Совещание закончилось к утру. Такие важные вопросы всегда обсуждаются вне зависимости от времени суток. После посещения морга, где покоился Манрике, Чимин и Тэхён добивают бутылку на двоих и встречают рассвет в патио у бассейна, насыщая круги под глазами. Спокойные сновидения - то, о чём им приходится мечтать.
Тихо и мирно, занимается ярче розоватая полоска восходящего солнца. Столько усталости скопилось - не одолеть, не перепить. Глаза заволокло туманом.
— Что, если всё разваливается, как только я к этому прикасаюсь? — Тэхён спрашивает как-то растерянно для своего привычного тона и мироощущения, стягивает галстук. — Что за ебучее нечто ходит по миру и отбирает всё, что плохо лежит, хорошо блестит или кажется лучшим? Ты бы хотел это убить, Чимин?
Он неуверенно повёл плечом.
— Если бы можно было, то да, — отвечает он. — Но ещё никому такое не удавалось.
— Да, ты прав, — перегруженный событиями, Тэхён начинает уходить в свой личный астрал, говорить замедленно, словно сидя на высоком холме под звёздами. — Мне нужно иметь рядом только тех, кому я могу доверять, — он смотрит Чимину прямо в глаза, но не совсем его различает. — И я хочу быть уверен, что ты один из таких людей.
— Конечно, Тэхён.
— Потому что, — он резко придвигается и хватает его за шею, но нажим слабый, а дыхание на ухо - шумное. — Потому что если ты попробуешь меня наебать… О, Чимин, я клянусь…
— Нет-нет, успокойся, — Чимин спешно перехватывает его руки. — Я не подведу. Правда.
Незатейливо задетую правду Тэхён смакует минутами, затем прихватывает большой ладонью пах Чимина, тот с жалобным стоном вскидывает подбородок, пробуя свести ноги. Тэхён не позволяет. А кости ломит. Чимин не вправе отбиваться, перечить, он тяжело зависим, но не показывает степени. И вряд ли осмелится. Видны воспалённые веки, Тэхёна бросает в жар, ему необходимо успокоение.
Тэхён оттягивает Чимина за волосы и начинает с пристрастием покусывать губы, лижет и напирает. Отвоевать отнятую ночь не выйдет, растерян настрой, но получится немного достать Чимина, попавшегося под руку… немного присосать его язык, вылизать рот. И глубже. Сожрать. Задавить. Накормить слюной, массируя маленький аккуратный член.
Покрывшись испариной, задыхаясь, Чимин заводится на порядок мощнее, чем от любой девчонки, ему стыдно, а вырваться - никакой возможности. Ток бежит между ними, к соскам больно прикоснуться - такие твёрдые. И самовнушение не действует. В мгновение - перестаёт действовать вообще всё. Тэхён настойчиво суёт ему пальцы в рот, а сам спускается вниз по шее и, надорвав воротник рубашки, сжимает челюсти на надплечье с такой дурью, что Чимин вскрикивает и вкалывает ногти в его плечи, выгибаясь в оргазме, нахлынувшем под притоком содранных чувств…
А Тэхён отстраняется, вдруг потеряв интерес, вытирает пальцы салфеткой. Не возбуждён, не удовлетворён, остывший, как дрейфующая в нигде льдина. Чимин не понимает, что произошло, восстанавливает дыхание, оправляет одежду. Подпуская Тэхёна, он подписывает приговор. Но тому, кажется, снова всё равно.
— Извини. Я слегка сорвался.
Чимин ошалело подносит к дрожащим губам стакан с выпивкой. Водится за боссом и такое. Не в то время, не в том месте. Продолжает колотить, как на лютом морозе, какого избалованное средиземноморским климатом тело и не ведало.
— Ничего… — обращение к себе, затравленное неловкой улыбкой. — Дружеская услуга.
— Услуга? — Тэхён по-змеиному опасно прищурился. — Ну да. Впредь, если меня понесёт, как мой зам, получаешь разрешение бить по хребту, — он принялся тереть глаза, зевнул. — Я, наверное, через денёк зайду к тебе. Есть там среди новеньких азиаты?
— Будет партия… Но на следующей неделе.
— Что ж, тогда подожду. Самых вкусных прибереги.
Просидев в прострации ещё с минуту, Тэхён вытянул ноги на стол и, глядя в небо, заговорил вполголоса.
