====== Глава пятая. Лили Эванс ======
Она смеется, до кончиков пальцев, голову запрокинув слегка назад.
Он старается не дышать. Карамельно щурится, закрывает свои глаза, И делается одинок, как забытый людьми причал. (с) Ещё год назад Лили могла назвать десятки причин, почему ей не нравится Джеймс Поттер. Ключевое слово в этой фразе «могла». Сейчас она пыталась вспомнить хотя бы одну из них.
Это лето ознаменовалось полным отсутствием вечно взъерошенного филина по кличке Мёрфи. В прошлом году сова будила девушку по утрам, осторожно стучась клювом в стекло, а когда Лили забывала закрывать окно, филин устраивался на подушке и пялился на неё огромными желтыми глазами. Лили привычно гладила птицу по перьям и отвязывала от лапы пергамент, исписанный неровным размашистым почерком. Иногда она удивлялась, сколько существует в мире вещей, о которых мог говорить Джеймс Поттер. Письма, веселые, полные описания проделок и «потрясных» идей, постепенно начали приносить удовольствие. Она сама не замечала, как улыбается, складывая их в большую коробку, аккуратно приглаживает рукой, расправляя уголки. Но этим летом Поттер вообще ничего не прислал. Лили пару раз порывалась сама написать ему, но не зная, с чего начать, оставляла пергамент чистым. Ей казалось, с Джеймсом что-то случилось. Вспоминалось, что отец Джеймса мракоборец, а они всегда находятся в самых горячих местах, их семьи тоже под угрозой и часто страдают. Потом Лили вспоминала, что Поттер чистокровный, а значит эта война не должна его затрагивать. Но он же вечно ищет себе неприятности! Может, упал с метлы? Или они с Сириусом ввязались в скверную историю? Внутренний голос ехидно твердил: ты Поттеру просто надоела. И однажды, прислушавшись к нему, Лили поняла — этого ей совсем не хочется. В конце шестого курса Поттер как-то подтянулся, стал сосредоточеннее и тише. Она реже стала слышать свою фамилию, озвучиваемую громким голосом на весь Большой Зал. Теперь, спрашивая что-то, Джеймс все чаще называл её по имени и смотрел мягким, чуть неуверенным взглядом. Такой взгляд пугал Лили гораздо больше, чем прежние — наглые и насмешливые. Теперь, стоило Поттеру оказаться рядом, Лили краснела и спешила сбежать.
Во всем остальном Поттер оставался прежним. Он десятками терял и набирал баллы, тайком уносил с собой снитч после тренировок, гулял ночами после отбоя по замку, исчезал с друзьями в полнолуния, снился учителям в кошмарах и виделся девушкам в романтических грезах.
Приметив на перроне семью Поттеров, Лили невольно улыбнулась. Джеймс удивительно походил на своих родителей. У него были тонкие черты лица, как у отца, такие же черные торчащие волосы и карие веселые глаза. А вот улыбку, от которой таяли все девчонки, он получил от своей матери. Лили заметила, что Джеймс так же, как она, вскидывает подбородок, когда смеется, и склоняет голову, когда задумывается. Джеймс заметил её, коротко махнул рукой и отвернулся на реплику Сириуса. И все. Он не стал подходить к ней на перроне, как на четвертом курсе. После этого случая мама ещё долго тепло вспоминала «того мальчика». Не стал орать «Привет, Эванс!», как на пятом, вызвав усмешки всех окружающих. В прошлом году, окончательно обнаглев, Джеймс подкрался к ней сзади, обнял за талию и быстро поцеловал в щеку. «Ты прелесть, Эванс!», – заявил он и быстро исчез. Лили сердито терла место поцелуя и отмахивалась от Алисы и Фрэнка, которые чуть в ладоши не хлопали. Не стал Поттер просовывать голову в её купе, предлагая провести часы поездки в его компании как это обычно случалось. Лили демонстративно отворачивалась, а Джеймс обиженно хмурился, громко хлопая дверью. Северус что-то говорил ей всю поездку, а Лили смотрела в окно на пробегающие поля и гадала, что могло послужить переменой в отношении к ней. Неужели и правда решил больше не приставать?
