Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
========== Часть 1 ==========
“И каким ты был, таким ты умрешь –
Видать ты нужен такой
Небу, которое смотрит на нас
С радостью и тоской.” (с)
***
– … У меня от ментоловых сигарет в горле першит.
– Не кури, чё?!
– Гаш кончился, больше нечего курить.
– Ебанутая, блядь, какая же ты ебанутая!…
Бестолковый разговор у меня над ухом. В какой момент я пришёл в себя – без понятия. Кто эти двое – парень с девкой – знать не знал. Где я?…
Руки, ноги целы, голова на месте. Приподнялся, диван заскрипел, а вместе с ним и всё тело, словно я не человек, а старый робот, готовый развалиться на части. Гудёж в голове нарастал, с ним и крики этих двоих в комнате. Они ругались, затем парень ударил девчонку по лицу. Это вызвало у меня улыбку и странное желание – будто из прошлой жизни: дико захотелось ведро попкорна и очки 3D, чтобы насладиться зрелищем. Но желание прошло через пару секунд, именно тогда меня вывернуло наизнанку – я сблевал прямо на диван. Да, это диван – зеленый в коричневую полоску. Разрисовывал его своей серо-буро-малиновой блевотнёй. Во рту горчило до омерзения, и, когда спазмы прекратились, я сполз на пол.
– Вода есть? – сказал автоответчик. Или у меня уши заложило?
– Пошёл на хуй отсюда, ты вообще кто такой?
– Чё пиздишь на него? – В комнату быстрым шагом вошёл парень, лицо которого мне было смутно знакомо. – Ну как ты? Ща заправишься, полегчает, – он выложил на стол пакетики, зажигалку, два шприца, поставил маленькую бутылку с надписью “медицинский” и повернулся ко мне, – не заломало еще?
– Нет, – помотал головой. Как же больно…
Каждое движение - боль, даже моргать стало невыносимо, а свет, пропускаемый грязными шторами, давил на мозги. Моя голова надулась, готовая вот-вот лопнуть. Кости затрещали, кожа - сухая, бледная - натянулась, что, казалось, порвётся, как пищевая плёнка. Ёбаный в рот, что со мной?
– Ммммм! – я повалился на пол мешком с кучей тонких мелких звенящих костей. Спазмы накатили вновь, но блевать уже было нечем, и меня просто согнуло пополам. Это не я – всё происходило без моего участия. Я стоял в стороне и смотрел на себя извивающегося, на то, как моё тело ломало, как добивало мой мозг нечто. Да хули я пиздел себе? Я знал, что Это.
– Ха-ха… – смех оборвался вместе с секундным забвением, и я, как больная змея, пополз к столу. Дышал горелой вонью химки, готовый выхватить ложку у приготовившего мне дозу, и сожрать её. Сожрать, проглотить и сдохнуть от отравления. Но нет, за каким-то хуем я нужен был этому мудаку. Может, потому, что не возражал против траха без гондонов? Не каждый в настоящее время решит ебаться без защиты. А мне было похуй.
– Иди сюда, Кирь, – сказал он и, выпустив из шприца воздух, подошёл сам. На колени сел и зажал шприц зубами, после – стянул мою руку над локтём какой-то тряпкой. – Привет, малы-ы-ыш, – улыбнулся, глядя на меня, и через секунду я отлетел.
Это его “малыш”, за которое хотелось дать в ебло, осталось где-то глубоко внутри меня. Там же – мои воспоминания, растворившиеся в ту секунду, когда героин попал в кровь.
Теперь я мог думать нормально – адекватно, трезво. Мог думать о том, как хорошо, что Тёмка умер – не видел того, что со мной происходило. Мать умерла, в чём я поспособствовал ей, насрав на наши с ней отношения, плюнув на то, что я был её сыном, а она – моей матерью. Чёрт, это просто потрясающе было – знать об их смерти.
