========== Глава 1 ==========
В далекой жаркой стране под палящим солнцем блестит белым мрамором дворец. Бесчисленные коридоры укрыты драгоценными коврами, стены украшают изящные решетки, ниши отделаны изразцами и узорами. Немыслимая роскошь и немыслимая же красота окружает тех счастливчиков, что ходят по его лестницам и светлым покоям. Розы и георгины, гиацинты и тюльпаны расцвечивают яркими красками сад, а их аромат сильнее духов. Несколько фонтанов дают прохладу, ажурные беседки манят тенью, отдыхают и резвятся среди свежей зелени прекрасные одалиски. Не жизнь, а сказка! И хозяин всего – великолепный и могущественнейший султан, мудрый и милосердный… я. Казалось бы – о чем еще мечтать? Но моя жизнь не безоблачна, стоит взглянуть хотя бы на бессчетную стражу, днем и ночью несущую караул.
Одного меня не оставляли никогда, да я и сам не жаждал одиночества – всегда есть вероятность того, что откуда ни возьмись появятся заговорщики и подпортят мою ценнейшую шкурку. Тихий и незаметный страж всегда стоял за моим плечом. Он спал в моих покоях возле двери, таскался со мной в бани, подпирал плечом стену, когда я отдыхал на скамейке в саду, и даже сидел с невозмутимым лицом на пуфе, когда в покоях появлялись наложницы.
Несколько лет назад я был беспечнее: охрана оставалась за дверями спальни. А потом некий ловкач умудрился забраться в мои покои по почти отвесной стене и протиснуться в узкий проем окна. Окна с того случая, даже самые малые, обзавелись прочными решетками, а я – длинным шрамом на плече.
Потом была милая тихая дева, превратившаяся в злобную фурию, стоило двери закрыться за моим защитником. Спасло меня лишь чудо – очень вовремя заглянул слуга, он хотел осведомиться – подавать ли ужин, так как я запамятовал дать указания. За несколько минут, проведенных со мной наедине, поганка успела оцарапать мою кисть отравленной заколкой. Яд был не местным – к местным я был устойчив, ведь меня приучали сопротивляться родной отраве с самого детства. Свет в моих глазах померк почти сразу же, я начал задыхаться и крик застрял в горле; члены тела ослабели настолько, что не было сил шумом привлечь внимание охранника. Тут бы я и отправился к предкам, если бы не мальчик, заголосивший во всю глотку, едва увидел меня на полу. Дева успела метнуться к нему и испробовать на нем свою заколку, но было уже поздно – набежала охрана, прибежали лекари, меня, хвала Небесам, вернули к жизни. Мальчишку, кстати, тоже – именно на нем первом проверили снадобье.
Мне навсегда запомнилась беспомощность и отчаянное желание жить, которые я испытывал, пока яд споро уничтожал мое тело. Выводы были сделаны, и с тех пор воин оставался в комнате даже в самые интимные моменты. Сперва мне это мешало. До такой степени, что даже не до ласк стало на какое-то время. А потом жажда плотских утех возросла настолько, что сделалась невыносимой, и я успешно забыл о внимательных глазах охранника.
Девы из гарема были нежны и прекрасны, я регулярно брал на свое ложе одну из ласковых красавиц, но, к сожалению, у всех моих наложниц был общий изъян – с ними совершенно невозможно было пообщаться. Нет, прелестницы без труда поддерживали видимость беседы, блестели глазами и зубами, то и дело заливаясь тихим, приятным уху смехом. Но своего мнения у них не было совершенно. Точнее, все, что интересовало дев - насколько дорогим будет преподнесенный мной подарок. Еще их волновал вопрос потомства – рождение ребенка давало дополнительные привилегии, и красавицы вовсю старались угодить распорядителю гарема, чтобы он напомнил мне о деве в нужные дни. Они не знали, что я пью специальный настой – двое сыновей у меня уже есть, а большее число наследников может создать лишние трудности. Также мои чаровницы грезили об отдельных покоях со слугами, но их требовалось заслужить, и они старались угодить мне во всем, рассыпаясь в льстивых похвалах. Мне бы слушать да радоваться, но, к сожалению, я слишком проницателен. Фальшь, звучащая в словах и прорывающаяся в певучих стонах, заставляла меня досадливо морщиться. Я пытался говорить с ними, объяснить свои желания, но в ответ получал лишь недоверчивый взгляд и все ту же лесть. Измученный собственным недовольством, я взял за привычку вызывать наложниц к себе как можно реже. А потом мне пришла в голову гениальная мысль: почему бы не попробовать набрать в гарем мужчин?
