Джагерджак, истекавший кровью на песку, с ужасом смотрел на конец Куросаки Ичиго. Вымотанному до изнеможения их недавней битвой, рыжеволосому синигами ни за что не выстоять против Квинты, дравшегося без каких-либо принципов, без какой-либо логики, без какой-либо чести. Коварный и вероломный, он предавал и убивал даже своих, поэтому, что ему был какой-то случайный синигами.
- Ку-росаки… – Прошептал Гриммджоу, видя в небе, как скоро его опасения оправдались. Поверженный, мальчишка летел, свалившись с небес, с невероятной скоростью, но смерть должна была его настигнуть еще в воздухе, ведь Ннойтора не собирался от него отставать.
Джагерджак собрал в себе все силы, чтобы броситься на помощь к тому воину, который еще несколько мгновений назад испытывал к нему те же благородные чувства настоящего рыцаря. Однако холод, сковавший его обескровленное тело, не выпускал из своей ловушки неуемный дух Сексты. Все, что ему оставалось делать – только смотреть, как его лучший враг в очередной раз будет бесславно загублен.
Каково же было удивление Гриммджоу, когда он увидел, что поторопился в своих выводах. Ослепительно желтая вспышка встретила Куросаки у земли и, укутав его, точно младенца одеялом, мягко уложила на песок.
Ннойтора гулко приземлился неподалеку. Передергивая серп в руках, тот яростно зазвенел цепями под рык Квинты:
- Что за хрень?!
Его глаза хищно сузились, когда в ответ из желтой сферы, спасшей Ичиго, вышла высокая девушка-арранкар с зелеными волосами.
- Ты?.. – Недоверчиво посмотрел Ннойтора.
- Не может быть… – Прошептал удивленно Джагерджак.
- Нелл-тян… – Непонимающе всхлипнула Орихиме.
Девушка нагнулась к Ичиго и, прижавшись к его лбу губами, сказала:
- Поспи, Ичиго… Теперь – мой черед тебя защищать…
Она вновь поднялась на ноги и гордо взглянула на Квинту.
- Неллииэлль… – Ядовито протянул он. – Признаться, не думал, что увижу тебя еще хоть раз. Не после того, как я расколол твою черепушку, точно арбуз…
- Ты всегда был таким недальновидным, Ннойтора, – произнесла Нелл спокойно.
- Разве? По-моему, я прекрасно осознавал то, что смогу подняться, убив Трес Эспада.
Глаза Орихиме и Гриммджоу одинаково округлились: первая даже не подозревала, что ребенок-арранкар была Эспадой, а второй не мог себе представить, кто на самом деле уничтожил бывшую Трес.
- Ты всегда был слаб, поэтому и ударил меня со спины…
Вскипевший Ннойтора вскинул серп перед собой:
- Зато сейчас – я отрублю твою голову, глядя в глаза и насмехаясь над твоим поражением.
- Что же… – Воинственно посмотрела на него Нелл. – Попробуй… Гамуза!
Нелл, вызвавшая сразу свой ресуррексион, не стала медлить и ринулась в бой с извечным противником. Ннойтора заслуживал наказания по ряду причин, но отплата за предательство ей и угрозу Ичиго двигала бывшую Трес быстрее и решительнее. Она радовалась, что теперь ей было, за кого бороться, ведь прежде, в Уэко Мундо Нелл чувствовала себя чрезвычайно одиноко. С появлением Ичиго в этом мире для нее многое что изменилось – она поняла, что значит забота, что значит дружба, что значит любовь, пускай даже в самом банальном, детском, ее понимании. Она любила этого человека независимо от его собственных к ней чувств, просто за то, что он защищал ее, няньчился с нею, спасал от опасностей и передряг. Возможно, это было нереальным, но Нелл чувствовала, что ее привязанность к этому синигами с рыжими волосами одухотворяла ее, словно снова возвращала назад давно утраченную душу, словно снова возвращала ход застывшему времени ее жизни…
«Да, Ицуго, я буду защищать тебя, до последней капли крови, до последнего своего вздоха, до последнего проблеска моей реяцу». – Твердила себе так Неллиэль, парируя жесткие удары Ннойторы, которым двигало столь же сильное чувство – ненависть к женщине, столько раз доказывавшей свое превосходство. Он ненавидел ее всеми фибрам своего тела. Ненавидел ее глаза, смотрящие на него с презрением, ненавидел эти зеленые волосы, волновавшие что-то хорошее в его темной душе, ненавидел ее силу, талант, смекалку, которые не давали ему покоя ни днем, ни ночью.
