Разрядка, впрочем, почти не приносит облегчения, даже наоборот, теперь Айзек до дрожи в коленях хочет кончить под Питером, хочет касаться его, вдыхать его запах, просто хочет его до темных вспышек перед глазами.
***
- Прекрасно выглядишь, сладкая, - Питер помогает Айзеку выйти из машины, жестом отпуская такси и приобнимая волчонка за талию, буквально прощупывая под тонким платьем контур корсета. Питер наклоняется к голому плечу, почти целомудренно касаясь губами, задевает кончиком носа обвитую вокруг шеи, завязанную замысловатым бантом ленту, и улыбается почти нежно, властно обнимая Айзека и уводя за собой к многоэтажному дому, на парковке которого и остановилось такси.
Айзек идет медленно, тесно прижавшись к Питеру, теряясь в его запахе - чистая похоть, приправленная восхищением. Айзеку определенно нравится быть объектом восхищения, а быть объектом восхищения для такого мужчины, как Питер, Айзек никогда и не мечтал.
Айзек часто, мелко моргает, проходя в спальню, чувствуя, как тело захлестывает предвкушением и немного нервной истомой. Питер привычно стоит за спиной, без предисловий укладывая ладони на бедра волчонка, опуская руки сначала вниз, к подолу платья, а затем наверх, по шелку и кружеву к нагой коже.
- Не удержалась, детка? - Питер ведет носом по плечам, слегка касаясь губами кожи. - Я чую запах твоего оргазма.
Айзек размыкает губы, тихо застонав, когда ладонь сильно сжимает ягодицу, но почти сразу отпускает, и Питер отстраняется, садясь в стоящее напротив кровати кресло.
- Прости, папочка, - Айзек смущенно теребит подол платья, чувствуя, как член вновь наливается желанием. - Твоя девочка должна извиниться перед тобой, - Айзек следит за выражением глаз Питера, неспешно спуская лямки платья с плеч. Во взгляде Хейла чувствуется одобрение, и Лейхи позволяет ткани скользнуть к ногам, а сам делает шаг вперед, чуть качнув бедрами.
Питер прихватывает зубами нижнюю губу, словно пытаясь сдержать довольную усмешку. В Айзеке не чувствуется смущения или неловкости, он соблазнителен, красив и возбужден. Питер скользит взглядом по его телу, любуясь, коротко хмыкая, когда на очередном шажке вперед Айзек поворачивается на триста шестьдесят градусов, красуясь.
- Тебе нравится? - кокетливо улыбается, стрельнув невинно-нежной голубизной глаз из-под умело накрашенных длинных ресниц. По губам коротко скользит розовый язычок - в этот раз Айзек предпочел помаде прозрачно-перламутровый блеск, очень своевременно на взгляд Хейла. - Папочке нравится его девочка?…
Айзек тяжело дышит, в каждом звуке эхом слышится тихий, умоляющий стон.
- Конечно, малышка, - голос Питера звучит спокойно, но запах и сердцебиение его выдает - он и не скрывает, Айзек уверен, что мог бы, если бы захотел. - Но я все равно должен тебя наказать, детка. Ты должна спрашивать моего позволения. Ты поняла?
- Да, папочка, - тонкие пальцы, касающиеся кожи бедер и края кружевной резинки, чуть подрагивают от возбуждения. - Что мне сделать, чтобы ты меня простил? - язычок снова скользит по губам, добавляя влажного блеска нежно-розовой коже.
Питер наклоняет к плечу голову, что-то прикидывая, затем поднимается с кресла, пересаживаясь на край кровати, жестом подзывая юношу.
- Думаю, мне стоит тебя отшлепать, милая, - тем же спокойным тоном проговаривает Питер, чуть хлопая ладонью по своему колену. - Чтобы ты лучше запомнила.
Айзеку кажется, что он сейчас грохнется в обморок от перевозбуждения. Он старается двигаться грациозно и неспешно, устраиваясь поперек ног Хейла, упирается коленями и локтями в постель, под давлением опустившейся на задницу ладони прижимаясь пахом к бедру Питера.
- Хочешь мне что-нибудь сказать? - Хейл оглаживает вскинутые ягодицы, обласкивая взглядом затянутое в корсет тело и золотистые кудри на макушке. Сминает ладонью, растирая кожу, подготавливая, пока Айзек почти хнычет, шепча что-то неразборчиво-умоляющее.
