Стайлз забавно морщит нос, улыбаясь слегка грустно, и кивает Дереку, хоть тот ничего и не говорил.
- Спасибо, волчара. Ты иногда бываешь на удивление чутким. Я никому не скажу об этом, - мальчишка усмехается, переворачиваясь набок, натягивая на плечи плед, принесенный Дереком.
Альфа осторожно встает с дивана, делая несколько шагов в сторону, прислушиваясь к размеренному дыханию засыпающего подростка.
========== Не твое собачье дело ==========
Утром Стайлз просто ни о чем таком не говорит. Просыпается сильно поздним утром, с головой закутанный в плед, выпутывается из теплой клетчатой ткани и несколько долгих минут бездумно смотрит в потолок, ровно до тех пор, пока вернувшийся со школы Айзек не нарушит его уединение.
Волчонок что-то фыркает, подходя ближе, озадаченно принюхивается, останавливаясь совсем рядом с диваном, и Стайлз не выдерживает, лениво переводя взгляд на него, почти чувствуя, как глазные яблоки, будто налитые свинцом, вот-вот выпадут на пол от таких экспериментов.
- Чего? - Лейхи изумленно приподнимает брови, заслышав сиплый голос Стайлза, и мотает головой, все же не удержавшись от комментария:
- Хреново выглядишь, чувак. Ты с кем так надрался?
- С приятелем, - почти беззвучно сипит Стилински, принимая вертикальное положение, и нетвердыми шагами направляясь в сторону холодильника.
Айзек не успевает ничего добавить, потому что Дерек, вывернувший неизвестно из-за какого угла, почти шипит на ухо:
- С каких это пор у твоих приятелей запах моего дяди?
- Не твое собачье дело, - хмуро фыркает Стилински, умудряясь проигнорировать предельно возмущенный взгляд альфы и даже забыть привычно шлепнуть себя по затылку: “Никаких собачьих шуточек, Стайлз”.
Надоело. Нечего так остро реагировать.
- Стайлз, - альфа бросает короткий взгляд на Айзека, и тот нехотя убирается с поля зрения, обиженно топая на втором этаже. - Я ведь не просто так спрашиваю. С каких пор ты пьешь с Питером?
- Дерек, - Стилински серьезно смотрит на альфу поверх стакана со свежедобытым из холодильника апельсиновым соком. - У нас в школе есть психолог. И это явно не ты…
- Мне стоит посоветовать твоему отцу отвезти тебя к школьному психологу? - Дерек кривит губы в ехидной усмешке.
- Иди ты… в волчью яму, хмурый альфа. Не лезь не в свое дело, серьезно.
- Ты - почти часть моей стаи. Поэтому я спрашиваю, - альфа невольно подходит ближе, чуть дольше нужного задерживая взгляд на влажных от сока губах.
- Меня это “почти” не впечатляет, Дерек. Я - не твоя стая, ты никогда не предлагал мне стать частью твоей стаи. У тебя нет никаких моральных прав лезть в мою жизнь, Дерек Хейл, - Стайлз болезненно щурится, прижимая к виску пакет с соком. - А еще я пропустил школу, да и отец наверняка волнуется, так что я пойду, ладно?
Не дожидаясь кивка альфы, Стайлз отправляется на выход, попутно подхватывая с дивана куртку и зашнуровывая кеды. Дерек останавливает его уже на пороге, просто укладывая тяжелую теплую ладонь на плечо. Стайлз вздрагивает, как первокурсница в темном переулке, неуверенно оглядывается, чуть не сталкиваясь с наклоняющимся Дереком лбами, и непонимающе смотрит в зеленые глаза вервольфа.
- Ты все равно часть стаи, Стайлз. С этим ничего не поделаешь.
- И это означает, что ты можешь вот так вот влезать в мое личное пространство?
- Кто бы говорил о личном пространстве, Стилински, - Хейл отрывисто фыркает, качая головой.
- Нет, Дерек, не означает, - умудряется вполне холодно, несмотря на бушующий внутри пожар, ответить Стайлз.
Вервольф на долю секунды кажется смущенным, даже непонимающим немного, но подросток находит в себе силы вновь отвернуться, не смотреть в светло-зеленые глаза.