- Умри, Неллиэль! – Прокричал он, нависая над Трес с воздуха и, несясь на огромной скорости сверху, затачивая свое лезвие до сверхзвуковой остроты.
- Ланзадор Верде, – метнула копье в ответ Нелл и почувствовала, как мир уходит из-под ее ног...
Оказавшаяся рядом в эту же секунду Куросаки схватила Нелл на руки и заглянула в бирюзовые глаза малышки:
- Ты в порядке?
Нелл с удивлением посмотрела на себя, легко помещавшуюся в руках у Ичиго.
- Ицуго?.. Нелл снова стала маленькой? – Шепелявя, спросила она
Истошный хохот вырвался из груди Ннойторы, так удачно отразившего смертоносное копье и мигом увидевшего обратное перевоплощение своего заклятого врага. Он выпустил в ее адрес Серо, но Куросаки, не дав возможности девочке отразить его, вовремя отскочила в сторону. Бросив ребенка на руки Орихиме, она тут же устремилась к Квинте, не в силах больше скрывать своей ярости и желания, поскорее расправиться с этим подлым ублюдком.
====== XVI. КАПИТАН-БУНТОВЩИК: ПОЗАБЫТЫЕ ИМПУЛЬСЫ ======
Режим дня Кучики Бьякуи не претерпевал изменений последние несколько лет. Он всегда поднимался раньше всех, вместе с первыми лучами восходящего солнца. Тихое безлюдное утро в саду усадьбы, где растут сливы и сакура, вечнозеленые лавры, лотосы, камелии и прочие цветы, к которым прилетают сладкоголосые птицы. Самое лучшее время и место для медитаций с Сенбонзакурой и совершенствования навыков зандзюцу. После такой «утренней разминки» капитан, как правило, принимал прохладную ванну, заботливо приготовленную слугами, облачался в белоснежное юката и завтракал на живописной веранде, перелистывая свежий выпуск «Вестника Сейрейтея». Типичный аристократ.
Обычно, за утренним чаепитием к нему присоединялась сестра, если оставалась ночевать дома, а не в бараках своего отряда. Она обсуждала с ним свои планы на день, восхищенно ловила его советы и с превеликим удовольствием расхваливала новый чай, который Бьякуя сам выбирал для тех или иных случаев. Ему нравилось бы проводить свои утра с Рукией больше, если бы в них так часто не вмешивался его настырно-беспокоящийся лейтенант, каждый день, бесцеремонно врывавшийся в размеренный ритм дома Кучики с новой надуманной проблемой. У Абарая – прирожденный талант попадать в передряги.
В таких случаях Кучики, с трудом скрывая свое недовольство, поднимался и шел в дом, чтобы переодеться в капитанскую форму. Стандартное шихакушо, презираемое дешевое хаори, белые текко, серебристый шелковый шарф… Утренний туалет – дело неторопливое. Да еще и неизменно сложная ежедневная прическа с кенсейканом…
Капитан знал, что Ренджи и Рукия не ушли и ждут его терпеливо на заднем дворе у небольшого зеркального озерца. Здесь они перестают ругаться, хотя бы на время, ради тишины, излучаемой «храмом памяти Хисаны», как называл Кучики дальнюю комнатку в левом крыле дома. Там, за закрытыми сёдзи, Кучики регулярно, каждое утро и каждый вечер, лично заменял догоревшие свечи новыми у портрета любимой покойной жены, проведшей здесь свои самые горестные последние моменты жизни. Аромат тяжелых воспоминаний сливался с запахами плавившегося медового воска, в котором эхом отдавалась позабытая радостная молодость Бьякуи. Светлое и беззаботное лицо Хисаны вызывало ответную нежность, и губы Кучики нервно изгибались в жалком подобии позабытой улыбки… Ностальгия – это больно.
Стандартный день капитана протекал за рутинным, но обязательным ведением отчетов и наблюдением за тренировкой личного состава. Первое занятие казалось ему совершенно бесполезным, второе – неимоверно скучным. Он искренне не понимал и считал расточительным содержание такого количества рядовых синигами, когда он сам вместе со своим лейтенантом способны были исполнить свой долг, как только этому предоставлялась возможность. Правда, такое случалось редко в сравнении с бесконечностью, превращая в пресный тлен протекающую жизнь проводников душ. И энергичный мальчишка, до сих пор живший в глубине душе Бьякуи, больше всех негодовал по этому поводу, каждый день дразня капитана перспективой приключений, открывавшихся где-то впереди…
В связи с этим, пускай сдержанный Кучики и не походил на кровожадное, алчущее боя и крови, чудище вроде Зараки, он все же радовался всякий раз, когда ему выпадал шанс «поразмять кости». К счастью, появление риока во главе с Куросаки Ичиго более двух лет назад поспособствовали этому, изменив навсегда вялотекущий ход обыденности Общества душ.
