Они сражались и сражались, и чем дольше это длилось, тем сильнее Саске осознавал, что слова Наруто начали забираться под кожу. Словно железные пули, градом бьющие по его доспеху, неустанно откалывая, откалывая и откалывая куски, оставляя рыдающие узкие трещины, что начинали разрастаться.
Саске тяжело сглотнул. Нет, подумал он яростно. Он совершит революцию! Он обязан это клану Учиха – матери, отцу, Итачи – обеспечить реформу в мире ниндзя. А это могло быть проведено только при его правлении в роли Хокаге!
Он не позволит Наруто отнять это у него – даже если малая часть него начала терять волю к продолжению, начала сомневаться, действительно ли оно того стоит.
Часть его, что была слишком истощена – физически, морально, эмоционально – часть, что хотела просто сдаться, выбежать прямо на путь свистящей ураганом атаки Наруто и уступить неизменной смерти.
Потому что, по крайней мере, в смерти он бы более не ощущал ноющую тяжесть боли, что он взвалил на себя, игнорируя свои пределы; по крайней мере, в смерти ему больше не придется думать.
Чем больше он размышлял, тем больше его тело тянулось к ней.
Наруто округлил глаза. Он заметил едва уловимую слабость в позиции Саске, открыто выдающую его усталость. И все равно тот отказывался сдать свои убеждения и веру.
— Ты знаешь, что я прав, Саске! — закричал он тому, кого по-прежнему считал своим лучшим другом, братом. — Ты знаешь, что это безумие! Я уже предупреждал тебя; если ты это сделаешь, мы оба умрем! Мы не должны делать этот последний шаг! Позволь мне помочь тебе!
— Заткнись, Наруто! — оскалился Саске, поток электричества демонстративным ответом затрещал еще громче. — Мне не нужна твоя помощь! — опять противостояние. Сердце Наруто сжималось в холодной необузданной ярости и бурлящем отрицании, что он мельком увидел в тех несочетающихся глазах.
— Мне НИКТО не нужен! — выкрикнул Саске – и затем он бросился на полной скорости прямо на блондина, левая рука натянулась, молния вспыхнула и разрушающе зашипела на его ладони.
— САСКЕ! — Наруто, не менее раздосадовано, закричал. В конце концов, все пришло к этому – он должен будет остановить Саске ценой собственной жизни!
Скручивающийся в руке шар набирал скорость, пока не достиг своей полной моментальной и разрушительной силы. Наруто рванулся вперед, вытягивая правую руку, зеркально отражая движение Саске, пульс грохотал, когда он приготовился к неизбежному концу – и взрыву боли, сопровождающей последнее столкновение.
Он был готов. Внутри он был давно готов к подобному исходу.
Уши заложило оглушительным шумом их стихийной атаки. Но, так или иначе, через вой ветра и треск молний – они услышали ее крик.
— ОСТАНОВИТЕСЬ! СЕЙЧАС ЖЕ!
Расширившиеся в жалком бессловесном ужасе глаза Наруто встретились с глазами Саске. Его разомкнувшиеся губы двигались – но Саске не слышал его слов.
Все, что он мог слышать — бушующую в ушах кровь. Ничто не могло подготовить его к внутренней катастрофе, когда его сердце сорвалось в осознании, что она каким-то образом, несмотря на все трудности, сумела развеять его гендзюцу.
Это было невозможно; неверяще усмехнулся он про себя, совершенно ошеломленный, когда, наконец, увидел ее тонкую фигуру, мчащуюся прямо на линию их атаки, как приближающийся нацеленный снаряд – так же, как сделала в двенадцать лет.
Его ударило чувством дежавю, выбивая воздух из легких в той же бессмысленной панике, что вновь парализовала и вновь им овладела.
Только на этот раз она была еще более пугающей в своей мощи.
Потому что в этот раз, он знал, она одна – и ни Какаши, ни кто-либо еще, не сможет изменить направление непреклонной силы их атак.
Как? Как? Он был в ярости на себя, на нее в ее безрассудной, раздражающей глупости. Что он сделал не так?!
— САКУРА-ЧАН! — испуганный, истерический крик Наруто леденил кровь. — НЕТ! ОТОЙДИ… МЫ НЕ МОЖЕМ ОСТАНОВИТЬ…
Он что-то еще кричал ей, голосом, полным такого чистого отчаяния, что это шокировало Саске до невозможности понять, что именно его собственный голос сорвался на крик.
