Она с каждым годом становилась все красивее и красивее, за ней стали ухаживать другие парни, а Джеймс устраивал разборки с каждым, популярно объясняя что бывает, когда заришься на чужих девушек. Люпин утверждал, что так Джеймс растеряет последние симпатии Лили, но Поттер не собирался спокойно наблюдать, как она воркует с разными кретинами, потерявшими страх. Но больше всех других, посмевших претендовать на его Лили, раздражал Снейп. Этот крючконосый патлатый гоблин таскался за ней как преданная псина. Все вокруг знали, что они только друзья, но Джеймс жутко ревновал, глядя, как Лили позволяет этому убожеству брать её за руку, улыбается Снейпу с такой теплотой, с какой никогда не улыбается Джеймсу. Добил Поттера момент, когда Лили посреди коридора коснулась щеки мерзкого слизеринца губами. Если до этого Джеймс Снейпа не любил за гадкую душонку и старался всячески достать просто по традиции, то теперь Нюнчик превратился во врага номер один. Как Лили может не замечать, какие гнилые у Снейпа внутренности, что он помешан на Темной Магии, почему вечно заступается за этого слабака и труса?! Снейп, питая ко всем Мародерам во главе с Поттером не менее «теплые чувства», жаждал сделать грандиозную пакость и постоянно вынюхивал, чем занимаются веселая компания. Какой дементор его понес под Гремучую Иву! Тогда, уводя Снейпа по темному узкому коридору от оборотня, Джеймс не знал, для кого он спасает слизеринца. Для Сириуса, своей глупой шуткой подставившего их всех? Для Римуса, который не жаждал никого кусать? Для Лили, чей друг мог умереть или же для себя, осознавшего, что одной только школьной вражды и ревности недостаточно, чтобы оставить человека на растерзание волку. Этот случай стал для Джеймса первой ступенькой, заставившей понять, как непросты бывают взрослые, настоящие решения. Никогда он с такой серьезностью не думал о близких людях, понимая, что их благополучие для них гораздо важнее, чем собственное. Разумеется, Снейп не испытывал ни капельки благодарности за спасенную жизнь. Он продолжал злобно смотреть на их четверку, и все также ходил за Лили. Хотя нет, рядом с Лили Джеймс стал замечать его реже. Снейп внезапно заинтересовался не только темной магией, но и политикой, приобрел достойных себя приятелей и, наверное, уже готовил предплечье для Черной Метки. Стычки становились все опаснее; ни та, ни другая сторона не стеснялась в проклятиях. Кульминацией стал случай на озере. Джеймс, уязвленный поведением Лили, совсем потерял голову. Потом время от времени совесть нашептывала Поттеру, что они перешли все рамки, но тот отмахивался, уверяя себя, что Нюниус это заслужил.
Следующей ступенькой на пути к взрослости стал Сириус, сбежавший из дома после пятого курса. Джеймс слишком хорошо знал друга, чтобы понять: несмотря на беспечную улыбку, Сириус тяжело переживает случившееся и беспокоится за брата, на которого он теперь не сможет влиять. Джеймс впервые осознал, как насколько же ему повезло с семьей, и что далеко не всем удача так благосклонна.
А в-третьих, был Волан-де-Морт. Как-то Лили сказала, что война не оставляет им шансов побыть детьми. Когда погибли его дядя и тетя, просто так, потому что оказались не в то время не в том месте, Джеймс резко сменил свое решение профессионально заняться квиддичем. В ту ночь в их доме никто не спал. Джеймс и Сириус в уютной гостиной сообщили мистеру и миссис Поттер, о своем решении стать мракоборцами. Мама тогда много говорила о том, что они даже не представляют, во что хотят ввязаться, отец угрюмо молчал и потирал шрамы от старых проклятий, но тоже был недоволен. Но Джеймс Поттер был готов делать мир лучше. Джеймс хотел для себя другого мира. Мира, в котором слово «смерть» должно звучать как можно реже.
- Сохатый, ты чего притих? – в комнату заглянул Сириус, который последние дни перед школой решил провести у друга. – Слушай, а ты никогда не задумывался о карьере писаря? – съехидничал он, показав взглядом на листы валявшиеся вокруг Поттера.
- Отвяжись, – Джеймс поморщился. – Хочется сказать ей что-нибудь такое, такое…
– Ты через пару дней её увидишь. Так что можешь начать репетировать речь. А сейчас тебе лучше спуститься вниз, иначе от завтрака ничего не останется. И я тут подумал: какой сюрприз мы устроим любимой школе в честь последнего года пребывания в ней великих Мародеров? В глазах Джеймса засветились задорные искорки, в голове тут же замелькали идеи и способы воплощения их в жизнь. Подталкивая друг друга, они шумно сбежали по лестнице и направились на кухню, с которой доносились соблазнительные ароматы.