Стайлз как и всегда никому ничего не рассказывает. Все ведь знают, что со Стайлзом ничего не происходит. Поэтому он лишь самую малость натянуто улыбается Эллисон, когда та спрашивает не случилось ли чего, самую малость рассеяно слушает Лидию, когда та сокрушенно жалуется на очередную выходку своей ручной змеюки со шкалящим самомнением…
Вечером Стайлз сдавленно стонет в подушку, рвано двигая ладонью по члену, но, стоит признать, ему никогда не удавались фантазии с конкретными людьми. Проще подрочить на порно, чем представить рядом с собой Дерека. Но это угнетает до слез, оставляет колющее, выедающее изнутри чувство неудовлетворенности, расцветающее ядовитой лозой где-то под ребрами. Даже когда Стилински, в очередной раз просяще выдохнув: “Дерек”, спускает в свою ладонь, чувство неудовлетворенности остается, вгрызается в мозг, мешает вздохнуть.
Подростку в шестнадцать лет больше всего хочется трех вещей: секса, алкоголя и понимания. Стайлзу становится немного страшно, когда он осознает, что беспрепятственный доступ может получить лишь ко второй составляющей: поддельные документы (спасибо Махилани) и вполне приличные средства, выдаваемые на карманные расходы отцом, чувствующим, судя по всему, перманентное чувство вины за собственную занятость на работе, вполне позволяют тихо и незаметно спиться, особенно если запивать алкоголем аддерал.
Стайлз почти избегает Дерека, хотя это оказывается совсем не сложно, достаточно просто не ходить со Скоттом на тренировки, и все. Хмурый волк не лезет в жизнь человека, а человек большую часть свободного времени проводит уперевшись взглядом в потолок.
Стайлзу становится скучно жить, особенно, - и это неприятно признавать - когда Питер уезжает в Нью-Йорк, туманно намекнув, что возвращаться ему незачем. Стилински не воспринимает это как предательство - Питер ему не должен ровным счетом ничего, и удерживать его здесь, в Бэйкон Хиллс, не было бы никакого смысла, даже если бы Стайлз смог это сделать.
Перед сном Стайлз задумчиво вертит в руках биту, - подарок старшего Хейла перед отъездом - не без удовольствия взвешивая в ладони. Стилински, заподозрив неладное, в первую очередь проверил биту отцовским металлоискателем, и действительно, металлический стержень в ней был. От оборотня, наверное, не спасет, но пыл охладить сможет. Стайлзу нравятся биты. Эту он держит дома, в машине лежит старая, купленная отцом, хотя, вообще-то, логичнее было бы поменять их местами. Утяжеленное металлом дерево почему-то успокаивает, создавая иллюзию защищенности.
Вообще, со стороны Питера это было очень сентиментальным жестом.
Со стороны Стайлза было не менее сентиментальным держать ее у кровати.
А Дерек приходит под утро - взъерошенный, злой (или кажущийся злым), уставший, от него несет сырой землей и холодом, свежим, только вечером выпавшим снегом и, немного, кровью. Стайлз пяткой загоняет биту под кровать, искренне надеясь, что оборотень не заметил, как он за нее схватился. Почему-то Дереку не нужно было об этом знать. О том, что Стайлз умеет и любит с ней обращаться. Питеру знать можно, а вот Дереку - нет.
Альфа по-собачьи встряхивается, поворачиваясь к сидящему на кровати и сонно потирающему глаза подростку.
- Нужно поговорить, Стайлз. Ты меня беспокоишь.
========== А ты боялся, чувак ==========
- Беспокою? Хмурый альфа, ты в терминологии не путаешься? Потому что я, как раз, тебя не беспокою уже, наверное, пару недель, если не больше. Так что, может, ты еще раз обдумаешь свою вступительную речь?
Альфа с грозным, но совершенно неубедительным лично для Стайлза рыком поднимает голову, сверкая алой радужкой, и Стилински почти осязает повисшее в воздухе: “мои когти - твое горло”.
- Я же сказал тебе - ты часть моей стаи. Почти. За исключением того, что ты человек, а не волк. Поэтому меня и волнует твое состояние.
- Лжешь, - Стилински запрокидывает голову, смело и нагло глядя в глаза Дереку. - Тебе нет дела до их состояния. Тебя не интересуют проблемы Айзека или Бойда, не волнуют переживания Эрики. Но ты вламываешься в мою комнату среди ночи, чтобы выяснить, чем ты таким умаслил небеса, что Стайлз Стилински вторую неделю не мозолит тебе глаза. Любопытная девиация, чувак.
