Белозёров снова поцеловал мои губы, пытаясь увлечь меня в продолжительный поцелуй, но я, поправив трусики, отстранилась и подорвалась с места: на следующей станции мне нужно было выходить, потому я быстро накинула на себя рубашку, застёгивая пуговицы через одну, и повесила сумку на плечо.
В мгновенье эта затея показалась мне отвратительно глупой. Я хотела доказать ему что-то, но в итоге показала, что я легкодоступная девица, коей совершенно не являлась.
Я не поворачивалась в его сторону, боясь встретиться с его взглядом, сжимая в руке поручень.
Поезд стал замедляться, позволяя мне услышать его голос.
– Соня, – я повернулась в его сторону, замечая, что он практически привёл себя в порядок, хоть и продолжал выглядеть, как кот, объевшийся сметаной. – Я говорил, что ты сухая и холодная. Я был не прав: ты очень даже влажная и горячая, знаешь?
Белозёров демонстративно облизал пальцы, которые всё ещё блестели от моей естественной смазки. Держу пари: мои щёки вмиг заалели от смущения.
Я вдохнула воздух полной грудью, когда покинула вагон метро, убедившись, что он унёс моего любовника в сторону конечной станции.
Я знала, что несколько дней буду избегать его, собираясь с мыслями, и ловя на себе его взгляды, пропитанные вожделением.
А потом найду любой способ остаться с ним допоздна в пустом кабинете профкома.
========== Часть 2 ==========
Честно говоря, мои запланированные попытки избегать Белозёрова практически ни разу не увенчались успехом. Словно по закону подлости, он то опаздывал на первую пару на десять минут, как и я, то забегал в деканат, когда там, по счастливой случайности, я искала журнал своей группы, то устраивал разбор полётов для профкомовцев, когда видел, что я сижу в кабинете и никуда не смогу улизнуть. Возможно, Саша специально мозолил мне глаза, заметив, что я окончательно решила его игнорировать.
После того случая в пустом вагоне метро, о котором утром мне было ужасно стыдно вспоминать, нам ни разу не удалось нормально поговорить. Белозёров пытался, конечно: встречал меня у выхода из университета, хватал за локти в коридорах, но каждый раз мне улыбалась удача, и мне удавалось улизнуть с кем-то из своих знакомых. Впрочем, очень скоро унизительные попытки привлечь моё внимания вконец достали Сашу, потому он просто стал отыгрываться на мне своим постоянным присутствием в поле моего зрения. Ну не дурачок?
Я помню, как окрылённая своей безграничной сексуальностью, я тогда выпорхнула из вагона, решив обязательно подогреть Сашин интерес ко мне путём временного игнорирования. После пары дней такого «загадочного» поведения, я хотела снова провернуть подобную авантюру: остаться с ним наедине и напомнить, что я та ещё горячая штучка, чтобы он ещё раз подавился своими словами о том, что я неживая и холодная. Вот только все мои планы рухнули уже на следующее утро, потому что из-за жгучего чувства стыда я даже не хотела идти на пары, проклиная преподавателя, который решил перенести свою лекцию и семинар на субботу. Что я пыталась доказать Саше? Почему я, человек, который всегда всё тщательно взвешивает перед тем, как принимать решение, просто напросто отдалась в вагоне метро парню, который только и занимался тем, что портил мою университетскую жизнь?
Мне казалось, что я показала себя с наилучшей стороны, утёрла нос этому наглецу и вышла из игры победительницей, но, проанализировав всю ситуацию на свежую голову, не затуманенную парой бокалов шампанского, я поняла, насколько сильно ошибалась.
Мой вечный соперник, Белозёров, умудрялся подкалывать меня по любому поводу в течение прошлого учебного года. Нам никогда не позволяли организовывать мероприятия вместе, чтобы мы не перегрызли друг другу глотки. Моим единственным шансом обойти его, доказать своё превосходство, была победа в выборах председателя профкома, но и тут он меня обошёл, ещё и окончательно унизив словами о том, что победа была у него в кармане, ведь я вовсе не была достойным соперником: молчаливая, слишком строгая и сухая. И вместо того, чтобы послать его к чёрту, прямо при всех, громко, так, чтобы слышал каждый присутствующий в том зале, сказать всё, что я о нём думаю, я лишь прошипела ему пару колких фразочек сквозь зубы и ретировалась, чтобы…
позволить ему трахнуть меня в пустом вагоне метро получасом позже.
