— Что ты здесь делаешь? — голос сорвался и Малфой поспешил снова замолчать.
Поттер, кажется, и сам понял, что его раскрыли и перестал притворяться. Ухмылка перетекла в смущённую улыбку, и Гарри только неловко пожал плечами.
— Ответный визит вежливости? Я наконец оценил твой поступок в тот раз?
Малфой не выдержал и обвел Поттера быстрым взглядом. В конце концов, тогда он видел его только со спины и упустить такую возможность было бы просто глупо. Даже в его незавидном положении.
Спереди Гарри был не хуже, если не лучше. Более широкая, чем Драко ожидал, грудь, темные ореолы сосков, крепкий живот и соблазнительные темные завитки в паху, обвивающий до обидного красивый полувозбуждённый член. На что бы тут Поттеру так реагировать, Малфой не знал, но от мысли о том, какой же чёртов Гарри на самом деле прекрасный под своими дурацкими тряпками, было особенно обидно.
— Убирайся, если ты, конечно, не пришел меня проклясть, — недовольно бросил он, отворачиваясь и крепко жмурясь под струями воды. — А если ты пришёл меня проклясть, то делай уже что хочешь и катись отсюда. Только быстрее.
Поттер за спиной молчал и, кажется, не двигался. Драко тоже не знал, что делать, поэтому он просто стоял под душем плотно закрыв глаза, опустив руки и считая про себя, надеясь, что на десятом счёте всё это прекратится и либо последние два месяца окажутся дурным сном, либо Поттер всё-таки сжалится и уберётся восвояси.
Каким бы героем Гарри не был, но, кажется, по отношению к слизеринцам особой жалостливостью он не отличался. Иначе как ещё объяснить то, что Малфой уже дошёл до четырнадцати, а тот всё ещё стоял за спиной?
Когда Драко про себя досчитал до двадцати одного, Гарри, кажется, пришёл в движение.
На двадцати двух послышалось шлёпанье ног по воде.
На двадцать третьем счёте Малфой даже сквозь горячие струи воды, струящиеся по его спине, почувствовал замершее рядом тело.
На двадцати четырех Гарри ещё медлил, но стоило на мысленном циферблате проскочить номеру двадцать пять, как Поттер подался вперёд и решительно обвил руками талию Драко.
— А если не проклясть, то я всё ещё могу делать всё, что хочу? — выдохнул ему на ухо Гарри и сжал нежную мочку зубами.
Малфой почти слышал, как все эти насчитанные им цифры рассыпаются по полу душевой и с оглушительным звоном рассыпаются мелкими осколками. А с ними и все предосторожности, предохранители и опасения.
Можно было бы решить, что Поттер издевается, но тогда это просто не Поттер.
Можно было бы решить, что Поттер имел в виду что-то другое, но тогда либо он, либо Малфой настоящий дебил, а это, всё-таки, было не так.
Можно было бы сказать себе, что что бы Поттер только не предлагал, от этого нужно сразу же отказаться, потому что если только Малфой поверит, то будет ещё больнее, чем прежде, но… для этого нужно было обладать стальной волей, которой у Драко никогда не было.
И всё, что он смог, это откинуться на грудь Гарри, положив одну ладонь поверх его рук, а вторую заведя назад, поглаживая голое, горячее бедро. Член Поттера ощутимо дёрнулся и тот прижался им к Малфою, бесстыдно потеревшись о его ягодицы, губами всё ещё продолжая терзать ни в чём неповинное ухо.
— А знаешь, — тяжело выдохнул Гарри, оставляя одну руку на животе Драко, а второй медленно скользнув вниз, к паху, — знаешь, что больше всего бесило меня в этой истории? Ещё до того, как мы во всём разобрались.
— А мы… разобрались? — сумел хрипло поинтересоваться Малфой, но в следующий миг ладонь Поттера сжалась на его члене и он подавился и воздухом, и уж тем более любыми вопросами.
Гарри тихо хохотнул и кивнул, прикусив мочку уха и чуть её оттягивая этим движением.
— Конечно, разобрались. Разобрались наилучшим образом, я бы сказал, хотя я хотел бы, чтобы мы потратили на это меньше времени. Так вот, хочешь знать, что меня так сильно бесило раньше?
