Распорядок дня практически не менялся – утром мне приносили завтрак, потом я шла на прогулку, иногда болтала с Луссурией или торчала в комнате у Бельфегора, обедала, читала очередную книгу (в последнее время я особенно заинтересовалась рукописью «Заметки мечника», мне очень нравился стиль автора, описания боев были просто великолепны!), вечером возвращался Скуало. Мы практически не разговаривали – чаще всего он был очень усталым и сразу ложился спать, или же садился за рабочий стол и разбирал документы, и тогда мне предоставлялась прекрасная возможность понаблюдать за ним. Его глаза бегали по строчкам, а я любовалась его сосредоточенным лицом.
Сегодня вечером Скуало не вернулся. Дождавшись полуночи, я пошла в комнату Луссурии. Дверь была открыта, и я зашла:
- А, проходи, дорогуша, – парень сидел на диване с пилочкой в руках, – хочешь поболтать перед сном? – он посмотрел на мое лицо. – Что-то случилось?
- Нет, просто… Скуало не вернулся, – я топталась на пороге, теребя подол сорочки.
- Да что ты там стоишь? Проходи! – он приступил к маникюру на другой руке – А Скуало на миссии в Японии. Бедняжка, ты боишься спать одна? Можешь остаться у меня.
- На миссии… – я не услышала последней фразы. – Это… опасно? – Взгляд мой был устремлен куда-то вдаль. Лусс оторвался от своего занятия и уставился на меня.
- Беспокоишься за нашего капитана? Я же рассказывал тебе про него, ему ничего не угрожает, не бойся.
- А что за задание? – я, кажется, не слышала его увещеваний.
- Не знаю. Босс вызвал его утром, а днем он уже уехал.
- Даже не сказал ничего…
- Дорогая, наш Скуало не такой человек, ты же понимаешь, – я кивнула, – он возвращается даже из самых отчаянных миссий, так что не переживай. Будешь чаю? Или чего покрепче? – парень подмигнул.
- Пожалуй, – согласилась я.
Мы пили чай с каким-то невыносимо сладким ликером, который, однако, не слабо ударил мне в голову, и жаловались друг другу на «бесчувственных мужиков». За три часа мы успели обсудить многие темы, а под конец я так разоткровенничалась, что рассказала о своей жизни в семейном поместье и о брате. Луссурия все пытался выведать про моих кавалеров, но я мотнула головой.
- Чтооо? Как – не было?
- Брат очень ревностно к этому относился и запрещал мне общаться с ухажерами, даже со своими друзьями.
- Бедняжка.
- Теперь я понимаю его – наверное, он в каждом моем кавалере видел угрозу, – вздохнула я. Сердце кольнуло, а глаза предательски защипало.
- Беееедная моя деееевочка, иди сюда, – Луссурия обнял меня за плечи и прижал к груди, и я заплакала. Мне так этого не хватало. Пусть он и голубой, но, кажется, единственный сочувствующий мне здесь человек. Он успокаивающе гладил меня по голове, приговаривая всякую ласковую бессмыслицу. Когда я успокоилась, он налил мне еще чаю, и мы перебрались на кровать.
- Расскажи мне что-нибудь! – попросила я.
- Про что? Или… про кого? – “Не устает же он меня подкалывать!”
- Не знаю… А где… кхм…
- Что?
- Ну, ты сказал, что Скуало, – при упоминании его имени, Луссурия разулыбался, а я, кажется, опять покраснела, – пригласили в Варию, когда ему было четырнадцать.
- Все верно, милая.
- А как же его родители? Разве они не были против? Даже если они из мафии, разве хотели они такое будущее своему ребенку?
- Если ты растешь в мафиозной семье, то другого будущего у тебя нет. Думаю, родители Скуало гордились бы, что его приняли в Варию.
- Гордились бы?
- Они погибли в автокатастрофе, когда ему было десять. Но фактически…
- Их убили, – закончила я за парня, – в мафиозных семьях не бывает «автокатастроф». – Луссурия кивнул.