Подобным поведением я вряд ли доказала то, что на самом деле я очень даже смелая и горячая девушка, скорее то, что я обидчивая маленькая девочка. К тому же ещё и слегка доступная. Даже не слегка.
И сейчас наилучшим вариантом для меня было немного свыкнуться с мыслью о собственном идиотизме, а потом найти в себе силы извиниться перед Белозёровым, признать его правоту. Ну, и молча продолжать работать в профкоме, конечно, под его руководством, сильно не выделяясь, надеясь на благоразумие Саши и на то, что он не будет пытаться на мне отыгрываться.
– Я сегодня пораньше, хорошо, Саш? – писклявый голос Даши заставил меня оторваться от бумажек, которые я расфасовывала по папкам, и собственных мыслей. Я подняла глаза на блондинку, которая наматывала лёгкий шарфик на свою шею, глядя в зеркало. Похоже, разрешение Белозёрова её не интересовало, ведь девушка уже была при полном параде и намеревалась покинуть наш уютный кабинет, который нам с барского плеча выделило руководство университета. – Вы вдвоём справитесь? У меня десять номеров всего осталось, остальные либо недоступны, либо там такие цены заламывают, что проще эти футболки самим разрисовать, чем отдавать в печать.
О, Даша, конечно, мы справимся вдвоём: зачем спрашивать, если ты ставишь нас перед фактом?
Стоп.
Вдвоём?
Я нервно огляделась по сторонам, отметив, что все наши коллеги, действительно, уже разбежались кто куда.
Я почувствовала, как моё сердце резко провалилось вниз, а пальцы рук мелко задрожали, вовсе не от предвкушения того, что мы останемся наедине с Белозёровым, а от того, что я банально струсила.
– Я уже закончила, на самом деле, – хрипло выдала я, привлекая к себе внимание двух пар глаз. – И тоже хотела бы отпроситься пораньше, мне срочно нужно…
– Нет.
Моя попытка сбежать тут же была пресечена резким ответом Белозёрова. Моё сердце заколотилось в разы быстрее, и я рухнула обратно на стул, с которого, было, уже собиралась встать.
Я опустила глаза на аккуратную стопку папок, лежащую передо мной, и сместила её на край стола, пытаясь чем-то себя занять, чтобы не поднимать глаза на Сашу, потому что чувствовала: он смотрит. Не отрываясь. Ожидая от меня ответного взгляда. Злясь, потому что я не смею ему ответить.
Передо мной оказался листок с номерами: Даша невинно улыбнулась мне и поспешно покинула кабинет, напевая какую-то раздражающую и до тошноты популярную песенку, которую постоянно крутят по всем каналам. Я никак не могла сосредоточиться, потому что цифры словно двигались по листку: в глотке пересохло, в висках началась пульсация. И всё это только из-за присутствия рядом этого доминанта!
Я потянулась к телефону, чтобы позвонить по первому номеру, когда мне удалось привести дыхание в норму.
– Положи трубку, – я послушно выполнила приказ Саши и вернула на рычажок трубку стационарного телефона. – Посмотри на меня.
Наши столы стояли практически напротив, мне стоило лишь повернуть голову правее и поднять глаза, но это оказалось гораздо более сложным делом, чем я могла себе представить.
– Можно я просто спокойно закончу свою работу и пойду? – тихо спросила я, рассматривая собственные ногти. – Мне нужно спешить, правда.
Я вздрогнула, когда услышала, как Белозёров подорвался со своего места, так резко, что офисное кресло, с которого он встал, впечаталось в стену. За пару секунд парень преодолел расстояние между нами, и, особо не церемонясь, уселся на мой рабочий стол напротив меня. Я благоразумно откатилась чуть назад, но тут же была схвачена за воротник рубашки, и возвращена на место.
Наше положение было странным и весьма провокационным. Саша сидел на столе с раздвинутыми ногами, а я, дрожащая, как осиновый лист, вцепившаяся в подлокотники своего офисного кресла, сидела, плотно прижатая к столу, практически дыша в живот Белозёрова. Но я всё равно не поднимала на него глаз, что, похоже, порядком его выбесило, потому он резко вцепился в мою челюсть, вынуждая поднять голову, наслаждаясь моим затравленным взглядом.