====== Глава третья. Сириус Блэк ======
Говорят, что друзья познаются в несчастье, а по-моему, и в счастье они тоже познаются.
Чингиз Айтматов
Сириус любил возвращаться в Хогвартс. Он всегда скучал по друзьям, ему не доставало их в летние каникулы, и спешил поскорее покинуть мрачный дом, где его не особо ждали. Собственно говоря, и сам Сириус уже давно перестал радоваться встречам с родителями. Единственным, пожалуй, светлым пятном оставался младший брат, который в этом году связался с крайне мерзкой, на взгляд Сириуса, компанией. И если раньше Сириус имел возможность объяснять Регулусу, что к чему, удерживая от глупых поступков, то после разрыва с семьей общаться с братом стало крайне трудно. В школе Регулус проводил время в обществе Эйвери и Снейпа, а когда Сириус сталкивался с ним один на один, Рег гордо вздергивал подбородок и проходил мимо, не желая диалога с братом. В прошлом году, Сириус, озлобившись, схватил Регулуса за локоть и велел немедленно прекратить общение с этими уродами, пытаясь втолковать, что Волан-де-Морт — съехавший с катушек маньяк, а не предмет восхищения. Регулус в ответ заявил, что не желает иметь с предателем семьи ничего общего и будет поступать, как считает нужным. Затем он направил на Сириуса палочку. Сириус, будучи более быстрым, шарахнул строптивого младшего братца «ступефаем», в слабой надежде, что удар, возможно, прочистит ему мозги. Но с тех пор Регулус стал смотреть на него ещё с большей неприязнью. Сириус, справедливо полагавший, что теперь на брата больше влияют его скользкие дружки, с двойным энтузиазмом стал участвовать в стычках со слизеринцами.
- И, мальчики, давайте в этом году обойдемся без писем от МакГонагалл, – Доротея Поттер старалась придать голосу строгость, но её глаза улыбались.
- Да, а если все-таки она вас поймает, вспомни – в наследство от меня тебе достался дар красноречия, и даже вашего декана можно заболтать, – подмигнул мистер Поттер Джеймсу.
- Вот именно поэтому наш сын вырос безобразником. Твое воспитание, – миссис Поттер сокрушенно покачала головой и потрепала вертящегося во все стороны сына по волосам.
Когда-то в детстве Сириус мечтал, чтобы Вальбурга с таким же обожанием говорила про него, чтобы также гордилась им не за что-то, а просто потому что он есть. Со временем он смирился — некоторые женщины на проявление нежности просто не способны. Что такое настоящая семья, Сириус узнал на третьем курсе, приехав к Джеймсу на Рождественские каникулы. Поттеры с первой минуты относились к нему как к любимому родственнику, а чуть позже – как ко второму сыну. Поттеры не устраивали шикарных приемов, на которых собирается знать, чтобы поупражняться в лицемерии и похвалиться своим достатком и влиянием. В уютной гостиной красовалась небольшая пушистая елка, наряженная Джеймсом собственноручно, жарко пылал камин, стоял накрытый заботливыми руками стол. Здесь говорили то, что хотели, громко смеялись, придумывали сюрпризы друг для друга. Ни в то Рождество, и никогда позже Сириус Блэк не чувствовал себя чужим в доме друга, – не в пример собственному особняку. Частенько к ним присоединялись Лунатик и Хвост и им доставалось не меньше тепла и заботы.
- Я обещаю хорошо на него влиять, – пообещал Сириус родителям Джеймса, вызвав их дружный смех. – Манерам обучу, причешу, рога подпилю, – последние слова он произнес так, чтобы слышал только младший Поттер. Но Джеймс никак не отреагировал. Он, наконец, перестал вертеться и застыл, уставившись в одну точку. Сириус проследил за взглядом друга и усмехнулся. Только Эванс могла заставить Джеймса перестать вести себя как бешеный снитч и уронить нижнюю челюсть. Сириус вначале не воспринимал серьезно увлечение Сохатого, полагая, что болезнь Поттера быстро пройдет. Но болезнь прогрессировала бешеными темпами. «Сириус, кажется, я совсем не нравлюсь Эванс», «Сириус, представляешь, я чуть-чуть ей нравлюсь», «как ты думаешь, Эванс оценит эту рубашку», «ты не слышал, Эванс любит цветы», «Эванс, Эванс, Эванс…». А сейчас неповторимая Эванс стояла в небольшом отдалении от них. Сириус оценивающе взглянул на девушку. Лили расправила юбку белого платья, оттеняющего загорелую кожу, и Бродяга отметил длинные стройные ножки, которые снились Поттеру уже не первый год. Рыжие волосы мягко струились по спине, глаза искрились весенней зеленью, щеки заливались румянцем. Лили была хороша ярким, живым очарованием. Словно само олицетворение юности и свежести. Теперь понятно, почему у Джеймса такой обалделый вид. Лили весело смеялась над словами красивой женщины, в которой легко угадывалась её мать.
