Магический мир Чесмена отличается от наших прародин только тем, что мощный магический фон здесь блокирует техническое использование некоторых физических процессов. Это мешает развитию технологий. Но низкий магический фон наших прежних планет, только подтверждает, что миры похожи на сообщающиеся сосуды. Если в одном сколько-то прибыло, то в другом столько же убыло. Но некоторое количество магии в наших прамирах давало, особо чувствительным индивидам, возможность ей управлять.
В каждом из народов-колонистов были свои магические школы и способы использования энергетических потоков. На Чесмене они преобразовались постепенно. Изначальные получили возможность черпать чистую силу. Но они и были в своих народах теми, кто чувствителен к потокам магии. Каждая школа легче всего ложится на ментальность народа её создавшего. Есть, например, магия шаманов. Она сочетание спиритуальной, предметной и зелийной. Магия ворожбы - сочетание предметной, информационной и начертательной. Магия ведьмачества - включает и психологическую и мета-моделирующую и опять же зелийную.
Но на Чесмене проще всего стало пользоваться энергетической магией. Стихийной, ментальной, артефактной и проклятийной. И вот проклятийная и артефактная магия позволяла слабым магам и даже, совсем не обладающим способностью черпать силу, применять, даже к сильным колдунам, магическое воздействие в заготовке.
Пользоваться защитными артефактами стало самым поощряемым действием, потому, что помогало уберечь незащищённых от злонамеренных воздействий. А вот свитки с заготовленными проклятиями, написанные с добавкой крови того, кого желаешь проклясть, может использовать самый слабый маг. Только сила вложенная в проклятие зависит от того, кто создал свиток. Этого мага не возьмёшь на месте преступления. Не сразишься с ним. И закрыться от такого можно только сильному менталисту, если успеешь. Сжечь свиток с заготовкой в условиях полёта? Да, совсем без магии не выйдет. Но достаточно уметь создать маленький огненный шар. С этим справится и подросток, едва ощутивший поток.
Судя по тому, что мне пришлось вспоминать даже как дышать, заклятие было полным. Но я восстанавливал свои функции на стрессе очень быстро. Значит, либо оно было заготовлено не на меня, либо задело краем. Или я успел закрыться щитом. Мой ментальный щит ещё слабее физического. Потому я всегда ношу защитный артефакт. Ещё и потому, что сильный эмпат. Воспринимать чужие чувства, с моими силами в этой области, слишком трудно. Но этот артефакт мог меня, частично, прикрыть.
Так как я восстанавливаюсь, то, возможно, одной встречи с людьми, которых я знал, будет достаточно, чтоб вернуть утраченные воспоминания. И эмоции мне помогут, как никому другому. Только, вот, как знать кого я должен найти?
Вигонь тревожно пошевелился. Моя печаль и тоска тревожат и его.
-Вигонь!- вдруг вспыхнуло в голове,- я знаю что мне делать..
И широкая улыбка, наконец, пришла ко мне. И покой.. Я заснул моментально. Мне снилась девушка. Я не мог определить какой она была. Не видел лица, не слышал голоса. Только знал, что любил её. И, что, непременно, должен найти..
Рассвет, зыбкой дымкой тумана, покрывал траву. Было холодно и сыро. Я и проснулся от холода. Засыпал я, согреваясь тёплым боком вигоня, но во сне, скорее всего, перевернулся на другой бок и сполз на землю. А Витре уже не оказалось рядом. Наверное, он восстановил силы чуть раньше, чем я полагал и отправился поохотиться самостоятельно. Что для огромного зверя жалкая кучка жрунов и жёсткая хищная птица?..
Передёрнув плечами, расшевелил угли в костре и снял защитный полог. Витре выйти он не мешал. Для него он был проницаем в обе стороны. Для остальных вход был закрыт. Бессмысленно держать двусторонний щит, когда внутри только свои. Сразу вокруг зазвенел гнус. Подбросил в костёр сухой коры и пару горстей травы кровегона. Она не только выводит яды из крови, в виде отвара, но и, дымок от неё, насекомых кровососущих отгоняет.
Котелок с водой я приготовил ещё с вечера, чтоб утром не идти к роднику в тумане, который, по моим прогнозам, продержится до восхода солнца. Типса не хотелось. И я набросал в котелок сухой кислицы. Вода с ягодой быстро забурлила и я отставил взвар в росистую траву, чтоб остыл немного.
Хлопанье крыльев и глухо шлёпнула тушка мелкой антилопы кри. Живот был расклёван. Как обычно, внутренности вигонь съел на месте охоты. Шкуру мой зверь есть брезговал. И я всегда разделывал добычу и для себя и для него. Короткий обвалочный нож, обычно, таскал за поясом. Рука привыкла к нему. Ошкурить и разделать белохвостую кри, было делом четверти часа. Тем более, что я не собирался таскать за собой лишний вес. Долго брошенная шкура не пролежит. На неё всегда найдутся охотники. Вырезав пару кусков филе, завернул их в те же жгучие листья кровегона и добавил чуть стазиса. Обед обеспечен. Остальное с аппетитом поглотал Витре.
