Сириус уже прочитал половину книги, когда понял, что на него кто-то очень пристально и внимательно смотрит. Оторвав взгляд от текста, Сириус встретился с синими глазами Лайона и вновь невольно вздрогнул. Почему эти глаза так странно на него действуют? Больно видеть эти глаза. Физически больно, до дрожи во всем теле. Как-то это странно.
— Ты хоть понимаешь, что именно читаешь? — спросил Лайон, сев нормально в кресле.
— Иногда, — хмыкнул Сириус, снова переводя взгляд на книгу, чтобы не видеть этих синих глаз. — Я не люблю читать. Но заняться совершенно нечем.
— Ты читаешь только когда нечем заняться? — с какой-то странной усмешкой спросил Лайон.
— Или если это необходимо. Перед экзаменами, например, — пробормотал Сириус. — А ты, видимо, не имеешь ничего против, — прибавил он, кивнув на книгу в руках парня.
— Я читаю только утром, — сказал Лайон. — Я всегда рано просыпаюсь, все еще спят. Приходится занимать себя чтением, чтобы никому не мешать. — Он задумчиво посмотрел на книгу. — Гермиона уверена, что я добровольно к книгам никогда не прикасаюсь.
— Вы живете вместе? — нахмурившись, спросил Сириус.
Понять отношения этих двоих было несколько сложно. Ему казалось, что они знают друг друга намного дольше, чем четыре школьных года. Тем более, они с разных факультетов, а потому общение несколько усложнялось этим разделением.
— Этим летом, да, — кивнул Лайон. — В том году мы с ней встретились в Норе, а перед третьим курсом она с родителями была во Франции. — Лайон с секунду внимательно смотрел на мужчину, словно решая, стоит ли говорить дальше. — Мы с детства знакомы. Живем через дом друг от друга.
— Это многое объясняет, — произнес Сириус, переворачивая страницу.
Объясняло это, конечно, многое. Но Сириус заметил, что юноша ни слова не сказал о своей семье, словно избегал этой темы. А может Сириус все это лишь напридумывал сам себе. Интуиция частенько его подводит, а потому лучше на нее не полагаться.
— Ты разбираешься в трансфигурации? — вдруг спросил Лайон.
— Немного, — кивнул Сириус, поднимая на него взгляд. — Но учитель из меня плохой. Объяснить вряд ли что-нибудь смогу.
— Это ответ на мой вопрос: можешь мне помочь? — выгнул бровь Лайон. Брови у него были полностью черными, в отличии от волос, которые не определились с цветом.
— Я могу помочь, но потом не жалуйся, — ухмыльнулся Сириус.
— Слушаюсь, сэр! — вскочив на ноги и отвесив шутовской поклон, произнес Лайон. — Сейчас вернусь!
— Можешь не торопиться, — крикнул ему вслед Сириус. — А еще лучше, забудь о трансфигурации. Этот предмет я слишком хорошо знаю, — тихо прибавил он, когда когтевранец скрылся за дверью.
***
Сириус лениво водил карандашом по бумаге, не совсем понимая, что именно рисует. В последнее время рисование стало единственным способом отвлечься от всего, избавиться от хаоса, царившего в его голове, забыть о том, что он сидит взаперти. Он и раньше рисовал, только на уроках, чтобы не уснуть.
Появление в доме гостей ему не мешало. Наоборот, общение с ними позволяло вспомнить то, что ему уже ничем не поможет. Ему нравилось разговаривать с Лайоном. Мальчик мог поддержать любую беседу, даже если она была полностью лишена смысла. Гермионе же нужен был умный собеседник, с которым можно обсудить науку, недавно прочтенную книгу, или домашнюю работу, в конце концов. А поскольку Римус в доме бывал редко, таким собеседником для нее стал Сириус, которому было весело наблюдать за удивлением в глазах умной девочки, уверенной в том, что он мало чем уступает в умственном развитие Рону.
Но проблема с памятью пока так и не решалась. До субботы надо прожить еще один день, чтобы можно было вспомнить хоть что-нибудь. А общение с Лайоном иногда становилось для него настоящей пыткой, особенно из-за его глаз. В голове все равно было пусто, только в груди все нещадно ныло, да дыхание комом застревало где-то в горле. И когда этот мальчишка интересовался, все ли у него в порядке с головой, Сириус готов был выть от досады, потому что с головой у него точно не все в порядке.
— Привет, дядя! — В комнату вошла Тонкс и чуть не упала на пол, споткнувшись о собственную ногу.