- Миссис Поттер, а как вы отнесетесь к тому, что у вас будет много рыжеволосых внуков? – громко спросил Сириус, и Джеймс, наконец, отвлекся от созерцания Лили и перевел взгляд на Сириуса.
- О, милый, это она? – Доротея с улыбкой посмотрела на Лили, а Сириус с удовольствием наблюдал, как щеки Джеймса слегка покраснели.
– Джеймс, а почему ты нас не познакомишь со своей девушкой? – Карлус Поттер близоруко прищурился, в попытке получше рассмотреть Эванс.
- Она не моя девушка, – быстро сказал Джеймс, не сумев спрятать разочарование в голосе.
– Жизнь – боль, – прокомментировал Сириус. Джеймс обреченно развел руками и взъерошил волосы.
- Не кисни, Сохатый, – сказал Сириус, когда они вошли в свободное купе. – Когда-нибудь Лили обязательно тебя оценит. Возможно, лет через пять, но какие твои годы.
– Пошел ты, ещё друг называется, – надулся Джеймс. – Луна-а-а-тик, – Джеймс обрадовано улыбнулся появившемуся на пороге парню и коротко обнял его за плечи.
- Господин Лунатик, – Сириус шутливо поклонился Люпину. – И Господин Хвост, – он пожал руку Петтигрю. – Приветствую вас перед этим, слава Мерлину, последним и, несомненно, самым прекрасным годом нашей школьной жизни. Пусть все планы и мечты непременно осуществятся. Питеру поменьше кошек во главе с МакГонагалл, Римусу выучить все учебники, – мы знаем, ты давно тайно мечтаешь, – Поттеру свадьбу, кольца и все такое…
- Бродяге шампунь от блох, – подсказал Джеймс.
- Нет, шампунь все-таки отдайте Нюнчику,- Сириус сделал вид, что серьезно размышляет над этим вопросом, – да, так и быть, жертвую.
Купе ещё не раз взрывалось веселым смехом. О том, каким непростым будет этот год, сколько решений им придется принять за это время, сколько опасностей ждет их за стенами Хогвартса, – обо всем этом они будут говорить завтра. А сейчас всем четверым верилось, что все будет хорошо.
====== Глава четвертая. Северус Снейп ======
… а мне ни один не радостен звон, кроме звона твоего любимого имени. В.Маяковский
В жизнь Северуса вернулось Солнце. Иногда Снейп щипал себя за руку, чтобы удостовериться, что ему не снится какой-то чудесный сон. Лили снова рядом, так близко, что он может слышать её дыхание, видеть, как вздрагивают пушистые ресницы, чувствовать, как пахнут рыжие волосы.
Если бы Северуса спросили о самом дорогом, что есть у него, он, не задумываясь ни на секунду, назвал бы нежное цветочное имя. Лили была не только самым дорогим, но и самым светлым в жизни Снейпа. Сама по себе жизнь с самого рождения была довольно унылой. Первое детское воспоминание – комната, где он сидит на полу и зажимает руками уши, чтобы не слышать, как за стеной ругаются родители. Вернее, отец орет на мать, а та почему-то не спешит достать волшебную палочку, чтобы заткнуть рот мужу. Частым было воспоминание, как мать плачет за кухонным столом и потихоньку мажет бадьяном следы ударов. У Снейпа никогда не было игрушек, каких хотелось, не было одежды, о которой он мечтал, не было даже самой захудалой метлы. Перед первым курсом, подклеивая старые, ещё материнские учебники, он обещал сам себе, что однажды он получит все самое лучшее. Лучшее появилось неожиданно. И вопреки ожиданиям оно оказалось не новой мантией или новым учебником по зельям, а девятилетней девочкой. Впервые Северус увидел Лили Эванс в самом начале лета, их семья только переехала в новый район. Она сидела на траве и плела венок из ромашек. Скажите, вы знаете, как выглядит счастье? Северус знал. До мельчайших черточек и родинок на тонкой шее. У счастья был звонкий и заразительный смех. То, что он будет любить её всю свою жизнь, он понял в тот же день, когда первый раз увидел. Всегда. «Моя Лили», – так любил Снейп думать о ней.