— Сакура, УЙДИ!
Но он мог видеть, что, как и всегда, она была совершенно не намерена его слушать. Она продолжила двигаться вперед, глаза горели, как яркие зеленые языки пламени. Слез, стоящих в них в двенадцать, не существовало. Все, что Саске видел вместо них — ясную, горящую решимость.
А потом он осознал, по ясной целеустремленности в ее чертах – что в его гендзюцу не было никакой ошибки. Она была здесь не по его вине; он показал ей картину того, что, он точно знал, было ее худшим кошмаром – ее смерть от его рук — надеясь сломать ее разум, заставить ее ненавидеть его, так, как он заслужил, чтобы его ненавидели, после всех ужасных вещей, что он сделал, чтобы ранить ее.
Гендзюцу было предназначено удерживать ее в стороне до конца их битвы – чтобы помешать ей сделать именно то, что происходило в данный момент. Потому что он предвидел легкомысленное вмешательство Сакуры – и потому счел необходимым вырубить ее. Для ее же блага – чтобы защитить ее от него. Саске специально настроил иллюзию так, чтобы та развеялась при его – или Наруто — возвращении. Потому что один из них, он был убежден, остался бы в живых.
Он просто не рассчитывал, что природные умения Сакуры в гендзюцу проявятся так активно. Он ударил по ней самой мощной из иллюзий, что были в его силах – что еще он мог сделать? Он думал, что судьба жестоко замкнулась и смеялась над ним, потому что ей не только фактически удалось вырваться из ментальной тюрьмы, но и прибыть вовремя, чтобы встать между ними.
— Я НЕ ПОЗВОЛЮ ВАМ УБИТЬ ДРУГ ДРУГА! — закричала она, поднимая руки, словно хотела отогнать их назад. — ХВАТИТ! СЕЙЧАС ЖЕ! ОБА!
Казалось, потом все происходило тошнотворно медленно – Саске наблюдал, бессильный остановить инерцию своего летящего тела, бессильный отозвать чакру обратно, как она оказалась прямо между ними в точке удара.
А Наруто, на последнем вздохе, мощным усилием, заставил себя отклониться влево, чтобы основная сила его атаки лишь задела ее левое плечо. Скручивающийся ураган вылетел из его ладони, ударяя в землю, где и взорвался, заставляя камни и обломки треснуть вокруг, когда блондин упал на землю лицом вниз. Он лежал в оцепенении, не в силах отвлечь Саске – или помочь Сакуре.
Кровь застыла в жилах Саске и леденящий ужас прошелся по позвоночнику. Желудок скрутило ужасом, когда он попытался повторить маневр Наруто. Но он не мог отклониться. Ни на сантиметр. Молния не изменяла направления; его смертоносный элемент бил в поставленную цель. На чистом, безумном отчаянии, он попытался активировать риннеган, чтобы изменить ее положение, даже зная, что у него не осталось запасов чакры. Бесполезно. Он ничего не мог, кроме как в ужасе смотреть, как ее глаза обращаются к нему.
И они не были наполнены злобой и ненавистью, что он так отчаянно старался найти, что стало бы незначительным утешением – вместо того они наполнялись любовью.
Той же силой и глубиной любви, что она со слезами на глазах преподносила ему, что заставляла его ноги предательски дрожать и останавливаться, что заставляла его осознать, какой опасной она действительно была в глубине своих слов и эмоций, все еще способных достичь тех его частей, что, как он верил, были надежно и навечно заперты.
Еще до того, как его рука смертельно пронзила ее грудь, разум Саске – и все остальное, что от него осталось – разлетелся на осколки. Кто-то кричал – он не знал, был ли это он, или она издавала столь ужасные звуки — и потом наступил истинный хаос, когда энергия молнии взорвалась, ослепляя.
Когда хаос остановился, Саске открыл глаза, чтобы увидеть ее рухнувшей на землю перед ним. Его рука все еще находилась внутри ее смертельно раненой груди и ее тело сводило судорогами от остатков разрядов Чидори, прорезающих ее организм, прежде чем с шипением стихнуть.
Нет. Сердце грохотало, Саске выдернул руку. Она была в багрянце ее крови. Он оцепенело подумал, что никогда не видел столько крови – со дня резни его клана.
Он едва ли даже понимал, что его трясло.