Говорить Малфой больше не мог, поэтому только что-то невнятно промычал. Он уже и стоял-то с трудом, полностью откинувшись на отвратительно надёжную грудь Поттера, обессиленно вцепившись одной рукой в лежащие на собственном животе пальцы, а второй в бедро Гарри.
— Я думал, что ты всё про меня узнал и поспешил растрезвонить об этом всему Хогвартсу. Так бесился, веришь?
Драко хотел бы уточнить, что именно он мог узнать, но в этот момент Гарри особенно хорошо повёл рукой по члену, от основания до самой головки, прокрутив её в ладони и снова вниз. Это было так здорово, что Малфой невольно проникся уважением к ним обоим — к Гарри за мастерство, а к себе за то, что вообще ещё способен его слушать.
— Я тогда ещё думал, как у тебя только наглости хватило ко мне явиться. А когда понял, что это не ты… Что ты просто понадеялся. Знаешь, где Паркинсон просчиталась?
— Либо говори, либо прекрати задавать вопросы! — с трудом взвыл Драко, но тут же испугавшись, что мог обидеть Поттера, быстро потянулся накрыв лежащую на члене руку своей ладонью. — То есть…
— Прости, я понял, — Гарри усмехнулся и, к ужасу Малфоя, оторвался от его уха. Тот уже хотел было возмутиться, попросить прощения, уговорить договорить — что угодно, лишь бы ничего не менялось и Поттер не обижался, но тут чужие губы теплым поцелуем прикоснулись к виску. — Никаких вопросов, пока не закончим. Да там и говорить, в общем-то, не о чём. Просто когда твоя Паркинсон врала, она совсем не учла того, что говорит правду. Наверное, она нам даже помогла, как считаешь? То есть… Я же тоже тебе нравлюсь?
Вся уверенность моментально испарилась из голоса Поттера, и он вдруг прозвучал как-то неуверенно и растерянно. Гарри даже прекратил ласкать Драко, что было совсем ужасно в его состоянии. Так ужасно, что в свете этого ничто другое не имело значения, и Малфой поспешил его успокоить:
— Влюблён! Я давно в тебя влюблён, только пожалуйста, не ост…
— Понял, прости, — в голосе Поттера послышалось облегчение, и он крепче обнял Малфоя.
Сам Драко уже не слышал и не чувствовал ничего, кроме Гарри. Гарри было много, и он был везде: за спиной была его грудь, его губы выцеловывали узоры на мокрой шее, его руки гладили живот и продолжали восхитительно правильно ласкать член, а член самого Поттера давно уже настойчиво тёрся между его ягодиц. Смущало ли это Малфоя? Абсолютно нет. Его сейчас не могло смутить ничего, кроме, возможно, очередных неуместных разговоров. Даже зная, что только что совершенно по-хаффалпаффски признался Гарри, Драко не чувствовал ни смущения, ни сетований гордости — всё это будет когда-нибудь потом, а сейчас…
— Ах-х-х…
Оргазм накатил разом, одной волной, и судя по тому, как хрипло выдохнул ему в ухо Поттер, как судорожно дёрнулся, вжимаясь пахом в его ягодицы, тот тоже не отставал.
— Это… — начал было Гарри, но Драко расслабленно закинул руку за голову, обнимая того за шею и притягивая к губам.
— Заткнись.
Поцелуй получился долгим, ленивым и очень сладким. Ни о чём не хотелось думать и ничего не хотелось обсуждать. По крайней мере, не сейчас.
Конечно же, им ещё придется многое обговорить. С Поттером просто невозможно ничего решить без всяких неуместных разговоров. Гарри будет спрашивать, как давно Малфой его любит, Драко будет раздражённо отмахиваться и всё в том же духе. А потом, наверное, этот гриффиндорский идиот и сам скажет что-нибудь такое, в чём Драко на его месте самолично никогда не признался.
Но, по сравнению с тем унынием, которое не оставляло Малфоя последнее время, что угодно было бы лучше этого. Даже откровенные разговоры с Гарри Поттером. Тем более, что Драко был уверен, что впереди с Гарри Поттером его ждут не только разговоры.
Тем более, что на самом деле Драко Малфой был рад чему угодно, кроме очередной взаимной ненависти или одной лишь дружбы, если это будет с Гарри Поттером.
А у него уже явно было нечто намного большее.