— Ты точно неловкий. Итак, как вы познакомились с Орихимечкой? Странно, что она исчезла и вернулась с парнем, проведя, ох, я не знаю, год или два вздыхая по как же его там… Ах, не двигайся! Это тебя раздражает или что?
Улькиорра посмотрел на своё отражение. Даже эти ничтожные людишки знали о привязанности женщины к синигами?
— Эй, не волнуйся. Если она с тобой, тогда она, определённо, больше о нём не думает. Хочешь знать моё мнение? Ты намного…. О Господи! Твои волосы! Мицунька, ты прикасалась к этим восхитительным локонам? Нетронутые жаром и химией, просто превосходно!
Улькиорра почувствовал, как рейацу кипит под его кожей. Он должен сдерживать свою злость, должен сдерживать порывы желания убить тупых людей, чтобы у женщины не было проблем. Но этот мужчина ещё раз пристал к его голове…
— Готово! — радостно провозгласил Кацуя. Если бы Улькиорра заметил, как парикмахер подходит к нему с ножницами, то без промедления выстрелил бы в него серо. Но Кацуя был экспертом, он знал, как отвлечь клиента, выполняя свою работу. Цундере обидится, услышав информацию о сопернике, и этот Улькиорра не стал исключением. — Стрижка, да? Не слишком длинно, не слишком коротко.
Эри как раз закончила с Орихиме, и они обе пришли, чтобы посмотреть на результат. Кацуя любовался своим шедевром, которому воспевал оды. Улькиорра строго сидел, его волосы были теперь обычной длины, и на нём было такое выражение лица, словно он давал им десять секунд на побег прежде, чем он разнесёт это место к чертям.
Орихиме расслабленно вздохнула. Никто не умер… пока. Она неожиданно вспомнила мышеловки и испугалась того, что будет ожидать её дома.
***
Двадцать минут спустя они рядом друг с другом шли по улице; волосы Орихиме светились в вечернем солнечном свете, волосы Улькиорры сохли на воздухе, пока они шли. Никто из них не проронил ни слова после того, как они покинули салон. Они дошли до светофора и терпеливо стали ждать, когда он загорится зелёным.
Ох, что бы ей сказать, чтобы смягчить атмосферу? Она пожёвывала нижнюю губу, затем рискнула взглянуть на него. Его лицо снова было бесстрастным, руки — в карманах… Весьма похоже на ночь, когда он привёл её в Лас Ночес. Она не смогла сдержать улыбки, вспомнив, как далеко они продвинулись с тех пор. Улькиорра заметил, как она искоса смотрит на него, и повернул голову в её сторону.
— Что смешного, женщина?
— Ничего, — она потянулась и дотронулась до его коротких и слегка влажных волос. — Хорошо выглядит.
Улькиорра оставался неподвижным, пока она проводила пальцами по прядям. Но затем цвет светофора переменился, и она, убрав руку, ступила на дорогу, всё ещё улыбаясь. Он смотрел на её удаляющуюся спину, естественно развивающиеся волосы, оживлённую походку. Его злость рассеялась в считанные секунды, заменившись горящей болью сдерживаемого желания.
========== Что их волнует ==========
«You are the burning, the flame that is turning my smoldering ash into a bird»
«Ты тот жар и пламень, что мой тлеющий прах в птицу обращает»
— Сначала история, потом математический анализ и английский… — мычала про себя Орихиме, склонившись над книгами, сложенными на кофейном столике в гостиной.
Она сидела там с раннего утра, сконцентрировавшись над учёбой, что едва ли заметила, как Улькиорра пропал на добрую половину дня. Когда он вернулся и увидел, как она сгорбилась над книгой, которую он принёс для неё из библиотеки, то нахмурился. Её поза была напряжённой, глаза — красными и почти не открывались, рука, которой она писала, тряслась. Она что-нибудь ела после того, как он ушёл? Она вообще поняла, что была дома одна?
— Женщина, — обратился он к ней, но она даже не взглянула на него, — ты хоть раз отходила от стола во время моего отсутствия?
