— Как с парнями-то спишь тогда? Без презервативов?
— Я девственница, — гордо произнесла я. — Да и других способов предохранения великое множество.
— Это от беременности — множество, — снисходительно вякнула она. — А от заразы — только презерватив.
— А ещё — один половой партнёр, чистый и верный, — отчеканила я, с ненавистью глядя на неё.
— Ага, ну жди такого, наивная, — хмыкнкла она. И пошла к Нику.
Я зашла за ширму и стала одеваться. Внутри всё клокотало.
— Никит, тут дело такое, — мурлыкала она. — В субботу у Валентины юбилей, приглашает всех в боулинг. Ты как?
— О, я не могу, у меня у бабушки юбилей тоже, — улыбнулся он.
— Чёрт! А перенести никак, Никит? — не унималась эта кошёлка.
— Да переносили уже, из-за здоровья её.
— Ой, как жалко-то! — загундела она. — И так мужчин не хватает в нашей компании, а тут ещё и без тебя. Никит, ну я всё же надеюсь, что ты как-нибудь уладишь этот вопрос и присоединишься к нам. Очень хотелось бы тебя. Видеть.
Я просто задохнулась там за ширмой! Это она специально такую паузу сделала между хотелось тебя и видеть?
Эта сучка ушла, а я вышла из-за ширмы:
— И что это сейчас было?
— Ты всё слышала, — спокойно произнёс Ник, заполняя мою медкарту.
— Она же соблазняет тебя! Внаглую и воткрытую! — шипела я.
— Если бы ты позволила мне всем рассказать, что ты моя девушка, этого бы не было, — поднял он на меня свои шоколадные глаза.
— Она же не первый раз к тебе вот так подкатывает, да?
— Не первый, — согласно кивнул он.
— А ты сидишь тут, такой довольный, да?! Купаешься в её внимании?! — меня просто понесло.
Ник дописал и пригласил маму в кабинет. Она совсем не удивилась, увидя мою рожу «кирпичом». Подумала, что как всегда, стеснялась и злилась из-за осмотра.
— Всё в порядке, Римма Михайловна, — улыбнулся Ник. — Чиста и невинна, как снежок первый.
— Я домой! — рявкнула я и вышла из кабинета, не попрощавшись.
И даже не стала дожидаться маман, прыгнула в первый остановившийся трамвай и поспешила уехать подальше от этого безобразия.
— Малыш, я не понял твоих тараканов, — позвонил мне вечером Ник. — Где тебя забрать? Поговорим, как цивилизованные люди, я ни в чём перед тобой не виноват. Разве что в том, что позволил ей эти грубые высказывания по поводу перчаток.
Я приехала к нему домой, всё в том же гадком настроении.
Разговор мало напоминал беседу двух цивилизованных людей. Скорее — базар ревнивой хабалки и психиатра на грани нервного срыва)
— Она же клеила тебя, Ник! — вопила я. — И похоже, это частенько случается.
— Да, она оказывает мне повышенные знаки внимания, — спокойно соглашался он, — и я вежливо пресекаю это, если что-то идёт вразрез с моими принципами. Но мне это на руку: она меня делегирует на все конференции, слёты. В гостиницах, правда, селится по соседству со мной… Это напрягает немного.
— Та-ак, ну-ка поподробнее? — кипела я.
— Перед сном стучится ко мне за какой-нибудь ерундой, в лёгком халатике, пытается остаться у меня на ночь. Я непреклонен, — сухо отвечал он.
— Ты! — шипела я ему в лицо. — Молодой неудовлетворённый парень! Подвергаешься таким пыткам! Да ещё неделя без нормального секса — и ты сорвёшься! Трахнешь её в какой-нибудь командировке! И хрен потом отвяжешься от неё!
— Юль, да я бы уволился давно. Но видишь, чтобы получить столь желанную мною работу в перинатальной центре, я должен ещё полгода проработать здесь, в некоммерческой клинике. Мне этот флирт не доставляет никакого удовольствия. Его мне доставляешь только ты. И прекрасно меня удовлетворяешь без всякого «нормального» секса, — он всё ещё пытался быть спокойным.
— Тогда… Тогда скажи ей, что тебе неприятны её ухаживания! Напрямую скажи! Завтра же! — ставила я условия.
