— САСКЕ! — перекрикивал он оглушительный вой воздуха. — НЕ ОТПУСКАЙ!
Саске зажмурился против потоков сметающего все ветра и наконец сжал руку в ответ.
***
Кажется, бурный, ослепляющий грохот длился вечно. Когда он наконец прекратился, в ушах у Саске гудело, а голова кружилась. Он не хотел открывать глаза. Он не был так глуп, как Наруто, чтобы поверить в то, что что-то может измениться.
Он услышал короткий, сдавленный тихий смешок. Тяжелая хватка разжалась. Он почувствовал, как пальцы схватили его запястье, поворачивая ладонь так, чтобы она лежала на груди Сакуры.
Это было странно — отстраненно подумал Саске — что он почти ощущал тепло. Что почти чудилось движение…
Без разрешения, его тяжелое сердце неистово заколотилось внутри, в совершенно ошеломляющем и тревожном ощущении. Разум был абсолютно пуст – и каждый мускул в его теле замер.
— Теперь можешь открыть глаза, Саске, — дразняще хихикнул Наруто.
Старательно неспешно, последний Учиха осмелился поднять веки. Тотчас же вдох застрял в горле, воздух раздробился в легких, когда он недоверчиво моргнул на самое прекрасное и чертовски раздражающее зрелище, что — можно сказать с уверенностью — он когда-либо видел.
Дисгармоничные радужки встретились с сияющим яблочно-зеленым. И взволнованная, дрожащая улыбка, изогнувшая ее губы, когда она взглянула на него полными слез глазами, была ничем, ничем в сравнении со взрывом противоречивых эмоций, хаотично бьющихся друг о друга внутри него, когда совершенно подавленный и потрясенный Саске отметил, что она жива.
Но как? Внезапно стало абсолютно плевать на объяснения. Кровь полностью исчезла с его рук – словно очищенная светом слившейся чакры. Правая ладонь Сакуры легла осторожно – почти робко – поверх его пальцев. И когда она произнесла его имя, это было словно жидкий солнечный свет, вызывающий таяние льда, потопляющий оцепенение, боль, вину, и не оставляющий после себя ничего кроме глубокого пульсирующего щемящего чувства в груди, что он просто не мог понять.
Не в эту минуту. Не прямо сейчас. Но спустя время, поймет.
— Саске-кун, — прошептала она.