— Иногда я думаю, Чимин, что сев на это кресло, подпалил гору с динамитом. И когда он жахнет, пердак порвёт не только мне, — он тихо засмеялся. — Отстой… Я не должен был соглашаться. Были кандидатуры получше. И теперь они будут жрать мою печень, пока я их всех не уничтожу. А если все против, то никого не останется. Они считают, что я в этой семье как ебучая раковая опухоль, но я - хирург.
Изредка его тянет на откровения, а в лице тенями проступает прошлое. Чимин чувствует, что их когда-то занесло на чужбину целым скопом лишних душ, чтобы разделить одну судьбу. Впрочем, родина отсюда дальше, чем в километрах.
Поборов наконец дрожь, Чимин подсаживается к нему и обнимает, целуя в макушку. Надеется, что Тэхён не прострелит ему живот и не начнёт душить, или слегка насиловать. Он, как ни странно, жмётся ближе и позволяет себя немного приласкать. Не отпихивается потому лишь, что заебался, напился и теперь дремлет. Напоминает Чимину те вечера. Правда, на его месте был совсем другой человек, совсем другой. И его присутствие затесалось в Тэхёна намертво.
========== Глава 2. Распорядки. ==========
Всего хватает. В избытке. Избыток - излишества. Передоз. Отрезвление приходит нескоро. Как правило, того, чего больше, не замечаешь абсолютно, оно протекает сквозь пальцы. Светом. Ранним и мутным. Хватка за тени. Стопы - к холодному полу. Из приоткрытого окна веет влажным воздухом, утро пасмурное, но даже если пройдёт дождь - всё равно будет жарко. Прогноз родом из предчувствий.
Ещё вчера - похоронная процессия и смазанные мокрые лица, а сегодня тремор правой руки после очередного загона. Простой процесс прикуривания превращается в нечестную забаву, какая Тэхёну спросонок не нравится совершенно.
— Сучка…
Тэхён шипит и перекидывает зажигалку в левую руку, ступнёй тормошит спящего на кровати парня, тот едва оклемался: лошадиной дозы было всё-таки многовато. С ним удалось неплохо развлечься, но до идеального далеко. Идеальное, возможно, затем и считается непостижимым, чтобы маячить и раздражать бесконечными образцами. Тэхён не думает, что это отклонение или фазовые перемены в волнах мозга. Всё это. Где комната разворошена, где обязательно что-нибудь сломано, а от порошка на столе остались снежные разводы.
Потом недолгое пробуждение, глаза в глаза, а веки тяжелые и прикрывают радужку вполовину. При тщательном осмотре видны свежие ранки на губах. Свеженькое личико, довольно симпатичное, потому Тэхён не трогал. Он вообще старается по минимуму прикасаться к тому, что приносит товару Чимина деньги. Скорее всего, тот рассердится, когда очередной мальчик вернётся. Но не искалечить Тэхён не в состоянии. Парень прошит синяками, царапинами, ниже рёбер видны порезы, на шее следы неполного удушения. Тэхёну смотреть не страшно, а чертовски приятно. Нет, он не любитель портить, это его способ украсить и выразить приятие. Потушив сигарету, он кивает на бумажник:
— Возьми, сколько хочешь.
— Благодарю. Вы очень щедры, синьор, — он поднимается и, пугливо поёжившись, совсем скоро уходит, прихватив сумму меньше той, что достоин.
Никто из них не берёт много. Тэхён бы и хотел, чтобы однажды кто-то дал отпор, остервенело и нагло запросил нолей или объявился некто, не просящий ничего и осмелившийся остаться. На такого взглянуть было бы любопытно. Но, может быть, лучше им всем уходить, пока не поздно.
Возвращение назад, к сущностным рутинным вопросам. Человек-гонец, косвенный свидетель смерти бывшего советника, не вынес чувства вины, поэтому Тэхён его так и не увидел. Тот вскрылся, и к похоронам добавилось ещё одно тело. Тайна той встречи остаётся неразгаданной. Тэхён понимает, что вокруг него пытаются сжать кольцо с пиками вовнутрь, вынуждают устроиться поудобнее в ожидании смертного часа. Сдаваться Тэхён не намерен, но всегда готов поиграть.
Привычки спать до полудня или валяться без дела Тэхён не имел никогда, какие бы приключения пробуждению ни предшествовали. Безутешные хранители спокойной жизни, Гаспар и Карлос, ожидают его в коридоре, приветствуют низким поклоном.
— Доброе утро.
Тэхёну, правда, несложно подарить им парочку бодрящих слов. В периоды смуты важно проявлять участие к тем, кто поднимался на трон в качестве свиты. Те, на кого Тэхён может положиться, находятся у него на особом счету.