Было бы здорово, если бы и меня не стало, но-но-но! Вся прелесть состояла в том, что была на свете одна хуёвина, вынуждающая мои глаза открываться и мои лёгкие дышать. Это – моё спасение, мой разум, мои настоящие мысли, с которыми я мог считать себя человеком, забив на общественное мнение…
Как же хорошо стало!
– Заебись, – еле-еле слышно сказал парень, упав рядом.
Рома, да. Светлые длинные волосы, серые глаза, худющий, как смерть. Он повернул голову ко мне, осторожно, боясь, что она отвалится, и улыбнулся. Это была улыбка ангела, блядски красивого ангела. Отпилили бы мне ноги, и я всё равно продолжил бы восхищаться им. Пускал бы слюни, потому что не в силах был держать свой рот закрытым, всматривался бы в его черты лица и находил что-то знакомое, а потом терял.
Грудь вздымалась едва, я дышал ультразвуком, а внутри бушевали приятнейшие волны. Истинное наслаждение. Страшное, но чистое, невинное, пьянящее. Вот она - причина моей жизни и, вероятно, смерти – героин. Он – это я – моё тело, мои мысли.
“Нет больше надежды никакой…”
Да и не нужна она была. Зачем она, зачем всё, когда имелся героин? Вопрос риторический, конечно, но в какой-то момент я задумался над ним. Думал и плыл…
Дышать старался, хоть это давалось с огромным трудом. А потом провалился вниз – летел со скоростью света в светлую небесную пропасть, из которой меня выдернула какая-то девка - белый халат, чепчик, бирюзовая повязка, закрывающая нос и рот, она что-то сказала, затем махнула рукой, и тогда я увидел остальных. Все в униформе, в повязках, смотрели с презрением или жалостью, не разобрал. Перекинув меня в носилки, повезли к выходу.
Меня накрыл мой первый передоз…
***
Задумываться о банальных повседневных вещах - разве это не являлось необходимостью для среднестатистического неудачника? Например, какого хуя меня так воротило от солнца? Или почему все так смотрели на меня, почему я здесь, на выходе из больницы, стоял и курил, не зная, в какую сторону пойти?
В кармане джинсов болтались десять копеек, в башке ворочалась хуйня, напоминающая о том, что я – проебавший жизнь педик, со смутным прошлым и отсутствием будущего в принципе. Был только этот день и я в нём, как кусок говна в реке, варьирующий из стороны в сторону под властью течения.
Течение сильное, сбивающее с ног. Стоило попасть в толпу людей, как затошнило. Я ненавидел весь мир, пусть он провалился бы к чертям и забрал меня с собой, чтобы не видеть этого всего! Улыбающихся ебальников, обжиманий сладких парочек у метро. Чтобы я не слышал гула машин, тонкого пиканья светофора, бибиканья ебучего трамвайного сигнала…
– Ты, придурочный! – кто-то дёрнул за рукав, потянул меня назад, и перед носом пронёсся трамвай. – Слепой?! – заорал мужик на меня.
Я его, вроде как, поблагодарить должен был за спасение жизни:
– Пошёл ты.
Он непонимающе посмотрел и, махнув рукой, ушёл в противоположную сторону. А вообще, спасибо, быть намотанным на трамвайные колёса – это уже стало бы слишком.
Главное, что если бы я загнулся посреди улицы, всё равно местные власти нашли бы, куда скинуть моё тело, и плевать, что я гнил бы как бомж в общей могиле с надписью “неизвестные”.
Сфоткали бы мою морду для протокола, воткнули в дело, запечатали и оставили до лучших времён, пока я не понадобился бы какому-нибудь кретину. Хотя чего это я: кому мог быть нужен?
Олегу, может?
Но нет, Олега убили, об этом я узнал ещё несколько лет назад, когда президент со своей сворой отменили законопроект о строительстве нового лагеря. Тогда же был снесён город Теней – его центральную часть просто разобрали по кирпичикам: ликвидировали игорные заведения, бордели, рынок – всё, что несло в массы разврат. И в довершение ко всему отвалили от голубой части населения, и даже позволили некоторым вернуться из-за бугра. Теперь всюду царили мир и процветание, а я блевал на это всё.
