Вдруг неожиданно совсем рядом послышался голос, от которого сердце пустилось вскачь:
— Парни, прикройте меня. Я пойду один.
Гермиона осторожно выглянула из своего укрытия: Драко, как первоклассный шпион, аккуратно и быстро продвигался в её направлении. Как он определил, что она именно за этой стеной, оставалось только гадать. Всё-таки Малфой не зря занимал свою должность: он был настоящим профессионалом. Ещё несколько долгих, тягучих секунд, во время которых его не раз пытались остановить защитники, Гермиона будто в замедленной съёмке наблюдала за тем, как он подстрелил двух человек меткими попаданиями в голову, ловко перепрыгнул через заграждение и вот уже стоит перед ней с оружием наперевес и широкой ухмылкой на всё лицо.
— Сдавайтесь, мисс Грейнджер, — предложил он, с рыцарским благородством предоставляя ей возможность сдаться самой, не уступая ему в сражении.
Гермиона помотала головой и направила на него свой бластер, собираясь принять вызов.
— Ни за что!
Но Драко прекрасно видел, как уголки её губ дёрнулись в улыбке, и понял, что на самом деле она хочет проиграть ему.
— Тогда я вынужден взять вас в плен, — Драко всё приближался, бесшумно и мягко, как самый настоящий хищник. Гермиона не могла не признать, что в этот момент он был просто великолепен, но из природного упрямства всё равно отрицательно покачала головой.
В следующую секунду Драко сделал резкий, но расчётливый выпад вперёд и схватил бластер хранителя за ствол. Минутная борьба, и Гермиона осталась без оружия — куда ей было противостоять малфоевской силе, не говоря уж о его обаянии! И тогда она сорвалась с места, предприняв последнюю попытку спасти конверт, за которым охотился Драко, но не пробежала и тридцати футов, как он нагнал её и, выполнив мастерский захват (видимо, такой они использовали на преступниках), методично, но очень осторожно, не причиняя и унции боли, выкрутил ей руки.
— Сдавайтесь, мисс, — проворковал он, держа её узкие запястья одной рукой, а второй, свободной, нарочно медленно вынул конверт из кармана её обмундирования. — Данные у меня, поэтому сопротивление бесполезно.
— А если я сопротивляюсь лишь для того, чтобы вас подразнить? Что вы на это скажете, суперинтендант Малфой?
— Тогда считай, что ты не только раздразнила меня, но и чертовски завела, — сказал он, разворачивая Гермиону к себе и впиваясь долгожданным поцелуем в её манящие губы, чувствуя их ласковую покорность и сходя от этого с ума.
Проклятье, как же сильно и давно он этого хотел! Какой же соблазнительно-прекрасной была эта девушка, с какой горячностью отзывалась на его страстные поцелуи, как нежно обвивала руками его шею, на которой быстро-быстро пульсировала жилка, и в такт ей сумасшедше билось радостное сердце.
========== -7- ==========
После дружного обеда все наконец разъехались по домам (к радости Драко, которую тот старался не показывать слишком уж явно), и он, надеясь на то, что Гермиона, как и он сам, хочет продолжить начатое на полигоне, пригласил её к себе.
К счастью, она не стала придумывать никаких отговорок, ответив на его приглашение согласием, хоть и отчаянно при этом порозовела.
Они быстро доехали до дома Драко, но лишь когда вошли к нему в квартиру, Гермиону осенило:
— Ох, слушай…
— Что такое? — сдержанно спросил он, а на деле уже готов был взорвать весь мир, чтобы только его девочку оставили в покое.
Но всё оказалось гораздо любопытнее.
— Ты не мог бы дать мне, во что переодеться?
— Мог бы, — Драко мгновенно расслабился и плутовато улыбнулся. — Утром.
— Мне нужно сейчас, — пробормотала Гермиона, стесняясь, — дело в том, что у меня под лыжным костюмом только термобельё.
— Ух ты… — Драко даже присвистнул. — Почему же ты раньше молчала? Я бы воспользовался этим ещё в лесу.
Она вся вспыхнула, а Драко, решив не мучить её слишком сильно, тихонько посмеиваясь, принёс ей свою рубашку, которая, как выяснилось после примерки в ванной, доставала Гермионе до середины бедра и выглядела, как короткое платье с пуговицами, не говоря уж о том, что смотрелась вся эта композиция… безумно сексуально.
Но стоило Драко только приблизиться к Гермионе, не пряча горящего желанием взгляда, как она, решив немного оттянуть важный момент и раззадорить и себя, и его, ухватилась за спасительную соломинку в виде вопроса:
— Какие у тебя планы на само Рождество? Будешь отмечать с родными?