По коридору плывёт прохлада, какой обдаёт впитавший ночь камень. Кругом благодать и пахнет морем, до ванной комнаты по гранитному полу всего несколько шагов.
После душа в зеркале нашлось много итальянца. Проникновенная страсть в охмелённых глазах, бронзовый загар гладкой кожи, чуть выгоревшие на солнце чёрные волосы. Теперь даже с корейским проблемы: неминуемо накладывается акцент. На груди несколько розоватых колец от бывших пуль, над левым соском красуется белый буквенный шрам: «pst», «per sempre tuo» - навечно твой. Прикрыв глаза, Тэхён размывает по нему пальцем скопившуюся воду.
Присутствуют шрамы и на спине, от ранений ножевых и огнестрельных, а в целом - стройное подкачанное тело, на какое Тэхён не вздумает жаловаться. Он смотрит на своё отражение, но не любуется. Он привык видеть этого человека каждый день и понемногу сомневаться в его существовании.
Бывший психиатр оставил ему в рецепте приём витаминов и диазепама, это немного облегчает случающиеся неврозы. В моменты ясного сознания ум Тэхёна работает, как часы. Чёткое распределение времени, планинг заполняется с лёгкой руки, он выучился вести дела обстоятельно и со вкусом, расставляя приоритеты согласно интересам семьи. Вероятно поэтому отцу приглянулась его кандидатура. По той же причине он имел свору врагов, точащих на него зуб двадцать четыре на семь.
…Когда-то Тэхёну предлагали заиметь кого-то вроде стилиста, но он отказался, хватает прачки и пары служанок, чтобы поддерживали одежду в должном состоянии. Гардеробные порядки и каждодневный ритуал преображения принадлежать могут исключительно ему. Двадцать минут уходит на сборы. Как бы ни кутил ты всю ночь - ты остаёшься лицом и примером для подражания, поэтому Тэхён никогда не позволяет себе выйти в чём попало. Одержимости странно подходит официоз. Он знает, что это сочетание редкое и беспроигрышное. Никто не ждёт от великолепно выглядящего мужчины маниакальных замашек, никому и в голову не придёт посчитать, что накрахмаленный воротничок часто пачкается красным.
Свежее бельё, белоснежная рубашка, выглаженный лёгкий костюм-двойка, где приталенный пиджак, предпочтительнее - «Китон», серебряные запонки и зажим для чёрного галстука, тонкий ремень с аккуратной бляшкой. Волосы зачесать на косой пробор, напустить пару ноток мускусно-цитрусового парфюма на шею и запястья, зашнуровать лакированные туфли. Готово.
За завтраком Гаспар рассказывает о том, что следы Савиано пропадают в аэропорту: кто-то из носильщиков багажа прокололся за отдельную плату. Тэхён и не сомневался, что тот убрался из страны, он обсосал его и принял единственно правильное решение. Но это всё равно не спасёт продажную сволочь: у Тэхёна есть глаза и уши по всему миру. Рано или поздно этот кусок говна где-нибудь да всплывёт. И когда это случится, Тэхён встретит его, как полагается. Следовало обратиться к вопросам на злобу дня и не мешкать, рассеивая внимание.
Выступая полновесным владельцем ночного клуба, Тэхён заезжает разузнать новости лично от подчинённых, раздаёт указания и направляется к Чимину.
Борделем «Mezzaluna», что значит - «Полумесяц», Чимин заведует вот уже как четыре года. Спрятанный в переулке от посторонних глаз, дом удовольствий сияет ночами густо-красной подсветкой, особо выделяя лепнину над входной аркой, что изображает Афродиту, поедающую яблоко под светом неполной луны.
Чимин превратил это место в истинную купель разврата, он сотворил интерьер с нуля, соблюдая изысканные нюансы прошлого (всегда питал некоторую слабость к истории). Поэтому в богато украшенной зале в бордовых тонах - на софах и креслах ласкают друг друга заблудшие души, воркуют, свет приглушён, играет чувственная музыка, пахнет вином и кремами. Мелькают подношения в виде вина и фруктов. Очаровательное хихикание, звуки поцелуев. В любое время суток здесь царствие полутьмы и праздник жаждущих тел. На Тэхёна наплывают намасленные полуголые девушки, парни, искрящие похотью, сдирающие с него шкуру зазывающими улыбками. Низ живота заливает тёплой карамелью, затылок мокнет. Тэхён часто дышит, набрасываясь взглядом на отпечатки чужих пальцев, съезжающих с плотных ягодиц, на чужие губы, сползающие по волнам плеч. И все, все смотрят на него, словно гадая: спалит ли дьявол ковры и ткани, устроив кровавый шабаш, или же пронзит равнодушием.