– Класть я хотел на все твои дела, ясно, девочка? – парень чуть наклонился ниже, окутывая меня своим охренительно особенным ароматом: я его помнила с того вечера, когда запах влажной от моих поцелуев кожи его шеи и парфюма смешивался с запахом метро. – Ты, похоже, в себя поверила, раз решила меня игнорировать всю неделю. Поиграть хочешь? Или ты таким способом пытаешься показать «сильную и независимую»? – я сглотнула, скорее по привычке, чем из надобности, ведь во рту совершенно пересохло. – Можешь не отвечать, твои отговорки, на самом деле, меня мало интересуют.
– Может, я тогда пойду? – что ж, надежда умирает последней.
– Конечно, пойдешь. После того, как я расскажу тебе одну маленькую историю, – я захлопала глазами в непонимании, чувствуя, как по спине бегут мурашки от взгляда брюнета. Он переместил свою ладонь с моей челюсти на щёку, осторожно погладил большим пальцем мою скулу и провёл рукой по шее. Зацепив пальцами верхнюю пуговку моей рубашки, он с лёгкостью её расстегнул, улыбнувшись уголком рта. – Однажды, будучи студентом второго курса, я пришёл на организационное собрание для первокурсников, где должен был рассказать о профкоме нашего университета. Я немного волновался, если честно, стоял около двери, ожидая, пока мне предоставят слово, и рассматривал новеньких. За первой партой сидела одна девчонка, светловолосая и безумно красивая, с гладкой кожей без веснушек, с очерченными губами, не тронутыми помадой. Она была очень серьёзной, хмурилась, всё время что-то записывая в свой ежедневник, хотя у всех вокруг было приподнятое настроение, – я не смела его перебивать, лишь продолжала цепляться пальцами за подлокотники, не отрываясь от глаз Белозёрова. Моя рубашка уже полностью была расстёгнута и практически стянута с плеч. Но я молчала. Молчала и слушала, позволяя ему себя раздевать. Потому что больше всего на свете сейчас я хотела, чтобы он продолжал меня касаться. И рассказал историю до конца. – На первом собрании профкома, который пополнился первокурсниками, я снова увидел эту блондинку. Её звали Соня, и мне показалось, что ей ужасно идёт её имя. Такое же нежное, как она. Но первое впечатление обманчиво, правда? Девчонка оказалась той ещё сучкой, – щёлкнул замочек бюстгальтера, и я вздрогнула. Быть такой беззащитной перед ним было чертовски страшно, но я не двигалась, наблюдая за тем, как Белозёров облизывает пересохшие губы, когда касается кончиком указательного пальца моего затвердевшего от прохладного воздуха соска. Или не от воздуха. – На первом же собрании она сказала мне что-то ужасно язвительное, отчего все засмеялись. Больше всего на свете я не люблю, когда кто-то смеет надо мной насмехаться, потому блондинка моментально вызвала во мне желание отомстить. К слову, я не сильно злился, пока что-то подобное не повторилось ещё несколько раз, и этого я уже спустить ей не мог.
– Ты первый начал, не обманывай, – я была возмущена, потому не смогла смолчать. – Ты подошёл ко мне и при всех сказал, что девушкам в профкоме полагается носить юбки покороче!
– Милая, это был знак внимания, пусть и немного первобытный. Нормальная девушка просто бы улыбнулась, смутившись, а не стала бы говорить что мне, недопикаперу, нужно обратиться с подобным подкатом к кому-то более глупому, кто бы соответствовал моим умственным способностям. Не находишь, что вышло несколько грубовато? – он передразнил меня без особого рвения, скорее с упрёком.
– Нечего было пробовать на мне свои неандертальские заигрывания.
И лучше бы я продолжала держать язык в заднице, с чем успешно справлялась двумя минутами ранее, ибо в глазах Белозёрова загорелся недобрый огонёк: я распаляла его злость с каждой минутой всё больше, усугубляя собственное положение.
– Кажется, я не разрешал тебе меня перебивать, – брюнет соскочил на ноги передо мной, вынуждая меня подняться. Буквально пару секунд он всматривался в мои глаза, словно хотел что-то увидеть там, но я была слишком поглощена собственным страхом.
