Перед глазами До вспыхнуло видение того, как Цербер накидывается на запертых в клетке советников и их семьи, рвет их и терзает, заставляет кричать от страха… Пусть и недолго.
«Он покарал тех, кто напал на вашего соратника. Он позволил своему псу рвать их… Рвать их самих, их мужей и детей, лишь потому, что ты так сказал. И он уничтожит все вероятные миры, стоит тебе сказать лишь слово. Но ты… что ты сделал ради него?» - хватка двойника стала болезненной, но Кенсу принял ее, как свое наказание. – «Принял его любовь и полюбил взамен? Посетил Ад? Учишься быть достойным правителем… Это и близко не сравнимо! Твое тело способно выдержать и больше, чем ваше дитя! Ты просто боишься!»
Двойник зарычал, оскалив клыки и вгрызаясь ими в тело До, отчего тот не смог сдержать крика боли.
«Признай его! Хватит сомневаться! Твой мужчина… Ваш ребенок… Вы должны быть вместе! Вы должны победить врага!.. Ты уже не человек, До Кенсу, отринь свой страх! Иначе… Я убью тебя самолично…»
Кенсу резко вскинулся, хрипя от пронзающей сердце боли, на своей койке …вернее, на постели в своих покоях.
- Дьявол!.. – прошептал он, а затем замер, увидев совершенно невероятную картину.
Рядом с его постелью, обнимая его руку, на коленях стоял Дьявол в своей человеческой личине, погруженный в какое-то подобие транса. Люди бы назвали это сном, но Кенсу знал, что Люциферу он не требуется. Су осторожно перевернулся на бок, разглядывая своего мужчину, а потом окликнул его:
- Эй!..
Чанель мгновенно распахнул глаза, прерывая свою медитацию, и взволнованно замер, как будто его застали за чем-то недостойным.
- Я же говорил, что ты наказан! Ты не должен приближаться ко мне неделю! – вышло не столь сурово, как До надеялся – губы все равно растягивались в улыбке.
- Я… Я не выдержу, - прошептал Дьявол. В глазах Кенсу до сих пор стояло видение того, как Люцифер, сидя на троне, хохотал, пока Цербер приводил его приговор в исполнение. Настоящий Дьявол, тот, которого боялся даже сам омега, лишь рядом с Кенсу становился…невероятно беззащитным. Словно оголенный нерв. – Кенсу, я не выдержу без тебя, ты же знаешь?..
- А я - без тебя, - не стал скрывать человек, переплетая пальцы со своим нареченным. Татуировка мгновенно взвилась, украшая собой едва ли не все тело До и руку Дьявола.
- Если… Если нам нужно убить наше дитя, чтобы ты остался со мной – я пойду на это. Я слишком много терял тебя, и я просто не переживу это вновь.
«Нет, пожалуйста, не говори так…»
«Расскажи ему! Расскажи ему то, что ты видел!..»
«Я не могу, отец, не могу!..»
- Я боюсь, Чанель, - ответил До, поджимая под себя ноги. – Не того, что наше дитя убьет меня, нет… Что ты его за это возненавидишь. Что искалеченная «душа» моего нового отца потеряет дом и вновь отправится в Геенну. Что ты не справишься. Знаешь… Я видел сон. И в нем… Я услышал то, что должен был понять давным-давно. Что я ничего не даю тебе. Что моя любовь, на деле… Не столь сильна, как могла быть. И наше дитя могло бы стать тем доказательством моей бесконечной преданности, что я испытываю. Ты – мое существо, моя суть, и без тебя… Меня бы и не было.
- Ты ошибаешься, мой драгоценный. Ты и без того дал мне то, о чем я и мечтать не мог, - улыбнулся Дьявол, качая головой совершенно по-человечески. Это заставило омегу тихо рассмеяться.
- Не спорь хоть сейчас, а? – Кенсу потянул Чанеля на себя, заставляя улечься в постель, а затем прижался к нему всем телом. – Я… Я думаю, что решить, что нам делать дальше, должны мы оба, ведь все же ты – отец.
- Спасибо, что признал! – не удержался от колкости Люцифер, за что получил тычок под ребра. – Но ты был прав. Сейчас ты имеешь право голоса больше, чем кто-либо. Именно твое тело должно будет справляться с теми испытаниями, которое ему предстоит пройти, вынашивая дитя Сатаны. Я дам тебе неделю, как ты и просил. Взвесь все, поговори с людьми, с демонами… Желательно, теми, кому мы доверяем. Изучи то, что тебе будет необходимо, если решишься… Или если не решишься. Я поддержу тебя, я обещаю. Я не пойду против твоей воли, не буду насильно заставлять что-либо делать… Но прошу тебя, подумай о свадьбе всерьез.