Стайлз замолкает на мгновение, окидывая стоящего довольно близко Дерека, пошло обводит языком губы, скашивая взгляд на полупустую пачку аддерала на столе, и снова поднимает взгляд на оборотня, произнося с непередаваемой, карамельной интонацией, приправленной напускным безразличием:
- Хочешь, я тебе отсосу?
Об этом Стайлз думал. Много раз думал. Черт возьми, он уже сотни раз думал о таких вещах, что стыдиться ему, перед самим собой, во всяком случае, уже нечего. И перед Дереком, главным героем этих фантазий, по большей части уже можно не стыдиться.
Хейл тем временем мучительно краснеет, нервно сглатывая, явно не ожидая такого поворота событий. Стайлз, кажется, вполне довольный реакцией продолжает:
- Только не вздумай завопить “нет” и сразу сбежать, - голос у Стилински становится вкрадчивым. - И не вздумай рявкнуть про…
Стилински не успевает договорить, потому что альфа со вздохом качает головой:
- Стайлз, тебе шестнадцать.
- Дерек, отвали, - Стилински устало закрывает глаза. - Ты беспросветный мудак, и моя ненависть к тебе пылает… - Стилински хочет добавить “ярче твоего дядюшки, облитого горючей смесью”, но передумывает, - просто пылает, без сравнений.
- И за что ты меня ненавидишь, мальчишка? - Хейл криво усмехается, укладывая ладонь на затылок подростка и не давая отстраниться. - За то, что я не даю тебе совершить глупость, о которой ты будешь потом жалеть?
- Да, мать твою, да, Дерек! Я слишком умный, ответственный и погрязший в ваших волчьих делах парень, у которого нет времени даже на то, чтобы совершать какие-то глупые, смешные ошибки. Я - человек, который через пятнадцать лет будет жалеть не о том, что сделал, а о том, чего не сделал!
- Разве это плохо?
- Это не твое дело, Дерек. Просто не твое дело, решать, какую фигню мне творить, а какую - нет. Хотя… - мальчишка поднимает лукавый взгляд. - Хотя, ты можешь взять ответственность за меня.
- Что за чушь ты городишь?
- Проза жизни, а не чушь, Дерек, - тонкие пальцы скользят по бедру: вниз-вверх, вниз-вверх, затем меняя направление, и через несколько мгновений ладонь уже накрывает пах, несильно сжимая резко очертившийся под двумя слоями ткани член.
Хейл перехватывает руку мальчишки, отводя в сторону и наклоняясь.
- Ты ведешь себя как течная сука.
Стайлз вздрагивает и резко отталкивает оборотня от себя.
- Тонкий ход, но дядюшка-интриган тобою бы не гордился, - язвительно хмыкает мальчишка, скрещивая руки на груди. - Потому что ты не лучше. Но ты, - длинный указательный палец указывает в точку, где когда-нибудь навечно сойдутся брови хмурого альфы, - хитрая течная сука, которая думает, что всех обхитрит. Принюхиваешься, приходишь, строишь из себя мать Терезу с яйцами, но мысли у тебя те же, что у меня…
- Чушь прекрати нести, - Дереку достаточно быстро удается справиться с приступом гнева. - Если тебе от одного поцелуя так крышу рвет, то я боюсь себе представить, что случится, если я тебя все-таки оттрахаю.
- Можешь не трахать, - внезапно покладисто отзывается Стайлз, укладывая ладони на свои колени. - Тут я могу понять, да. Уголовщина как-никак. Хотя я был бы не против, если бы парень, когда-то обвинявшийся в жестоких убийствах, был чуть-чуть поаморальнее…
- Настоящая аморальность в нашей семье закончилась на моем дяде.
- Ну, тут не поспоришь, - голос у Стайлза снова мягкий, струящийся.
“Чертов маленький манипулятор”, - думает Дерек. “Я его трахну”, - думает Дерек. “Но, блять, не в его шестнадцать”, - эту мысль Дерек старается обозначить для себя предельно ясно, пока Стилински, с напускным безразличием глядя в поалевшие глаза альфы, расстегивает его ширинку, запуская ладошку туда, где быть ей совершенно точно не полагалось.
- Найди себе сверстника, и трахайтесь вволю, - хрипит Хейл, делая неприлично слабые попытки отстраниться.
Потому что, на самом деле, на Стайлза у него жестко стоит.