В тот вечер Мародеры устроили в гриффиндорской гостиной грандиозный праздник. Выпроводив всех учеников младше пятого курса, они притащили откуда-то ящики сливочного пива, а Питер приволок с кухни несколько огромных подносов с едой. Лили сначала порывалась исполнять обязанности старосты, призывая всех к тишине, но после первой же попытки махнула рукой. Общее веселье передалось ей. Сириус Блэк исполнял зажигательный импровизированный танец с шестикурсницей, повсюду слышался громкий смех и крики, в темном углу под лестницей целовалась какая-то парочка.
- Привет, – Джеймс оказался перед ней неожиданно, словно материализовался из воздуха.
- Привет… Поттер, – слишком холодно произнесла она его фамилию, как клеймо.
Щека Джеймса быстро дернулась.
- Как прошло лето… Эванс? – копируя её тон, поинтересовался Джеймс.
- Чудесно. А твое?
- По-разному, – он опустил глаза и стал ковырять пол носком ботинка. Ситуация становилась нестандартной. Джеймс не умел молчать. Он умел много говорить, Лили считала, что, как правило, не по делу и уж очень много, но вот молчащий Поттер, – было в этом что-то странное.
- А я все ждала, когда ты поздороваешься, – Лили мысленно хлопнула себя по губам, но фраза уже вылетела.
- Не знал, что тебе это так сильно нужно, – Поттер усмехнулся, продолжая смотреть серьезно.
- Это элементарная вежливость, Поттер. Говорить «привет», «спасибо», «пожалуйста».
- Как ты отнесешься к тому, что я подарю тебе собаку?
– Что? – Лили вздернула брови.
- Собаку. Знаешь это такие животные с четырьмя лапами, с шерстью и лают, – кажется, он издевался.
– И зачем мне собака? – Лили воинственно сложила руки на груди.
- Дрессировать будешь, не все же тебе на мне практиковаться, – Джеймс, забавляясь ситуацией, широко улыбнулся.
- Ты дрессировке не поддаешься.
- Может, ты что-то не так делаешь? Ты меня за ухом почеши, – он посоветовал это со всей серьезностью.
Лили не выдержала и рассмеялась. Джеймс забавно склонил голову на бок, пытаясь сделать заискивающий взгляд. В этом он копировал жесты Сириуса, у того «собачьи глаза» получались необыкновенно естественно.
- У тебя конфетти в волосах, – неожиданно Поттер протянул руку и вытащил из рыжей пряди цветную бумажку, случайно чуть задев щеку девушки. Пальцы у него были горячие, и Лили почувствовала, как кожа вспыхивает, словно обожженная. А Джеймс снова замолчал, но теперь смотрел на неё в упор. Лили ещё никогда не разглядывала Поттера так пристально, внимательно изучая каждую черту. В светло-карих глазах переплетались золотистые лучики. Медленно-медленно взгляд наполнялся сладостью, и Лили поймала свое отражение в расширившихся зрачках, делая крохотный шажочек вперед.
- Лили, пошли танцевать, – раскрасневшаяся Алиса схватила подругу за руку. – Ну, что ты стоишь, скучаешь, пошли скорей, – она вытянула Лили в толпу. Лили послушно следовала за Стоун, чувствуя спиной, как Джеймс продолжает на неё смотреть.
– Поттер стал ещё симпатичнее, – шепнуло на ухо Алиса, хихикнув. – И так на тебя смотрит... Зря я вам помешала.
- Перестань, – Лили легонько щелкнула её по руке, – мы просто разговаривали, ничего особенного.
– Если ничего особенного, тогда почему ты вся светишься. Лили, ты покраснела?! – Алисин голос зазвучал насмешливо. – Опять смотрит. Просто оторваться не может!
- Сегодня чудесный вечер, да? – Лили постаралась незаметно сменить тему. Алиса покачала головой, показав, что разгадала уловку.