В груди заболело. Как жесток мир, в котором он… мы живем. Мы оба выросли без родителей, но меня всячески оберегали от правды, а он… Он окунулся в эту правду с головой, будучи совсем ребенком. Стать убийцей топ-класса в четырнадцать лет… Понятно, что сердце его зачерствело – жизнь вынуждала его отказаться от чувств, от привязанностей – от всех слабостей. Внезапное понимание накрыло меня с головой, и я поняла, что неправильно себя вела, мне стало стыдно за свое поведение, за свою язвительность и, даже, наглость.
- Ты была права, – неожиданно заявил Лусс.
- В чем? – удивилась я.
- Тогда, в ресторане, ты сказала, что внутри он не такой. Возможно, если постараешься, ты сможешь еще найти в глубине того маленького мальчика, который только что потерял родителей. Вероятность очень мала, но все же…
- С чего бы мне этим заниматься? – я опустила взгляд, но сердце бешено забилось. “Да что со мной происходит? Каждый раз, когда я думаю о нем…”
- Меня-то можешь не обманывать, я такие вещи за версту чую, – парень хохотнул.
- Может быть,… я сама себя обманываю… я ведь… никогда ничего подобного не чувствовала… хоть мне уже и двадцать лет.
- Думаю, ты не одна такая. Понимаешь, о чем я? – Лусс взял меня за подбородок, чтобы я подняла голову.
- Не думаю, что…
- И не думай. Доверься чувствам! – он говорил прямо как какой-нибудь купидон из мелодрамы.
- Спасибо, Луссурия. Ты единственный, кто меня понимает, и кто умеет посочувствовать.
- Моя дееевочка, – он снова меня обнял, – ты всегда можешь прийти ко мне со своими проблемами. Особенно, если у вас в отношениях произойдут недопонимания, я посоветую…
- Лусс! – я легонько толкнула его в грудь. – Какие отношения?! О чем ты вообще? – я снова уткнулась лицом в его майку. – Я всего лишь хочу, чтобы он перестал держать меня за тупую никчемную девку. И был немного помягче. И хотя бы иногда разговаривал. И… Боже, – я подняла свои заплаканные глаза на Луссурию.
- Угу.
- Давай сменим тему, – я улеглась на мягкие подушки.
- Что тебе рассказать?
- Расскажи… не знаю… расскажи о себе.
Луссурия не рассказал мне ни про свое детство, ни про семью, начал сразу с кавалеров. Наверное, на трезвую голову, мне было бы, мягко говоря, неприятно это слушать, но ликер сделал свое дело – я слушала, кивала, но через полчаса уже клевала носом, и не заметила, как заснула. Лусс укрыл меня одеялом, погладил по голове и выключил свет в комнате.
Скуало не было уже пять дней. Жизнь без него стала невыносимо скучной – брать меня Луссурии с собой в город он, оказывается, запретил, потому тот на мои просьбы только руками разводил. Тогда я решила обратиться к Бельфегору, но тот, несмотря на мои глазки а-ля кот из Шрека, сказал, что не может ослушаться приказа капитана. Я пропадала за книжками и наслаждалась последними солнечными деньками – выносила плед во двор, брала очередной томик «Фехтования», кофе в термосе и читала, читала, читала.
В этот день я снова вышла во двор и, планируя задержаться подольше, захватила с собой перекусить. Ковер из золотых и багряных листьев приятно шуршал под ногами. Я легла на живот и погрузилась в чтение. Через какое-то время – по ощущениям, прошло часа два – ворота во двор открылись. Я подняла голову и увидела высокую фигуру в черном плаще, длинные серебристые волосы развевались на ветру. Не знаю, что со мной произошло, но я вскочила на ноги и со всех ног помчалась с книжкой – к нему.
====== Часть седьмая ======
Скуало, казалось, не замечал меня. Когда расстояние сократилось до каких-нибудь пяти метров, он остановился и уставился на меня, как на привидение. В следующую секунду он выставил правую руку вперед (хорошо хоть не левую, с мечом), и я затормозила.
- КУДА ТЫ НЕСЕШЬСЯ, ЖЕНЩИНА? ТЫ НЕ ВИДИШЬ, ЧТО Я ЗДЕСЬ СТОЮ? – он смотрел на меня так, словно я всю неделю доставала его бесконечными расспросами. Я онемела, все слова теплого приветствия застряли в горле. “Я же скучала по нему, неужели непонятно?!” Я стояла, как маленькая потерявшаяся девочка, прижимая книжку к груди, готовая вот-вот расплакаться. И молчала. Мне было обидно. Обидно, что ему совсем наплевать. Есть я, нет меня. Я опустила голову.