- Я думала о тебе, когда ласкала себя… О том, как ты будешь смотреть на меня, - Айзек чуть трется пахом о бедро Хейла, но получает несильный, предупреждающий щипок и замирает, внезапно осознавая, что хочет отметин, хочет синяков, хочет следов Питера на себе, хотя бы ненадолго, насколько позволит волчья регенерация. Но Айзек не хочет провоцировать мужчину и хоть в какой-то степени перехватывать инициативу. - Как будешь трогать меня. Представляла твой член в себе.
- Хочешь мой член, сладкая? - Питер оглаживает разгоряченную кожу, усмехаясь тихому, скулящему “очень хочу”, сорвавшемуся с губ волчонка. - Ты должна быть терпеливой девочкой.
Айзек вскрикивает, вцепляясь пальцами в простынь, когда Питер обжигает ягодицы прикосновением ладони. На бледной коже след от удара быстро наливается алым цветом - Питер любуется этой отметиной, негромко добавляя:
- Мне стоит делать это почаще. Думаю, что раскрасневшаяся, от моей руки, твоя попка будет выглядеть еще лучше. Ты согласна со мной, малышка?
- Все, что захочешь, папочка, - успевает выдохнуть Айзек, снова выгибаясь, застонав сквозь зубы, когда кожу обжигает еще одним шлепком.
- Не сдерживайся, милая. Моя послушная, сладкая девочка. Мне нравится твой голос.
Айзек покорно размыкает губы, застонав снова, мелко вздрагивая и продолжая комкать шелк под ладонями. Шлепки несильные, но жгучие, частые, звонкие; через пару минут Айзек уже стонет от чистого удовольствия, разливающегося по венам, чувствуя, как горит кожа на ягодицах, как разъезжаются колени, как ноют потяжелевшие яйца. Абсолютное, хлещущее через край наслаждение становится еще ярче и слаще, когда вторую руку Питер запускает в мягкие кудряшки, лаская, и негромко нашептывает Айзеку, как ему нравится его нежная девочка, как он хочет слышать её стоны - и Айзек стонет, обессиленно роняя голову, когда шлепки сменяются поглаживаниями, аккуратными прикосновениями к плавящейся коже.
- Хорошая маленькая девочка, - с тихим урчанием произносит Питер, подцепляя пальцами полоску ткани, проходящую между ягодиц, поглаживая подушечками сжатую звездочку ануса. Айзек тихонько всхлипывает в ответ, слабо толкнувшись бедрами, стараясь потереться болезненно возбужденным членом о ногу Питера. Хейл легонько царапает ногтями кожу головы, заставляя замереть, и Айзек затихает, чувствуя, как тело пробирает слабой томной дрожью.
Питер тянется куда-то, удерживая Айзека одной рукой на своих коленях, Лейхи слышит щелчок открываемой крышки, и уже через пару мгновений между ягодиц ласкающе проходятся влажные от смазки пальцы, легко надавливая на плотно сжатые мышцы.
- Ты не трогала себя сегодня, милая?
- Нет, папочка… - постанывает Айзек, слегка виляя бедрами. - Мне не нравится трогать себя так… Я люблю только твои пальцы…
- Какая же ты у меня хорошая девочка, - вторая рука снова ласкает затылок, соскальзывает по перевитой шелком шее к голым плечам, проходится по корсету вдоль позвоночника, поглаживая полоску ткани над тонким кружевом белья.
Хейл мягко касается пальцами ягодицы, поддевая эластичную ленту, придерживающую чулок, оттягивает и отпускает, с удовольствием наблюдая за реакцией Айзека.
Лейхи вскрикивает - ощущение, будто по коже ударили плетью, - выгибается, резко дергаясь и невольно насаживаясь на ласкающие вход пальцы Питера, легко, по смазке, проникающие на фалангу. Айзек дрожит, дыша поверхностно и сорвано, его тело напрягается - мальчик явно на грани, на которой удерживает себя исключительно силой воли, хваленым оборотническим самоконтролем.
- Ты хочешь кончить, милая? - Питер гладит изнутри тугие мышцы, легонько толкаясь глубже, но все еще не пытаясь проникнуть достаточно глубоко. - Ты можешь кончить, сладкая, я тебе разрешаю. Несомненный плюс волчьей способности к восстановлению, вкупе с обилием подростковых гормонов. Ты сегодня кончишь столько раз, сколько я захочу. Моя сладкая маленькая девственница, - Хейл аккуратно тянет трусики вниз второй рукой, давая Айзеку прижаться пахом к грубоватой джинсе.
Айзек коротко дергает бедрами, плавясь от тягучего, жаркого шепота, хнычет, потираясь членом о бедро Питера, и, коротко всхлипнув, кончает, на несколько секунд сильнее напрягшись всем телом, а затем обмякая на его коленях.
