови. Я присел, протягивая к себе руку, и увидел за своей спиной тело. Плоть, от которой я неаккуратно отрывал зубами куски, была похожа на неудачно прокрученную свинью в мясорубке. Еще живую, доживающую свои последние секунды, пока ее задняя часть перемалывалась металлическими шипами. Я увидел в своих руках вырванные кишки, надкусанные в нескольких местах и обмотанные вокруг моей шеи, как ожерелье, и отвернул голову в сторону. Но я не исчезал, как и тело, лица которого я не мог разглядеть. Я был перед моими глазами. Живой, улыбающийся, жующий чей-то желудок. И я почувствовал, как меня снова затошнило. Снова? Ну да, кажется, меня вывернуло несколько минут назад. Я поднял взгляд, глядя на себя, и заметил у себя длинные волчьи клыки. Острые, алые от крови. Я взял себя за плечи, отодвигая, чтобы увидеть лицо тела, лежащего позади. Но его лицо было съедено, и на месте него я увидел только обглоданный череп и пустые глазницы. Я снова посмотрел на себя и синхронно с собой склонил голову вбок. Я чувствовал отдаленно знакомый запах, кажется, что-то фруктовое, но не мог понять, где чуял это раньше. Я моргнул, и понял, что никого рядом со мной нет, кроме мертвого тела, чьи внутренности я доедал.
Навязчиво пахло цитрусом.
========== Часть 2 ==========
Голова гудела так, будто всю ночь меня ею били о стену. И, думаю, я был близок к истине. Первое, что я увидел, когда проснулся, была какая-то отдаленно знакомая стена. Или нет. Без понятия. Я присел и сжал голову руками, поморщившись от боли, которая через пару секунд пронзила еще и поясницу, отчего попытки присесть я все-таки оставил.
Я перевернулся на живот и с тяжелым вздохом опустил свою голову на подушку, только обратив внимание на алые разводы на ней. Значит, насчет разбитой головы я все же не ошибся. Я закрыл глаза, стараясь восстановить картину прошедшей ночи. Я, какой-то парень (не помню, вроде бы, звали Джон или Джеймс, что-то в этом духе), гей-бар, дешевая дурь. Судя по боли в заднице, я все-таки потрахался. Во рту был неприятнейший привкус металла и чего-то еще. Я приподнял голову и облизнул губы, замечая, что разбиты и они. Лучше не придумаешь.
Мне потребовалось десять минут на то, чтобы подняться. В первый раз я врезался лбом о спинку кровати и пролежал минуту лицом в подушке, жалуясь на собственную жизнь и скуля. Во второй раз боль в пояснице стала невыносимой, и я был вынужден лечь обратно. В третий раз мне удалось скинуть свою тушу с кровати и заставить ее подняться на ноги.
Я посмотрел на себя в зеркало и скривил лицо. Выглядел я, мягко говоря, хреново. Разбитое лицо в куче ссадин, сосульками висящие волосы, изрезанные больше обычного руки. Я был в одних трусах, за ночь сползших с бедер и открывавших половину задницы. Только если подтянуть трусы и спрятать свой зад я смог, то от всей красоты на лице и руках избавиться было проблематично. Пошатываясь, я вышел из комнаты и несколько раз моргнул, соображая, где я могу находиться. Деревянный пол отозвался тихим скрипом, и я зажал рот рукой, почувствовав тошноту, снова рвущуюся наружу. Я ввалился в первую попавшуюся комнату, на мою радость оказавшуюся ванной, и позволил вчерашней ночи полностью покинуть мой организм. Боль в голове сменилась отвращением к самому себе, и то лишь усилилось, когда в голове смутно всплыла картина того, как я точно так же прошлой ночью обнимался с унитазом, пока кто-то сзади кричал. Была другая обстановка, очевидно, меня все же вывернуло после секса. Я криво усмехнулся, смывая отходы, опуская крышку унитаза и садясь на нее, сжимая голову руками вновь. Та гудела не переставая и, как мне казалось, лишь усиливалась с каждой секундой. Того и глядишь взорвется.
– Полный пиздец, – мой голос казался мне чужим. Слишком хриплый, слишком скрипучий и мерзкий. Я столько раз напивался в хлам в студенческие годы, но никогда не чувствовал себя настолько дерьмово. Меня так унесло из-за наркоты или из-за дерьма, которое подавали в клубе?
О, отлично. Я вспомнил, что выпил дохрена водки, разбавленной всякой дрянью в гей-баре. Чудесные подробности моей увлекательной жизни.
Я потрогал свой затылок и, стиснув зубы, потянул корку на себя, быстро оставив это дело. Кажется, меня смачно приложили обо что-то. Или я сам. Опустив взгляд на свои руки, я попытался сосчитать новые царапины, напоминавшие больше нашествие пьянчуг из ирландского паба с разбитыми бутылками. Все-таки, придется переходить на перчатки.