Прикусив щёку, он успешно сдерживается.
Вдруг Чимин со спасительным окликом выглядывает с балкона второго этажа и машет рукой, подзывая подняться. Так и ходит в халате на голое тело. Тэхён скривил рот. Пора отучать его от привычки одеваться в стиле сутенёра.
В комнатушке, предназначенной для личных встреч, Чимин надымил кальяном, протянул мундштук вошедшему боссу. Девочки хихикают на диванчике и посылают скабрёзные намёки.
— Ты охуел поутру гаситься? — гневно отмахивается Тэхён.
— А что? — поморгал Чимин слёзными глазками.
Тэхён крепко берёт его за воротник и слегка встряхивает.
— А то, блять, что ты теперь под моим началом. Как раньше уже не будет.
Чимин будто проснулся и вспомнил. Вообще, за минувшие два дня он подумал, что Тэхёна отпустит с поспешной идеей взять его в помощники. Ему хочется выразить что-то вроде: «Я не гожусь», но Тэхён открывает окно, хватает кальян и со всей дури швыряет на улицу. Дребезжащий звук, посторонние с визгом покидают помещение. Чимин в ужасе бросается к подоконнику и чуть ли не наполовину вываливается наружу.
— Ёбаный пиздец, Тэхён! Ты хоть знаешь, сколько он стоит?! — воет и хватается за голову Чимин. — Мне его египетский хер привёз, как там его… Чёрт! Чёрт! Сука!
Тэхён хладнокровно пожимает плечами.
— Купишь новый.
— Так, ладно… — Чимин облизывает губы и зачёсывает волосы назад, встаёт под ветерок, читает мантру под воздействием витаминок. — Надо успокоиться, успокоиться. Вот же блядство…
Халат чуть съехал вниз, оголяя плечи. Тэхёну виден след его чудовищного укуса, две синеватые дуги. Наверное, не будь Тэхён хоть немного человеком, так и разорвал бы его. Незнамо зачем, он всматривается. Чимин со спины кажется хрупким - стоит пихнуть его пальцем, того и гляди посыплются со звоном позвонки. Но это одна видимость. А миловидная его внешность обманчива. И всё же Тэхён не спешит похвалить себя за содеянное. Хорошо, если им не придётся обсуждать какой-то рассветный ненормальный проступок, названный услугой.
Облачка дыма точат носоглотку. Заправка в кальяне - явно не обычный табак. Лично Тэхён отводит себе на мгновения счастья некоторые ночи, вот Чимину без каждодневного кайфа будет труднее.
— Если помнишь, мы все в одной куче, — Тэхён присел на стол. — Поэтому мне нужно твоё участие. Бесполезное бдение в качестве папика закончилось.
— Между прочим, это сложная работа! — возражает Чимин, обернувшись и принявшись размахивать руками. — Страховки, налоги, бесконечная бухгалтерия, проверка персонала…
— Ебля, — той же интонацией перебивает Тэхён. — Да-да, можешь не заливать. Короче, приводи себя в порядок, дружок. И чтобы через час я видел твою бодрую тушку в своём кабинете.
Подтянув его халат и разгладив бархатные лацканы, Тэхён удалился. Чимин в растерянности отшатнулся. Окно его кабинета выходит на задний дворик парковки.
Элегантный Тэхён садится в машину, элегантный Тэхён исчезает. Его руки всё ещё на лацканах, его зубы всё ещё вспарывают кожу. Чимину не помешало бы затянуться, но кальян разбит, да и сам он тоже не шибко прочно склеен.
***
На Чимине чёрные брюки с рубашкой и синий пиджак, вид ухоженный. Тэхён расслабился - учить его ничему не нужно, достаточно поспособствовать переменам. За кофе они обсуждают текущее положение.
— Поебать на Савиано, мониторить его местонахождение будет одна из групп. Сейчас нужно заняться возвращением двух наших крупных поставщиков из Марокко и клиентов с Балкан, — рассуждает Тэхён. — А если не их, то хотя бы слитых денег, выяснить, что за хуйня происходит. Мои бароны говорят, что кто-то предложил народу более выгодные условия, поэтому и поступили отказы, тем самым прогорели увесистые контракты.