Четыре человеческие фигуры как в бреду чумного больного спрыгнули с деревьев и вцепились в стремена, в гриву коня. Перекошенные от гримас заросшие их лица были по- настоящему страшны. Сатанинский хохот огласил лес.
Изабелла подняла коня на дыбы. Она с ужасом поняла, кто эти люди, оборванные, с кинжалами в руках с обгрызенными ногтями. То были одна из многочисленных банд разбойников, подвизавшихся на грабеже католиков и гугенотов. Изабелла вспомнила несколько страшных кровавых историй, о которых болтали в Лувре, и похолодела.
Вцепившиеся в поводья и стремя разбойники повисли, вынуждая коня сдаться. Изабелла сунула руку за пистолетом в чересседельную сумку, но чья- то жестокая лапа уже вырвала его из футляра, оцарапав запястье графини до крови.
-Что это значит? - воскликнула она, вне себя от боли и досады.- Я спрашиваю - будьте любезны ответить мне.
-Она спрашивает! - передразнил ее один разбойник с мрачным лицом. Он ковырял кинжалом в гнилых зубах. Фиолетовые наросты на его губах шевелились. - И мы, конечно, просто обязаны дать госпоже гордячке необходимые разъяснения!
Разбойники глумливо захохотали, а Изабелла ослабла.
-Ну, - грубо прикрикнул на нее другой разбойник. - Где твои кольца, браслеты - кидай живо! Иначе я поиграю с твоей белой шейкой.
-У меня ничего нет!- сказала Изабелла спокойно, хотя в груди ее полыхало отчаянье.
Она и впрямь носила украшения лишь на приемы, довольствуясь обычно кружевным воротником да булавками с жемчужными головками.
-Врет!- разъярились разбойники. - Эти знатные дамы - потаскушки, вечно трусливо прячут что- нибудь. Жано, взрежь–ка ей платье, все что- нибудь выпадет!
Изабелла стиснула зубы.
-Атаман!- вдруг воскликнул один из них и почтительно отстранился.
Новоприбывший мужчина, опираясь на плечи худого мальчика- подростка со следами коросты на щеке, не торопясь, вышел из подлеска и подошел к пленнице. Он отличался высоким ростом и стройным телосложением. Черный камзол, кожаные штаны, высокие ботфорты выдавали в нем дворянина, но с камзола галуны были сорваны, сапоги давно не видели шпор, а на дорогой черной шляпе болтался лишь грязный огрызок белого пера. Лицо разбойника закрывала черная косынка.
Атаман упер руки в бока, цинично разглядывая Изабеллу. Та чувствовала, как ее раздевает его взгляд и побледнела от стыда. Ей осталось вырвать кинжал из руки ближайшего разбойника и лишить себя жизни! Холодный пот покрыл ее тело, но глаза смело встретили взгляд атамана. Знатная дама никогда ни перед кем не унизится. Она будет мужественной.
-Она не знатна! - заметил атаман. Голос его звучал глухо.
-Не знатна?!- недоверчиво переспросил кто- то.- Эй ты, девка, говори мне правду, а то я разрежу твои щеки, что яблоки! Ты- дворянка?
-Наглец!- истерически закричала Изабелла.- Никакие молитвы не замолят твои грехи!
-Это бедная вдова Нурье,- медленно сказал атаман. - Я когда-то видел ее. У ее отца едва найдется пригоршня экю. Смотрите, ребята, на ней даже драгоценностей нет!
Изабелла не верила своим ушам.
-Шлюха! - атаман грязно выругался. - Это так просто. BELLYM OMNIYM CONTRA OMNES. -И добавил также на латыни: - ОСКОРБИТЕ МЕНЯ, ПРОШУ ВАС!
Изабелла от страха будто в бреду уставилась на него. «Война всех против всех!» - эти слова она поняла. Но «Оскорбите меня, прошу вас!» - Изабелла просто не поверила своим ушам.
Разочарованные выражения лиц разбойников говорили, как им жаль выпускать добычу из рук. Но если эта женщина – нищая и с нее не взять выкуп, ее подстерегает другая, более кошмарная, опасность - подвергнуться насилию. И, предвкушая скорое унижение своей жертвы, разбойники вслед за своим предводителем начали изощряться в грубом остроумии:
-Повеселимся на славу!
-Узнает, как стегать кнутом невинных!
-Оскорбите меня, сударыня, - повторил атаман по-латыни. -Черт возьми, вы понимаете меня?
Разбойники с интересом ловили звуки незнакомого языка и с уважением поглядывали на главаря.
Тот выразительно взглянул на пленницу.
