Он готов был отдать все, что у него было, и достать то, чего никогда не имел, за единственный взгляд, за мимолетную ласку. За право находиться сейчас там, в узкой душевой, наполненной паром почти так же полно, как любовью.
И потом, когда он стал безмолвным и невольным свидетелем счастья этих двоих, их плавных движений навстречу друг другу, их жадного желания принадлежать, сплестись намертво, отдать себя без остатка, чувство собственной неполноценности, ненужности, накрыло с головой. Больней, чем в юности, когда, появившись в четырнадцать, метка на его левом запястье, едва заметная, бледная, пропала меньше, чем за неделю. Он остался «недом».
Недоукомплектованным. Неполноценным. Недолюбленным.
Он скрыл свою метку ото всех. Если бы кто-то узнал, его бы никогда не взяли в армию. Ведь «неды» гораздо слабее тех, кто рожден всю жизнь прожить с чистым запястьем. И он рвался изо всех сил, чтобы доказать самому себе, что это – чушь. Он сможет и так, один.
Поначалу он еще задумывался, что стало с тем, кто был ему предназначен? Умер? Впал в кому? Почему связь, едва проявившись, тут же оборвалась?
А потом запретил себе предаваться пустым сожалениям. «Будь мужиком», - раздавался в голове голос отца, кадрового вояки, сложившего свою голову в одной из многочисленных заварушек по всему свету.
И он был.
Но теперь его потуги жить оказались несмешным фарсом. Потому что еще никогда он не чувствовал такого жаркого биения крови, жажды, желания: жить, принадлежать, быть.
Быть – особенно.
Проснувшись, Брок долго не мог прийти в себя, а потом аккуратно разрезал бинты на левом запястье и обвел кончиками пальцев две толстые красные линии, идущие крест-накрест, будто отрицая саму мысль – он не один.
- Не было ни цента, да вдруг доллар, - проворчал Брок, прикрывая глаза. – Третий не лишний – третий запасной.
Жизнь оказалась сукой не только у Барнса. Самого Брока она тоже, по-видимому, не жаловала. Отогнав мысль о том, что лучше бы он сдох там, под завалами, чем оказался пятой ногой у собаки, он, кряхтя, выкрутил подачу капельницы с легким снотворным на максимум и решил делать то, что выходило у него лучше всего: забить. На все. В его возрасте уже поздно переживать из-за того, что жизнь в который раз летит под откос.
Подумав, что теперь хотя бы понятно, отчего его всегда так цеплял отмороженный Зимний, которого даже кураторы не считали человеком, он заснул.
***
Они были здесь, оба.
Брок понял это еще до того, как одурманенный снотворным организм дал ему почувствовать прохладу чужих пальцев на изуродованном запястье и металл ладони под затылком.
- Это он, - послышался голос Капитана… Стива. – Ты знал, да?
- Что я мог знать? – недовольно спросил Барнс. – Я имени своего не помню.
- Ты спас его.
- Мы спасли.
- Баки.
- Стив, - Барнс… Баки запнулся на мгновение, будто подбирая слова, - если ты…
- Никаких «если», Баки. Какие могут быть «если»? Можно подумать, тебя когда-то остановило мое слабое здоровье и занудство.
- Да тебя и мое прошлое не волнует.
- Наш? – спросил Стив.
- Наш, - уверенно ответил Баки. – Найди эту свою дамочку, пусть разбудит командира. Ну, то есть…
- Ты не знаешь, как его зовут? – с подозрением спросил Стив.
- Фамилию и номер. И звание. И результат точности стрельбы. И количество…
- Я не сплю, так что прежде, чем вываливать на Кэпа всю мою подноготную, хорошо подумай… Баки.
Глаза отказывались открываться, остатки лица и плеч горели, как в аду, но Брока удовлетворило смущенное сопение с двух сторон и осторожное прикосновение губ к запястью.
Остальные мелочи вроде тридцати процентов подлежащей восстановлению шкуры были несущественными мелочами.
Он был «их».
Остальное было неважно.
***
Брок знал, что будет непросто. Кэп по службе был человеком замкнутым, суровым и требовательным. Никто, кроме Романовой, которой вообще было пофиг, кто что про нее думает, не решался задевать его в личном плане. Как и никто никогда ничего не знал о нем, как о гражданском.
