– Тогда я выгоню тебя из дома, – он по лестнице – я за ним. Главное, не смотреть на задницу, а то споткнуться ненароком можно.
– Ты меня в любом случае завтра утром выгонишь.
– Могу выгнать прямо сейчас, – он свернул в спальню, а я свернул за ним. И вспомнил, что в заднем кармане его джинс лежит пачка таблеток.
– Но не выгонишь. Не позволит совесть, я правильно понял? – я протянул руку, пальцами аккуратно поддев торчащий уголок пачки и потянув на себя.
– Хорошо, ты меня раскусил, – его длинные пальцы сомкнулись на моем запястье. Я поднял взгляд одновременно с тем, когда он повернул голову. – Вздумаешь еще раз что-нибудь стащить, я переломаю тебе все пальцы. И вот здесь никакая совесть меня не остановит.
– А таблетки? – Илья фыркнул, отпуская мою руку и выкладывая из кармана пачку на стол.
– И они тоже, – он вытащил из шкафа сменное постельное белье и бросил мне в руки, кивая в сторону кровати, мол, выполняй обещание. Я, в принципе, этим и занялся, старательно делая вид, что не замечаю разводов на подушке. Илья, видимо, поступал точно так же.
Ночью мне не спалось. Возможно, дело было в том, что диван оказался слишком узким и жестким, а, возможно, я и без того достаточно спал. Или же во всем была виновата вернувшаяся головная боль, которую весь вечер перекрывало действие таблеток. В любом случае, долго рассматривать потолок я не хотел, и отправился бесшумным шагом на кухню в поисках таблеток в первую очередь для себя.
В темноте кухня больше не казалось такой пустынной, как когда-то давно. Давно. Говорю так, будто приехал домой после долгого отсутствия, хотя не был здесь меньше недели. Благо, об этом не знал Илья. Я приблизительно помнил, в каком ящике находились лекарства, потому проблем с их поиском не возникло. Снотворное я сразу отложил в сторону, посчитав, что, раз это, возможно, последняя ночь в этих стенах, я не должен тратить ее на сон, я вытащил пачку обезболивающего. Помня опыт прошлых лет, последствия похмелья у меня проходили с завидной быстротой, потому уже завтра я должен был быть в норме. Выпив таблетку, я отправил пачку обратно в ящик и принялся искать то, что принимал Илья.
В принципе, мне сложно было сказать, что вообще должны принимать люди с таким заболеванием, как у него. Или это было не заболевание, а обычные нервные срывы. Или они тоже считались заболеванием? Почесав затылок, я вытащил пачку успокоительного, прищурившись в темноте. Такие таблетки можно было купить в любой аптеке по смешной цене, отпускались без рецепта. Те таблетки, которые я видел у него прошлый раз, я сам когда-то пил и знал, что они из этой же серии. И если Илья их выпил и в этот раз…
Ну нет. Это плохая идея. И потому я бодрым шагом направился к лестнице. В конце концов, я любил плохие идеи, а плохие идеи любили меня. Будь они людьми, это были бы немногие, с кем у меня могли оказаться взаимные чувства.
В комнате Ильи было все так же спокойно, даже не смотря на стук колес за стенами дома. Через неплотно занавешенное окно слабо пробивался лунный свет. Кажется, на этой неделе должно было быть полнолуние. Интересно, влияло ли оно как-нибудь на Илью? Ну, мало ли, вдруг у него появлялись длинные клыки, и он шел пить чью-нибудь кровь. Или же он обрастал шерстью и бежал на охоту, чтобы поживиться человечинкой. Как я в том сне. Я мотнул головой, отгоняя эту мысль, и смотря на кровать. Илья был на месте, шерсти на нем замечено не было. И спал он в той же позе, свесив руку с кровати, только теперь уткнувшись лицом в подушку.
Я, стараясь не шуметь, приблизился к нему и опустился на корточки, проведя пальцами по русым волосам. Перед тем как лечь спать, он помыл их, и от них еще исходил тонкий аромат мятного шоколада. Я не удержался и зарылся в его волосы пальцами, слегка сжав их и слабо потянув на себя, тут же отпуская. Илья вздохнул во сне. Отпустив его волосы, я поднялся на ноги и поправил на себе футболку. Попытки скрыть руки ни к чему не привели, и я решил, что, раз шрамы на них не смущают Илью, то, в принципе, и меня не должны. Типа шрамы украшают мужчин, и все такое.