— Милая, не уходи от темы, — проворковал он, медленно стягивая с себя джемпер и футболку. — Теперь ты для меня роднее всех на свете.
— И всё-таки? — она уже хитро улыбалась, понемногу отступая назад и стараясь не заострять внимание на том, что он только что назвал её двумя самыми трепетными словами, которые она так мечтала услышать.
— Да, я планирую поздравить родителей в сочельник, но само Рождество хотел бы провести с тобой, — звякнула пряжка ремня.
— А я дежурю, — заявила Гермиона таким тоном, словно предлагала Драко решить непростую задачку, спрашивая: ну, и каков же ваш вариант ответа?
— Дежуришь? Но почему ты? — он вытащил ремень и, зашвырнув его куда-то в угол, посмотрел на неё с искренним недоумением, которое разительно отличалось от всей остальной картины: Драко был потрясающе соблазнителен, стоя перед ней в одних брюках, с обнажённым торсом, такой аристократически утончённый и одновременно сильный. — Ты ведь новенькая в нашем департаменте.
— Именно поэтому меня и назначили, — сказала она со вздохом, который, скорее, означал томление, чем разочарование. Решив, что хватит уже ей одной изнывать от долго сдерживаемого желания, она принялась медленно расстёгивать пуговицы одолженной ей рубашки. Тонкие пальцы справлялись довольно ловко, но Гермиона нарочно делала всё не спеша, постепенно, одну за одной вынимая пуговицы из петель. Драко как заворожённый наблюдал за этим феерическим действом, и из оцепенения его смогла вывести лишь новая реплика Гермионы: — Да и, к тому же, все криминалисты — люди семейные, ты сам видел, а я вроде как одна.
— Уже нет, — хрипло сказал он, в два шага преодолевая разделяющее их расстояние и прижимая Гермиону к стене у окна. — Ты моя.
Сделав это веское заявление, не в силах ждать больше ни минуты, Драко жарким поцелуем накрыл её губы, срывая с них протяжный стон, который ещё сильнее распалил его. Гермиона отвечала ему так пылко, что срывало крышу, хоть и немного неумело, однако эта почти подростковая неопытность, которая была неудивительна после стольких лет одиночества, ещё больше возбуждала его и грела его самолюбие: ведь теперь он и только он будет открывать перед этой невероятной девушкой все прелести плотской любви и её собственной физиологии. О, она наверняка ещё не знала всех секретов, которые таило в себе её тело!
На миг оторвавшись от пленительных губ, Драко приподнял Гермиону на руки и усадил на подоконник. Его ладонь заскользила вверх по её ноге, от щиколотки к колену, а затем всё выше, выше…
«Ммм, какая же у тебя гладкая и бархатная кожа, просто чудо… И сама ты чудесна».
Продолжая страстно её целовать, он постепенно добрался рукой до нижнего края так до конца и не снятой рубашки, забрался под неё и осторожно, стараясь не спугнуть, нащупал ткань трусиков. В этот момент Гермиона слегка укусила его за нижнюю губу, тем самым как бы поощряя и прося продолжения, и Драко не заставил себя ждать. Одна его рука принялась поглаживать внутреннюю поверхность девичьего бедра, а вторая наконец скинула с плеч ставший ненужным элемент одежды и жадно, но с каким-то невыразимым трепетом обхватила открывшуюся взору упругую грудь.
Это интимное прикосновение сорвало с губ Гермионы очередной стон, и Драко ненадолго оторвался от нежных губ, чтобы рассмотреть её всю.
— О… — только и смог выговорить он, абсолютно опьянённый восхитительным видом обнажённой девушки: стройное хрупкое тело с плавными изгибами, трогательно худые колени, небольшая, но — для него — умопомрачительно аппетитная грудь, влажные от поцелуев губы и, самое главное, глаза. Подёрнутые пеленой желания, затуманенные дурманящей страстью, отражающие всё, что творилось сейчас в её душе. — Ты такая красивая… — прошептал он, не сводя с неё влюблённого взгляда, и опустился перед ней на колени. — Как же я хочу тебя…
— И я тебя… — еле слышно выдохнула Гермиона, чувствуя, как Драко аккуратно разводит её ноги чуть в стороны и снимает трусики — невыносимо медленно, тем самым словно предоставляя ей последнюю возможность выбора, последнюю возможность остановить его.