— Не могу, — промычала Орихиме, — надо учиться. Мне надо улучшить оценки. Не могу позволить себе дать слабину.
Улькиорра решил не развивать тему и, оставив её наедине с усиленной подготовкой, ушёл в свою комнату. Он скоро сделает ужин. А сейчас надо побеспокоиться о другом. Для начала пиксельный шарик, известный как Сицилия (это было кодовое имя, правда, он не был уверен, зачем оно нужно), попал в беду, и ему надо было сделать выговор. Затем надо было спрятать куда-то последнюю зарплату. Он немного подумал об этом и сунул её в руководство по обращению с виртуальным питомцем.
Покончив с этим, он вернулся в гостиную, где женщина бормотала что-то себе под нос и записывала в тетрадь. Он наблюдал за ней минуту или две, принимая во внимание её измождённый вид. Неужели эти тесты настолько важны, что она готова поступиться своим здоровьем ради хороших оценок? Орихиме заскулила и взяла ластик, проводя им вдоль листа тетради так, словно пыталась развести огонь.
— Неправильно! — прошипела она, снова гневно уставившись на проблематичное место.
Улькиорра подошёл к столу и сел напротив разочарованной девушки. Он мало что понимал в символах и числах на бумаге. Он многое узнал о людях и их мире в Уэко Мундо, но алгебра и математический анализ были за гранью его понимания. Всё это казалось огромной тратой времени для тех, кто не собирался связывать свою жизнь с математикой.
— Женщина, мне казалось, что ты уже знаешь этот материал.
— А? — Орихиме отвлеклась от страницы. У неё было такое же выражение лица, как у блуждающих по пустыне людей с пустой флягой, а на горизонте, окружённом дюнами, не предвиделось и намёка на воду. — О, да. Я просто хотела убедиться, что на самом деле его знаю. Ведь есть ещё парочка сложных мест, и если они попадутся на экзамене, то мне будет несладко, — Улькиорра посмотрел на время на DVD-плеере. Было уже почти восемь.
— Если ты не сделаешь перерыв, то ничего не удержишь в памяти.
— Не могу, — сказала она, качнув головой и начав заново разбираться с проблемой.
— Не вижу на то причины.
— Всё сложно.
— Ты не можешь обратиться за помощью к Квинси? — он склонился над её мобильником.
— Ой, могу, но не хочу беспокоить Исиду. Ему же тоже надо заниматься.
— Ты излишне упряма, — Улькиорра нахмурился. Орихиме лишь улыбнулась.
— Но что хорошего в том, что я не могу справиться со своими собственными проблемами? — она заметила, как слегка расширились его глаза, и стукнула карандашом по тетради. — Знаешь, до того, как я пошла с тобой в Лас Ночес, я пообещала себе, что стану сильнее и не буду обременять Куросаки. В конечном итоге, я подвела саму себя…— она засмеялась. — Я никому об этом не говорила, кроме тебя, но вот что творилось в моём мозгу, когда он навредил тебе с Исидой. «Если бы только я была сильнее. Если бы я сама могла справиться с хогёку». И всё в таком духе.
— И как это связано с твоим экзаменом?
— Это много с чем связано, вообще-то. С хорошей учёбой, с самостоятельной жизнью до того, как ты пришёл. Не так уж и много людей в меня верят. Даже я сама в себя недавно не верила. Но всё в порядке! Если я потружусь, если я буду и дальше стараться, я… я… — Улькиорра перегнулся через стол, когда она неожиданно упала.
— Женщина, — он одной рукой привёл её в привычное положение, а другой дотронулся до её лба, — у тебя температура.
— Я в порядке, — прошептала Орихиме и дотронулась до тетради, притягивая её к себе поближе. Улькиорра смахнул её и другие учебные материалы со стола одним махом. Он гневно посмотрел на испуганное лицо Иноуэ.
— Иди в кровать.
— Но мои экзамены…
— Ты их все завалишь, если потеряешь сознание на полпути.
