В комнате, куда вошли наши героини, все еще не было ничего страшного – просторная комната с тремя дверьми, с камином и креслами; на стенах – обширная коллекция оружия; высокое окно, забранное чистым стеклом с вышитыми портьерами с видом на бесконечные красные черепичные крыши Парижа. Это была приемная коменданта.
Стражник, с идиотской улыбкой, которая, наверно, изображала любезность, подкинул в очаг сырую ветку, при этом раскидав угли по паркетному полу. Он что – то пробормотал и начал елозить перед очагом, собирая грязь в горсть.
-Ах, оставьте ради бога! – воскликнула Джулия.
Стражник, вытер ладонь о помятые латы и, неумело кланяясь, вышел.
-Тут и проводит свои дни твой дядя? – прошептала Джулия.
-Отнюдь! Здесь он, похоже, разговаривает с пленниками, заподозренными в государственной измене!
-Но пока я ничего такого…
Их беседу прервал душераздирающий вопль:
-Я тут, о Богородица!
Вопль, от которого кровь застыла в жилах, доносился из-за неплотно приотворенных дверей напротив тех, через которые они вошли, дверей, выкрашенных в противный коричневый цвет, заляпанных подозрительными бурыми пятнами.
Изабелла подошла и выглянула в узкий коридор.
-Оставайся здесь! – велела она подруге. – Если застанут с узниками меня, то всего лишь вышлют из города, а если тебя - то четвертуют за государственную измену!
Она прикрыла за собой дверь и прислушалась. Узник смеялся и выкрикивал беспорядочные слова, слившиеся в один непрерывный вопль:
-Забери меня!
Изабелла подошла к его камере и прислушалась. Но узник теперь просто выл, как голодная собака, или душераздирающе смеялся! Разум, похоже, покинул его! Изабелла побоялась выпустить сумасшедшего и отошла.
Она шла по коридору, тускло освещенному чадящим факелом. У нее было ощущение, что она подползла к самому краю бездонной пропасти. Уже мелкие камни срываются и беззвучно падают с головокружительной высоты, а она не может сделать самого маленького шага назад.
Другая дверь, выходящая в коридор, была полуоткрыта.
-Я отказываюсь! – простонал кто–то. Голос из комнаты был такой замогильный, что Изабелла вскрикнула. Она вошла. Комната была совершенно пуста. Или нет?!
-Я отказываюсь это делать! – повторял кто- то с надрывом. Изабелла подскочила к одной из стен камеры и отдернула с нее гобелен с любовными сценами из сочинений Кретьена де Труа.
Зрелище, представившееся ей, повергло ее в ужас. За гобеленом располагалась маленькая ниша, в которой пряталась клетка не выше пояса и не шире разведенных рук.
В клетке скорчился человек. Он глядел на туфли Изабеллы с таким диким видом, что она удивилась, что он еще говорит. Впрочем, вид его легко объяснялся - у ног Изабеллы стояла миска с мутной водой и лежал кусочек хлеба. Отвратительная пища лежала с определенным умыслом- так, чтоб узник видел ее, но не мог, как бы не изощрялся, дотронуться до нее.
Изабелла пододвинула ему воду. Он схватил миску и, захлебываясь, стал пить. Она с содроганием смотрела, как жадно он пьет, проливая воду на замызганный камзол с остатками золотого галуна и щеки его, заросшие щетиной, трясутся.
-Я знаю, что тебя наняли специально, - простонал он, запихивая хлеб в рот обеими руками. – Уходи! У меня нет больше чести и достоинства, но последнее, что я могу, чтоб сохранить остатки разума, это не поддаваться на твои дьявольские искушения. Я не соглашусь на то, что вы предлагаете. Убирайся! И скажи им, что я не согласен!
-Я могу попробовать выпустить вас! – пролепетала она.
Он разразился каркающим смехом.
-Меня спасали уже три раза, но все это были ловушки, ловушки! Когда уже ощущаешь запах свободы, когда уже мнишь себя за рвом, мечтаешь о горячей ванне и бокале бургундского, когда уже нюхаешь цветы, твой спаситель открывает дьявольский колодец! И хуже ничего нет! Я сам больше шага не сделаю отсюда! Убирайся!
Изабелла попятилась, и портьера скрыла его. Она вернулась в комнату, стараясь не трястись.
Отец Жозеф вошел в приемную с другой стороны почти вслед за ней. У него было хорошее настроение.