Через несколько мгновений Питер обнимает его за пояс, помогая перевернуться, приподнимает и перекладывает на кровать, сам вставая на ноги и начиная раздеваться.
Айзек распластывается по шелковой постели, чувствуя, как прохладная ткань приятно охлаждает ягодицы, томно проводит ладонью по кружеву корсета, стыдливо подтягивая белье, прикрывая мягкий член тонким кружевом, и заливается краской, ловя полный желания взгляд Питера. Длинные черные ресницы дрожат, как дрожат и тонкие пальцы, скользящие по переплетению кружев, Айзек беспомощно тянет руки к Питеру, когда тот расстегивает рубашку до середины, и тихо шепчет в ответ на вопросительно приподнятую бровь:
- Я хочу тебя раздеть… Можно мне позаботиться о тебе, папочка?
От Хейла шибает новой волной пряного возбуждения, и Айзек раздвигает припухшие губы в улыбке, садясь на постели, подбирая под себя согнутые в коленях ноги. Питер подходит к краю кровати, выжидающе глядя на волчонка, и Лейхи наклоняется к его бедру, собирая языком испачкавшую ткань сперму, тщательно очищая, напоследок потираясь щекой.
- Я хочу быть самой лучшей девочкой для тебя, - Айзек поднимает глаза на Хейла, впервые совершенно точно осознавая - хочет, действительно очень сильно хочет, если Питер будет с ним таким - заботливо-нежным, похотливо-жаждущим, властным. - Самой заботливой, - Айзек приподнимается на коленях, исполняя свою давнюю мечту - расстегивая мелкие пуговички на рубашке, ласкающе поглаживая кожу груди. - Самой нежной, - Айзек распахивает рубашку, стягивая её с плеч Питера, поочередно касаясь мягкими влажными губами сосков. - Самой сладкой, папочка, - горячее дыхание вырывается из разомкнутых губ, глаза подергиваются томной поволокой снова растущего возбуждения, когда Айзек вновь смотрит на Питера, опуская ладони к его паху, умело расстегивая ремень и ширинку, касаясь толстого рельефного члена, не прикрытого даже бельем, тепло и тяжело легшего в ладонь Айзека.
Питер несколько мгновений наслаждается нежными прикосновениями тонких пальцев к члену, затем жестом показывая Айзеку отстраниться, вышагивает из джинсов и опускается на постель на колени, нависая над откинувшимся на спину Айзеком. Лейхи понятливо сдвигается ближе к изголовью, не сводя взгляда с хищным зверем двинувшегося за ним Питера, и приглашающе разводит ноги, чувствуя, как большие горячие ладони касаются внутренней стороны бедер, поглаживая.
Айзек жадно облизывает губы, не сводя взгляда с большого, чуть покачивающегося члена, умоляюще смотрит на Питера, приоткрывая рот, приглашая воспользоваться, но Питер чуть качает головой, только проводит пальцами по открытой головке, собирая смазку, и прижимает их к губам Айзека, мгновенно слизнувшего солоновато-терпкую влагу.
- Я же сказал, что ты должна быть терпеливой девочкой, если хочешь получить мой член. Сегодня я с тобой наиграюсь, милая, - Питер наклоняется, касаясь губами полоски кожи между поясом и трусиками, затем накрывая ртом чуть твердую плоть, посасывая через ткань.
Айзека будто прошибает электрическим разрядом - слишком сильно незнакомое, но невыносимо жаркое ощущение чужого рта.
- Так тебя тоже никто не ласкал, сладкая? - Питер ухмыляется, поднимая голову, наблюдая за тем, как Айзек мелко и часто мотает головой, заливаясь очередной порцией румянца. - Я даже рад этому, - Питер с двух сторон поддевает когтями тонкое кружево, через секунду стаскивая с Айзека разодранный клочок кружевной ткани.
- Такую девочку нужно ласкать, - негромко произносит Хейл, обводя пальцами снова поджавшиеся яички. - Нужно дарить удовольствие, - Хейл опускает ладонь ниже, чуть огрубевшей подушечкой пальца поглаживая шовчик. Вторая рука ложится на атлас корсета, там, где плотная ткань касается соска.
Айзек сладко постанывает, вышептывая нежное “да, папочка, да”.
Пальцы вновь касаются подрагивающей дырочки, Питер добавляет смазки и медленно входит глубже, медленно двигая рукой, терпеливо ища нужный угол. Тугие гладкие мышцы плотно обволакивают пару пальцев, Питер глухо, возбужденно взрыкивает, едва представив, каково будет прочувствовать эту тесноту членом, и тут же осаживает себя, сдерживая, напоминая самому себе, что еще не время.