Я перебрал в уме всех своих знакомых, всех когда-то родных мне людей, намеренно исключив лишь одного - Беса. Этот козёл бросил меня - оставил на дороге, бухого и ничего не соображающего. Просто выкинул из машины, вероятно, не забыв трахнуть напоследок. Почему, за что, блядь? В голове до сих пор не укладывалось.
Простоял под светофором неизвестно сколько, просто завис и думал, думал…
Возвращаться мне было некуда – только к Роме, но каждый раз, как уходил, всё меньше тянуло туда. Противно, мерзко, унизительно – приходил всегда ради дозы, забывая о том, что когда-то во мне существовал человек.
Перешёл дорогу, неловко переставляя ноги, потому что силы кончались с каждой секундой. Смешался с толпой и спустился в метро, натянув на глаза капюшон толстовки. Всем жарко, лето же. А мне холодно. Меня знобило и, несмотря на неплохую чистку медикаментами, тянуло к наркоте. Да, я был зависим на все сто.
***
Каждый раз, когда наблюдал за Ромой, становилось легче: почему-то казалось, что он больше привязан к наркоте, чем я.
А ещё у него была убогая хата: местами обои отваливались, штукатурка с потолка бошки наши посыпала, как снежком, когда соседи сверху ебались, а ебались они почти круглосуточно - потому что, в отличие от нас, долбоёбов, нюхали кокс. Где кокс – там и настроение хорошее. Именно настроение, а не просто пребывание в состоянии небытия.
– Тест сделали? – спросил Рома, не глядя на меня, он выжигал в бутылке из-под “колы” дырку сигаретой и пошмыгивал носом.
– Сделали, – я упал в кресло напротив, вытянул ноги и закурил. Всё на автомате: знал, что мог бы просто стоять, мог бы не курить, не отвечать ему. Для чего всё это было? Ясен хуй, чтобы заслужить свою маленькую радость – шприц с мутной горелой смесью.
– И?
– Отрицательный.
Всем, кто попадал в больницу с передозом, делали тест на ВИЧ. Бесплатно. Ну, и ставили на учёт. Так что, в некотором роде, смысл в передозе был – анализы взяли, и теперь можно было дальше наслаждаться копеечной химией, продающейся на каждом углу.
– Отлично, – он поднял глаза и жадно всмотрелся в меня. – Потрахаемся?
***
– Не терпится? – спросил он, глядя на то, как я трясущимися руками расстегнул свои джинсы. Ага, не терпелось: я жаждал иглы. Ждал, когда он подготовит порошок, после обработает иглу и подарит мне спасение.
– О, ты не представляешь, как! – улыбнулся и смешно стало. Я! Улыбнулся! Трезвый! Гаш не считался. Мой организм уже давно к нему привык, и единственное, что я мог поймать под накуркой – неплохие провалы в памяти. Вроде как, говорил что-то, а потом забывал, о чём речь шла.
– Сюда, – прошептал он, рот не закрывал, дышал так, потому что слизистую носа сжёг к чертям собачьим, юзая по выходным скорость.
Рома вообще парнем странным был: считал, что употреблять нужно с умом, с толком и, чтобы не загреметь в могилу раньше времени, необходимо было делать перерывы. Только я-то знал, что он тот ещё обдолбыш, видел, что он просто развлекал себя этими своеобразными качелями, а на деле ждал момента, чтобы поскорее убиться чем-нибудь ещё. И, конечно, ещё в его планы входил я. То ли извращённый романтизм это, то ли любовь беспредельная, что он платил за моё удовольствие. Правильно ли делал, не беря в учёт свою задницу, когда говорил о плате? Хм. Что мне, жопы что ли жалко: хотел трахать – пусть.
Подошёл к нему, расстегнув только пуговку на джинсах, но они уже висели, готовые слезть с меня прямо так.