-Что значит этот визит, дети мои? – спросил он почти игриво. –И вы прибыли так быстро… Я, клянусь святым Иофом, не ожидал, что вы решитесь появиться в Бастилии! На это есть особая причина, да, милая племянница?
Изабелла, с трудом шевеля языком, рассказала ему о причине.
-Ваши идеи, дорогая Изабелла, с каждым днем становятся все хуже! - возмутился отец Жозеф. - Кто бы он ни был тебе, этот мальчик..
-Он мой учитель музыки!- встряла Джулия.
-Пусть так! Но я не стану просто так рисковать моими людьми, посылая их на верную смерть в смердящие парижские трущобы! Но я должен успокоить вас, мои пташки, поэтому скажу: ваш учитель музыки, оказавшись на улицах без оружия, давно уже почил. Удар кинжалом за лютню не удивителен. Любой нищий захочет продать инструмент за пару су старьевщику.
Джулия побледнела, но нашла в себе силы любезно улыбнуться.
Отец Жозеф улыбнулся в ответ. Изабелле захотелось закричать - будь осторожна! Но Джулия не заметила тени озабоченности на лице подруги.
-Я прошу вас помочь мне, ваша светлость! – прощебетала она. –У вашей светлости столько власти в городе и стране!
Словно поддавшись на комплименты, отец Жозеф колокольчиком позвал тюремного художника. Художник – молодой упитанный парень с выразительным лицом и белыми длинными пальцами, пристроился на краешке стула, достал большой лист бумаги и приготовился рисовать. Джулия описала Франсуа. Художник рисовал быстро. Он исправлял, стирал, спрашивал, кивал, уточнял, набрасывал. Пот тек по его лицу. Но дело шло на лад. То ли Джулия обладала редкой даже в наши дни способностью доходчиво объяснять, то ли художник был талантливым человеком, но через четверть часа портрет Франсуа был готов. Художник скопировал еще пять портретов – их должны были раздать нескольким стражникам. Одного из них отправили в Общую больницу – где лечились, рожали и умирали нищие.
-А сейчас мне бы хотелось побеседовать с племянницей наедине! – сладко проронил отец Жозеф. – Нет, нет, дорогая Изабелла, сидите у камина, грейтесь, умоляю вас! Я же вижу, как вас бьет дрожь от дьявольской сырости Бастилии! Тут действительно несколько прохладно! Даже у меня самого тут часто ноют спина и шея! Я провожу мою прелестную гостью в другую комнату!
Он встал, подал Джулии руку и поцеловал ей кончики пальцев. От такого всплеска чувственности у старого монаха Джулия растаяла. Она с готовностью повиновалась его сильной руке. Он подвел ее к третьей двери, распахнул ее.
Изабелла нахмурилась. Она вытянула шею, чтоб заглянуть в комнату с того места, где сидела - действительно, помещение казалась светлым и нарядным. В нем приветливо горел камин, над которым красовался некий натюрморт с персиками, пол был выложен красивым резным паркетом, напоминающим цветочный рисунок в одной из зал Лувра.
Джулия вошла. Отец Жозеф замешкался и споткнулся о сутану. Он был вынужден опереться локтем о стену.
Каменная плита опустилась из щели потолка так быстро, что обдала его коричневую сутану облаком пыли.
Изабелла вскочила.
-Джулия! – закричала она в панике, с запоздалым раскаянием поняв, какую чудовищную ошибку они совершили. – Это ублиет - смертельный колодец! Там нельзя ходить! Стой! Стой, умоляю!
Она била по стене кулаками, не в силах вспомнить, что именно украшало стены жуткой комнаты. Если книги, Джулия не подойдет к ним и останется жива. Но если духи или цветы - Джулия погибла!
Как же она винила себя, за то, что поддалась на уговоры подруги, ибо сейчас Джулия умрет!
-Это ублиет! – вырвался из ее губ вопль. Она развернулась к отцу Жозефу. От ужаса из ее глаз брызнули слезы.
Ублиетом назывались камеры и глубокие колодцы, куда сажали приговоренных к смерти людей. Но этот ублиет был другим, более страшным порождением жестокого и коварного разума. Несчастный узник после допросов и пыток приводился в роскошно убранное помещение, где ему подавали вкусный обед и надежду на скорое освобождение. Жертва радовалась, слизывая кровь с губ. Она оставалась в комнате до той поры, пока не брала с полки книгу или не садилась в кресло, сама приводя в действие изощренный механизм. Сразу же пол под несчастным опускался, и он падал на колесо, утыканное острыми ножами. Невидимая рука приводила это колесо в движение, и узника разрезали на кусочки. Смерть эта не была быстрой, ибо часто колесо двигалось медленно, отрезая у жертвы плоть кусочками в течение долгих часов.