Нет. Нет!
Ее обрамленные длинными ресницами глаза все еще были открыты – но остекленели. В них не было жизни – ничего, кроме океана слез, что лились из внешних уголков.
Только не ее, его расшатанный разум отвергал бездумно. Не Сакуру!
Прикованный к ее лицу, почему-то он не мог отвести взгляд. Невыразимый ужас от того, что он сделал и чему позволил случиться, затруднял дыхание, душил, делал почти невозможным функционировать, дышать. Он молча глотал воздух. Захлебывался. И в эту секунду все мысли о революции – и остальном – испарились из его головы. Как если бы больше ни в чем не было смысла; как если бы он внезапно не мог вспомнить, почему он даже начал эту глупую, бессмысленную битву.
Это была невинная девушка, предложившая ему любовь, которую он всегда презирал и отвергал. Любовь, которой он, проклявший себя, был недостоин, любовь, которую он, по его мнению, не мог уже иметь – и с ее смертью, он знал, была потеряна навсегда. Девочка, державшая его руки в Лесу Смерти, позволяя его пальцам раздавить ее тонкие кости, из глубин агонии, что он тогда пережил, когда она крепко, успокаивающе прижимала его к себе. Девушка, чья невероятная воля держала портал открытым, чтобы найти его — ради его жалкой сущности — в знойной пустыне, когда она доводила свое тело до абсолютного предела. Девушка, которую он искренне благодарил, которую оставил далеко позади, которая не хотела ничего, кроме как присматривать за ним, душить заботой, добротой и любовью, пока вся боль и демоны прошлого не будут уничтожены.
И сейчас… сейчас он убил ее. Он убил ее. И теперь это не было иллюзией.
— Сакура… чан… — раздался тихий голос.
Сердце Саске мучительно сжалось. Его взгляд вновь упал на окровавленные руки в потрясении и отвращении. Он был ошеломлен; кто-то надрывно кричал в его голове. Внутренний голос. Внешне, однако, он был совершенно безэмоционален. Недвижим. Молчалив.
Наруто упал на колени напротив. Трясущейся рукой он потянулся к зияющей ране в ее груди.
— Саске… — он подавился, не совладав с эмоциями в голосе. — Что мы наделали?..
Мы? Желание выпустить наружу внутренний крик усилилось. О чем он? Неужели Наруто не осознает, что только он один это совершил? Он убил ее! Он единственный не мог остановиться. Он был единственным, позволившим ненависти поглотить и ослепить его!
Она пошла на смерть, чтобы вырвать его из этого. Но в чем смысл наконец обрести ясность зрения? Ненависть к себе вгрызалась в Саске, сжигая его внутренности в кислоте. Было слишком поздно. Он никогда не сможет себя простить.
— Сакура-чан… — глаза Наруто переполняли слезы, когда он шептал, — она… она просто хотела, чтобы мы все снова были вместе… — его голова опустилась. — Она не хотела, чтобы мы сражались! — Он наклонился, уткнувшись головой в ее плоский живот, безудержно рыдая. — Это… не то… не то, как все должно было кончиться! — взвыл он. — Черт возьми, это должен был быть я! — рыдая, он продолжил. — П-Прости нас, С-Сакура-чан! Прости нас, прости нас!
Преодолев тошноту, Саске поднялся на ноги. Недолго думая, он изумленно обернулся, повернулся спиной словно в трансе, не в силах больше терпеть мучения от взгляда на ее безжизненное тело.
Наруто ошибался. Наруто ошибался, потому что это не должна была быть Сакура или он.
Это должен был быть Саске. Он был единственным, кто достоин смерти. Гнить в земле, забытый всеми.
Сакура… Сакура была последней, кто заслуживал смерти. Сакура, всегда переполненная жизнью. Пошатываясь, он пошел прочь, двигаясь вслепую; его тело потеряло волю к жизни. Мир без ее солнечной улыбки и безумно раздражающих признаний в любви внезапно стал ему чужим. Ничто не будет по прежнему. Для него нигде не осталось места – кроме ада. Назад не вернуться, не освободиться от тьмы его разума, не после того, как он совершил такое чудовищное и непростительное преступление.
Не было ничего. Только ее кровь на его руках, на одежде, и сокрушительное чувство вины и ненависти к человеку, которого он презирал сильнее всех – к себе.
Судорожный вздох позади оповестил, что Наруто заметил его вялую попытку уйти.