Я загорелся этой идеей: действительно, женщин выращивают, словно нежные цветки, они привыкли к мысли, что живут для того, чтобы угождать. А если откажутся – участи их не позавидуешь. Вот и стараются, бедняжки. Встречаются и среди мужчин такие типы, например, среди домашних рабов и рабов для наслаждений, но мы поищем в другом месте!
И я начал с энтузиазмом разыскивать себе симпатичных юношей. Одеваясь неприметно и неброско, навещал базар и казармы, дома сирот – заодно и проинспектировал последние, и даже тюрьмы. Надергав отовсюду приятных взгляду мужчин, поселил их в специально выделенное крыло. С сегодняшнего дня начну потихоньку вызывать к себе по одному, чтобы решить, куда их можно пристроить.
А пристроить было куда – я намеревался постепенно сменить весь штат прислуги, вытеснив не заслуживающих доверия новыми лицами. Последние три покушения были самыми страшными, потому что угроза исходила не извне, не от каких-нибудь властителей других царств, а от моего окружения. Вельможи слишком привыкли к вольнице, что была при почтенном батюшке, мое желание взять все под контроль и провести реформы не встретило среди них понимания.
Я затих на время, изобразив из себя безобидного недалекого юнца, ослепленного свалившейся на него властью. Мило улыбаюсь кизлярагасы и вельможам, а сам стягиваю в столицу наемников, убираю слишком дерзких сановников, но делаю это без шума. Никаких голов, показательно выставленных на серебряных и деревянных блюдах около главных ворот дворца. Только тихие несчастные случаи. Вельможи заволновались, но пока ищут виновника в своей среде, ибо никому не приходит в голову, что султан сподобится действовать исподтишка.
Сегодня ко мне должен прийти юноша, почти мальчик, которого я забрал из приюта. Парень был свободным, и я даже поинтересовался у него самого – хочет ли он пожить у султана в гостях. Произнося «да», он неуверенно прятал глаза, полагаю, его ответ был продиктован благоразумием. Наверное, не стоило давить, но парень так понравился внешне, что я пригласил его весьма настойчиво.
Задумавшись о голубых глазах и веснушках, вызолотивших щеки и подбородок, я несся по скрытому коридору. Проходя мимо очередного слухового отверстия, притормозил, услышав голоса. Надо послушать. В конце концов именно для этого и нужен потайной ход – чтобы вызнавать маленькие и большие тайны живущих со мной людей.
- И зачем он ту гору взял! – пробасил чей-то голос.
Я поглядел в отверстие – о, да это же один из моих стражей! Как там его? Азиз! Я с интересом прислушался.
- Лучше бы на нас посмотрел! – продолжал Азиз. - Чем я хуже этого черного? – он хохотнул немного обиженно, зарабатывая укоризненный взгляд одного из товарищей, остальные заржали, не видя в речах стражника ничего крамольного.
- Мордой ты не вышел, чтобы в постелю султана лезть! – поддел Азиза Басим.
Азиз с досадой потер старые шрамы, стягивающие кожу лица, и недовольно пробурчал:
- Может, морда и не красива, зато клинок мой мощен и крепок, уверен - у того черного мордоворота он не так внушителен!
Я сжал кулак – каков наглец! Клинком своим он меня хочет потыкать! Что бы такого с ним сделать, дабы мысли всякие глупые в головушке не вихрились? Да как он смел?
- Азиз, прекрати! – в ужасе вскрикнул молодой воин.
