========== Часть 1 ==========
Ничего даже отдаленно похожего на взаимопонимание между Дереком и Питером не наблюдалось с момента воскрешения последнего.
Питер приходил в лофт, редко задерживаясь на первом этаже, поднимался на свой второй, и большую часть времени проводил там, в основном читая - Дерек, если хотел, мог прислушаться, улавливая тихий шорох переворачиваемых страниц. Казалось, дядя утоляет шестилетний информационный голод - Питер просто не выпускал из рук книг, причем самых разнообразных - от мистических гримуаров, одолженных у Дитона, до современной фантастики, зачастую весьма среднего качества, которую старший Хейл осиливал скучающе и с трудом, а потом сплавлял книжонки стае, неустанно сетуя на отвратительное воспитание современной молодежи и не менее отвратительную современную литературу.
Если Питер задерживался на первом этаже, то тоже непременно с книгой или ноутбуком и стаканом виски. Дерек часто ловил его задумчивый, направленный мимо страниц, мимо экрана, мимо племянника взгляд, но никогда не садился рядом с ним на диван, даже несмотря на то, что кресло было не слишком удобным, и никогда с ним не заговаривал в такие моменты. Они вообще редко разговаривали друг с другом, особенно наедине - за полчаса, проведенные при стае, они могли обменяться большим количеством слов, чем за несколько дней, проведенных в лофте. Альфу это не особо напрягало, тем более, что почти любые попытки завязать разговор заканчивались как минимум рычанием.
Питер по этому поводу тоже, кажется, переживал не особо - у него были свои слушатели: старательно демонстрирующий свою неприязнь к “зомби-дядюшке” Стайлз, который выслушивал разные старые истории, из тех что бабушка рассказывала Дереку в детстве, приоткрыв рот; Скотт, не скрывающий своего настороженного отношения к волку, его обратившему, но прислушивающийся к его коротким, емким замечаниям, а потом обсуждающий их с Дитоном; Айзек, чертовски плохо соображавший в физике, и часто, хоть и несмело, обращающийся к Питеру с просьбой разъяснить ту или иную тему; Эрика, быстро просекшая, что чувству стиля старшего Хейла доверять можно безоговорочно - и это, пожалуй, единственное, в чем ему можно было доверять, по мнению Дерека, не без удивления наблюдающего за преображением Эрики, сменившей стиль “портовой проститутки”, как выразился Питер, на что-то, превращающее ее в весьма миловидную, изящную и женственную девушку. Даже с Бойдом, проговаривающим, кажется, не больше десятка слов в неделю, старший Хейл умудрялся находить общие темы для разговоров - книги.
Но стоило им с Дереком остаться наедине, как лофт погружался в абсолютную, стеклянно-хрупкую тишину, казалось, любое слово может разбить ее на осколки, которые оставят множество порезов, вопьются в кожу, засыплют стеклянным порошком глаза - безопаснее было оставаться в тишине.
Дерек не спрашивал, почему дядя предпочитает лофт племянника своей городской квартире, но в каком-то смысле это ему было на руку - альфе было немного спокойнее, когда Питер находился в поле его зрения, обоняния или слуха.
***
Дерек не очень хорошо помнил тот год, когда умерли бабушка с дедушкой. Ему было семь, он в тот год пошел в школу, малышка Кора начала выдавать вполне связные и очень требовательные предложения, у него уже было четыре полноценных полнолуния и почти не было проблем с самоконтролем, он часто приставал к Питеру, с которым постоянно виделся в школе, с самыми разными вопросами, и тот вполне охотно помогал племяннику, для проформы демонстративно закатывая глаза.
Старшие Хейлы вместе с сыном предпочитали жить в городе, хотя в особняк приезжали часто, почти каждую неделю, иногда оставались на несколько дней, но потом все равно возвращались в городскую квартиру - бабушка не могла оставить без присмотра свои миниатюрные балконные джунгли.
Год Дерек помнил не очень хорошо, но тот день, когда Талия, сев между ним и Лорой, сказала, что бабушка и дедушка погибли, в памяти отпечатался очень четко. Десятилетняя Лора тихо ойкнула, тут же закусывая губу до крови. Дерек не помнил, чтобы она хоть когда-нибудь плакала. Кусала губы, впивалась когтями в свои запястья, но никогда не плакала. Своей реакции Дерек не помнил вообще, но почему-то отчетливо помнил широко распахнутые голубые глаза Питера, смотрящего на сестру и ее мужа со странным, смешанным выражением, полным боли, непонимания, почти неприязни.