— Саске!.. — воскликнул он; голос дрожал в ярости и неверии. — Ублюдок! Как ты можешь просто уйти?
Он уже все разрушил. Зачем было медлить? Он больше ничего не мог сделать. Саске продолжил бесцельно брести вперед, замечая, что странным образом не может сконцентрироваться на словах Наруто.
Внезапно на его плече сомкнулись пальцы, грубо оттаскивая обратно.
— Ублюдок! — Наруто яростно заорал прямо ему в лицо, кулаки были крепко сжаты на воротнике его забрызганной кровью кофты. — Она любила тебя, а ты!… — он резко прервался, когда Саске тупо уставился на него.
Что-то глубоко внутри Наруто сжалось в груди до боли, когда он заметил полностью дезактивированный шаринган. Но не это заставило его прекратить извергать предназначенные тому оскорбления.
Это было ошеломляющее зрелище скатившейся по щеке Саске одинокой слезы. Он, казалось, ее не заметил, однако продолжал молча пустым взглядом смотреть на Наруто.
— Саске… — прошептал Наруто; его наконец захлестнуло понимание. — Ты…
Его голос во второй раз оборвался. Не было необходимости завершать фразу. Он уже знал это, в своем сердце, все это время – знал, что Саске лгал с самого начала, практически отрицая очевидную правду.
Ты беспокоишься о ней. Тебе тоже не нужна причина.
Последний Учиха не сказал ничего. Он просто посмотрел рассеянно – взгляд поверженного человека, махнувшего на все рукой. Человека, чье огромное чувство вины разрывало его душу на части.
Человека, что был полностью сломлен.
Мысли Наруто пришли в движение. Это не могло вот так закончиться, говорил он себе лихорадочно; сердце колотилось. Не сейчас, когда он знал, что ссора между ними, наконец, была завершена – насовсем.
— Минуту! — его поразила неожиданная мысль. Он охнул — голова кружилась от водоворота мыслей — прежде чем резко потащить Саске обратно, к трупу Сакуры.
Саске молча тупо наблюдал, как Наруто вновь сел перед ней на колени. Затем он поднял взгляд вверх с гримасой нетерпения на грязном и заляпанном кровью лице.
— Саске, давай же! — поторопил он. — Дай свою руку!
Саске сглотнул горечь, подкатившую к горлу. Это было безнадежно. Она умерла. Он не мог понять, что Наруто пытается сделать, или почему он внезапно стал выглядеть переполненным глупой надеждой. Этот идиот всегда был до ужаса наивным. Неужели он не понял, что Саске уже достаточно сделал? Почему он не злится на него? Почему он не вбил его лицом в землю и не вымещает свою ярость и скорбь за смерть Сакуры на нем? Саске подумал, что если бы их ситуация перевернулась, и Наруто был тем, кто вырвал сердце Сакуры, Саске бы незамедлительно за доли секунды стер его в порошок в небытие.
Когда он не ответил, Наруто протянул руку и с силой дернул за запястье. Саске наконец упал на колени, вновь преодолевая тошноту и немыслимое чувство вины, возникающие при новом взгляде на посеревшее лицо Сакуры.
— Наруто… — наконец смог он произнести. Голос звучал совершенно чужим. Тревожно пустым, даже по его меркам.
— Просто доверься мне! — прервал его Наруто. Он переместил окровавленную руку Саске на грудь Сакуры, ладонью вверх – ладонью, помеченной полумесяцем Инь. Заметив пустой взгляд Саске, он пояснил, — Мудрец не зря дал нам эти печати, — повернув собственную ладонь, чтобы обнажить Янь солнца, он воскликнул: — Давай сделаем это!
Опуская свою ладонь на ладонь Саске, объединяя их печати, он выкрикнул:
— ВЫСВОБОДИСЬ!
Саске этого не произносил — не было необходимости. Где-то глубоко внутри него, его все еще бьющееся сердце пульсацией выбивало слово.
Могучий порыв ветра моментально выстрелил из точки их соединенных рук, сопровождаемый мощным взрывом ослепительного света. Саске и Наруто заслонили глаза, продолжая держаться друг за друга; и когда мистическая, священная энергия их чакры смешалась и попыталась абсолютной силой разомкнуть их ладони, пальцы Наруто сильнее сжали руку Саске, еще более решительно прижимая к груди Сакуры.