Поговаривали, что он любит мотоциклы и ретро музыку, забавно путается в современных отсылках к поп-культуре и старомодно обходителен с дамами. Но и все. Никаких грязных историй за кружкой пива, никаких сплетен и даже слухов. Чист, как слеза.
Роллинз под градусом как-то ляпнул, что, может, мол, у Кэпа отморожено чего, но его шутку не поддержали: Роджерса любили, несмотря на все странности.
О Барнсе Брок знал и того меньше: Агент не в счет. За двадцать лет Брок видел его в деле не менее дюжины раз, но на службе эта помесь биоробота и терминатора была еще менее общительна, чем Кэп. Брок знал, что Агент любит апельсиновый сок и кофе, которые ему противопоказаны, и даже иногда позволял ему нарушать регламент.
А еще что тот не любит холодную воду в душе и когда кто-то стоит за спиной: за это можно было поплатиться переломом позвоночника.
Все эти знания никак не помогали. Наверное, именно поэтому обычно Связь устанавливалась в юности, когда жизненный опыт и нажитые комплексы не могли помешать узнавать друг друга.
Кэп и Барнс… ну, или как Брок пытался себя убедить – Стив и Баки – приходили к нему каждый день. О сложившейся ситуации они не говорили: в палате было полно камер, а отношения в паре… в тройке, как в их случае (одном на несколько сотен тысяч) издавна считались очень личными. Их не принято было обсуждать прилюдно, да и вообще при свидетелях.
Эти свидания были тягостными для всех: Барнс все время сбивался на «командира» и никак не мог назвать Брока по имени. Роджерс то и дело перескакивал с покровительственного тона на официальный и не знал, куда деть руки. Тер синяки на шее и выглядел настолько не в своей тарелке, что даже толстошкурому Броку было больно на него смотреть.
Единственная тема, на которую они могли говорить (в основном, Роджерс и Брок могли, Барнс был немногословен, отвечал на прямые вопросы, но сам заводил разговор только чтобы спросить о здоровье) касалась службы. Ну, и еще здоровья Брока. И то, и другое не радовали абсолютно: в ЩИТе продолжались допросы, но проект «Мстители» заморожен не был, в том числе и стараниями все на свете пропустившего Старка.
Романова, надо отдать ей должное, слила в сеть не все, папки, посвященные проекту «Зимний Солдат» остались нетронутыми, а потому Барнс проходил по «Делу о ГИДРЕ» как жертва многолетних опытов над военнопленными. Старк, взявший на себя все юридические вопросы, грозился отсудить какие-то просто неслыханные компенсации за нанесение морального и физического вреда.
Брок бы не поверил в эту затею, но поговаривали, что когда-то Роджерс с его подачи получил немаленькое жалование за все семьдесят лет заморозки, ренту по наградам и круглую сумму из фонда ЩИТа, основателем которого числился. Так что все могло быть.
Его, Брока, пока не трогали – доктор Чо слыла известной стервой и своих пациентов охраняла похлеще, чем национальный банк – вклады. Но рано или поздно до него должны были добраться и задать такие вопросы, ответы на которые не понравились бы даже Фьюри, привычному ко всему на свете. Но пока думать об этом не хотелось. Совсем.
Думалось о другом: каждую ночь Брок любовался Стивом и Баки. Тем, как они прикасаются к друг другу, занимаются любовью (или сексом на грани насилия, если вел Барнс), спят в обнимку, и от этих картин сердце болело уже не иносказательно, а самым что ни на есть банальным образом.
- Вы должны признать Связь, капитан Роджерс, - сказала как-то доктор Чо Стиву, думая, что Брок спит, накачанный снотворным по самые ноздри. Он и спал, что совершенно не мешало ему потом увидеть этот разговор во сне.
- Я не отрицаю ее, - нахмурившись, возразил Стив. – Вы же видите, доктор, что он слаб. Я не могу забрать его посреди курса реабилитации и… - он чуть порозовел, но продолжил: - сделать все необходимое. Я стараюсь проводить здесь все свободное время, и Баки тоже.
- Этого недостаточно, - отрубила Чо. – У вас треугольник. Очень, очень редкий вид Связи. И пренебрежение одним из участников приведет к энергетическому перекосу. Вы можете не верить в обмен энергиями, но…
- В наше время, доктор, - перебил ее Стив, - подобный обмен считался догмой.