Я посмотрел в сторону душевой, снова же, кажущейся мне отдаленно знакомой. Не моя, я терпеть не мог душевые кабинки и предпочитал им самые дешевые, но все же ванны. Я был не у себя дома однозначно. Оставалось надеяться, что я был не в доме парня, оставившего мне пару отметин по телу, и не у того, с кем вчера потрахался, обкурившись. Хотя нельзя было исключать, что это был один и тот же человек.
Кое-как поднявшись, упираясь в свои колени, я залез в душевую и прижался лицом к стене, пытаясь стащить с себя трусы. Во рту был омерзительный вкус, от которого хотелось как можно скорее избавиться, но мне было попросту лень повернуться в сторону раковины. На ней стоял стакан с зубной щеткой и пастой, причем в единственном экземпляре. Не думаю, что владелец будет счастлив, если я этим воспользуюсь. Я дотянулся до крана и включил воду, настраивая ее на самый холод. Мне казалось, что от моего тела повалил пар, как если бы я был каким-нибудь вулканом, который резко накрыл океан. Все раны разом заныли, зато сознание начало постепенно проясняться. Я так и не снял чертовы трусы.
Я подставил открытый рот струе воды, бьющей из шланга в лицо, и прополоскал его, сплевывая в сторону. Несколько раз. Пока мерзкий привкус не покинул меня окончательно. Нужно было поискать жвачку, а потом свалить, оставив на всякий случай какое-нибудь благодарственное письмо или что-то в этом духе.
Выбрался из душевой я более трезвым, хотя голова все еще гудела. Остатки геля были благополучно смыты с волос, и чертовы кудряшки снова закрыли обзор. Откинув их с лица, я в тысячный раз за месяц подумал о том, что отстригу их к черту.
Не придумав ничего умнее, я выдавил зубную пасту на палец и принялся старательно втирать ее в зубы и десны, тихо фырча от неприятного жжения. Я повторил процедуру раза три или четыре, пока не успокоился, решив, что запаха изо рта, кроме мяты, у меня не будет.
Я вышел из ванной и еще раз осмотрелся более трезвым взглядом. Вокруг практически не было мебели, ни единого ковра, ни единой картины или горшка с цветком. Не самое уютное место, которое меня, в принципе, не отталкивало. Я потряс ногой, избавляясь от последних капель воды, и направился обратно в комнату, из которой пришел.
Мне потребовалось примерно пять минут на то, чтобы понять, где я нахожусь. По правде говоря, глупостью и тугодумием я никогда не отличался, но запросто мог забыть, где живу. И где-то через полдня вспомнить, что все это время топтался у своего подъезда.
Конечно, дом Ильи ночью выглядел несколько иначе, или это уже играло мое воображение. Я не ощущал никакой паники, никакого испуга, только один вопрос: как я вообще умудрился здесь оказаться. Илья определенно не был похож на человека, по ночам посещающего гей-клубы, раздающего дешевую траву, а потом трахающего первого попавшегося под руку парня в туалете. Хотя и я не был похож на человека, который бы выслеживал кого-то, а потом тщательно пытался забыть, давая в зад в каком-то дешевом клубе. Я посмотрел на себя в зеркало. Нет, все же был похож именно на такого человека. Печальная картина из жизни Наполеона Соло под названием «До чего ты докатился, парень».
Я подошел к кровати, подхватил подушку с алым пятном на ней и стянул наволочку, подумывая о том, сколько будет стоить нормальное постельное белье, которое мне, очевидно, придется в благодарность ему купить. Или не в благодарность. Черт его знает. В любом случае, опять же, Илья не был похож на человека, который бы как-то воспользовался ситуацией, в которой я оказался.
Когда наволочка была благополучно выкинута в грязное белье, а я все же додумался надеть махровый халат, найденный в ванной комнате, я наконец обратил внимание на две пачки таблеток возле кровати, на которых лежала записка. Небрежно вырванная страница из, судя по размерам, блокнота, на которой не менее небрежным почерком было нацарапано: «Выпей и жди. И не смей приводить ко мне никого». Я вскинул брови, откладывая записку в сторону и кое-как опускаясь на кровать. Что я вообще натворил ночью? Пришел пьяный домой к Илье и повис у него на шее со словами «Доеби меня, как не доеб меня парень в клубе»? Скорее всего, первая часть моего предположения еще имела какую-то правдивость, но вот во вторую мне верить хотелось меньше всего. Хотя по пьяни я и не такое творил. Как-то раз я, неплохо так выпив, поджег волосы девушке, которая жила в одном со мной общежитии, посчитав, что так она станет по-настоящему горячей штучкой. Волосы потушить успели, а вот горбинка от сломанного носа до сих пор напоминала мне о том случае.
Внимательно изучив пачки таблеток (обезболивающее и от головной боли), я выпил по одной из каждой, запив водой, столь заботливо оставленной на тумбочке. Видимо, Курякин никак не мог решить, какие таблетки лучше подействуют на его долбанутого американского друга, который попадался ему на пути уже во второй раз и теперь точно казался ему алкоголиком. От осознания этого хотелось уйти. Желательно через окно. Желательно из жизни.