-Подлец! - взвилась Изабелла.- Гнусный трус! Не мужчина, а жалкий гриф, что лакомится падалью! Я вздернула бы тебя на ближайшей осине, если бы могла.
-Что?- ласково переспросил атаман.
Смех сразу стих. Ожидая жестокого зрелища, разбойники от нетерпения сглотнули слюну. Атаман вдруг оттолкнул товарищей и вскочил в седло позади Изабеллы. Он стиснул ей горло одной рукой, а другой схватил поводья. Конь взвился и понесся прочь. Вслед летели свистки, смешки и плевки.
Изабелла тогда испугалась по-настоящему. Она начала ожесточено вырываться из объятий разбойника. Один на один с ним ей было еще страшнее оттого, что она не понимала, что он задумал.
-Что с вами, г-жа графиня? - удивился атаман, с трудом удерживая пленницу в седле. – Вы должны были давно убедиться, что я не причиню вам вреда.
-Но…зачем…зачем?
-Мадам, не бойтесь меня. Я не стою этого.
Изабелла нервничала. Ее настораживал, пугал этот человек. Но одновременно что- то похожее на уверенность в своей безопасности ютилось в ее душе. Она не видела ничего перед собой, нервы графини были натянуты, а мозг бился над вопросом: почему он солгал друзьям насчет ее имени, если узнал ее? Она, неудобно изогнувшись, попыталась заглянуть в его лицо. Но разбойник только мрачно глядел перед собой. Глаза его в узких прорезях замызганной тряпки ничего не сказали графине.
Конь, повинуясь сильной руке, встал как вкопанный на небольшой, почти круглой поляне с чуть порыжевшей высокой травой и остовом сгоревшего дуба на краю. Атаман лихо спрыгнул с седла и замотал поводья коня вокруг низкой ветки одного из начинающих краснеть кленов. Помедлив, он повелительным жестом предложил Изабелле оставить седло. Она, доверяя ему и страшась, подхватила юбку и скользнула вниз. На всякий случай графиня оставила между собой и им лошадь.
-Плащ!- потребовал атаман негромко. Он пристально разглядывал траву.
У Изабеллы побелели губы.
-Что?- прошептала она, чувствуя, что вот- вот ее окутает дикая ярость: на себя, на мужчин, на равнодушный осенний лес, что завлек ее в ужасную ловушку.
-Плащ, мадам!
Изабелла, не спуская с него глаз, дернула шнурки бархатного плаща. Разбойник разложил его на траве, примял, придал бархату живописные складки.
-Подвязку, мадам!
Графиня отвернулась и сорвала подвязку с левой ноги. Он, едва коснувшись тонкой ткани, разорвал ее надвое и бросил на плащ.
-Шпильки, мадам!
Каштановые, с золотым отливом, волны волос окутали плечи Изабеллы, придав ей ранимый и беззащитный вид. Зато рассыпанные в траве шпильки, помятый плащ, разорванная подвязка красноречиво свидетельствовали об отчаянной борьбе, унижении и победе насильника. Разбойник встал с колен и хмуро взглянул на графиню. Она ответила настороженным взглядом. Странно было видеть на всегда доброжелательном лице графини недоверие и страх, но, казалось, разбойнику было не до выражения ее лица. Он озабочено огляделся.
-Вы способны оцарапать меня до крови, госпожа?
-Что?
Не отвечая, разбойник рванул крючки камзола и старой рубашки, обнажив грудь.
-Все должны поверить, что вы яростно сопротивлялись мне,- невыразительно пояснил он. Изабелла содрогнулась. Он, мельком взглянув на бледное лицо пленницы в ореоле темных вьющихся волос, рывком разорвал рукав камзола и кинжалом оцарапал себе грудь. Капельки крови выступили и набухли на смуглой коже. Брови Изабеллы страдальчески сдвинулись. Разбойник медленно застегнул камзол.
-Вам придется уйти отсюда пешком,- сухо пояснил он.- Не бойтесь, здесь никого больше нет, моя жестокая банда одна контролирует эти места. Никто не осмеливается сунуться в леса Ла- Рошели, даже королевские войска. Вы пойдете так, чтоб солнце светило вам точно в затылок. Через два часа вы будете в лагере короля. Уходите и никогда больше не ездите без сопровождающих.
Потрясенная Изабелла разглядывала разбойника, совершившего что- то совсем невразумительное.
-Вы отпускаете меня, сударь?!
-Да.
-Но вам известно, что я вовсе не баронесса Нурье?
-Да.
-Но другие пленники в этом лесу не отделываются так просто?