Я осмотрел зверя. Надел седло и занайтовал поклажу. Уселся.
-Домой!- скомандовал я и улыбнулся. Уверен, что если я и не помню где мой дом, то вигонь точно не заблудится. Даже таймахи, гораздо менее умные, и те знают эту команду. Если уж вспоминать свою жизнь, то лучше всего начинать с дома.
Поднялся птицеящер тяжеловато. Я не знал насколько далеко находился от дома. Возможно придётся запастись терпением. Тем более, что зверь ещё не оправился полностью.
Практически, уверенность в том, что заклятье было заправлено чужой кровью, была почти стопроцентной. Любой предмет, взятый в руки, возвращал память процесса с ним связанного, при условии, что я действовал на автомате. Для каждого мага, состояние медитации привычно и наработано. А у меня было о чём подумать.
-Если заклинание предназначалось не для меня, то кто был моим спутником? Или спутницей? Куда мы летели? Имеют ли отношение ко мне враги того или той, с кем мы были в момент нападения? И приоткроет ли завесу этой тайны посещение моего дома? Ждёт ли меня там та, по которой ноет сердце или именно её я утратил по вине неизвестного мага? И, если нападали на неё, то жива ли она, где сейчас и что с ней? Мне кажется, что боль стала настолько острой, что, закрыв глаза и застонав от сжавшей сердце тревоги, я почти увидел водопад жемчужных волос и, тонкие запястья маленьких ручек, сцепленых в замок на моей талии. Даже схватился за пояс в отчаянной попытке удержать. Но наткнулся только на холодную бляху ремня.
Вигонь нёсся вперёд, поймав надёжный термик. Восходящие потоки над полями с низкой растительностью были наиболее хороши в это время суток. И вигоню лететь было довольно легко. Небольшие деревеньки встречались часто. Вокруг них весело зеленели пашни, сады и огороды. До обеда вигонь чувствовал себя неплохо. Но, после обеда, лёг в тени у небольшого ручья, где мы остановились и задремал, вытянув шею и закрыв глаза розовыми веками.
Я отрезал пару тонких полосок мяса и закрепил их над костром, прежде чем остальное скормил зверю. Мясо пахло одуряеще аппетитно. И моя регенерация тоже требовала белков. Перекусив, отправился к воде. В таких проточных и чистых ручьях, под подмытым берегом, часто, в тени, стоит, в полуденный зной, рыба. Я разделся и погрузился в прохладную воду по пояс. Тихо завёл ладонь под спадающие клочья травы, вторую выставил, как преграду. Как только почувствовал касание, резко рванулся навстречу и сжал скользкое тело. Быстро вышвырнул подальше на берег. Проследил, как серебристое веретенообразное тельце по дуге шлёпается в высокую траву. Ухмыльнулся и продолжил охоту.
Когда наловил несколько довольно крупных рыб, вышел из воды и увидел, сидящую под деревом, деревенскую девицу. Видимо она шла в посёлок, который я оставил в небольшом отдалении от своей стоянки. Она раскраснелась от полуденного солнца и распустив платок, откинула его на плечи, обожжённые загаром. Лёгкое платье задралось от порыва ветра и показало более светлую кожу выше колен. Девица откровенно пялилась на мокрые нижние штаны, липнущие к телу. Залезая в воду, я хотел раздется полностью, но почему-то в последний момент отказался от этой мысли.
Девчонка ничего не говорила, но даже не покраснела, когда я нагнулся, чтоб собрать рыбу и тонкое белое полотно облепило ягодицы. Я знал, что девушки хомо особо падки на наших мужчин, но в этот момент чувствовал себя до жути неловко. Девчонка нагло облизала губы розовым язычком и покачала коленками в разные стороны.
-Саот!- меня откровенно приглашали..,- хмм.. жуткое ощущение для эмпата..
На веснушчатом носу проступили капельки пота. И эта юная мерзавка отбросила косу с груди и шумно задышала, привлекая внимание к этой, довольно пышной, части тела. Я почувствовал себя чуть ли не изнасилованным, хотя тело среагировало на эмоции. Поспешно отвернувшись, я спокойно, как мог, пошёл к вигоню. Сзади разочарованно вздохнули. Захотелось прибавить шагу.
Витре приоткрыл глаза, услышав запах свежей рыбы. Я зашёл под защиту его крупного тела и стянул мокрые штаны. Обернулся полотенцем. Выкрутил воду и развесил одежку на ветке. Только стал на, влажную ещё, кожу натягивать другие, как вигонь зашипел, громко и угрожающе. Раздался визг и топот ног. Я засмеялся и оделся куда как спокойнее. Потом, скормив Витре пару рыбин, стал чистить остальные. Котелок со свежей водой, слава богам за мою привычку всегда держать его полным, уже пристроил над костром. Похоже ещё пару перелётов придётся птицеящера поберечь. А сколько мне их понадобится, не знаю..
Глава 5.
Мне нравилось ехать по влажной низине, заросшей мелкими ярко-голубыми цветами. Было ощущение бесконечного неба над головой и бездонного неба под ногами. Высоко в небе журчала длинная чувственная птичья трель. Даже, шумные обычно, воргены притихли и наслаждались покоем и равномерным покачиванием таймашьих спин.