– Признайся, Поттер стал тебе нравится... Эванс! Мне-то можно признаться, – она вновь схватила её за руку, в этот раз, наоборот, уводя в пустой угол. – Ну, хоть немножечко, а?
Лили кусала губы. Она все ещё помнила, каково это, смотреться в его глаза как в зеркало. И ещё никогда её отражение не было таким красивым. «Это потому что он тебя такой видел», – подсказала Лили самой себе. Вот так раз, всего несколько секунд, и стена, которую она строила, пошла трещинами. Лили сжала пальцы в замок и призналась больше не для Алисы – призналась сама себе:
– Если только чуть-чуть.
====== Глава шестая. Джеймс Поттер ======
Человек ревнив не тогда, когда любит, а когда хочет быть любимым.
Бенджамин Джонсон
Седьмой курс начался с полнолуния, лавины домашних заданий и пристального внимания МакГонагалл. Причем последнее было ужасной несправедливостью. МакГонагалл отругала его за невыполненное летнее задание и обвинила Джеймса в отсутствии интереса к своему предмету. Видите ли, Джеймс не уделяет превращениям достаточного внимания! Да знала бы Кошка, что он половину летних ночей только и делал, что тренировался! МакГонагалл, исключительно из лучших побуждений, дала Джеймсу толстенную книгу и велела приготовить длиннющий реферат с сотней примеров.
Погода, как назло, так и манила на улицу — прогуляться по опушке Запретного Леса, побыть у озера, поиграть в квиддич... Сентябрь стоял сухой, ясный, укутанный в золото и багрянец, с воздухом, звенящим как хрусталь. Джеймс сердито скрипел пером и мрачно косился в окно, прислушиваясь к веселым крикам и жмурясь от подмигивающего солнца. Никто из друзей не собирался скрашивать ему эти минуты. Достойное оправдание было только у Лунатика: он все ещё был в больничном крыле. Сириус, вдоволь навеселившись, пожелал Джеймсу удачи и отправился на встречу с «потрясающей блондинкой». Питер что-то промямлил, но в итоге тоже смылся. Терпения и усидчивости у Поттера хватило ровно на час. Подумав, что завтра на занятии он сможет что-нибудь досочинить или прибавить из личного опыта, Джеймс с наслаждением захлопнул книгу, отполировал метлу и, закинув её на плечо, направился во двор.
Как только над головой раскинулось голубое небо — Поттер приободрился. Нащупав в кармане снитч, Джеймс засвистел веселый мотивчик и ускорил шаг. Сворачивая к стадиону, Джеймс заметил вдалеке вспышку рыжих волос. Не долго думая, Поттер сменил направление. Люпин советовал дать Лили немного отдохнуть от постоянного внимания, и у Джеймса почти получалось, но привычка находиться с ней рядом постоянно была сильнее. Кроме того внутреннее чутье подсказывало: сейчас Эванс не будет сердиться.В тот вечер, когда гриффиндорцы шумно отмечали начало года, Лили была такой красивой, а он так соскучился по ней за длинное лето, что не выдержал и подошел. Разумеется в очередной раз ляпнув глупость. Лили потом ещё долго о чем-то шепталась с Стоун, а он не сводил глаз с её разгоряченного лица, с вздымающихся ключиц и боролся с желанием сжать в ладони тонкие пальцы...
Джеймс вдруг резко остановился. Лили сидела на траве — хорошенькая и смеющаяся, а рядом с ней, разметав мантию, примостился Нюниус. Джеймс даже головой потряс, чтобы убедиться: это не галлюцинации. Что этот… – Поттер даже не сразу подобрал слово, – делает рядом с ней? После сцены на пятом курсе Лили со Снейпом даже не заговаривала. Джеймс тихо радовался, что Эванс, наконец, поняла: Сопливус редкостный ублюдок, от которого надо держаться подальше. И Снейпу хватает наглости ходить за ней?! Да ему даже одним воздухом с Лили дышать нельзя. Какого черта Лили вообще с ним разговаривает! Наверняка Снейп сварил мерзопакостное зелье и тайком подсунул его девушке, потому что никаким иным способом вернуть расположение у него бы не получилось. Или не менее темное заклинание, или же наплел сказок, а святая добренькая Эванс, конечно же, поверила ему. Снейп вдруг протянул корявую грязную руку и погладил Лили по плечу. Поттер чуть метлу не выронил, когда Лили спокойно это стерпела. Если бы Джеймс попытался её обнять, то наверняка стала бы кричать и возмущаться. «Ну, Снейп, вешайся», – подумал Джеймс и решительно шагнул к парочке.