Талии было почти тридцать, Питеру - двенадцать. И он тоже не плакал, мог только подолгу сидеть, молча глядя в одну точку, особенно первые дни, проведенные в особняке. Дерек думал, что если бы что-то случилось с его мамой или папой, он выл бы не переставая, и уж точно не смог бы провести полнолуние с таким спокойствием - Питер, игнорируя увещевания сестры, заперся в своей комнате, где и провел всю ночь. После похорон прошло меньше недели.
Дерек взял привычку тихо устраиваться рядом с дядей: засыпать, осторожно привалившись к его боку, или молча, высовывая язык от старательности, выводить весьма корявые буквы в тетради. Питер поначалу старался не обращать на это внимания, просто игнорируя подобные выходки племянника, но через пару недель, бросив взгляд через плечо мальчишки, старающегося как можно внимательнее переписать слова из учебника в тетрадь, заметил, что слово “банановый”, вообще-то, примерно в два раза короче чем то, что вышло у Дерека.
Талия вздохнула с облегчением - это Дерек понял намного позже, анализируя происходившее в тот год, - потому что младший брат все-таки выкарабкался из своей раковины, начал хоть как-то взаимодействовать с окружающими - в основном с Дереком, который старательно доставал дядю по любому пришедшему в голову вопросу, будто понимая, что тому нежелательно бы оставаться наедине со своими мыслями.
В тот год Талия стала альфой, и Питер закатил ей недюжинную истерику. Дерек с Лорой сидели в соседней комнате, затаив дыхание и навострив уши, а Питер, срываясь на неубедительный рык, почти кричал в лицо сестре, что она должна была сказать ему хоть что-нибудь, должна была позволить ему пойти с ней.
В тот год волчата не сообразили, о чем шла речь, и только через несколько лет Дерек понял, что несмотря на свою мягкость и заботливость, его мать была прирожденной альфой, и оставить смерть родителей неотомщенной не могла. Питер не разговаривал с сестрой несколько месяцев, насколько помнил Дерек, но на общении с племянником это никак не отразилось.
Потом наступило лето, каникулы, Питер все-таки помирился с Талией, начались полноценные тренировки в лесу, которые безумно нравились молодым волчатам и безумно выматывали старших оборотней.
========== Часть 2 ==========
Хотя иногда Питер с племянником все же заговаривал - в основном о стае, о методах воспитания волчат, о том, что Дерек совершенно точно не собирался обсуждать со старшим родственником.
Обычно Питер о чем-то подобном заговаривал по вечерам, когда волчата уже совершенно точно расходились по домам, и лофту не грозило ничье нашествие - разве что неугомонного Стайлза, но в этот раз начал прямо с утра, наливая крепкий черный кофе в две небольшие чашки.
Это бы могло выглядеть по-семейному мило - то, как Питер по утрам меланхолично готовил завтрак, состоящий в основном из кофе, - если бы старший Хейл при этом молчал. Хотя, несмотря на то, что заговаривал по утрам он редко, в основном не слишком искренне интересуясь состоянием сна племянника, мило это все равно не выглядело.
Но сегодня Питер сразу решил перейти к неприятным темам, едко заметив, что Дерек на вожака стаи уж точно не похож - в лучшем случае на сумасшедшую кусачую мамашку, и вытекает это следствие из того, что эта кучка несчастных подростков ну никак не похожа даже на умственно отсталых волчат, скорее уж на щенков мопса с перебитыми конечностями.
Дерек, впрочем, постарался терпеливо допить кофе, не глядя на родственника, но молчание Питера нисколько не смущало - рядом с молчащим слушателем старший Хейл мог распространяться на любую тему практически бесконечно.
Почти как Стайлз, вот только никакого позитива его разговоры не несли.
- И что ты предлагаешь? По примеру Девкалиона перебить их всех и закопать на заднем дворе?
- Или под полом особняка. Тоже очень годное место, при условии, что у тебя нет проблем с муками совести. Или чем-то вроде этого. Но на самом деле я хотел тебе предложить закончить эту бессистемную беготню по лесу. Ты не можешь тренировать их одинаково - они все слишком разные.