«Гриффиндор!», – тогда показалось, что старая шляпа вынесла жестокий приговор. Но уже на следующее утро Лили села рядом, заявив, что ей плевать на глупые предрассудки, существующие между факультетами, и что она будет дружить с тем, с кем захочет. Он учился любоваться закатами и рассветами, кормить с ладони птиц, шлепать босиком по воде, читать стихи и пересчитывать звезды. У Лили был весь мир, а в его мире была только она. А потом в маленький мир, в их общую чудесную и абсолютно прекрасную вселенную стали прорываться разные люди. Сначала глупая, вечно чему-то ухмыляющаяся Алиса Стоун, потом грязнокровка Мэри МакДональд и ещё десятки мальчишек и девчонок, перетягивающих внимание Лили. А на третьем курсе, плюс ко всем проблемам Снейпа прибавился самовлюбленный, бестолковый, отвратительный Поттер. Снейп ненавидел Поттера всеми фибрами своей души и мечтал, чтобы однажды гриффиндорец слетел с метлы и свернул себе шею. Поттер жрал Лили своим похотливым взглядом, вечно выпендривался, стараясь поразить Лили идиотскими выходками. Все в школе в один голос пели Поттеру дифирамбы, расхваливали на все лады и советовали Лили не упускать такой шанс. Как же, гриффиндорская звездулька, с веником вместо волос и кашей вместо мозгов! Но Лили была умнее подружек и прекрасно знала цену лохматому кретину, по крайней мере, на это хотелось надеяться. Да, Снейп его ненавидел, даже невозможно до конца передать, как сильно. Поттер обладал всем, о чем Снейп когда-либо смел мечтать, а теперь решил заполучить ещё и её. Лили. Поттер мог себе позволить кричать о своей любви на каждом шагу, открыто ухаживать за понравившейся девушкой, зная, что никто не будет смеяться, не опасаясь быть отвергнутым и ни капли не волнуясь о том, что Лили плевала на глупые фокусы. Вспомнив о гриффиндорце, Снейп непроизвольно сжал кулаки. Поттер на платформе ел Лили взглядом, а затем на неё цинично уставился Блэк. Лили, заметив их взгляды, повернулась, и Поттер со счастливой физиономией начал махать рукой. Блэк что-то сказал его родителям, и теперь на Лили пялилась вся поттеровская семейка. Снейп встал так, чтобы закрыть Эванс. Поттер порывался поскорее попрощаться с матерью, чтобы успеть подойти к Лили, но тут раздался паровозный гудок и он, ещё раз зацепившись взглядом за распущенные волосы девушки, залез, наконец, в вагон. Эти два идиота умудрились испортить Лили настроение, потому что всю дорогу до школы она молчала и рассеяно кивала на реплики Северуса.
Снейп был благодарен судьбе за шанс начать все сначала. Он уже успел записать ту случайно оброненную фразу самой большой ошибкой в своей жизни. Год без Лили прошел как в тумане. Было невыносимо, что больше нельзя заговорить, даже посмотреть спокойно теперь нельзя. Снейп с головой ушел в книги. В это время он стал зарабатывать собственные деньги, варя зелья. Однажды Мальсибер предложил приготовить приворотное, пообещав заплатить почти тридцать галеонов. Снейп, подумав, согласился. Потом ещё и ещё. На полученные золотые он покупал старинные фолианты, посвященные различным заклятиям. Наверное, даже преподаватель ЗОТИ не знал столько по своему предмету. Темнота притягивала, она была манящей, Темнота сулила успех и уважение. Снейп представлял, как однажды станет великим, чтобы быть достойным находиться рядом с Лили, быть достойным её прощения. Тем временем война набирала обороты, на плече многих слизеринцев-семикурсников появилась Темная Метка. В гостиной Слизерина о Том-Кого-Нельзя-Называть говорили лишь благоговейным шепотом. Темный Лорд был великим человеком. Снейпа не смущало, что тот убивает людей. Цель оправдывала средства. Однажды Снейп понял, что целью может однажды стать и Лили. Огромный, почти панический страх заполнил душу. Северус начал следить за ней каждую минуту, когда мог, накладывал по ночам на её дом защитные заклинания. Тогда ему впервые пришла в голову идея, что если он вступит в ряды Пожирателей, то Лили уж точно будет в безопасности. Только сначала нужно непременно вымолить у неё прощение, объяснить все, упасть на колени, сделать что угодно... Падать на колени не пришлось. Лили его простила. Просто и кротко. – Мы приехали, – Лили тронула Снейпа за запястьями прохладными пальцами. У неё всегда мерзли руки. Темные глаза встретились с зелеными, и Снейп задохнулся от нежности.