- Хорошо, - кивнул До. – Я обо всем подумаю. Но… почему ты стал таким покладистым? Чисто ангелочек, а никак не Владыка Ада.
- Нисрок меня отчитал, - поморщился Чанель. – Да и когда пелена того помрачения спала, стоило мне представить, что ты можешь стать моим врагом – я не смог с этим смириться.
«В мое время он был жестче», - ухмыльнулся Сатанакия. – «Но, должен признать, что такой Люцифер очень интригует…»
- Похоже, ты только что возбудил моего отца, - рассмеялся До, обнимая будущего супруга за шею. – И должен сказать, что мысль об этом чертовски заводит и меня.
- Господин До, у вас столь грязный рот… - ухмыльнулся Люцифер, перекатываясь по постели и вжимая в нее омегу. Тот с ухмылкой развел ноги, закидывая их на бедра мужчине, и призывно об него потерся. – Что мне нестерпимо хочется сделать его еще грязнее, - наклонившись, он провел языком по крылу ворона на шее До, и омега хрипло застонал, потому что тело пронзила дрожь удовольствия, которое принадлежало не ему.
«Твое тело все также откликается на его ласку, да, отец?» - протянул До, освобождая свое сознание, чтобы позволить Сатанакии ощущать то же, что и он не только от прикосновений к метке.
«Что…Ч то ты делаешь?» - прохрипел Генерал, а Люцифер рассмеялся, услышав своего бывшего любовника.
- Тебе ведь не терпелось попробовать с нами обоими? Признайся… - прошептал Люцифер, и Кенсу сдавленно застонал, потому что усилившийся запах альфы так сильно дурманил голову, что хотелось умереть от удовольствия, которое оставалось пока только предвкушать. – Ты хочешь ощущать то же, что и он, пока я буду трахать тебя…
- О, Дьявол, да! – прорычал Кенсу, резко проводя по спине Дьявола ногтями. Он не был обременен одеждой, в отличие от любовника, но тому ничего не стоило от нее избавиться.
Люцифер целовал жадно, влажно и тягуче, отчего тело заходилось в агонии. Отчего хотелось больше, сильнее, а еще сразу глубоко и резко. До стонал, словно на два голоса, и с восторгом видел, что Дьявол загорается все сильнее, ощущая то, как податливы и его омега, и его Генерал.
Хотя Кенсу и не требовалась подготовка – он стал таким влажным, благо не от крови, что хотелось насадиться на член Люцифера немедленно, тот все же не торопил, с наслаждением т-р-а-х-а-я своего нареченного длинными, чуть узловатыми пальцами, наслаждаясь сбившимся дыханием, сведенными в нервенном удовольствии бедрами и закушенных губах.
До Кенсу хотел, чтобы его брали, он жаждал этого столь же сильно, сколь и сущность, переполнявшая его разум. И читать мысли их обоих было невероятно. Каждый откликался по-своему, но их стоны сливались в единую симфонию, омега был более требовательным, а демон – покорным, и это действительно сжигало. Между ними не было недоверия или ревности – Кенсу принимал Сатанакию как часть себя, своего духовного отца, и они наслаждались не только своим любовником, но и друг другом в их извращенном слиянии, когда даже дыхание на двоих одно.
Люцифер поставил До на колени и заставил прогнуться, ухватив за волосы. Омега заскулил, нетерпеливо ведя бедрами, а затем распахнул рот в немом крике, жадно принимая член Дьявола целиком, до основания. Разум озарился невообразимо острой вспышкой, и казалось, что Кенсу готов кончить уже от нее.
Их сплавляло воедино, всех троих, и это ощущение было по-дьявольски сладким.
Сильные движения Люцифера, хриплые стоны Кенсу и проклятия на латыни, что срывались с губ Сатанакии… Пальцы, сжимающие простыни. Длинный хвост, обвившийся вокруг шеи До, сжимающий мягко, но сильно, не так, чтобы причинить боль, но так, чтобы показать власть. И омега почувствовал, что течет от этого еще сильнее. Его разрывало невероятное желание, удовольствие, что сковывало мозг и тело, и лишь когда Люцифер, близкий к финалу, зарычал, двигаясь в нем все быстрее, Кенсу и Сатанакия позволили себе раствориться в этом адском пламени, совершенно теряясь и захлебываясь гортанными стонами.
До лишь помнил, как его осторожно уложили на постель, а с губ сорвалось насмешливое:
- У меня по бедрам течет. Ты решил в меня второго отпрыска «запихнуть», так сказать, для компании?