- Я и без тебя это знаю, - раздраженно огрызается Дерек, едва ли не откусывая край тонкой чашки.
- Знания мало, Дерек. Ты должен что-то делать. Или позволить мне помочь, - Питер коротко улыбается, на мгновение прикрывая лукавые глаза ресницами.
Дерек срывается не от едкости тона, не от привычных уже язвительных замечаний, прозвучавших раньше, а от последней фразы и от улыбки дяди. Просто потому, что сумасшедший убийца просто не должен так поступать - не должен предлагать свою помощь, не должен спокойно пить кофе, сидя на неустойчивом даже на вид стуле. Хрупкая чашка трескается, впиваясь осколками в ладонь, обжигая руку остатками горького кофе без сахара, и альфа рычит, рывком перегибаясь через стол, и второй рукой хватая замеревшего от гневного рыка бету за горло.
- Не указывай мне. И не лезь в дела моей стаи.
Шум подъемника оповещает Дерека о том, что волчата, скорее всего в полном составе, судя по количеству обеспокоенных голосов, явились к альфе, и он отшатывается от родственника, вставая из-за стола и предупреждающе скаля клыки.
Питер в ответ равнодушно пожимает плечами, демонстративно потирая шею, и почему-то с легкой грустью, едва отдающей привычным ехидством смотрит на свою чашку - последнюю, оставшуюся из комплекта, теперь уже окончательно непарную. Узор из темно-синих птиц теряет свою гармоничность, когда по тонкой керамике расползаются неровные, ломанные линии трещин, секунда - и последняя чашка рассыпается осколками по обеденному столу. Дерек, занятый разговором с волчатами, оборачивается слишком поздно, чтобы выяснить, кому предлагается убирать бардак на столе.
***
Когда Дереку было восемь, а Лоре, соответственно, почти двенадцать, Дерек умудрился вдрызг разругаться с сестрой. Началось все с какой-то мелочи, типа неожиданно сломавшейся в неловких детских руках заколки в виде птички, а закончилось полноценным скандалом, дележкой цветных карандашей, и Талией, растаскивающей детей в разные стороны. Отец никогда не вмешивался в детские разборки, да и вообще почти всегда был занят по работе, в детстве Дерек его видел достаточно редко.
Малышка Кора вопила, надрываясь, разбуженная воплями старших, Талия с трудом удерживала дыхание и сердцебиение в пределах допустимой нормы, потому что Лора продолжала орать на брата и заставить ее замолчать не представлялось возможным, Дерек же немногим тише орал на сестру в ответ, вдобавок топая ногами. И оба они старались снова сцепиться, расцарапывая друг другу физиономии.
Что Питер умел прекрасно, так это бесшумно ходить по паркету, который в особо плохие дни мог представлять собой великолепный аналог “соловьиного пола”.
Дерек замолчал почти сразу, как увидел дядю, хмуро потер щеку, расцарапанную сестрой до крови, но уже зажившую, и низко опустил голову, отступая от Лоры подальше. Лора тоже замолчала, скорее от того, что брат замолк, переводя возмущенный взгляд на мать. Талия, тяжело вздохнув, попросила Питера присмотреть за племянником, а сама, ухватив дочь за руку, повела ее в другую комнату, отчитывать наедине.
- Пойдем? - Питер взглядом указал наверх, в направлении своей комнаты, а Дерек, зло сжимая кулаки, продолжал стоять посреди комнаты и хмуриться, все так же сжимая несчастную сломанную заколку в ладони так, что осколки впивались в кожу. - Пойдем, - на этот раз произносит утвердительно, подходя ближе к мальчишке, и обнимая его за плечи. - Старшие сестры - морока. И неважно, насколько они тебя старше.
Волчонок доверчиво поднырнул под руку подростка, зажмуриваясь от приятного, совершенно домашнего тепла, исходящего от дяди. Питер загнал мальчишку в ванную, умыл едва теплой водой, улыбаясь его возмущенному фырканью, забрал злосчастную заколку, разглядывая, и вынес вердикт, что эту чинить бесполезно, проще купить новую. Если Дерек хочет помириться с сестрой.