Человек устало глядел куда- то в пространство. Казалось, ему смертельно надоел этот разговор.
-Да, за всех я прошу выкуп или…беру чем еще.
-Но почему я…
-Потому что я однажды беседовал с вами, сударыня.
Изабелла ахнула. Человек так глянул на нее, словно собирался пасть мертвым на месте.
-Почему дворянин стал разбойником? - с надрывом бросил он. - Обычная история, г-жа дю Трамбле. Украл один, а на галеры послали другого.
Острое страдание сжало сердце Изабеллы. Подозрительность и страх исчезли. Перед ней стоял и старался не показать своего горя несчастный человек. И она всем сердцем отозвалась на его боль.
-Но вы должны были сказать, что невиновны, сударь!
-Нет! – Он помедлил и проронил. - Я не мог.
Синие глаза его печально поднялись к небу. Изабелла не помнила этих глаз. Она не видела его лица, сорванный голос из-под маски звучал надтреснуто и хрипло, и графиня среди всех лиц, метавшихся перед ней как в калейдоскопе, не выбрала ни одного.
-Я бежал с галер, надеясь восстановить справедливость, - очень тихо, так, что Изабелле приходилось напрягать слух, добавил человек. Изабелла почти физически ощущала саркастическую улыбку под платком, закрывающую ему лицо. – Но поместье мое и невеста принадлежало теперь другому. А я оказался бродягой, беглым рабом, убийцей и насильником. Все очень просто, мадам.
-Вы должны были добиться справедливости! Вы не должны были отступать!
-Я это сделал, но проиграл! - сказал он сурово. - Если б вы все знали…Хотя не надо вам ничего знать.
-Подождите! - воскликнула Изабелла. Она ринулась к нему, протянув вперед руки. - Я хотела бы вам помочь.
-Нет.
-Скажите мне…
-Не подходите ко мне! - велел он резко. – Галерник не нуждается в жалости!
У Изабеллы упали руки.
-Простите! - прошептала она горестно.
-Не извиняйтесь, сударыня. И простите меня, что осмелился помочь вам, хотя сам же и завлек вас в ловушку. Это ведь я набрал в банду отпетых негодяев, но они все нуждаются в покаянии и жалости. Даже тот мальчишка, которого вы могли видеть подле меня. Шесть лет назад отец-столяр отнес его в лес и бросил возле волчьего логова. Он считал, что это не его сын! Я подобрал Мари совершенно обессиленным от голода и плача.
-Вы совершили доброе дело. Господь видел это.
-Идите, мадам.
-А мальчик? Хотите, я устрою его в колледж иезуитов в Париже?
-Нет,- человек помедлил, потом решительно покачал головой.- Если вы его заберете, я останусь один, а я очень привязался к Мари. Он- все, что у меня осталось!
Изабелла вытащила из волос две оставшиеся шпильки и протянула их разбойнику.
-Берите, прошу вас. Я могу вам понадобиться. В нужном случае передайте мне их…
Она молила его взглядом, голосом, жестом. Разбойник взял шпильки дрогнувшей рукой. Жемчужины слабо переливался в его смуглой грязной ладони как слезы.
-Вы спасли меня, сударь, кем бы вы ни были. Благодарю вас.
-Уходите же!
-Благодарю вас, мой друг! Если я буду нужна… И я никогда не посмотрю на вас как на разбойника…
-Вы не изменились,- заметил он мягко. Изабелле показалось, что она сказала что- то не то, какие-то грубые слова, не выражающие ни ее жалости, ни сочувствия. Тогда она просто подошла к молодому человеку и дружески коснулась его грязной руки. Он остался недвижим.
Изабелла повернулась и зашагала в лес. Дойдя до остова сгоревшего дерева, она не удержалась и обернулась. Человек стоял все там же, у измятого плаща, и печально, с упорным вопросом глядел в небо.
Изабелла всю дорогу думала о нем. Она так глубоко ушла в свои мысли, что даже не удивилась, когда навстречу ей вдруг шагнули мушкетеры короля. Не отвечая на досужие удивленные вопросы, г-жа дю Трамбле попросила проводить ее в лагерь.
Джулия прибежала в палатку фрейлин снять сломавшееся колье, когда знакомый голос приветливо произнес:
-А вот и я, Жули!
Джулия с распростертыми объятиями устремилась навстречу подруге.
-Ты здесь? Как хорошо! А меня уверяли, что ты не приедешь!
-Де Силлек запретил мне! - призналась Изабелла неохотно. - Но я не могла больше оставаться в замке!