Для меня освободили вьючную таймаху. Рыжую в белые пятна. Такую, как большинство степных. Лохматые ножки слегка почавкивали. Сказывалась скорая встреча с Трясиной. Вдали показались тёмные высокие столбы. Стояли они довольно часто и вызывали странное чувство потустороннего.
-Каменные столбы,- сказал Джейрах,- мне рассказывали о них утром в деревне.
Мы не стали заезжать в село всем отрядом. Оно было последним в Приболотье. Очень маленьким.
-Во-первых,- приняла решение я,- не хочу показываться на людях. Если на меня напали для того, чтоб похитить, то, возможно, что ещё ищут в округе. Во-вторых, деревенька маленькая. Большой отряд вольных наёмников, да ещё и такого воинственного вида, может напугать крестьян. А Джейрах внешне больше похож на сидхе, чем на воргена. Ему женщины легче навстречу пойдут. Нам припасы нужны и новости. А за этим лучше к женщинам. Только смотри не кокетничай там особо. А то мужчинам это может понравиться гораздо меньше.
-В Жестокие годы, когда приходит ещё одна луна, приливы становятся выше и начинаются сильные дожди. Саламандрам легче в дождь двигаться по суше. Да и Трясина сильно поднимается и расползается по приболотью, как кровавое пятно по мокрой рубахе. Каменные столбы - это всего лишь деревья, которые покрывались плотной болотной грязью, не пропускающей кислород и содержащей большое количество минералов, много много раз, пока не превратились в остатки окаменевших деревьев. Они так и стоят, как стояла роща. Правда, остались только нижние части стволов.
В деревне верят, что это окаменевшее дерево имеет магические свойства. Раз в году в праздник урожая, туда посылают девочек, которым исполнилось двенадцать. Обязательно девственниц. На рассвете девочки должны войти в лес обнажёнными с артефактами силы на шее. Прикладывая артефакт к стволу, капают капельку девственной крови из надреза на руке. Если девушка чиста, откалыватся кусочек камня от ствола. Он служит оберегом деревне целый год. От капизов погоды, от сглаза и порчи, от нежити и диких зверей. Эти амулеты поднимают на оградные столбы столько лет, сколько существует деревня. Говорят они отгоняют и саламандру в Жестокие годы. Девушек, принёсших камень просватывают вечером того же дня. Но, до свадьбы, они считаются невестами Тёмного бога.
Меня почему-то зацепил этот рассказ. Я хмыкнула. Мало ли предрассудков рождает болотный страх.
-В деревне беспокоятся. Девочки задерживаются. Уже время к обеду. Они в лес идти боятся. Не хотят нарушить волю бога. Может нам посмотреть, что случилось? Их бог на чужих может внимания не обратить. Мы их законов знать не обязаны. А вдруг что с девчонками? Деревенские говорят там иногда вой слышно. Очень громкий. Правда никто до сих пор не пострадал..
-Чем мельче нежить, тем громче воет,- услышала я в голове голос Труми и озвучила для всех.
Варг засмеялся.
-А знаешь,- широко улыбнулся он мне,- это чистая правда. Тулки-шаман рассказывал мне, что изредка через ткань пространств просачивается вопь. Мелкая призрачная тварюшка. Она сильным страхом питается. Для того и вопит так громко. Пугает. Вот её вопью и называют. Но, чтоб стать по настоящему опасной, ей сильно вырасти надо. То есть страха много понадобится. А деревенские, хоть и трусы все, а ждать и бояться не будут. Сбегут сразу. Неужто девчонки в Каменных столбах так жаждали свои осколки добыть, что не бежали, а боялись, да дело делали? Так ведь и впрямь могли вопь подростить..
Пока суть да дело, мы подъехали к месту, о котором и шёл разговор. На деревьях сколы имелись. И сквозь них проглядывала структура камня. В деревне сказали, что дерево каждый год намечают другое. И девочки в этот раз должны были зайти далеко в лес. Но место, где они разделись, нашли сразу. От деревни к Каменным столбам шла утоптанная тропинка. Вот прямо возле неё и лежали немудрёные пёстрые сарафанчики и балетки.
-Может мне одной сходить,- покачала головой я, глядя на мужчин с сомнением,- девочки раздеты, всё таки?..
-А если вопь?
Теперь уже Варг забеспокоился.
-Послушайте, парни, я маг, и с саламандрой сама ходила в Топь сражаться. Не водила за собой толпу охранников,- рассердилась я. Подхватила девчачьи вещички и направилась в глубь странного леса.
-Вопь серебра боится,- крикнул вслед Варг. Я молча показала на меч за спиной. В нём, как в любом зачарованном оружии, всегда есть толика серебра против нежити. Труми слезать с таймахи и не подумал.
Среди чёрных стволов без крон было почему-то почти темно. И это казалось вдвойне странным. Потому что сейчас чуть за полдень, солнце прямо над головой. Крон у деревьев нет, казалось бы, должен свет проникать свободно. Однако же - темно. Магия.