— Но…
— Вставай.
Орихиме знала, что в попытке противостоять ему нет смысла. У неё просто не осталось энергии на споры. Поэтому несколько минут спустя она лежала в кровати, натягивая одеяло по самые плечи, а Улькиорра, засунув руки в карманы, стоял у дверей на случай, если она решит убежать. Видя его непроницаемое выражение лица и напряжённую позу, она зарылась сильнее в одеяло.
— Ты злишься на меня?
— Нет, — не раздумывая ответил Улькиорра. Орихиме отвернулась. У неё не было причин не верить ему, но почему-то ей стало грустно.
— Извини, — тишину в квартире нарушал лишь звук работающего кондиционера. — Ты, наверное, думаешь, что я занимаюсь ерундой.
— Нет ничего глупого в желании доказать свою силу, — он вспомнил случай в библиотеке. — Тем не менее, нет ничего глупого и в просьбе о помощи.
— Не могу, — прошептала Орихиме. — Не хочу никого обременять своими проблемами, независимо от их величины. Я хочу, чтобы мои друзья были счастливы, не хочу их беспокоить.
— И думаешь, что твоё притворство осчастливит их? Ты будешь взгромождать проблемы на свои плечи, пока их вес не аукнется на твоём здоровье? Тогда они будут счастливы?
Она молчала, но он понимал, что она всё ещё упрямится. Орихиме вздохнула, когда Улькиорра покинул комнату; дверь осталась открытой, и был виден свет, зажёгшийся в коридоре. Она точно разозлила его. Иноуэ прикрыла глаза, уставший разум был слишком напряжён и не желал засыпать. Минуту спустя она подпрыгнула от звука, раздавшегося поблизости. Она оглядела комнату и удивлённо взвизгнула, выпрямившись и попятившись от небольшой кучки денег на её подушке.
— Что… Как? — она взглянула на Улькиорру, который оценивал её реакцию с таким невозмутимым лицом, словно он проводил научный эксперимент. — Откуда это? — её паника усилилась. — Ты ограбил банк?
— Вот всегда надо ожидать худшего от меня, — это был вопрос, но слишком уж утвердительно он прозвучал. Орихиме всё ещё таращила глаза на деньги.
— Но…
— Это месячная работа в магазине бывшего синигами, — Улькиорра неожиданно решил, что стена очень интересно выглядит. — И их больше, — Орихиме выслушала его, и вес этих слов подтолкнул слёзы к её глазам.
— Нет… Нет, Улькиорра, ты… Ты не должен делать этого, — промычала она, зарывшись лицом в ладони. Зачем ему это? Она никогда не просила, даже не думала требовать что-либо…
— Есть разница между обязанностью и желанием, женщина.
Она была так взволнована, что не могла ответить. Вина, тревога, стыд — все эти негативные эмоции, которые она должна была испытывать, были снесены потоком облегчения, таким холодным и освежающим, что у неё голова закружилась. Она пока не могла быть счастлива. Но она могла предложить ему одно единственное слово, приходящее на ум.
— Спасибо.
***
— Удачи, сестрица Орихиме! — прокричал Таро с верхней ступеньки, помахав Орихиме двумя руками над головой. Улькиорра стоял позади него (но на довольно безопасной дистанции). — Ты справишься! — Орихиме, одетая в школьную форму, стояла внизу у лестницы и, помахав им обоим, направилась в школу. Как только она отошла достаточно далеко, Таро повернулся к Улькиорре с кислой миной на лице. — Что ты сделал?
— Я ничего не делал, — Улькиорра никак не ответил на жест Орихиме, продолжая держать руки в карманах.
— Лжёшь! Она светилась. Женщины светятся, только когда они влюблены. Или беременны.
— Дурак.
— А ты инопланетянин! Держи свои слизкие щупальца подальше от моего ангела!
— У меня нет щупалец. Хотя у бывшего секста эспады были. Щупальца с шипами, чтобы рассекать плоть тупых человеческих детей, — Таро побледнел и нервно сглотнул.