– Немедленно убери от Лили свои мерзкие лапы, Нюниус! – приказал он. Снейп, резко обернувшись,тут же подскочил на ноги. Черные глаза загорелись злобой. – А то что, Поттер? Что будет? Джеймс, не говоря больше ни слова, выхватил палочку и направил её на Снейпа, намереваясь разорвать слизеринца на тысячу мелких кусков. Сколько раз они уже стояли друг напротив друга никто уже не помнил, осталась только обоюдная взаимная неприязнь, растущая с каждым годом. У Джеймса кулаки рефлекторно сжимались, едва Снейп появлялся на горизонте, а Снейп отвечал тем же. Но Джеймсу было в этом противостоянии легче — он привык чувствовать поддержку. Не только близких друзей, но и других студентов. Джеймс прекрасно знал — его любили. А Снейпа нет. – Ты что-то хотел? – обратилась Лили к Джеймсу. – Да! – отрывисто выпалил Джеймс. – Что здесь вообще происходит? Почему ты сидишь рядом с этим лохматым упырем? – Я должна спрашивать у тебя разрешения? – зеленые глаза сердито сузились и ударили Джеймса будто хлыстом. – Не ори на неё, Поттер! – Снейп тоже достал палочку, аккуратно приближаясь к Джеймсу. – Я не знаю, что ты сделал с ней или что придумал, но когда узнаю… И если это какое-то зелье, Снейп, то ты можешь назначать дату своей панихиды, – шипел Джеймс, начиная закипать. – На такое только ты способен, Поттер. Не боишься угрожать мне, капитан? – последнее слово Снейп почти выплюнул. – Сегодня рядом нет твоих дружков, которые смогут ударить меня в спину, – Снейп буравил Джеймса взглядом, полным черной ненависти. – Конфундус! – заклинание прошло в миллиметре от виска, и Джеймс шарахнулся влево. – Оба! Немедленно! Прекратите! – Лили встала между ними живым щитом. – Он ничего не делал, Поттер! Это мое решение, только мое, слышишь! И не тебе меня судить! – Хочешь сказать, ты его простила? – обозлился Джеймс. – Быстро забыла, каким грязным бывает язык твоего дружка! Он будет Пожирателем Смерти, Лили, как ты не понимаешь! Если уже им не стал! – он все ещё держал палочку наготове. – Не смей так говорить, – Лили подошла к Джеймсу совсем близко, и он сразу же, сам того не желая, присмирел.
- Ты хоть понимаешь, в чем его обвиняешь? – её голос чуть дрогнул, а лицо побледнело.
Джеймсу захотелось треснуть Снейпа по носу. Или снести ему голову. Или оторвать все конечности. Вот за эту взволнованность и обеспокоенность на лице Эванс. За то, что Лили сейчас беспокоилась о Снейпе, а не о нем... Джеймс сглотнул.