- Тогда вы должны понимать, что, уделяя внимание только мистеру Барнсу, вы убиваете своего второго спутника.
С этими словами она развернулась и вышла из палаты, выказывая свое неодобрение даже перестуком каблучков.
Стив же сел у постели Брока, обхватил его перебинтованное запястье и сказал:
- Я не пренебрегаю тобой. Знаю, что ты все равно услышишь это во сне. Не думай так ни обо мне, ни о Баки. Как только тебя выпишут, мы все исправим. Я не собираюсь отказываться от тебя. Ни от одного из вас.
В этот душещипательный момент у него зазвонил телефон и приятный женский голос сообщил, что капитан Роджерс может забрать своего спутника, процедура медицинского освидетельствования окончена.
- Я сейчас вернусь вместе с Баки, - поведал спящему Броку Стив. – Мы останемся до утра, я договорился.
Он поправил одеяло – ни дать, ни взять заботливая сестра милосердия – и вышел, плотно притворив за собой дверь.
Они действительно вернулись, опустили жалюзи, заперли дверь и, переодевшись в пижамы, устроились на широкой, совсем не больничной кровати по обеим сторонам от Брока, уложив ладони на самую непострадавшую его часть: на живот.
- Я закончил оформлять документы, - сообщил Стив Баки, - завтра перевезем вещи, а в понедельник заберем Брока.
- «Хаммер», - видимо, продолжил давний спор Баки.
Стив вздохнул.
- Он топлива сжигает, как джет. Давай выберем что-то проще.
- «Хаммер», - все так же, почти без выражения отозвался Баки. – Черный. Бронированный. Со встроенной…
Стив снова вздохнул.
- Я не хочу ездить по улицам Нью-Йорка на танке.
- Фьюри ездит. Ездил. И это спасло его шкуру, когда я подорвал его, - без тени раскаяния в содеянном напомнил Баки. – Командир – человек. Сильный, но просто человек. Видишь, - он коснулся кончиками металлических пальцев забинтованной груди Брока, - мы не можем им рисковать.
- Зная его, уверен, что он не согласится сидеть дома в бронированной комнате.
- Я за ним прослежу, - пообещал Баки. – За вами обоими.
- Ты обещал звать его по имени, - напомнил Стив.
Баки на мгновение нахмурился, а потом выдал:
- Он был моим командиром. Сколько я помню. Долго. Представь, что одноглазый вдруг оказался твоим спутником. Как быстро ты бы стал называть его по имени?
Стив ожидаемо поморщился, а потом фыркнул:
- Не хочу представлять. Фьюри меня совершенно не привлекает.
- А командир?
Стив на мгновение задумался.
- Я уверен, что Связь не соединяет случайно.
- Ответь.
- Да. Вполне.
- Хорошо, - Баки прикрыл глаза. – Спи. Завтра нам покупать «Хаммер».
- Упрямства у тебя не убавилось, - с закрытыми глазами проворчал Стив. – Люблю тебя.
Баки в ответ переплел их пальцы на животе у Брока и довольно выдохнул. Видимо, Стив воспринял это как «Я тебя тоже», потому что спокойно уснул, улыбаясь.
***
Забирали его действительно на «Хаммере». Брок, посмеиваясь, устроился на заднем сидении и уставился на приборную панель, больше походившую на панель управления самолета.
Барнс, забравшись на место водителя, уверенно завел мотор.
- Едем к тебе, командир, - как ни в чем ни бывало, произнес он. – Заберем вещи.
Они не обсуждали это, во всяком случае, вот так, вживую, когда один из участников не спал, накачанный препаратами.
- Не понял, - начал Брок, но Стив его перебил:
- Дома поговорим. Давай не будем выяснять все на ходу.
- Дома, - с самому себе непонятной интонацией протянул Брок.
- Да. Дома. У нас есть общий дом. Привыкай. И я попытаюсь, - Стив пристегнул ремень, и Барнс рванул с места, будто они преследовали Цель.
Брок не стал допытываться, откуда Барнс знает, где он живет, лишь удостоверился, что тот направляется прямиком в Ист Виллидж, выбирая при этом кратчайший маршрут в объезд вечерних пробок.