– Ты похудел, – сказал он тихо и глазами на ковёр указал. Недоделанный бдсм-щик, блядь. – На колени. Руки за голову, – это, чтобы видеть подмышки и иметь возможность в очередной раз поиздеваться надо мной. Он провёл пальцем по впадине, по другой, я чуть не заржал от нелепости, от этой его неумелой резвости и самоуверенности. Не было щекотно, но сжался я, как будто по старой привычке. – Смотри на меня, – он встал сбоку, и пришлось скосить глаза. – Для чего ты здесь?
– Ты книжек начитался, что ли? – со смешком. Получил подзатыльник. Вот и началось самое стрёмное. Для того, чтобы получить героин, я должен был попросить о том, чтобы он трахнул меня.
– Чтобы удовлетворить твои потребности, ты… – сквозь зубы.
– А теперь ещё раз и с чувством, Кирь, – он наклонился к моему лицу и улыбнулся невинно, – пожалуйста, Кирь…
Голос прозвучал тихо, умоляюще. Артёма напомнило пиздецки, и желание закончить спектакль стало невыносимым. Ускорить происходящее, причём немедленно. Или, я знал, сдохну, разрываемый своими мыслями. Быстрее!
– Я здесь, чтобы удовлетворять твои потребности, – прошептал, глядя в глаза и чувствуя, как дрожит моё тело, – чтобы исполнять любые твои просьбы, любые приказы. Я – твоя вещь… Пользуйся, как посчитаешь нужным, я буду только рад.
Рома нахмурил брови и, присев на корточки, посмотрел внимательно. Несколько секунд, в течение которых я пытался сглотнуть ком, встрявший в горле. Сука. Какая же тварь я. И он. И…
– Ты охуенен, Кирь, – с восторгом сказал он и потянулся к моей руке, – пошли в кровать…
Всё происходило, к моей великой радости, быстро. Одежда на полу, мы – в кровати, стонали, дёргались, как заведённые игрушки, и я, сволочь, вспоминал Беса. Второй раз за день, двести пятьдесят тысячный раз в жизни. Ублюдка этого вспоминал. На сколько его посадили – на десять, пятнадцать? Да это и не важно, я к тому моменту, как – если - он выйдет, уже точно сдохнуть должен буду…
========== Часть 2 ==========
“Намеченной жертвы распростертый взгляд
Утраченных иллюзий запоздалый гнёт.
Очередь за солнцем на холодном углу.
Я сяду на колёса, ты сядешь на иглу. “(с)
***
Сделав шаг за ворота, я застыл и потянулся.
Голубое небо, солнце…
Первый вздох свободы ударил в голову сильнее, чем полстакана водки. Чувство, которое невозможно объяснить тому, кто не выходил на волю после отсидки. Почти три года, прошедшие с того дня, как меня из тюрьмы провезли мимо этих мрачных стен, уже начинали казаться нереальными, словно неприятный мутный сон, от которого никак не проснуться – однообразный и серый, как длинный зоновский барачный коридор между шконок.
Да-а, вот только от сна не остаются шрамы. Рука машинально потянулась потрогать то место под ключицей, на котором вонзившаяся заточка оставила круглый, словно от пули, след, как там говорят: шрамы украшают мужчин? Ну тогда я украсил Рябого намного сильнее, чем он меня, просто в красавца превратил.
Несколько шагов прочь от ворот, не задумываясь куда идти, и как добираться до города – как-нибудь.
Вот, например, неплохая тачка, и в ней явно меня желали подвезти:
– Константин Владимирович, садитесь в машину, надо поговорить.
А я уж было решил, что это социальное такси, новая услуга: “На свободу с чистой совестью и в черном мерсе”. Не останавливаясь, прошел мимо, им надо, пусть поактивнее шевелятся, мне и так хорошо, мне ничего не нужно - ни говорить, ни делать.
После объявления по громкой связи: “Заключенные Васильев, первый отряд, Крамченко и Вабидзе, третий отряд, Бес, пятый отряд, пройдите на КПП”, начался совсем другой отсчет времени – не назад, считая уменьшающиеся дни до конца срока, а вперед.