– Северус? – звеняще спросила Лили. Снейп отрицательно покачал головой. Лили снова развернулась к Джеймсу, теперь уже разъяренная и пылающая. – Ты не можешь вот так просто называть людей убийцами! Немедленно извинись! Джеймс пытался прийти в себя. Своему драгоценному Снейпу Лили верила, всегда его слушала, всегда находила какие-то наивные оправдания каждой мерзости. Интересно, что она скажет, когда действительно увидит на его руке Черную Метку? Неужели готова до последнего бороться в лучшее в каждом человеке? Джеймс, тяжело дыша, медленно опустил палочку, убирая её в карман. Краска залила щеки, и Джеймс порадовался своей смуглой коже. – Прекрасно. Просто чудесно, – он поднял с травы брошенную метлу. – Простите, что испортил ваш вечер, – он резко склонил голову перед Лили. Поттер сел на метлу и рванул навстречу пронзительно синему, распахнутому настежь небу и заваливающемуся за горизонт солнце. Хотелось разгоняться до бесконечности. В ушах свистел ветер, в висках бешено колотили крохотные молоточки. Полеты всегда успокаивали. Только здесь Джеймс получал пьянящее ощущение полной свободы, бьющей в каждой клетке. Джеймс резко вывернул метлу, падая в стремительном пике. И с высоты почти двух метров спрыгнул на траву.Черт, как же сильно он ревновал! Как ему хотелось самому сейчас говорить с Лили, объяснить ей все, погладить по щеке, поцеловать, прижать к себе крепко и горячо... Почему ему так легко удается получать прощение Лили? Что в этом Нюниусе такого? Чем таким обладал Снейп, что позволяло Нюниусу вот так просто получать прощение Лили? Какое качество могло перевесить предательство? А то оскорбление иначе как предательством Джеймс назвать не мог. Может, это что-то в Северусе Снейпе видела только Лили? Джеймс никогда не сомневался – он лучше Снейпа. Абсолютно во всем. И прав быть рядом с Лили у него больше. Вернее, он рядом с ней – это вообще единственное правильное, что может быть. Никогда Снейп не казался достойным соперником. Скорее, он был огромным пятном, которое нужно непременно стереть, так, чтобы ничего не портило холст художника. Джеймс отказывался понимать, что не все люди могут жертвовать собой, бросаться под заклинания, прикрывать друзей в любых обстоятельствах. Не всем дана безрассудная смелость, решительность, яркая одаренность и потрясающая везучесть. Люди могли проживать свои жизни не бегая по краю ножа. Сейчас Джеймсу было необходимо отвлечься. Вспомнился страдающий в лазарете Лунатик, и Джеймс обругал сам себя идиотом. Ведь именно к Римусу Сохатый собирался зайти ещё с самого утра. Он направился к больничному крылу, которое по причине начала учебного года пустовало. На дальней кровати, перебирая книги и шоколадки, скучал Люпин. – Как ты себя чувствуешь? – спросил Джеймс, внимательно осматривая лицо друга. Под глазами Люпина залегли синие тени. Полнолуние получилось тяжелым, такие длинные трансформации из волка в человека были редки. – Уже лучше, – Римус устало улыбнулся. – А ты чего такой взъерошенный? Поттер знал, что врать бесполезно. Было у Римуса какое-то врожденное чутье на ложь. Поэтому Джеймс плюхнулся на стул рядом с кроватью и коротко ответил: – Эванс. Люпин смотрел с долей сочувствия, но удержаться не смог: – Я же просил тебя её не доставать. Она только перестала постоянно тебя ругать. – Она… С ней был этот змееныш, – выплюнул Джеймс, стукнув кулаком по коленке. – Ты знал, что Нюнчику удалось вымолить прощение? – Может, это просто…. – Это не просто! Они очень мило беседовали, там было что-то вроде пикника, – Джеймс весь звенел от обиды. – А ты, конечно, полез восстанавливать справедливость, – Люпин покачал головой. – Разве не понятно, что Лили бесит, когда ты набрасываешься на Снейпа. – А меня бесит, когда Нюниус находится к ней ближе, чем десять метров! – Джеймс вскочил и заходил кругами. – Сегодня же я достану Нюнчика и объясню ему, что к чему. Он такой тупой, что пока на лбу не напишешь, не врубится. Слушай, Лунатик, а ты не мог бы поговорить с Лили? Тебя она непременно послушает. – Я не буду этого делать, – твердо сказал Люпин. – Уважай её решение, Джеймс. Так или иначе, это её выбор. И если ты не хочешь записать на свой счет ещё один минус, советую тебе не трогать Снейпа, тем более сегодня. Джеймс снова сел. Люпин буквально видел все мысли в глазах Сохатого. Люпин уже приготовился вновь призывать друга к благоразумию, но тот глубоко вздохнул: – Да, наверное ты прав.