-Я так рада, что ты приехала! Но что за дикий вид у тебя? Сейчас в моде распущенные волосы? Да еще и в еловых иголках! Очень милое украшение - весьма необычное для фрейлины французской королевы!
-Ах, да! Я потеряла шпильки!
-Переодевайся скорее и идем к королеве Анне! Тебя все ждут! Но в этом никак нельзя показаться: ты выглядишь как замарашка! Сейчас подберем что- нибудь из моих красивых платьев! Вот есть единственное подходящее тебе - жемчужного цвета, остальные, уж прости, лазоревые под цвет моих глаз. Ты уже была у господ мушкетеров?
-Да! - Изабелла неспешно укладывала волосы под золотую сетку и с интересом оглядывала окружающую обстановку.- Они ушли на регонсценировка к форту Ле Зон. Я поговорила с дядюшкой и пошла сюда.
-Ле Зон!- упавшим голосом пролепетала Джулия.
-Мне сказали, что там не очень опасно!
-Уф!- вздохнула Джулия. Она бросила драгоценности в шкатулку и села на табурет рядом с подругой. - Тебе тоже предстоит волноваться, Изабелла! Они все время рискуют жизнью!
-Но лучше бояться здесь, чем в замке. Расскажи мне новости.
Только через три четверти часа запоздавшие фрейлины скромно вошли в шатер королевы. Изабелла низко присела перед Анной Австрийской так, что колени коснулись пола, а пышная юбка с вышивкой золотыми цветами легла вокруг колоколом.
-А вот и г-жа де Силлек!- произнесла королева нараспев. - Я рада видеть вас, мое дитя!
Изабелла улыбнулась чуть смущенно, склонила голову и отошла к фрейлинам. Ее встретили радушно, с изъязвлениями приязни, расцеловали, окинули оценивающими взглядами и…все! Графиню не спрашивали о замужестве не потому, что не интересовались. Напротив, все, похоже, сгорали и плавились на медленном огне любопытства! Но спрашивать, каков гордец граф де Силлек в семейной жизни всем казалось просто невозможным, даже слов для столь неудобного вопроса не найти! Несколько особенно дерзких фрейлин решились было осторожно и издалека намекать, что хорошо бы им рассказать новости, но острый взгляд графини де Силлек был столь красноречив, а головка столь надменно вздернута, что сплетники прикусили языки. Если Изабелла не собиралась что- либо сообщать, спрашивать было бесполезно.
Фрейлины коротали время до вечера, играя в карты, когда в шатер вошел г-н де Тревиль в сопровождении мушкетера. Капитан почтительно поцеловал руку королеве.
-Друзья постепенно забывают меня,- сказала королева Анна с упреком, - хотя я понимаю - война!
-Ваше величество знает, что я преданнейший ее друг и слуга!
-Сыграйте с нами партию в карты. Прошу вас!
Изабелла не участвовала в игре. Она раздобыла лист бумаги и вместе с г-жой д’ Аво собралась сочинять новый памфлет на секретаря великого кардинала Ришелье г- на де Кавуа. Все знали, что г-н де Кавуа косноязычен, когда говорит, и необычайно красноречив, когда пишет. Эти его особенности в купе с необычайной преданностью кардиналу Ришелье, почти раболепием, были объектом многочисленных шуток.
Фрейлины занимались презабавным сочинительством, когда де Силлек, сопровождающий де Тревиля, наконец увидел жену.
Изабелла встала. Все вылетело у нее из головы: и важный прием, и дальняя дорога, и разбойники - она, одержимая де Силлек, глядела только на него. Взгляд черных блестящих глаз мужа проникал ей в самое сердце, в самую сокровенную глубь души. «Рада ли? Любишь ли по-прежнему?» - безмолвно спрашивал острый взгляд графа. На губах Изабеллы расцветала радостная, счастливая улыбка, когда Изабелла торопливо направилась к королеве за разрешением оставить прием, но де Силлек остановил ее властным взглядом. Его жена не может изменить своему долгу и оставить шатер ее Величества без приказа. Плечи Изабеллы поникли. Граф всегда был таким. Рыцарем, думающим в первую очередь о долге перед собой, перед теми, кому он служит, перед той, кого он любит. Изабеллу безмерно восхищало такое спокойное, уверенное следование себе, но порой сердце ее дрожало от обиды, как сейчас. Она могла бы измыслить какую- нибудь ложь и уйти с приема, прижаться к крепкому телу мужа, ощутить на губах долгожданные поцелуи, поведать ему, наконец, что ее тревожит. Но долг повелевает остаться, позволяя только взглядом погрузиться в затуманенные нежностью черные глаза графа. Не подчиниться приказу мужа Изабелла не посмела.