— Привет, малышка! — поздоровался в ответ Сириус, продолжая бездумно водить карандашом по бумаге. — Голодна?
— Нет, я только что была у мамы, — отозвалась Тонкс, поставив стул рядом с ним. — Красивая девушка! — сказала она, взглянув на рисунок.
Сириус нахмурился и сфокусировал взгляд на рисунке. На пергаменте был портрет девушки с короткими волосами, торчащими во все стороны. Ее глаза были широко распахнуты, а на правой щеке был тонкий шрам, который шел почти от самого уха до уголка тонких губ, растянутых в задорной улыбке. И аккуратный носик, кончик которого был немного вздернут.
— Почему ты не говорил, что так потрясающе рисуешь, Сириус? — спросила Тонкс, продолжая разглядывать рисунок.
— Потому что я не рисую, — буркнул Сириус, пытаясь вспомнить, где мог видеть эту девушку.
В том, что он ее где-то видел, Сириус не сомневался. Просто выдумать человека, да еще с такой мелочью, как шрам, он не может. А раз он ее нарисовал, то общался с ней, как минимум, месяц. Себя Сириус знает. Вот только, видимо, именно ее он и не помнит. Точнее, помнит на подсознательном уровне, но не сознательно.
— На Мелоди похожа, — заметила Тонкс. — Помнишь, ты приходил вместе с ней в семьдесят девятом, зимой. Помню, мне ее волосы очень понравились. Такие же белые, как первый снег, только они были длинными. А шрам такой же, как у нее, даже на той же стороне.
Имя было каким-то смутно знакомым. Таким мелодичным, очень знакомым на вкус. Но оно совершенно ничем не помогало. А вот цвет волос. Белый, как первый снег. Теперь он понимает, с чем связан снег. Эту девушку он, безусловно, знал. Даже с Медой познакомил, как утверждает Тонкс. А значит, для него много значила эта девушка. Может, именно она и есть то важное, что он забыл. Жаль, племянница ни слова не сказала о глазах, это бы сильно помогло. Но Сириус отчего-то уверен в том, что эти глаза должны быть синими. Теми самыми синими глазами, которые последнее время не дают ему покоя.
Белые волосы, синие глаза. Кажется, у этой девушки есть сын, у которого проявляются черты его характера. Это же надо было до такого дожить!
“Теперь есть вероятность того, что у меня есть сын. Что еще интересного я узнаю о себе?” - меланхолично подумал Сириус.
— Тебе тогда было шесть, верно? — тихо спросил он.
— Ну, да! — кивнула Тонкс. — А что?
— Ничего, — покачал головой Сириус. — Ты хотела о чем-то поговорить?
— Почему ты так решил? — напряглась Тонкс.
— У тебя глаза черные, — просто ответил Сириус. — Римус тебя избегает, а тебе это не нравится, да? - сразу же перешел к сути проблемы он.
— Почему ты всегда все знаешь? — недовольно насупилась Тонкс.
— Потому что тому, кто наблюдает со стороны, все видно лучше, — улыбнулся Сириус. — Давай, рассказывай, что у вас опять случилось.
***
В комнате было темно, только несколько свечей неровно горели, освещая небольшие участки комнаты. Огонь в камине давно потух, отчего в гостиной было прохладно. На диване лежала рубашка хозяина дома, который, приняв упор лежа, отжимался. Это был уже третий подход. Волосы прилипли к лицу и жутко его раздражали, по спине текли капли пота, а мышцы нещадно ныли от такого издевательства. Он слишком давно забросил физическую подготовку, а потому знал, что на завтра у него все будет болеть намного сильнее, чем сейчас. И почему-то эти мысли вызывали у него лишь улыбку. И когда он успел стать мазохистом?
Услышав знакомый шорох мантии, Сириус перевернулся на спину и тяжело выдохнул, закрыв глаза. В голове все шумело, дышать было нечем. Расслабленные мышцы больше не хотели слушаться хозяина. Сириус как-то запоздало подумал о том, что сейчас он совершенно бессилен перед Снейпом. Что тот сейчас стоит и смотрим на его растянувшееся на полу тело.
— Может, будем работать прямо так? — предложил Сириус, открыв глаза. — Если тебя опять выбросит из моих воспоминаний, то ты успеешь быстрее собраться, пока я буду поднимать с пола.
— Быть собраннее, в твоем понимании, это полностью вымотать себя физическими упражнениями? — вздернул бровь Снейп.