Он поцеловал меня.
Вот так просто. Буквально пару секунд назад обвинял меня, а теперь целовал так, что подгибались колени, сжимал в руках мои ягодицы, пошло задрав юбку, и сминал мои губы своими. Не спеша, смакуя процесс, подчиняя меня своей власти. Словно издеваясь.
Я чувствовала, как теплеет внизу живота, эту дрожь во всём теле, потому что Белозёров, что греха таить, мог обращаться с девушками, и делал это блестяще. Настолько, что, почувствовав его язык на своей шее, я не смогла сдержать стона.
И тут же была за это… наказана?
Парень подтолкнул меня в сторону стола и наклонил так, чтобы я упёрлась грудью в деревянную поверхность. Это немного меня отрезвило, я даже дёрнулась и попыталась вывернуться из его захвата, но тут же была прижата его телом сверху. Он дразнил меня, толкнувшись пару раз в мои бёдра, а затем начал шептать в самое ухо, вызывая новый поток мурашек.
– Соня с завидным остроумием отвечала на все мои шуточки, что со временем превратилось в затянувшуюся игру. Всё бы ничего, вот только если днём я думал о том, как бы побольнее её задеть, то ночью, в своих мечтах и снах просто горячо и безудержно имел её во всех позах, потому что знал, что, чёрт… блондиночка не была шлюшкой и не отвечала на нелепые ухаживания ребят из университета. Словно берегла себя для меня. Если честно, я даже думал, что она девственница, но вскоре разнюхал через её приятельницу, что блондиночка долгое время встречалась с каким-то парнем в старших классах и тогда начала вести половую жизнь. Я немного расстроился, но не злился. Наличие опыта только подогрело моё желание заполучить красавицу-первокурсницу, – я зажмурилась, кусая губу, чувствуя, как его губы касаются моего уха. Чувствуя, как его пальцы стягивают с меня колготки вместе с трусиками. Его ладони на моих бёдрах заставляли меня постыдно течь, но я не могла это контролировать. Так же, как не могла сдержать очередной стон, ведь его рука накрыла мою влажную плоть. – Но, словно по закону жанра нелепой романтической мелодрамы, к желанию отыметь сочную попку прибавилась незваная ревность. Мне не нравилось, когда к ней подкатывали другие парни, и, когда я это осознал, мне пришлось признать, что Соня интересна мне не только как объект моей похоти. И после одного интересного случая в метро, не думать о ней стало практически невозможно. Я хотел, чтобы этот тигрёнок был моим, во всех смыслах этого слова. Серьёзные отношения не в моём стиле, на самом деле, – свои слова он подкрепил глубоким проникновением своих пальцев в моё лоно. Я заскулила сквозь зубы и зажмурилась, наслаждаясь движениями его пальцев, наслаждаясь тем, что он мне говорил… – Тем не менее, с Соней хотелось попробовать. Вот только эта девчонка стала меня избегать. А мне совершенно не понравился такой расклад.
Я не слышала звука расстегивающейся ширинки, но то, что в следующую секунду он заменил свои пальцы упругим членом, могла сказать наверняка, потому что восхитительное чувство заполненности просто сорвало мне крышу.
Белозёров провёл рукой по моей спине, оторвавшись от моего уха и выпрямившись: очевидно, так было гораздо удобнее меня трахать, потому что ускорившиеся толчки заставляли меня просто задыхаться.
Он ласкал руками моё тело, шею, губы: когда он проник указательным пальцем в мой рот, я почувствовала, как начинают сокращаться мои мышцы вокруг его члена. Оргазм не заставил себя долго ждать, и каждое последующее проникновение отдавалось сладкой истомой внутри меня. Мне хотелось сдохнуть от удовольствия, потому что сердце колотилось, как сумасшедшее, а колени подгибались так сильно, что хотелось навсегда запечатлеть в памяти этот унизительный, но до охуения хороший секс.
И да, кажется, Белозёров на меня плохо влияет, потому что матом я не позволяла себе ругаться даже в мыслях.
Он предусмотрительно не стал кончать на меня, воспользовавшись одной из салфеток, что всегда лежали на моём столе. Теперь за ним тяжело будет работать: воспоминания еще долго будут заставлять меня краснеть, это я могла сказать наверняка.