Брок чувствовал себя странно. С одной стороны, он подспудно боялся, что его не примут, несмотря на все заверения. Теперь, когда выяснилось, что дела обстоят с точностью до наоборот не только на словах, ему – глупо, но факт – было неловко от того, что события развиваются так быстро. Не то чтобы это был самый быстрый переход от знакомства к постели на памяти Брока – нет. По молодости он не всегда удосуживался спросить имя случайного мальчика или девочки, а если и спрашивал, то наутро ненужная информация исчезала из его головы вместе с интересом к партнеру.
Но сейчас все было совсем по-другому. Впервые отношения грозили затронуть все самые важные сферы его жизни: как частную, полную тихих вечеров в обществе «Джек Дэниелс», так и ту, в которой была только служба. Одно дело во сне чувствовать себя частью сильного целого, и совсем другое – наяву собирать самые необходимые вещи из своей холостяцкой берлоги, чтобы переехать в просторный дом и жить там со своими… спутниками. Любовниками. Партнерами, которые состояли друг с другом в отношениях еще до того, как Брок появился на свет. И пусть Барнс ничего об этом не помнит, но Кэпа-то никто не обнулял.
- Командир, - судя по едва заметной интонации в обычно бесстрастном голосе, Барнс, похоже, нашел оружейную.
- Сгребай все, - позволил Брок, пытаясь решить, что еще кроме запасных форменных штанов и тактического жилета ему может пригодиться в неизвестном, но счастливом семейном будущем. Решив, что двух пар носков, джинсов и трех футболок ему будет более чем достаточно, он быстро покидал все в рюкзак, прихватил зубную пасту и бритву.
Барнс счастливо грохотал в комнате за бронированной дверью, а Кэп обнаружился на кухне. Он стоял спиной ко входу и курил в приоткрытое окно.
- Ты куришь, - констатировал очевидное Брок.
Кэп повел мощным плечом и ответил:
- С войны. И Баки тоже, просто он не помнит об этом.
- Держу пари, это он тебя научил.
- Да. Как только я перестал задыхаться от астмы, а он немного оправился после плена.
- Каким он был? – вдруг спросил Брок.
Кэп повернулся к нему, незнакомо заломив бровь, будто Брок спросил какую-то глупость.
- Почему был? Вот он, разоряет твой арсенал.
- Ты же понял.
Кэп… Стив пожал плечами и, затянувшись, выпустил дым аккуратными колечками.
- Таким же. Разве что после Аззано он брал на себя труд скрывать, что ему тяжело и страшно. А теперь он забыл, что такое бояться.
У Брока опять заныло за грудиной, и, чтобы не задавать больше тупых вопросов, он принялся выгребать из холодильника все, что могло испортиться или уже пришло в негодность.
- Мы спешим, - вдруг прорвалось у него. – Со всем этим.
Стив, смочив слюной пальцы, загасил сигарету и подошел ближе.
- Нет, - просто сказал он. – Мы и так опоздали лет… на сорок?
- На тридцать шесть, - поправил его Брок, машинально потерев запястье, которое так и полыхало огнем.
Стив поймал его руку и принялся рассматривать две толстые красные полосы метки, идущие крест-накрест.
- Я не буду тебе лгать, как никогда не лгал Баки, - сказал он после секундной заминки, - а потому не стану утверждать, что ждал чего-то подобного. Но, видимо, с тех пор, как мы с Баки составляли идеальное целое, мир сильно изменился. Мы изменились.
Брок чувствовал, как от поглаживания теплых пальцев кровь начинает оглушительно стучать в висках. Он физически не мог находиться так близко и одновременно – так далеко. Это было каким-то безумием, но – видит Бог, или кто там послал ему, пусть и с опозданием, этих двоих – он не собирался жаловаться. Не тогда, когда Агент… Баки, нагруженный сразу тремя тяжеленными сумками, окинув композицию «Стив и Брок держатся за руки» быстрым взглядом, подхватил еще и огромный мусорный пакет, небольшой рюкзак Брока и, бросив: «Я в машине», удалился.
Стив, хмыкнув, отпустил Брока и закрыл окно.
- Пойдем, попробуем начать заново.
- Что? – тупо переспросил Брок, мучимый такой болезненной эрекцией, что едва мог спокойно стоять и ничего не трогать руками.