Именно с тех пор, капитан 6-го отряда каждый вечер ложился спать с тайной ребяческой надеждой-ожиданием, что завтра в его графике обязательно произойдут какие-то новые неожиданные изменения.
…Золотистый свет блеснул на миг, прорезая гулкую темноту, и спрятался. В глазах капитана Кучики вновь все почернело, но он, с огромным удивлением ощутил, как в его рту растекся сладкий аромат… клубники?!
Бьякуя широко распахнул глаза, не то от ужаса, не то от шока. Синигами не снятся сны… Тогда что же это только что было? И почему это что-то в его мозгу ассоциировалось с Куросаки Ичиго?.. Золотисто-карие глаза, спелые губы, частый румянец... Бр-р-р, этот мальчишка вызывал в нем странные смятенные чувства. Нужно все рассудить логически. И для этого необходим свежий воздух.
Капитан поднялся и, накинув лазурное кимоно на плечи, раскрыл сёдзи. Рассвет еще не наступил, но Бьякуя был уверен, что солнца сегодня не будет. В воздухе пахло дождем и усиливавшийся ветер с востока нагнетал это чувство. Нужно поторапливаться…
Во внутреннем мире все было без изменений. Дымчато-розовые облака плыли так же спокойно и легко, как вечно осыпавшиеся листья сакуры, укрывавшие цветочным покровом весь сад и аллеи поместья Кучики. На озере умиротворенно плавали лебеди, и их совершенно не испугала быстрая звонкая поступь по дощатому мостику появившегося шумного мальчишки.
- Хозяин, – Сенбонзакура обернулся и приветственно поклонился пятнадцатилетнему мальчугану.
- Сенсей, – тот уважительно сложил руки перед грудью и почтительно кивнул в ответ.
Они оба обнажили мечи и приступили к ежедневной упорной тренировке, не щадя своих сил и времени, взвинчивая вихрем лепестки сакуры от немыслимой скорости...
- ...Очень хорошо, хозяин! – Похвалил идеальную подготовку Кучики его верный товарищ и наставник Сенбонзакура. Он поднял свою страшную маску на лоб и улыбнулся тому синими, как озера в саду, глазами. Этот цвет – единственное, что отличало облик духа занпакто Кучики от нынешнего облика его самого.
- …Сенбонзакура, – обратился к нему мальчик, когда они отдыхали после боя на полукруглом мостике и Бьякуя болтал босыми ногами в озере, распугивая зеркальных карпов. – Давно хотел спросить тебя, почему здесь я – такой?
- Не поймите меня не правильно, мой господин, но это же ваш мир… – Мальчуган недовольно сдвинул брови и, запихнув в рот целую половинку банана, о чем-то задумался. – Я полагаю… – Продолжил ненавязчиво Сенбонзакура. – Внутренний мир синигами – это отображение его истинной души.
- Хочешь сказать, что я ношу звание «самого ледяного капитана» напрасно? – Усмехнулся юнец как-то горько.
- Нет. Бесспорно. Беды, рано свалившиеся на ваши юные плечи, заставили вас вмиг повзрослеть и сделаться не по годам серьезнее и ответственнее. Гибель родителей, долг перед кланом, смерть Хисаны-сан, капитанский пост – все это привело к тому самому человеку, с образом которого так сильно сросся весь Сейрейтей, именно к тому человеку, которого вы сами захотели сотворить из себя.
- Бред. – В голосе Бьякуи прозвучал вовсе не детский металлический тон. – Зачем мне это делать?
Сенбонзакура усмехнулся и вернул маску себе на лицо.
- Под маской меньше всего рисков получить увечья.
- И кто сказал, что я когда-либо боялся этого? – Вспыхнул забияка.
Но занпакто был также спокоен, как его взрослый близнец Кучики-тайчо.