-Я убью вас! – закричала Изабелла.
-Полно! - улыбнулся отец Жозеф. – Мы можем поговорить наедине, пока ваша подруга наслаждается чтением Богослова и Бестиариев. Или вдыхает духи…У нас тут замечательная коллекция…Для несговорчивых дам!
Изабелла чуть не упала в обморок. Там были духи… Джулия сейчас подойдет и возьмет флакончик…
-Выпустите ее!
-Нет!- покачал головой отец Жозеф. Он, будто нарочно, закатал рукава старой сутаны, обнажая мускулистые руки. - Во всяком случае, пока не узнаю все, что меня интересует! А интересует меня что действительно привело вас сюда с высосанной из пальца сентиментальной историей про музыканта. Кому в наши неспокойные дни есть дело до какого- то слуги! Кто послал вас сюда на самом деле? Королева? Король?!
-Никто! – прошептала Изабелла. Она до боли в ушах вслушивалась в звуки за пределами комнаты, но ничего не слышала.
-Я не верю тебе, племянница!
-Не верьте сколько хотите, дядя! Выпустите Джулию!
Отец Жозеф прошелся туда – сюда.
-Не вздумайте здесь ничего трогать, - резко приказал он, когда Изабелла потянулась к стене. – Нажмете и действительно отправите на тот свет вашу драгоценную подругу.
Изабелла отшатнулась. Ей казалось, стены давят на нее так сильно, что сплющивают. Ей стало дурно.
-Если ты не лжешь, Изабелла, мы, конечно, отыщем этого вашего музыканта! У меня есть агенты и в больницах и среди нищих! Всегда полезно иметь под рукой ловких людей, знающих все распутные тайны знати, верно я говорю!? Но я помогу тебе не без пользы для меня.
-Да.
-Замечательно, будем действовать а contrario*, дорогая моя. После радости пребывания в сей чудной крепости с секретами, я надеюсь больше никогда не слышать из уст Его высокопреосвященства, что вы стоите у него на пути. Если таковое произойдет, я надеюсь, вы немедленно покинете город и сами, без напоминаний, отправитесь в изгнание в ваше поместье! Растите там моих племянников и не во что не вмешивайтесь!
Изабелла обессиленно кивнула.
Отец Жозеф повернулся к стене, нажал на что-то и плита поднялась. Перед Изабеллой предстала живая Джулия. Она сидела в единственном кресле и перебирала лепестки розы в высокой вазе у своих ног.
-Джулия! – воскликнул Изабелла.
Она подбежала к креслу и потащила подругу за руку к отцу Жозефу. Там бросилась ей на грудь.
-Ты жива! – заплакала она.
Джулия была удивлена.
Но испытания не окончились. Отец Жозеф еще раз повернул рычаг, спрятанный за портьерами. Пол разошелся посередине по краям паркетного цветка, ухнуло вниз кресло и разбилась высокая ваза с цветами. Внизу раздалось клокотание, визг, звук ударов. Это работали крутящиеся лезвия. Из растерзанных, разрезанных на мелкие кусочки мертвых роз поплыл к потолку томящий резкий сладкий аромат, отдающий тленом.
-Что это? – заикаясь, спросила Джулия, прижимаясь к подруге. Она, мертвея, глядела, как внизу, в колодце у ее ног, сходятся и расходятся огромные ножницы.
-А это, прекрасная герцогиня, мой шанс показать, что вы все время ходите над пропастью! Вы можете читать Бестиарии, вдыхать запах померанцевого дерева, даже вышивать, но под вами уже разверзлась пропасть!
Джулия обмякла на руках у Изабеллы.
-Вам обязательно пугать ее?! - закричала Изабелла, пытаясь оттащить подругу от края ямы.
Но монах как клещ вцепился ей в локоть.
-Кто станет новой любимой фрейлиной у Марии Медичи? Какие сплетни плавают в Лувре?
-Не знаю!
-Она собирается мириться с сыном или по – прежнему будет проявлять своеволие? Что думает об этом Ее Величество королева Анна? Готовы ли они подружиться?
-Не знаю!
Звон ножниц внизу вызвал у Изабеллы холодную испарину на лбу.
-Почему Мария Медичи именно сейчас собирается вернуться в Париж? Ей же предлагали сделать это еще месяц назад! Отвечайте, Изабелла!
-Я не знаю!
Отец Жозеф вернул пол на место. Изабелла оттащила Джулию подальше. Та постепенно приходила в себя.