Люцифер лишь рыкнул, совершенно расслабленный и потирающийся об омегу, словно кот.
- Один отымел в задницу, другой в мозг. Благо, вы разделяете эти функции.
«Ой, завали, а! Дай отдышаться…»
- Я вам обоим уже и так дал… - от дальнейшего словоблудия Кенсу отвлекли горячие губы, накрывшие его собственные.
Что ж, можно сказать, что именно этого он и добивался.
- Ты… Уверен, что мы должны были приехать именно сюда? – осторожно спросил Сону, глядя на Кима. Тот закусил губу, кивая.
- Да. Я… Хочу тебя кое с кем познакомить.
Мужчины вышли из машины, припаркованной возле приюта, и прошли сквозь ворота на его территорию. Благо, дети как раз играли в дворике, лепили что-то из снега или просто носились друг за другом под взволнованные причитания воспитателей. Джину был тут же – он сидел за огромным для него столом и что-то крайне увлеченно рисовал, хотя в варежках делать это было явно неудобно.
Работники приюта, знающие Чондэ, приветственно поклонились ему, и он ответил тем же, после чего подошел к маленькому бете, широко улыбаясь:
- Угадай, кто?
Малыш вскинул глаза, и тут же вскочил, едва ли не зацепляясь о скамью и не падая, после чего бросился к Киму и с разбегу оказался подхвачен на руки.
- Дядя Дэ! Ты пришел!
- Привет, Джину, - рассмеялся Ким, чувствуя, что сердце сжимается от боли. Возможно, это была их последняя встреча… Но показывать свои истинные чувства ребенку он бы не стал даже под страхом смерти. – Хочу тебя познакомить со своим… - он слегка замялся.
- Хорошим другом, - подсказал Шин, понимающий как всегда больше, чем кто-либо.
- Да, именно так. Его зовут… Дядя Сону, - бета едва удержался от смешка.
- Дядя? – удивленно переспросил ребенок. – Не дедушка?
- Для тебя – дядя, - покачал головой Шин, глядя на веселящегося Чондэ.
- Хорошо, дядя Сону! Меня зовут Ким Джину! – он протянул Смерти свою маленькую ручку, предварительно зубами стянув варежку, и мужчина ее крепко пожал.
- Мне очень приятно познакомиться.
Чондэ вместе со Смертью и ребенком на руках отошел к другой детской площадке, на которой было поменьше ребятни, и опустил Джину прямо на ледяную горку, с которой тот с веселым смехом скатился. Воспитатели не разрешали им играть здесь, но под присмотром дяди Дэ ему было позволено чуточку больше.
- Я слышал, что ты вчера познакомился с семейной парой, - слегка наклонил голову к плечу бета. – Они тебе понравились?
- Они… Хорошие. Купили мне сладкий картофель! Мне было весело.
- Ты хотел бы, чтобы у тебя была такая семья?
- Но, дядя Дэ, ведь ты – моя семья, - удивился ребенок, совершенно точно копируя наклон головы Кима. Тот вздрогнул, улыбаясь через силу, и протянул:
- Конечно, малыш. Именно так.
Ребенок, серьезно покивав, побежал вновь кататься с горки, а Сону тихо подошел к Чондэ, приобнимая его за талию:
- Ты поэтому был так печален? Из-за того, что его хотят усыновить?
- Я… Я знаю его уже пару лет, и я всегда мечтал, что смогу стать для него настоящей семьей, понимаешь? – хмыкнул Ким, на несколько мгновений зажмуриваясь и глубоко дыша, чтобы не позволить себе слез. – Но приоритет всегда отдается семейной паре, так что я… Нет, ты не подумай! Я не с корыстью привел тебя сюда, нет! – нахмурился Ким, взяв Сону за руки и крепко их сжимая. – Не для того, чтобы как-то тебя использовать. Просто я… Я хочу, чтобы ты знал: я хочу семью. Знаю, что природой мне не дано счастье иметь своих детей, но я мечтаю, что, возможно, мне удастся когда-нибудь взять ребенка из приюта, такого, как Джину. И научить его тому, что неважно кто ты – альфа, омега, или бета… Жизнь можно построить так, что никогда о ней не пожалеешь. Я хочу дать такому ребенку больше, чем имею сам. Веру в себя, во что-то доброе и хорошее. Чтобы малыш, который с детства был лишен заботы семьи, знал, что он не один.
- И ты думал, что это меня отпугнет? То, что ты хочешь семью?