Дерек ответил, что с этой истеричкой он мириться не намерен, тем более, что он не специально, и вообще, все эти девчачьи побрякушки такая мелочь, что совершенно не заслуживают вот таких вот воплей.
Дядя спорить не стал, но заявил, что в случае, если Дерек все-таки решится объявить перемирие и попытаться искупить свою вину, то он, Питер, ему так и быть поспособствует.
В тот вечер Дерек так и уснул на кровати Питера, пока тот, лениво пролистывая страницы учебника, что-то строчил в тетради. Дерек разглядывал большой, тяжеленный атлас с глянцевыми страницами и яркими, красивыми картами. Уснул волчонок где-то за поисками Кот-д’Ивуара, поэтому не слышал, как в комнату вошла Талия, не слышал короткого разговора между ней и Питером, и - видимо в этот день удача была на его стороне, - пропустил ту часть, в которой Талия должна была его отчитать за ссору с сестрой.
Заколку Лоре он все-таки купил. Хотя сестра на него дулась еще несколько дней после этого.
========== Часть 3 ==========
Парой недель позже старший Хейл по-настоящему изумленно разглядывал комплект из четырех тонких кофейных чашек, обнаружившийся на столе на первом этаже лофта. Вечером с племянником Питер не столкнулся - поднялся к себе раньше, чем тот вернулся, - поэтому с неожиданным приобретением Дерека ознакомился только утром.
Чашки не слишком были похожи на разбитый комплект, но так же были миниатюрными, тонкими, сходной формы, правда птицы были другими, и цвет был жизнерадостно-оранжевый, но Питер решил не придираться к таким мелочам, аккуратно раздирая когтями прозрачную пластиковую упаковку.
А вот Дерек, проснувшийся позже обычного, совершенно точно не был жизнерадостным - скорее уж взъерошенным, вымученным, совершенно точно не выспавшимся. Питер молча наливает ему в чашку кофе до краев, и, стукнув когтями по стеклу, подталкивает блюдце с тостами. Альфа так же молча кивает, нервным движением потирая виски. Старший Хейл молча наблюдает за тем, как племянник в пару глотков осушает чашку, так и не прикоснувшись к равномерно прожаренному хлебу, как снова и снова трет виски кончиками пальцев, как хмурится, почти страдальчески.
Симптомы Питер узнает легко, и даже ни капли не язвит, спрашивая:
- Снова кошмары?
Дерек нервно поджимает губы, собираясь огрызнуться, но передумывает, поднимая удивленный взгляд на дядю.
- Случается иногда, - голос альфы немного хрипит, и он сам морщится от этих звуков. - Мне не нужна твоя помощь.
***
В девять Дереку начали сниться кошмары. Бессвязные, бессюжетные, но заставлявшие мальчишку просыпаться среди ночи в холодном поту. Матери он не сказал об этом ни слова, хотел казаться сильным, считал что такие мелочи настоящего мужчину беспокоить не должны. Талия беспокоилась за сына, тем более, что из-за плохого сна Дерек действительно выглядел постоянно уставшим, с трудом просыпался по утрам, стал чаще огрызаться - особенно на сестру, - и клевал носом на уроках, так, что учителя начали жаловаться. Дерек ничего не говорил матери, ничего не сказал отцу, смотрел в пол, пожимая плечами, и все твердил “не знаю, все в порядке, не знаю”.
А вот Питеру ему солгать не удалось, потому что однажды ночью дядя просто сел на кровать племянника, как раз, за пару минут до того, как Дерек в очередной раз подскочил на кровати, молча хватая губами воздух, и, обняв за плечи, притянул мальчишку к себе. Питер хорошо знал, что такое кошмары, и хорошо знал, что справляться с ними в одиночку - дело сложное и изматывающее. И абсолютно неблагодарное.
Дерек тихонько, вымученно плакал, вздрагивая, комкая в ладошках темную ткань футболки Питера. Подросток мягко гладил ребенка по спине, успокаивая, ерошил темные волосы на макушке, шептал что-то, стараясь отвлечь мальчика. В каком-то смысле это помогло - Дерек уснул, уткнувшись носом в плечо дяди, пригревшись и успокоившись в его объятиях. Питер приходил ночь за ночью, никогда не опаздывая, успевая подхватить, обнять, выныривающего из очередного кошмара ребенка.