Но Гермиона всем своим видом просила об обратном, позволяя делать с собой всё, что Драко вздумается, потому что знала: он может причинить ей только удовольствие.
А Драко тем временем вновь нащупал её затвердевшие соски и, нежно очерчивая их контур и поглаживая ареолу, губами прильнул к самому сокровенному и начал с упоением первобытного самца познавать женщину, которая уже давно и глубоко запала ему в сердце.
Первые несколько минут всё, что испытывала Гермиона, заключалось в одном слове: восторг. Чуть не потеряв голову от этого наслаждения, она всё же заставила себя соображать чуть более ясно и сразу почувствовала, что, несмотря на искусные ласки, Драко осторожничает, видимо, опасаясь не столько физически сделать ей больно — это было просто невозможно — сколько боясь пробудить какие-то горькие воспоминания и ранить её душу. Поэтому после очередной серии сводящих с ума движений языка она нежно, но требовательно притянула его светловолосую голову ещё ближе и произнесла обжигающим шёпотом:
— Боже, как хорошо… Как же ты это делаешь… Драко, я умоляю тебя, ещё…
А он только этого и ждал. Ухватился руками за её бёдра, зафиксировал в таком положении и, теснее прижав к себе, усилил ласки так, что буквально через минуту Гермиону охватила дрожь подступающего оргазма. Чувствуя, что она уже на грани, Драко легонько зажал между пальцами торчащие от острого возбуждения соски и принялся вытворять губами и языком что-то совсем уж фантастическое.
Гермиона тут же замерла и через секунду издала громкий сладкий стон пополам со всхлипом, выражающий целую гамму эмоций: блаженство, страсть и обещание отплатить тем же.
— Моя девочка, — промурлыкал Драко, поднимаясь к её губам и принимая благодарный поцелуй, — как же ты прекрасна…
— Иди ко мне, — взмолилась она, нетерпеливо расстёгивая молнию на его брюках, за которыми даже в полумраке угадывалось нешуточное возбуждение. — Я больше не могу. Пожалуйста…
И Драко подчинился; разве можно было устоять перед такой просьбой? Он дюйм за дюймом вошёл в неё на всю длину, но уж очень неспешно, и до предела заведённая Гермиона сама подалась ему навстречу, намекая, что хочет от него более решительных действий. Драко всё мгновенно понял и с удовольствием ускорился, продолжая входить в разгорячённое тело до упора, но теперь более ритмично и настойчиво. Время от времени он отрывался от поцелуев, которыми попеременно покрывал губы, шею и ключицы, и давал себе волю насмотреться на девушку, что была сейчас в его объятиях. Он никогда и не подозревал, что можно так исступлённо наслаждаться близостью другого человека, так жаждать его всего, без остатка, ловя каждый прерывистый вздох, раз за разом впитывая в себя упоительный аромат, не уставая слушать музыку стонов и ощущая, ещё и ещё, как нежное податливое тело сплетается с твоим в неудержимом танце истинной любви.
Гермиона сумела открыть глаза лишь поздним утром, когда зимнее солнце уже встало и вышло из-за плотных облаков в попытке хоть немного обогреть британскую столицу, покрывшуюся за ночь ледяной корочкой. Сладко потянувшись, она села на кровати, и от этого движения одеяло соскользнуло на пол, открыв прохладному воздуху комнаты доступ к её совершенно нагой фигуре.
— Ох!
Спохватившись, Гермиона быстро завернулась обратно в одеяло и прислушалась. Кажется, она была одна. Внимательно осмотревшись, заметила на подоконнике ту самую рубашку, которую вчера ей выделил Драко, и быстро переоделась. В голову ударили жгучие воспоминания о том, что на этом самом подоконнике происходило ночью, и Гермиона тут же залилась краской, чувствуя зарождающееся где-то внутри бешеное желание.
Через пару минут осторожного обхода малфоевского жилища совершенно точно выяснилось, что хозяин ушёл, и довольно давно. Гермиона подавила тоскливый вздох, правда, смешанный с некоторым облегчением, но тут её взгляд зацепился за белый листок бумаги, лежащий на подлокотнике кресла.
«Я не могу без тебя ни минуты, но дурацкое срочное дело на работе не терпит отлагательств. Приду, как только смогу, а ты пока подумай над моим предложением подежурить вместе на Рождество.
Впрочем, ты же знаешь, милая: я приму только положительный ответ. Порой мне очень трудно отказать.
Горячо целую,
Драко»
Сердце колотилось, душа пела, а сама Гермиона так и сияла от счастья, вслух прошептав:
— Буду очень рада.