— Юль, к нам московский доктор наук приезжает через несколько дней. Я очень хочу попасть к нему на конференцию, это такой профессионал в гинекологии. Сейчас поругаюсь с ней — она другую кандидатуру отправит. Давай потом я ей всё выскажу?
— Ты приспособленец! — снова налетала я на Ника. — Улыбаешься сволочам ради своей выгоды! Улыбайся дальше!
— Иди ко мне, моя неудовлетворённая и злая зая, — попытался он обнять меня с улыбкой, — ты ревнуешь чтоль?
— Да больно ты нужен! — оттолкнула я его. — Адьёс! Свободен!
Вот теперь я пришла домой и завыла, как побитая собака! Хорошо, что родители ушли к соседям помогать им с переездом. И не слышали моих всхлипываний.
Этого докторишку я везде зачислила в чёрные списки.
Алка говорила, что я дура, что сама всё порушила своей принципиальностью и буду страдать. Оба будем!
Я не хотела даже слышать о Нике. Едва я представляла эту картину, как Венцеслава прётся к нему ночью в прозрачном пеньюаре — меня бросало и в дрожь, и в жар.
А, вспоминая её игривую интонацию при зазывании Ника на юбилей коллеги, у меня начиналась истерика.
Но, успокоившись, я действительно испытывала жуткую тоску. Скучала. По этому кареглазому демону, по его рукам, губам, словам, аромату…
И не знала, каким образом разрулить эту хрень. Алку слушать не хотелось: она только и твердила, чтобы я первая пошла мириться. А Юра уехал на родину в Киев на месяц.
А через несколько дней я, возвратившись с пляжа, ещё в подъезде почуяла ароматы маменькиных фирменных блюд.
— Вау, что за праздник? — удивилась я. На пороге среда, начало августа — знаменательных дат абсолютно никаких.
— У нас гости сегодня будут, — ответила маман.
— Я и спрашиваю, что за праздник?
— Юль, присядь, ты только не кипишуй, — подвинула она мне стул, а я уже напряглась. — У нас на работе пара молодожёнов есть. Им, конечно, уже за тридцать, но детей очень хотят, а никак. Всё перепробовали и решились на ЭКО. Вернее жена решилась, а муж, этот баран упрямый, против. Говорит, что бабло выкачают, а неизвестно, что за биоматериал подсадят.
— Ну, и с какого это художника я должна кипишевать? — с сарказмом вопрошала я.
А сама уже примерно понимала, к чему она клонила.
— Ну, разъяснить всё надо этому бестолковому, разжевать… Ну, вобщем, это Никита сделает. Кисслер, — потупила маменька свой взор.
— Та-а-ак, — пытаясь сделать покер-фейс, рявкнула я. — А почему не в клинике консультация проходи? Или не у них дома, например?
— Да говорю тебе, этот Петька — дурак дураком. А тут мы в домашней обстановке посидим, выпьем, покушаем, всё обсудим, я, если что, напряжённую обстановку смогу разрядить шутками-прибаутками.
«Ты разрядишь, ага», — мысленно ухмыльнулась я. И продолжила:
— Надеюсь, мне на этом шоу не надо присутствовать?
— Я бы, конечно, не против была, — просияла маман. — Но ты же понимаешь, дело тонкое, лучше без посторонних.
— Слава те яйца! Я у Алки перекантуюсь. — бросила я, а сама гаденько улыбнулась себе под нос: «Ну держись, Кисслер! Тебе капец какой капец вечером настанет!»
Эти молодожены припёрлись первые, уселись за стол, пропустили по рюмашке для развязки языка.
Слышу — звонок. И мамины вопли:
— Дочь, открой, а?
Ну, а кто ж ещё то? Больше некому!
Махом скидываю с себя лифчик и остаюсь в домашних шортиках и топике, демонстрирующем остренькие сосочки. Открываю дверь и цежу сквозь зубы:
— Здрсьть.
Беру расчёску и делаю пару взмахов, причёсывая свои волосы.
— Тапочки обувайте, — продолжаю я, смеривая его ледяным взглядом. А он уже сейчас наверно меня изнасилует! Взгляд голодный, в глазах — тоска и желание. Руки пытаются шлёпнуть меня по какой-нибудь аппетитной части.