— Мне все еще плохо, — фыркнул Сириус. — Только свечи не зажигай. Сегодня я боюсь света, — прибавил он.
— Я передам Дамблдору, что тебе крайне необходима помощь квалифицированного целителя, — сквозь зубы произнес Снейп.
— А разве не ты утверждал, что я безнадежно болен слабоумием? — на манер Снейпа вздернул бровь Сириус. — Считай, что твой диагноз подтвердился, а потому не обращай внимания на мою неадекватность.
— Что ж, ты хотя бы пока не буйный, — хмыкнул Снейп, снимая мантию.
— Прежде, чем ты начнешь, я хотел кое-что спросить, — с трудом приподнялся на локтях Сириус. — Тебе не показалось поведение Крауча странным в моих воспоминаниях?
— Показалось, — кивнул Снейп. — Он говорил с тобой так, словно вы давно знакомы. А ты, видимо, просто слышал о нем, вот и вспомнил имя.
— Он учился на одном курсе с Регулусом. Они дружили. Ну, как дружат аристократы, — отозвался Сириус. — Больше я о Крауче ничего не знаю, только то, что рассказывали.
— Ты уверен, что не был с ним знаком лично? — вдруг спросил Снейп.
— Пока уверен, но я не могу сказать точно. Я не помню, — честно ответил Сириус. — Начинай!
Снейп вытащил волшебную палочку и направил ее на него, впившись своим взглядом в его глаза.
— Легилименс!
Комментарий к 3. Сириус Блэк. 1995 год
Кажется, я сама начала немного путаться. А вот Сириус наоборот начал что-то понимать…
Надеюсь вы, дорогие читатели, что-нибудь понимаете. Можете поделиться любыми догадками и предположениями. Буду рада!
========== 4. Барти Крауч-младший. 1978 год ==========
Спина уже давно изнывала от напряжения, колени болели, но Барти не смел пошевелиться, выслушивая речь своего повелителя, уткнувшись взглядом в каменный пол. Шея у него пылала от стыда. Он ведь не думал в тот момент, когда уходил из дома, что может подвести Темного Лорда. Он был настолько зол на отца, что ни о чем не думал. Хорошо, что его не отчитывают перед всеми Пожирателями, это было бы намного унизительнее.
— Встань! — холодно приказал Лорд.
Барти медленно выпрямился и невольно поморщился, когда хрустнула спина. Глаз он так и не поднял. Боялся посмотреть хозяину в глаза. Ему было слишком стыдно.
— Я тебя подобрал, когда ты был никому не нужен. Я сделал все, чтобы тебе помочь, — тихо говорил Темный Лорд, но его голос звучал слишком угрожающе в тишине комнаты. — И все, что я от тебя хочу за свою щедрую помощь, это чтобы ты сообщал обо всем, что творит твой бестолковый отец. Скажи мне, Барти, неужели я слишком многого прошу?
— Нет, мой Лорд! — ответил Барти, голос предательски дрогнул.
— Тогда, почему ты не справляешься со своими обязанностями? — спросил Темный Лорд. — Может, ты передумал? Решил предать меня?
— Мой Лорд, я предан только вам! — горячо воскликнул Барти, подняв голову. — Вы мне как родной отец! Я не могу вас предать, хозяин!
Темноволосый мужчина окинул слугу холодным взглядом.
— В таком случае, объясни мне, что тебе мешает выполнять свою работу! — стальным голосом приказал он.
— Мой Лорд, понимаете, я поссорился с отцом. Мне пришлось уйти из дома, — промямлил Барти.
— Так вернись, не вижу в этом никакой проблемы, — сказал Темный Лорд таким тоном, словно объяснял глупому ребенку саму собой разумеющуюся вещь.
— Мой Лорд, позвольте мне сказать, — с подобострастием произнес за спиной Барти женский голос.
— Говори, Белла, — лениво махнул рукой Темный Лорд. — Мне интересно, что ты можешь мне рассказать.
— Этот мальчишка все это время жил у грязнокровки, — с торжеством воскликнула женщина, подходя к Барти. — У своей девушки, не так ли, Барти? — бросив на него из-под тяжелых век презрительный взгляд, спросила она.
— Ты утверждаешь, что служишь мне, но сам встречаешься с грязнокровкой? — прищурился Темный Лорд. — Отвечай мне!
— Она не такая, как остальные, — прошептал Барти.