Обойдя кровать, я опустился на место рядом с Курякиным, словно так и должно было быть, и сложил руки на животе, перебросив ногу на ногу. В принципе, лежать с ним на одной кровати мне не в новинку (целый второй раз), потому ощущал я себя рядом с ним почти по-хозяйски. От таблеток, которые он принимал, сон был крепким, потому волноваться о том, что меня заметят, мне не стоило. По крайней мере, вероятность того, что Илья мог бы проснуться, была довольно мала.
Я закрыл глаза, глубоко вдыхая и выдыхая, расслабляясь. Илья тихо посапывал под боком, и это успокаивало. Стук колес лишь усугублял положение, и мне пришлось открыть глаза, чтобы не уснуть. Я перевернулся на бок и посмотрел на голую спину перед собой, только обращая внимание на родинки, расположенные сбоку практически в ряд. Протянув к ним руку, я, аккуратно ставя палец с одной родинки на другую, мысленно соединил их в одну линию. Илья не был бледным, но все же кожа была достаточно светлой, чтобы родинки на ней выделялись, напоминая небольшие кляксы, оставленные черной ручкой на тетрадном листе. И они определенно выглядели куда более привлекательными, чем полосы на моих руках.
Я подвинулся к нему ближе и вздохнул, продолжая рассматривать. Занятия в спортзале не проходили даром, и рельеф тела был очень даже приличным. Я уперся лбом в его плечо и тяжело вздохнул, уловив аромат цитрусов. Значит, гель он все еще не сменил. Хотя, в принципе, он и не должен был. Обычно цитрусовый запах раздражал, но в данном случае он только успокаивал. И еще больше нагонял сон. Я закрыл глаза, решив сосчитать до ста, как в тот раз, и после этого пойти обратно на диван.
Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь…
– Хорошо, я давно должен был догадаться, что ты педик, – я с трудом разлепил глаза, и почувствовал, как внутри меня все рухнуло. Я осторожно опустил взгляд и резко откатился в сторону, завидев перед собой сонное лицо Ильи, во взгляде которого сонливость смешивалась с раздражением и недоумением. Я старательно пытался придумать отговорку, но стоило мне открыть рот, Илья меня опередил. – Ага, лунатик. Как же, – он перевернулся на спину и протяжно зевнул, зажав рот ладонью. – Как будто я не понял, почему ты так хромал, - возразить мне было нечего.
Илья снова зевнул и положил ладонь на лоб, прикрыв глаза.
– Не нервничай, ковбой. Мы не среди гор, так что моей заднице бояться нечего. Хотя ты, судя по всему, пассив, верно?
– Вообще-то нет, – я храбрился, хотя внутри все продолжало сворачиваться в клубок. Не то чтобы я комплексовал или нервничал, но настолько жестко спалить себя было достаточно глупо с моей стороны. Считай, все месяцы сталкерства коту под хвост. – Пассивом я был всего один раз. И кто тебе сказал, что если ты не на Горбатой горе, то тебе не стоит беспокоиться о сохранности задницы? Как я помню, Эннис и Джек занимались сексом не только на ней.
– Серьезно? – Илья покосился на меня, прыснув. – Ну не знаю, давно смотрел. Тебе виднее, ковбой. В любом случае, сейчас я должен взбеситься, разбить тебе твою наглую рожу и вышвырнуть тебя прям в таком виде на улицу. Я верно понял?
– Если рассуждать логически, то да. Ты выпил таблетки?
– Нет, потому я близок к тому, чтобы осуществить задуманное. Мой совет: беги.
Дважды повторять мне не пришлось. В этом плане я был парнем сообразительным, потому через считанные секунды уже оказался на первом этаже, буквально выскользнув из начавшей сжимать мое запястье руки. И рванул в сторону первой попавшейся комнаты, слыша красноречивый топот за своей спиной. Серьезно, так спалиться мог только неудачник. То есть я, разумеется. И убегать от Ильи в его собственном доме тоже была затея так себе. Потому, конечно, я не был удивлен, когда оказался прижат за горло к стене спустя несколько минут.
Илья тяжело дышал отнюдь не из-за бега, и я, сглатывая, с интересом рассматривал желваки на его скулах.