Но я скрываюсь в своей спальне.
С какого-то неизвестного номера мне приходит смс-ка:
«Юльчик, заюшка, какая же ты сексапилочка! Скучаю-умираю без тебя!»
Ах, это он номер себе новый заимел! Старые-то все в чёрном списке! Шоу маст го он, Пилюлькин!
Снова напяливаю лифчик. И, когда маман уходит на кухню, вхожу в зал, типа болтая с Алкой по телефону:
— А что за мальчики будут? А, блондинчик этот? Хорошенький, помню. Ну я шортики надену, футболку белую. Не, кофту не буду брать. У парней, если что, и отожмём, — мурлыкала я в трубку, рыская при этом по ящикам шкафа, типа что-то разыскивая. Краем глаза я видела плотоядный взгляд Кисслера. Но эта парочка не давала ему сосредоточиться на моих словах, они приставали к нему с расспросами.
«И к каким это парням мы намылились?!» — пришла следующая смс-ка.
«Не отвлекайся от консультаци, Никита Венцеславович Вячеславович!» — ответила я.
А потом пошла в душ. Вышла из него в одном полотенце и снова стала чего-то искать в шкафу прихожей. Дверь в зал была приоткрыта, но лицом к ней сидел только Ник, остальные — либо спиной, либо Боком, не видели меня. Я один раз наклонилась за упавшей расчёской, пару раз качнула бёдрами, типа танцую, и под конец у меня «случайно» развязалось полотенце и упало мне под ноги. Вот незадача!
«Чертовка! Не одевайся, я сейчас пойду мыть руки и случайно заблужусь, забреду к тебе в спальню и всю затискаю за этот концерт!» — писал он.
В ответ я прошла мимо зала в коротких шортиках и хлопнула дверью.
Алка умирала со смеху, когда я это ей поведала. И постоянно с кем-то переписывалась.
— Ты с кем там? — привязалась к ней я.
— А с другом Кисслера, с именинником, помнишь? Мы с ним столкнулись вчера случайно в «Ашане», потрепались минут пять, вот теперь и пишемся. На свидание зовёт, — ответила она.
Мы ещё немного посплетничали, посмотрели клипы по «Ру. Тв.», поиграли на гитаре, попили чаю и улеглись на кровати с тарелочкой сливы и новым журналом.
А потом в дверь позвонили.
— Кого ждёшь? — спросила я.
— Мама, наверно, — пошла открывать Алка.
Как ни в чём не бывало, я продолжила есть сливу и читать журнал.
— Попалась, ласточка моя?
Я вздрогнула. В дверном проёме, поигрывая ключиками от… Алкиной квартиры, стоял Кисслер!
И пошленько ухмылялся:
— Раздевайся. Сейчас ты мне все свои закидоны отработаешь!
Не, ну вот как так-то, а?!
========== Глава 13. ==========
Я прошмыгнула под рукой Ника и выбежала на кухню:
- Алка, стервозина такая! Ты нафига его впустила?! И вообще, откуда он твой адрес знает?! Алл, где ты? - металась я по квартире, открывая двери.
- Она спокойно сидит в моей машине, - продолжал ухмыляться этот котяра, - мы с ней поменялись ключиками.
- Выпусти меня сейчас же! - вопила я и пыталась открыть входную дверь.
- Зачем ломаешь-то? Ключики же есть. Только надо их получить, - хитро облизывался Кисслер, “облапывая” меня своим потемневшим от страсти взглядом.
- Давай, - протянула я руку.
- Возьми, - пошленько шепнул он.
А потом прижался к стене и вытянул руку с ключами над головой.
Что я чувствовала? Да хотела выхватить у него эти чёртовы ключи, вытянувшись всем телом по его торсу, прижавшись к нему грудью, вдохнув аромат кожи этого изнывающего от похоти парня.
Но я резко дёрнула плечом и вернулась в Алкину комнату, на кровать, легла на бочок и продолжила читать журнал, бросив равнодушно:
- Я не тороплюсь. Через час всё равно Алкины предки придут и выпустят меня. А эта предательница огребёт от меня конкретно.