- Ты – уже состоявшийся мужчина, - усмехнулся Ким. – У тебя уже был брак, у тебя есть дети и даже внуки. А с рвением что одного, что второго – скоро и правнуки появятся. И вполне нормально считать, что ты больше не захочешь подобного, предпочтя… Более спокойную жизнь в дальнейшем. Потому у тебя есть последний шанс сбежать, господин Шин.
- Ты прав, я не мальчишка, и даже не твой ровесник. Но и не последний идиот, чтобы упустить человека, которого люблю, из-за причины… Которой для меня не существует. Ким Чондэ, - Сону с усмешкой погладил бету по волосам. – Я знаю, на что иду, поверь мне. И если ты захочешь вместе со мной завести семью – ты сделаешь меня самым счастливым человеком на свете.
- Так, если я расплачусь!..
- Понял, понял, это от холода глаза слезятся.
Чондэ подался вперед, кратко касаясь губ Смерти своими, и прижался к мужчине, не сдержав улыбки.
А затем вздрогнул, когда услышал хитрое:
- А если ты захочешь – мы сможем стать родителями и для Джину.
- Что?.. Что ты имеешь ввиду?..
- Ты же сам сказал, что семейная пара – в приоритете. А семейная пара, в которой оба партнера имеют неплохой бизнес и возможности обеспечить ребенка – и вовсе.
- Шин Сону… Это что, предложение..?
Прищурив темные глаза и ничего не ответив, мужчина отошел к горке, ловко подхватывая на руки весело смеющегося малыша-бету.
- Шин Сону!!..
Чжунмен лежал в постели, зябко кутаясь в одеяло, и с интересом рассматривал снимки недавней фотосессии, моделями для которой стал тот мальчик, О Сехун, и его альфа. Ким зря думал, что они будут скрытничать перед камерой… Ой, как зря. Казалось, что оба попали в свою стихию. Они ни на секунду не стеснялись того, что на них смотрят, того, что Чжунмен заставлял их делать и какие позы принимать… Они были, пожалуй, наиболее открытыми и искренними моделями из всех, с кем Чжунмену приходилось работать.
Фотографии получились горячими, и в то же время нежными – было видно, насколько оба парня увлечены друг другом, насколько они растворяются от каждого взгляда или прикосновения.
Как типичный «женатик», омега надеялся, что отношения ребят перейдут на другой уровень, и они станут отличной семьей, как и они с Ифанем.
Словно почувствовав, что мысли Кима заняты альфой, малыш в животе толкнулся, требуя отца или хотя бы его голос немедленно. Чжунмен рассмеялся:
- Выйдет из тебя такой же олень, как и Хань. Будешь всех пинать и прыгать выше головы.
При воспоминании о бывшем лучшем друге губы омеги тронула грустная, горькая улыбка. Он не знал, что думать. Что чувствовать, понимая, что Лу и Ифань наедине. Было ли это к лучшему? Или все же ему хотелось приехать в эту чертову до умопомрачения жаркую страну и разгромить раскоп ко всем чертям?
Омега закрыл глаза, откладывая фотоаппарат, и перевернулся на бок.
Больше всего он надеялся, что когда-нибудь он сможет смотреть на Ханя без разрывающей сердце вины. Что они смогут стать хотя бы наполовину так же близки, как раньше. Что его любимый друг будет счастлив со своим новым альфой так, как и он с Ифанем.
Погруженный в тягостными мысли, Ким не заметил, как в коридоре раздались негромкие шаги, как кровать прогнулась под чьим-то весом, и вздрогнул, лишь когда его окутал родной запах, и обняли сильные руки. Не сдержав блаженного стона, омега прижался к своему мужчине, шепча:
- С возвращением.
========== Глава семьдесят седьмая, или Уроки Кенсу-хена не проходят даром. ==========
Хань открыл дверь и вошел в квартиру, стараясь сделать это как можно тише. Часы показывали уже глубокую ночь, и омега надеялся, что подвезший его Ифань доберется без происшествий. Он поставил дорожную сумку в коридоре, скинул кроссовки и куртку и сладко потянулся. Даже не заходя в спальню, чтобы не будить Чонина, который наверняка уже видел десятый сон, Лу поспешил раздеться и хотя бы наскоро принять душ, потому что после продолжительного перелета он ощущал себя неважно. Благо, удалось выспаться на плече того же Фаня, потому что его собственное сиденье невозможно было откинуть. Лу не сдержал улыбки, невольно подумав, не прилетит ли альфе за подобные его выкрутасы?.. Впрочем, Чжунмен был мальчиком умным, он бы додумался сперва выслушать своего мужчину…