– Если ты всегда такой медленный, то живется тебе так себе, – я пожал плечами, продолжая смотреть на него. Я знал, это не пик ярости и даже близко не он. Илья все еще контролировал себя. Чтобы выбесить его, мне нужно было проснуться рядом с ним в его же сперме, оттрахав его предварительно. Но это было в любом случае невозможно.
– Обычно я побыстрее, – я старался говорить как можно спокойнее даже когда он, наверное, интереса ради, сжал мое горло сильнее, приподнимая над полом и заставляя встать на цыпочки.
– Хорошо, тогда иначе скажу. Ты серьезно педик? – я закрыл глаза, облизнув пересохшие губы и сглотнул, чувствуя, как мой кадык оказался в тисках сильной руки Курякина. Самым хреновым было бы, если бы я возбудился. Серьезно, это было бы очень не кстати.
– Формально нет, – мое горло сжали сильнее. – Бисексуал, если быть точнее. Ты ведь знаешь, что это такое? – я приоткрыл один глаз, поднимая взгляд на Илью. Он все так же тяжело дышал, однако в его глазах не было гнева. Скорее любопытство, какое наверняка бывает у молодого льва, впервые поймавшего добычу и не знающего, стоит ли ему ее есть сразу или оставить на потом. Они оба в этот миг были глубоко серьезны, в них пламенела еще юношеская пытливость, задумчивый вопрос.
– Ну, педик, говорю же, – кивнул он, проведя большим пальцем вдоль моей шеи, надавив на вену. – Да не трясись ты так, не убью. Может быть.
– Великодушно, – согласился я, закрыв глаза снова и прижавшись к стене, пытаясь найти точку опоры, пока Илья не вздумал поднять меня выше. Это было бы проблематично. Конечно, удушье в сексе мне в какой-то степени нравилось, по Паланику прям получалось. И это была моя новая ошибка: представлять Илью во время секса. Вместе с удушьем. Представлять то, как длинные пальцы крепко сжимают мое горло, не позволяя часто дышать, из-за чего стоны получились хриплыми и сдавленными. То, как он сам, ни на секунду не прекращая двигаться, впивается зубами в плечо, оставляя алые следы, кусает мне руки, перекрывая шрамы новыми укусами, то, как горячее дыхание практически сжигает кожу и…
– ..нет, слушай, ковбой, ты определенно извращенец, – окей. Я возбудился. Чудесно. Интересно, мне вырвут член или все же поступят более гуманно?
Первое, что я почувствовал, это горячее дыхание на своей шее, постепенно поднявшееся до уха. Зубы, сомкнувшиеся на хрящике, и глухое рычание:
– Горбатого лишь могила исправит, – я попытался возразить, но из-за резко сжатых в кулак яиц смог только жалко прохрипеть что-то, услышав в ответ фырчание и тяжелое сопение.
Чем сильнее пальцы сжимали пах, тем больше росло ощущение, что со своим членом я могу распрощаться. Но вместо этого Илья ослабил хватку, продолжая сжимать ухо зубами, и накрыл член ладонью, неторопливо его растирая, продолжая что-то мычать.
Он сдавил мое горло сильнее, и в глазах потемнело, а ноги слегка дрогнули, подкашиваясь, но я быстро взял себя в руки. На первые десять секунд, пока зубы не переместились с влажного от слюны уха на плечо.
Я закрыл глаза снова, прикусив губу и сдавленно выдохнув, когда руку на члене заменило колено, о которое оказалось чертовски удобно тереться. Как псина, ей богу. Взявшись за плечи Курякина, я притянул его к себе ближе, все меньше контролируя себя и через считанные секунды просто откровенно трахая его ногу. Он продолжал сжимать горло пальцами, поглаживая ими шею, надавливая, постепенно поднимаясь ими выше и оттягивая нижнюю губу, проталкивая два в рот. Получив доступ к кислороду, который я жадно вдохнул полной грудью, я склонил голову в бок, обхватив пальцы губами и начав тщательно их вылизывать. Дураком я не был и прекрасно понимал, для чего это требовалось. Потому чем больше слюны я оставлю, тем проще мне же будет через несколько минут, когда Илья забросит мои ноги себе на бедра.
Но вместо этого он припер меня лицом к стене, надавив на затылок ладонью и спустив трусы другой рукой.