- А, ну я тогда тоже пока посплю, - этот нахал снял футболку и лёг сзади меня, положив ладонь на мою талию.
- Ты не офигел?! - задохнулась я от этой наглости, повернувшись к нему. Моё лицо оказалось близко-близко к его физиономии, к его губам, к его глазам…
- Не-а, поцелуй меня, - эротично шепнул он, невольно затягивая меня в омут своих карих глаз.
- Щазз! - съязвила я и отвернулась.
- Тогда придётся самому, - вздохнул притворно Ник.
Он приподнялся на локтях и хотел, наверно, накрыть меня своим телом, прижать к кровати и высказать мне всё, что накопилось в его головушке за эти дни нашей разлуки.
Но я снова выскользнула из его рук, вскочила и прижалась спиной к стене, выставив вперёд колено. Да всё я понимала, что обречена на примирение, но надо же повыкаблучиваться.
А он, медленно надвигаясь на меня, вдруг тихо запел:
“Сколько не жмись к стене,
Сквозь неё не пройти.
Без тебя жизни нет.
Я не могу найти
Ни одного пути
грешной души в зиме -
Без тебя смысла нет;
без тебя жизни нет;
Жизни нет…” *
И я… Расплакалась.
Сама кинулась в его объятья, и, перемежая поцелуи и всхлипывания, зашептала:
- Никитосик, зай, прости меня! Мне тоже хреново без тебя было. Всё понимаю, но перед глазами эта твоя начальница стоит. Ник, я потерять тебя очень боюсь. Люблю потому что. До безумия.
Ник обнимал меня, сцеловывал слёзы с моих щёк и шептал:
- Куда я от тебя денусь, дурочка моя? Ведь я всю свою недолгую жизнь искал такую.
- Ник, но ведь она красивая. Пусть ненастоящая и старая, - не унималась я, утыкаясь ему в шею.
- А ты настоящая. И молодая. А ещё любимая, - ласкался он ко мне своей щекой.
- Ник, я хочу тебя, - жарко зашептала я, тесно прижимаясь к нему. - С ума сейчас сойду от желания. Давай сегодня, Никит?
- Давай, - согласился он, покрывая влажными поцелуями мою шейку. - Только не здесь. Ко мне поедешь? На всю ночь? Наври маме, что у Алки ночуешь.
Мы еле оторвались друг от друга. Не стали доводить друг друга до разрядки, оставили это на потом, когда приедем к нему.
- Уже?! Кисслер, ты чё, сунул-вынул и бежать?! А романтика?! - высунулась из окна Никиткиной тачилы Алка.
Но, увидев мой отрицательный кивок и развратный взгляд, успокоилась: в спешке не шпилились.
- Красава, Кулагина! - хлопнул ей по ладошке Ник, когда мы сели в машину. - С меня мартини.
- А с тебя - торт на два кило, ореховый, - хохотнула я, повернувшись к Алке.
- Схуяли, мать? - схватила она меня за плечо. - Сегодня одиннадцатый день.
- Чё за дни? - заинтересовался Ник.
- Да так, спорили мы на тебя, - сдала меня с потрохами эта бестия.
- Тааак, - взял меня за подбородок Ник, - а количество косяков, которые ты сейчас будешь отрабатывать растёт с каждой минутой.
- Алл, прикроешь? - подмигнула я и позвонила маменьке, нагородив сказок с три короба. А потом чмокнулись с Алкой и она выпорхнула из машины.
Ехали, наверно, целый час: откуда-то взялись пробки и заторы. Я в нетерпении бесилась и психовала. Ник тоже дёргал рычаг авто совсем не плавно.
Зато когда за нами закрылась дверь квартиры Ника - мы оторвались! Присосались друг к другу глубоким поцелуем уже в прихожей, сбросив с себя футболки и нетерпеливо расстёгивая молнии джинсов и шортиков. С диким желанием тискали и оглаживали разгорячённые тела друг друга, как после года разлуки. Оба изголодались по нежностям, и уже были близки к разрядке. Поэтому, позволяя взаимно ласкать свои самые чувствительные места, сбили это сумасшедшее возбуждение пальчиками. Ну не могли сдержаться, иначе бы сгорели нахрен от этого пожара внутри.