Раздался стук в дверь. Это был стражник, который сообщил, что некие вооруженные люди пытаются пройти в крепость.
-Зять пожаловал? – спросил отец Жозеф у Изабеллы. – Пропустим их сюда?
-Нет! Только не это!Мы выйдем сами!
-Замечательно!
Когда они выезжали из Бастилии в карету к им сели де Силлек и де Арамисец. Последний, стащив с головы совершенно мокрую шляпу, разразился необычайно гневной тирадой, направленной против Изабеллы.
-Вы, сударыня, просто сошли с ума! Потащить мою беременную супругу в Бастилию к вашему дядюшке! Это надо же додуматься! Ab imo pectore *, что это никоим образом не должно повториться!
-Это я виновата! - простонала Джулия. Она тряслась всем телом.
-Зачем вы понадобились отцу Жозефу? -спросил у Изабеллы де Силлек, внимательно глядя на ее белое, без кровинки лицо.
-Мне кажется, замышляется что-то, - ответила она, отогревая руки в его ладонях. – Мы действительно хотим найти музыканта Джулии, и дядя обещал посодействовать. У стражников есть описание Франсуа Ларена, они найдут его. Но дядя намекнул мне, что замышляется что- то против королевы - матери… И в этом не должны принимать участие те, кто хочет остаться в живых. Я думаю, дядя хотел предупредить де Тревиля…
-Я найду способ передать ваши слова капитану, - де Силлек по-прежнему не отводил от нее глаз.
-Вы странно спокойны после посещения Бастилии, госпожа графиня, - ввернул де Арамисец. Он все еще был зол.
-Так я же была там уже, - сказала Изабелла слабо. – В первый же день, как приехала в Париж из монастыря. А вы думали, господа, отчего я так всего боюсь? Откуда знаю, как хрупка человеческая жизнь…
-Все равно, - не сдался де Арамисец. - Absolutio ab instantia***.
-Латыни на сегодня достаточно! – простонала Изабелла.
-Да уж, господа! Вот когда скажешь: Bellum omnium contra omnes****! - добавил де Силлек.
Изабелла хихикнула. Нет, поистине нужно иметь железные нервы, чтоб жить в этом городе в такое неспокойное время! Она смеялась так заразительно, что даже Джулия улыбнулась бледной, дрожащей улыбкой.
Оставалось только ждать! Неделю все провели в беспокойстве (правда, по разным причинам!), а через неделю стражники принесли Франсуа Ларена. Изабелла поскорее послала за подругой и спустилась вниз.
-Почему в мой дом? – удивился де Силлек. –Не я искал себе поэта.
Он, выпятив нижнюю губу, разглядывал двух стражников, тащивших юношу на большом грязном, забрызганном одеяле. Его тело опустили на топчан в кладовой, приникающей к кухне.
-Так велено, ваша милость! - отозвался переодетый в простолюдина стражник с сильным немецким акцентом. –Мы нашли его на рынке Чрево Парижа. Его посадили просить подаяние, бедняга ничего не понимал, только плакал, потому что они опоили его! Мы боялись, что цех нищих вырвал у него язык, но, хвала господу, этого еще не случилось. Хотя, ваша милость, они умеют вытворять и не такое! Им ничего не стоит сделать из здорового – больного, из красавца - калеку, из молодого - столетнего старика! Вместе с вашим слугой, мы забрали троих украденных детей –тех, кто мог говорить! Младенцам, увы, так не везет – никто не может определить, кто их родители и мы вынуждены бросить их в том кошмаре, среди воров и убийц! Куда и кому их продадут –один бог ведает!
Агенты отказались от кошелька, сославшись на то, что им хорошо платят, но с удовольствием съели кусок ветчины и выпили бургундского.
-На улицах приходится пить такую гадость! - признался самый разговорчивый и, накинув грязную накидку на лысую голову, ушел.
Де Силлек стоял над больным гостем, который все еще пребывал без сознания, и пытался сличить его с рисунком на пергаменте, который сунул ему стражник.
-Посмотрите вы, прошу вас, - сказал он Изабелле, протягивая ей пергамент. –Может быть, вам удастся сличить нашего гостя с портретом. Я не могу уловить даже отдаленное сходство,а я на невнимательность не жалуюсь!
Изабелла склонилась на невообразимо грязным, залитым то ли вином, то ли кровью, то ли овощным соком, рваным, пахнущим гнилью пергаментом. Потом перевела взгляд на принесенного человека и вскрикнула.