– Тебе ведь не впервой? – я кивнул, прикусывая нижнюю губу и стараясь расслабиться. Мне оставалось только надеяться, что мое лицо не разобьют о стену прямо во время секса.
Я тяжело дышал, упершись лбом в стену. На затылке все еще была ладонь Ильи, пальцы которого сжимали волосы. Он упирался лбом в стену сбоку от меня, облизывая губы и постепенно выравнивая дыхание.
– Только попробуй что-нибудь сказать, – я кивнул, не возражая и закрывая глаза. Не помню, как у меня было с тем парнем в клубе, но произошедшее несколько минут назад однозначно в разы лучше. Илья разжал пальцы, отпуская мои волосы и позволяя отстранить голову от стены.
Я посмотрел на него через плечо, подняв уголок рта вверх. Лицо Ильи было красным, а сам он, прижавшись сзади, продолжал упираться в стену головой, закрыв глаза. Я поддался к нему, проведя носом по виску, и через секунду мое лицо накрыла чужая ладонь.
– Я трахнул тебя только потому, что у меня давно не было секса. Ничего больше. Понял? – я снова молчаливо кивнул, играя покорность, и чмокнул ладонь. По правде говоря, я был очень доволен сложившейся ситуацией, явно игравшей мне на руку. Все складывалось как нельзя лучше, даже несмотря на боль в заднице. – Педик.
– Ты только что трахнул парня. Кто из нас тут педик? – я подтянул трусы и развернулся, упершись спиной в стену, зарылся пальцами в свои волосы, откидывая их со лба. Срочно требовалось найти гель и уложить их, чтобы больше не лезли в глаза.
– Ты, – отозвался Курякин, открыв глаза и повернув голову вбок. – Не я ж в задницу дал, а мне. Следовательно, я не педик.
– Отличная логика. Если ты трахнул парня, ты гей. Смекаешь? – Илья пожал плечами, опустив уголки рта вниз и вернув их в исходное положение.
– Допустим. Даже если так, ты все еще главный педик.
– Ты как ребенок.
– Оттрахавший тебя ребенок, - молниесно парировал большевик, и по нему стало видно, что он никогда не уступал в спорах.
Я тяжело вздохнул, посмотрев на него, и усмехнулся, похлопав по плечу:
– Тогда перестань прижиматься ко мне, Не-Педик, – я насмешливо посмотрел на фыркнувшего Илью, поднявшего на меня взгляд. Дважды ему повторять не пришлось.
Я смотрел, как он медвежьей походкой, поправляя на бедрах белье и штаны, пошел по коридору, поднялся вверх по лестнице и закрылся в ванной. Я закрыл глаза и зарылся пальцами в свои волосы, тяжело вздыхая.
Как можно было обозвать ситуацию, в которой я оказался? Я не так часто читал статьи и истории о сталкерах, но знал, что большая их часть оказывалась или за решеткой, или в лечебнице. Но никак не в постели объекта своего преследования. Конечно, стену коридора сложно было назвать постелью, но это были формальности.
Я открыл глаза, слушая шум воды, доносившийся сверху. Илья наверняка злился на меня и тайно обвинял во всех бедах человечества. Он вполне мог позвонить в полицию, рассказав о пьянице, завалившимся к нему домой и подпортившим кровь. Но, скорее всего, в его слова или не поверят, или ничего серьезнее небольшого штрафа мне не будет. В любом случае, я мог запросто вызвать в таком случае адвоката, который бы грамотно выстроил линию защиты, и в итоге Илью бы еще и обвинили в изнасиловании. Он наверняка понимал это и сам. И от этого злился только больше.
Я отошел от стены и направился на кухню. Идея, пришедшая мне в голову, была до безобразия простой: выкинуть все таблетки Ильи. Я хотел увидеть его настоящим, а не с затупленными инстинктами. В какой-то момент мой собственный инстинкт самосохранения забил тревогу, заставив меня остановиться, но мое безграничное любопытство, приправленное бесконечной любовью к поиску приключений на задницу (во всех смыслах), оказалось несколько сильнее. Найти все пачки было не так сложно, а избавиться и того проще. Я выкинул все таблетки в мусорный бак. По правде говоря, бегать в одних трусах прохладным ранним утром, пока в нескольких метрах от тебя несется поезд с сонными (или нет?) пассажирами, идея была так себе.