— Д-да? — Улькиорра кивнул, устало взглянув на мальчика.
— В моём случае, — он вытащил руку из кармана, показывая длинные чёрные когти, — подойдут когти.
— Чт… ч… ааааааа! — закричал Таро, кинувшись к двери своего дома, раскрыв её и забежав в безопасную квартиру.
Довольный тем, что он ушёл, и уверенный, что он поверил, Улькиорра оглянулся и увидел, как женщина скрывается из виду, заворачивая за угол. Он сильно не думал о том, что сделал. Смягчение финансовых проблем мало отличалось от исправления блюд, покупки продуктов, слушания её болтовни каждый день.
Результат был один и тот же: она будет улыбаться больше. Её сердце не будет встревоженным. Мозгу будет проще, и она благодаря этому лучше напишет экзамены.
А его намерения так и останутся тайной.
Комментарий к Что их волнует
Песня - Sixpence None the Reacher “Still Burning”
========== Что сделал бы Фрейд ==========
В один прекрасный день Орихиме ехала по холмистой местности в крытой повозке, запряжённой ревущими мулами. По началу она над этим не сильно задумывалась. Это был великолепный день: голубое небо, на котором не предвиделось ни облачка, тёплая погода, но достаточно прохладная для того, чтобы Орихиме не вспотела. Какое облегчение, ведь её одеяние: высокие сапоги, длинные штаны, блузка поверх чего-то, по ощущениям похожего на кольчугу, и длинный меч, висящий у неё на талии, — не было создано ни для комфорта, ни для высоких температур. Справа от неё сидел Улькиорра, держащий поводья и управляющий ослами с таким же невозмутимым выражением лица, как всегда.
— Эй, куда мы едем, Улькиорра?
— Ya verás [Увидишь], — ответил он, даже не моргнув.
— Ах, — ахнула Орихиме, — ты только что говорил на испанском?
— Cuál idioma esperabas? Francés? [А какой язык ты ожидала услышать? Французский?] — посмотрел он на неё.
— Не обязательно быть таким саркастичным. Я просто хотела удостовериться, — Орихиме подула на свою чёлку. — Блин. Сердишься?
— Tu eres la que tiene los brazos cruzados [Это у тебя руки скрещены].
— Нет! — крикнула она, вытянув руки и сев на ладони. Последующие пару минут они ехали в тишине, минуя маленькую деревушку с относительно небольшим количеством средств передвижения, заполонивших её улицы. Пожилая женщина на оранжевом слоне воодушевлённо помахала Орихиме рукой. Остальные же глазели на Улькиорру, которому, похоже, было всё равно.
Как несправедливо. Он ведь не был виноват в том, что его отец был деспотом, режим террора которого пал под мечом Орихиме. Тем более, Улькиорра вырос во дворце вместе с ней. Он следовал законам и правилам этого края, словно был его коренным жителем. Лишь его чёрные волосы и зелёные глаза являлись доказательством того, что на самом деле он был чужеземцем.
Как только они проехали деревушку, стало виднеться больше зелёных холмов, редко встречались и небольшие фермерские угодья. Стая тетрадок пролетела над их головами. Радостная, Орихиме залезла внутрь повозки, которая была наполнена водорослями и маршмэллоу в виде хомячков, и достала лук и транспортир. Она положила пластиковый инструмент на тетиву.
— Избегай рытвин! — проинструктировала она Улькиорру.
— No es que quiero que se rompe nuestra rueda. Hay bastante dinero para comprar otra, y todo el tiempo en le mundo a perder cambiandola [Нет, я же хочу, чтобы колеса сломались. Ведь есть куча денег, чтобы купить новую повозку, и тонна времени, которое можно потратить на её замену], — проворчал он, из голоса так и сочился сарказм.
— Да-да, — Орихиме стрельнула транспортиром в одну из толстеньких тетрадок. Та упала с неба на землю, пронзительно крикнув. — Останови тележку!