- Думаешь, мне эта мысль в голову не приходила? Не хочу я сверстника, хочу тебя, - горячие юркие пальцы оттягивают кромку белья, дразняще проходясь по головке. - Тебя, волчара. Всего.
Дерек старается отрезвить себя мыслью о том, как выглядит происходящее со стороны. Он, взрослый мужик, альфа стаи, притащился ночью к этому человеческому детенышу, чтобы поговорить. Почему ночью? Потому что в другое время поговорить наедине не удастся. И он даже начал говорить, но, блядь, разговаривать со Стилински - невозможно, он переболтает любого политика на дебатах, посвященных любой теме, в названии которой будет хоть одно знакомое Стайлзу слово. А Дерек себя хорошим оратором не считал. Никто не считал Дерека хорошим оратором, особенно если имелась возможность сравнить его ораторские способности с аналогичными способностями Питера. Тут Дерек проигрывал по всем фронтам.
И, блядь, теперь он стоит у кровати этого самого человеческого детеныша со спущенными трусами, а этот мелкий паршивец самозабвенно облизывает его член, будто Вилли Вонка в детстве, сбежавший из-под наблюдения отца-дантиста и внепланово добравшийся до леденца.
Охренительно облизывающий его член мелкий паршивец, одновременно отдрачивающий себе влажной от естественной смазки ладошкой. И, блядь, отстраняться сейчас - вообще не вариант.
Последствия? Да нахер все последствия - Дерек переводит взгляд вниз, и в глазах мутнеет от открывшегося вида: Стайлз плотно обхватывает губами увитый венами член и медленно двигается от головки к основанию, останавливаясь где-то на половине. Хейл с трудом сдерживается, чтобы не толкнуться глубже, а мальчишка шире открывает рот, прижимая текущую смазкой головку к внутренней поверхности щеки, так, что тонкая кожа рельефно натягивается, и Дерек не придумывает ничего лучше, чем провести пальцами по этой самой щеке, поглаживая себя. Стайлз чуть подается назад, раз за разом проходясь языком по уздечке, и снова наклоняется, на этот раз принимая глубже, до горла, почти давится, но не отстраняется. Офигительно хорошо, но ритм рваный, неудобный, слишком медленный. Так можно обставлять прелюдию перед жарким сексом, но этого совершенно точно недостаточно для того, чтобы кончить.
Хейл запускает ладонь в короткий ежик волос на затылке Стайлза, фиксирует голову, шипя что-то типа “рот шире открой”, и Стилински внезапно слушается, подставляя свой охренительно красивый рот, замирая, поднимая темные от возбуждения глаза.
Теперь эта ситуация выглядит еще более отстойно и двусмысленно. Отстойно - потому что Дерек правда не собирался этого делать. Двусмысленно - потому что Дерек понимает, что теперь знает еще один способ заткнуть Стилински. Хейл трахает его в рот. Не срываясь на быстрый темп и не вбиваясь глубоко, но по другому это не назовешь. Мягкие, покрасневшие губы растягиваются вокруг члена, по подбородку мальчишки течет слюна, смешанная со смазкой, он двигает рукой по своему члену в том же ритме, что двигается Дерек, постанывает, сглатывает, смотрит в глаза, снова стонет, снова сглатывает, скользит языком по стволу и кончает, в полувскрике расслабляя глотку и тут же сжимая скользнувшую в горло головку. Дерек кончает мгновенно, зажмуриваясь до белых кругов перед глазами.
Стилински ошарашенно сглатывает, вытирая губы тыльной стороной ладони, тянется за стоящими на столе салфетками, приводя себя в порядок, и молчит. Минуту, две, три. Непозволительно много для Стайлза Стилински.
Альфа успевает застегнуть джинсы, вволю насладиться накатившей истомой и тишиной.
И все - Стайлз снова открывает рот.
- А ты боялся, чувак, - беспечно заявляет Стилински.
До Дерека доходит.
- Ты, сучонок, опять со своими таблетками перебрал?
Стайлз довольно кивает, с ногами забираясь на кровать.
- Я себя чувствую живым с ними. А без них - полудохлым нерешительным подростком.
- Ты и есть подросток, Стилински, - Хейл мысленно благодарит Талию, воспитавшую в сыне умение сдерживать свою ярость.
- О да, Дерек, мне шестнадцать, - Стилински улыбается, без какой-либо неловкости глядя в глаза волка. - И я хочу тебя. Всего. Себе.