— Она не такая, как мы! Она никогда тебя не поймет, — закричала Белла. — Да она же бросит тебя при первом удобном случае. Грязнокровки не умеют хранить верности, лишь играют с чистокровными волшебниками, выбирают тех, кто выгоднее…
— Достаточно, Белла! — заставил ее замолчать Темный Лорд. — А ты, неблагодарный мальчишка, выбирай: либо твоя грязнокровка, либо наше благородное дело. У тебя есть три месяца. И я надеюсь, что ты сделаешь правильный выбор.
— Да, мой Лорд! Спасибо за вашу щедрость! — поклонился Барти.
Темный Лорд махнул рукой, показывая, что он может быть свободен. Барти нервно сглотнул и поспешил покинуть комнату. К его удивлению, Беллатриса Лестрейндж последовала за ним, а не осталась рядом с хозяином. Все знали, что Беллатрисе позволяется намного больше, чем остальным Пожирателям. Но все молчали и делали вид, что не замечают этого, потому что боялись разгневать хозяина.
— Эй, Крауч! — позвала его Беллатриса.
Барти остановился и обернулся к ней, вопросительно подняв брови.
— Если не можешь сделать верный выбор, то я могу тебе помочь, — с кровожадной улыбочкой произнесла женщина. — Я видела эту малышку. Думаю, с ней можно неплохо поразвлечься. Я даже тебя приглашу.
— Я учту! — сухо кивнул Барти, скрывая дрожь и отвращение. — До встречи, Белла!
Он даже боялся представить, что с Мелоди может сделать эта женщина. Она ведь сломает ее, уничтожит эту прекрасную, чистую и детскую душу, изрежет на мелкие кусочки. И если девушка выживет после пыток, то она просто бросит ее медленно и мучительно умирать.
От мелькавших перед внутренним взглядом картин, ему стало плохо. И невыносимо больно, стоило только представить, что подобное может ждать его Мелоди.
У него есть три месяца для того, чтобы придумать, что теперь делать. Этого вполне достаточно, но этого так же немыслимо мало. Если бы он встретил Мелоди раньше, то может, ему не пришлось бы выбирать. Но сейчас он не в состоянии что-либо решать. Сейчас он знает лишь, что нужно вернуться домой и помириться с отцом. Больше он не должен подводить хозяина.
***
— Барти, а что будет после того, как мы окончим школу? — тихо спросила Мелоди, положив голову ему на плечо.
— Не знаю! Надо еще дожить до этого, — пробормотал Барти, разглядывая пейзаж за окном поезда. — Отец, наверное, возьмет меня на стажировку в свой отдел.
— А я пойду учиться на целителя, — произнесла Мелоди.
— Ты же крови боишься, — хмыкнул Барти. — Как ты людей лечить собираешься?
— Я не боюсь крови, — насупилась Мелоди. — Просто очень сильно переживаю, когда раненым оказываешься ты.
— Целитель должен быть хладнокровным и уверенным в себе и своих силах. Мало ли кого ему придется лечить, — заметил Барти. — А ты слишком добрая и восприимчивая, мягкосердечная. Плохая из тебя выйдет целительница.
— Это мы еще посмотрим, — буркнула Мелоди.
Барти только улыбнулся. Ее решительность и упрямство всегда проявлялись в тех ситуациях, в которых этого меньше всего ждешь. И он боялся, что они проявятся и в том случае, когда он скажет, что они должны расстаться. И если она станет упрямиться, он не выдержит, и все снова начнется сначала. Ему необходимо придумать что-то, чтобы защитить ее. Чтобы быть уверенным в том, что с ней все хорошо. Но ничего путного в голову пока так и не пришло.
— У тебя все хорошо? — спросила Мелоди, заглядывая ему в глаза. — Что-то случилось?
— Ничего не случилось, моя хорошая. Я просто немного задумался, — выдавил улыбку Барти.
Мелоди скептически хмыкнула, но приставать с вопросами не стала. Ее проницательность иногда его пугала. Он не мог скрыть от нее никаких чувств. Иногда у него создавалось впечатление, что она читает его, словно раскрытую книгу. И как он не пытался закрыться, она с легкостью открывала его на нужной странице, даже не прикладывая особого усилия.
— Знаешь, так странно ехать в Хогвартс и осознавать, что там нет Мародеров, — вдруг произнесла Мелоди. — Никто больше не устроит розыгрышей, никто не прогонит уныние, навеянное этим неспокойным временем. Впервые кажется, что Мародеры были теми, кто помогал всем, даже профессорам, собираться с силами, улыбаться сквозь слезы и верить в светлое будущее.