- Речь идет не о внешних отметинах, а о ранах душевных… Ваша холодность, господин, уберегает не только от новых разочарований, но и от необдуманных поступков. Вот только… Не всегда импульсивные решения разят логической безответственностью, чаще всего они отражают истинные желания нашего сердца, а те редко являются неправильными…
…Кучики отпил глоток горячего жасминового чая и поежился. Дождь все-таки застал его завтракающим на террасе. Серые глаза растворялись в свинцово-низких тучах, плачущих на землю неуемными слезами. Бьякуя снова вздрогнул – тело пробило ознобом и… осознанием одиночества. Никто синеглазый не придет к нему сегодня. Никто красноволосый неподобающе не перелезет через забор, если его не впустят через центральные ворота… Уже целый месяц эта парочка не намеренно, а исключительно по его причине, саботировала их обряд утреннего чаепития. Капитан нисколько не жалел о своем решении отправить офицеров-синигами в помощь тем троим человеческим чудакам, решившим самостоятельно справится с армией Айзена. Но отсутствие Рукии и Абарая, равно как и всей компании Куросаки Ичиго, явно затянулось.
- Так значит, «импульсивные решения отражают истинные желания сердца», говоришь. – Припомнил Бьякуя слова Сенбонзакуры. А потом в его глазах вспыхнуло солнце, хотя небо, по-прежнему, укутывало Сейрейтей унылой серостью. Определенно, нехватка красок в жизни Кучики становилась остро невыносимой. Синий, красный, рыжий… С этим весенним ацветоминозом нужно было что-то решать и немедленно…
- ...Капитан Кучики, командир ждет вас. – Поклонился стражник у колонного зала 1-го отряда Готея 13 и, потянув за ручку, приоткрыл тяжеленную створку двери.
Не прошло и пяти минут, как из-за двери громом взорвался голос Ямамото Генрюсая.
- ИДИОТ!!!
Сейрейтей вздрогнул, и даже бурная погода смолкла на время, давая куда более бушующим страстям старого капитана успокоиться тишиной и спокойствием.
- Кто позволил тебе самолично отправлять синигами в Уэко Мундо?! – Ямамото сверлил буравчиками яростных глаз молодого надменного капитана.
- Вы же сами говорили, что Куросаки Ичиго – наше спасение, вот я и отправил своих людей, чтобы защитить, так сказать, нашу инвестицию.
Старик закашлялся, глотая проклятья: этот умный выскочка уложил его на лопатки его же доводами. Однако откуда он взял, что Куросаки отправился в мир Пустых? Конечно, было слишком очевидно предположить, что та рыжая девчонка не оставит временного синигами сидеть спокойно в Каракуре, чтобы дожидаться своего главного противника Айзена. Однако… здесь попахивало и иными бунтовщиками.
- Наверняка, Урахара приложил к этому руку. И не удивлюсь, если и Шихоин тоже.
- Да, – бесстрастно посмотрел Бьякуя на командира: он не собирался скрывать ничего, раз уж сам переступил порог этого зала. Так или иначе, задавшись целью, Кучики всегда упорно достигал ее и в этом даже Ямамото не мог ему помешать. Просто, так было сподручнее.
- И как вы намерены исправлять свою выходку, капитан?
- Разрешите отправиться в Уэко Мундо, чтобы самому…
- Отправиться… – Ворча, передразнил его командир. – Да ты уже давно должен был быть там! – Кучики слегка дернулся плечом, чтобы исчезнуть в сюнпо, но старик прикрикнул: – Стоять!
Он выпустил из рук адскую бабочку и передал приказ:
- Немедленно вызвать ко мне капитанов Зараки, Унохану и Куротсучи вместе со своими лейтенантами. Офицеру 4-го отряда Ханатаро также прибыть в расположение 1-го отряда. – Он перевел взгляд на Кучики и, скрывая обеспокоенность, небрежно кинул: – Самому… Отправляетесь завтра на рассвете целым отрядом и, упаси вас бог, не уберечь для Общества душ Куросаки Ичиго!..
====== XVII. ГНЕВ ННОЙТОРЫ: ВО ВСЕМ ВИНОВАТЫ ЖЕНЩИНЫ ======
- Гетсуга Теншоу!!! – Закричала Ичиго и, разрывая на части воздух, песок и свою нерешительность, метнула Лунный клык в хищно улыбавшегося Ннойтору.
Атака, упрочненная злостью и яростью, на сей раз достигла цели: громадный арранкар с грохотом врезался спиной в скалу, оставляя в ней глубокий след.
- Неплохо… – Промямлил он, наблюдая, как удар реяцу синигами распространяется ожогом по всей его грудной клетке. Шрам приобретал те же очертания, что и отметина на теле Гриммджоу, давая понять Квинте, кто именно победил Джагерджака впервые в его жизни.