Вот, молодец парень, сразу видно – уважает меня, не то, что этот будущий клиент палача.
- Это уже на грани! – продолжал между тем воин. - Можно подумать, султану нужен твой клинок!
- Длинный клинок – это всегда хорошо, - задумчиво ответил Азиз, словно не заметив онемелого ужаса в глазах товарищей, - пусть и не для того, чтобы использовать. Вот, скажем, гладкие щеки – они для чего нужны? Зачем обязательно потребен тонкий стан? Не все ли равно, прям ли нос, ведь он никак не пригодится в слиянии тел? Вот так и клинок – может, и не для дела, но для красоты!
Воины, немного успокоенные этим объяснением, все же качали головами, я прямо слышал их мысли – ежели султан услышит похвальбу охранника, то не станет слушать дальнейшие рассуждения про красоту, а раздует в гневе ноздри и прикажет сварить нечестивца в масле, уж можно не сомневаться. В принципе, идея с маслом интересная.
Больше обо мне не говорили. Азиз задумчиво затих, мечтательно глядя куда-то в стену. Я заскрипел зубами – небось мечтает о ножнах для своего клинка, королобый(1)!
От злости я не чуял под собой ног. Задумавшись над наказанием для Азиза, сам не заметил, как подбежал прямо к дверям покоев, где обретался Захи(2). Сегодня его – специально к моему приходу – отвели в отдельные покои, так как самому Захи личной комнаты пока не полагалось, это еще нужно заслужить. Всех наложников поселили в огромной зале. Вдоль стен стояли диваны, на них спали и отдыхали. Я нанял нескольких новых наставников, ведь наложников следует учить несколько иным ремеслам, чем наложниц. Впрочем, полагаю, что предоставлю им право выбирать – вдруг кто-то испытывает желание ткать или вышивать прекрасные узоры? Я слышал, что самые красивые и драгоценные вышивки - зардози - создают именно мужчины.
Притормозив перед дверью, вспомнил, что моя тень ждет под дверями спальни, из которой я выбрался через тайный ход. Безопасно ли войти к наложнику одному? Я сам его выбрал и тут же забрал с собой; времени на то, чтобы подкупить или запугать парня, вынуждая совершить покушение, не было. Следовательно – относительно безопасно. Но я все равно прошел немного вперед, подошел к ближайшему посту и велел послать за воином. Стражи невозмутимо кивнули, и один из них легкой трусцой отправился выполнять поручение.
Впрочем, к Захи я зашел, не дожидаясь появления защитника.
Парень свернулся на подушках и бездумно перебирал пальцами шелковые кисти. Увидев меня, встрепенулся, вскочил на ноги и замер, не зная, как меня приветствовать. После некоторых колебаний просто низко, в пол, поклонился. Ну, правильно. Он же думает, что я заурядный смотритель гарема. Тщусь надеждой - он не считает меня кизлярагасы(3), все-таки евнухи все как на подбор толстые и рыхлые. Выходя в город, я стараюсь замотаться платком и уж конечно не представляюсь султаном. Иногда меня узнают, но редко. Обычно, оглядев нескольких дюжих воинов, бряцающих оружием, принимают за важного вельможу. Надеюсь.
Захи глядел на меня большими испуганными глазами, потом все-таки решился прервать мое молчаливое созерцание:
- Сегодня мне на постель положили красную розу и вот это…
Мальчик показал кожаный ремень, украшенный камнями и протравленным узором.
- Все верно. Это значит, что тебя посетит султан, - я одобрительно кивнул головой, - наставники успели тебе что-то объяснить?
- Немногое. Я так и не понял: сначала все мы имеем тот же статус, что и одалиски? Нас будут учить наставники, а потом… неужели сама валиде-султан будет выбирать достойных стать джарийе(4)?
Парень глядел неуверенно. Еще бы. Про то, как устроена жизнь в Доме счастья многие знали, но каковы будут законы для мужчин?