Айзек пораженно вскрикивает, выгибаясь, когда Хейл мягким движением оглаживает набухшую простату, и просяще подается бедрами вперед, насаживаясь на пальцы, прося еще этих ярких, почти невыносимых ощущений. Питер трется щекой о согнутую в колене ногу, чуть царапая щетиной сквозь шелк чулок, снова гладит чувствительное местечко, толкая пальцы глубже, сгибая и надавливая костяшками на простату. Тело волчонка еще очень чувствительно после предыдущего оргазма, ему не нужно много, чтобы кончить снова - Питер понимает это, дразняще проводя языком по гладким плотным яичкам, засасывая поочередно каждое в рот.
- Папочка… - Айзек, прячет пылающее лицо в сгибе локтя. - Папочка, пожалуйста… пожалуйста…
И разочарованно, длинно стонет, когда Питер вытаскивает пальцы, отстраняясь.
- Остынь, сладкая, - легонько щелкает ногтем по головке снова твердого члена, улыбаясь лукаво и многообещающе. Айзек тает от такого взгляда, словно молочный шоколад на солнце. - Не торопись.
Питер поднимается выше, перекидывая ногу через грудь восхищенно, но слегка непонимающе глядящего на него Айзека, позволяет волчонку трепетно обласкать ладонями крепкие бедра и, протянув руку, гладит юношу по щеке.
Лейхи приподнимает голову, пытаясь обхватить губами головку члена, чуть хмурится, понимая, что в таком положении голову удержать почти невозможно, и тут же расслабляется, стоит Питеру обнять его за затылок, удерживая.
Хейл сам направляет член в приоткрытый рот, двигаясь небыстро, неглубоко, скорее дразня себя, чем доводя до разрядки. Обводит налитой головкой мягкие губы, въезжая по чуть шершавому языку в горячую, влажную полость, трется о волнистое нёбо, хрипло вздыхая, не прекращая любоваться трепещущими ресницами, аккуратным макияжем в сине-черных тонах, растянутыми вокруг толстого члена губами.
- Папочка, - снова шепчет Айзек, не открывая глаз, целуя уздечку и вслед обводя головку кончиком языка по краю. - Мне так нравится твой член, - щекочет дыханием чувствительную плоть, подводя Питера к грани своим видом, шепотом и лаской. - Я так люблю обнимать его губами… так люблю его в себе…
Айзек снова берет в рот, тихо постанывая, чтобы создать вибрацию - это ощущается не так остро, как если бы Питер сейчас толкал член в его узкое горло, но приятно, нежно, непривычно.
- Думаешь, что сможешь его принять? - Питер гладит пальцами гладкую щеку, с тихим стоном вздыхая, когда Айзек языком вжимает в щеку головку члена, направляя под пальцы Питера. - А я думаю, что мне стоит растянуть тебя еще немного, сладкая, - Питер мягко ведет бедрами, отстраняясь и опуская голову Айзека на постель. Лейхи хватает губами воздух, глядя на Питера умоляюще и страстно, вздрагивая под прикосновениями сильных рук, оглаживающих бока. Хейл тянет кончик ленты, образующей плотную тугую шнуровку корсета, неторопливо, дразняще распускает её, следя за приоткрывшим припухший от минета рот Айзеком, в несколько плавных движений освобождает волчонка от плотного атласа, припадая губами к покрасневшему, натертому и очень чувствительному соску. Айзек забывается, теряется в ощущениях, переставая контролировать жаждущее ласки тело - вцепляется пальцами в волосы Питера, выгибаясь навстречу так сильно, что упирается макушкой в постель, а Хейл, будто чует его желания - не просто лижет поочередно оба твердых острых соска, а кусает, грубо засасывает, отстранившись трется щекой, доводя юношу до обессиленных громких стонов. Кожа, до этого скрытая под корсетом, еще острее и ярче реагирует на ласки, Айзек плывет, тает, теряется в волнах острого, яркого, как вспышки на Солнце удовольствия, не сразу понимая, что Питер с ним делает. Айзек переводит дыхание, глядя на Хейла чуть прояснившимся взглядом, только когда Питер закидывает его ноги на свои плечи и приподнимает, придерживая за поясницу. Лейхи еще успевает простонать отчаянно-сладкое “Папочка!”, когда язык влажно касается тонкой нежной кожи под яичками, спускаясь ниже, к слегка приоткрытой пальцами дырочке.