- Нет, Захи. Боюсь, что здесь нет валиде-султан. Матушка султана упокоилась в земле несколько лет назад. Поэтому решать, кто останется в серале, а кто отправится помогать кухаркам, будет сам султан. И зависеть его решение будет не от того, правильно ли наложник наливает розовую воду и с той ли ноги надевает султану туфли. Присаживайся.
Я повел рукой в сторону ложа, Захи нервно забрался на него с ногами, выставил свои бледные коленки и обхватил их руками – никакой грации. И это почему-то мне понравилось. Я начал расспрашивать, как ему тут нравится, Захи отвечал осторожно, но я продолжал выспрашивать и, наконец, кусая губы, он ответил:
- Здесь лучше, чем в приюте. Красивое все. И наставники умные, столько всего знают, на вопросы отвечают охотно. И еще сад. Мне нравится.
- Очень хорошо, - я благосклонно кивнул, - но что-то все же тебя волнует?
- То, что нельзя выйти, - с извиняющейся улыбкой ответил он.
- Это так важно? – удивился я.
- Важно, - твердо ответил Захи, отводя глаза в сторону.
Интересно. Хотел я ему сказать, что тоже, в общем-то, выйти не могу, да не стал. Интересно, и что он соберется с этим делать? Попереживает и смирится? Или его натура потребует неких действий и он, например, подкупит евнуха из тех, что все еще охраняют сад, и тайком станет выбираться иногда «на волю»?
Мы еще немного поболтали ни о чем, Захи все более тревожно поглядывал на двери – ожидал появления султана. Пришла пора решать – признаться в том, что я и есть султан или продолжить общаться с веснушчатым мальчиком более-менее вольно? Мне отчего-то нравилось то, как он со мной разговаривал: почтительно, но достаточно откровенно, так, как никогда бы не стал говорить со всемогущим владыкой жизней.
Принять решение было достаточно просто, и я нащупал взгляд незаметно просочившегося в комнату воина. Вот, кто поможет мне в моей дилемме!
- Захи, а смягчил ли ты кожу маслами? – небрежно спросил я, и бедный парень с испугом уставился в мои глаза. - Неужели, нет?
- Но… я не знал… мне не было велено, - проблеял Захи растерянно.
- Тогда иди к наставнику и скажи, что тот, кто называет себя Сулейманом, приказал выдать тебе масла. Иди, иди. Не робей.
- Но мне было сказано не покидать покои! – возразил Захи.
- Иди, - с нажимом повторил я, и Захи бочком выскочил в дверь, торопясь исполнить приказание.
- Итак, Ияд, - я обратился к воину; готов поклясться, что при звуке своего имени в темных внимательных глазах промелькнуло удивление, - сейчас я уйду. А ты скажешь Захи, что султана отвлекли дела. И не станешь пояснять, что султан и я – одно лицо.
- Захи не должен понять, что вы – султан, - понятливо кивнул Ияд.
- Ты всегда нравился мне своим умом, - я кивнул охраннику.
- Я сделаю все, что прикажет мой повелитель. Но я не могу оставить вас без защиты, - Ияд застыл в низком поклоне, ожидая моего ответа.
- Хорошо. Ияд, позови кого-нибудь от дверей.
- Доверить султана одному из «цветочков»? – с возмущением вскрикнул воин, я поморщился.
«Цветочками» мои славные воины называли мрачных евнухов – наследие прежнего правителя. Считалось, что воин, охраняющий гарем, должен быть скопцом, да еще и чем уродливее, тем лучше. Видимо для того, чтобы не вводить в искушение женщин. В довершение несчастным, словно в насмешку, давали имена прекрасных цветов. Меня эти недомужчины настораживали – если бы в угоду чьей-то прихоти мне отсекли «древо жизни» да еще и вместе с «подвесками», я б такому человеку служил только для одного – чтобы подгадать момент и вонзить кинжал в сердце. Потому, после долгих размышлений, было принято решение избавляться от этого дурно пахнущего наследия. Во всех смыслах дурно пахнущего. Мало того, что скопцы не вызывали во мне доверия, так они еще и распространяли вокруг себя настолько сильные миазмы, что по ним можно было проследить их путь по коридорам!