- Ты что-то хотела? – спросил он уже не так громко. Я мотнула головой.
Пауза. Удаляющиеся шаги. Хлопнула входная дверь. Ноги мои подкосились, и я села, где стояла. Ветер растрепал мои волосы, и пара прядей прилипла к мокрым щекам. Я встала и подошла к своему пледу, выпила кофе и продолжила чтение. «Хрена с два я вернусь в твою комнату!» – повторяла я про себя снова и снова и вскоре поняла, что читаю одну и ту же страницу уже в пятый раз. В расстройстве я закрыла и откинула книжку и перевернулась на спину. Я смотрела на серое небо и, постепенно успокаиваясь, начала оправдывать его: «Может быть, миссия была очень сложная и он сильно устал? А я привязалась со своим приветствием. Он же к этому не привык, вот и…» Но гордость была ущемлена, и своевольный голос в моей голове твердил: «Подумаешь, устал он! Мог бы хотя бы «привет» сказать, авось от одного слова более усталым не стал бы! И вообще, он посмотрел на меня как на надоедливое насекомое, как на…мусор». Я перевернулась на бок. «С другой стороны, мусором он меня никогда не называл… хотя других часто называет». Перевернулась на другой бок. «Какая разница, называет или нет, если смотрит, как на мусор!»
Я встала. Походила вокруг, села, снова легла. Смеркалось и холодало, я завернулась в плед, съела пару бутербродов и попыталась заснуть. Но, естественно, мне это не удалось, так как на дворе не июнь месяц. Я собрала всю свою волю в кулак и продолжала лежать на холодной земле, напоминая со стороны, скорее всего, личинку какого-то насекомого. Эта мысль меня рассмешила, и я уже готова была прыснуть со смеху, как послышалось шуршание листьев, и я сделала каменное лицо.
- Реночка, что же ты лежишь на грязной холодной земле? – “Да, чего я ожидала. Кто еще мог прийти за мной. Уж конечно не он”.
- Я не собираюсь спать с ним в одной комнате! – сказала я тоном капризной принцессы.
- Боже ж ты мой, что этот мужлан опять натворил? – Луссурия присел рядом со мной на корточки.
- Неважно, я не вернусь туда! Я буду спать здесь!
- Ну зачем же спать здесь, когда ты можешь спать у меня? – «Спасение», – пронеслось в моей голове. Я еще для вида покривлялась, но в итоге согласилась. “Не спать же мне «на холодной грязной земле», в самом деле!”
По пути нам встретился Бельфегор, и, узнав от Лусса, что Скуало «снова сделал что-то не так», решил присоединиться к нашим намечающимся посиделкам. Пока я дошла до комнаты, я пару раз чихнула, и поэтому, едва я вошла, мне протянули какую-то бутыль. Это оказался «Бэйлис», и я смело глотнула, отчего по телу разлилось приятное тепло. Бел укрыл меня одеялом и принялся растирать, так что вскоре я совсем согрелась и перестала шмыгать носом. В это время на столике перед кроватью появились мартини, белое и красное вино, все тот же ликер, с которым мы пили чай в прошлый раз, и нечто красное.
- Что это? – я показала пальцем на последнюю бутылку.
- Красный абсент, милая, – ответил Луссурия, – отпей, чтоб согреться, мааааленький глоточек.
Сначала я хотела последовать его совету, но потом злость на Скуало взяла верх, и я, по глупости, набрала полный рот этого абсента, не спеша, однако, глотать.
- Ши-ши-ши, принцесса перестаралась, – заметил Бел.
Наконец, я поборола страх и проглотила абсент. В ту же секунду мое горло словно взорвалось изнутри, я закашлялась, принц похлопал меня по спине. Во рту все горело, я начала махать руками и издавать невнятные звуки. Бельфегор сбегал за водой, и я выпила весь стакан залпом.
- Фуф, спасибо. Я думала, умру, – поблагодарила я его, осушая второй стакан воды. Бел налил себе мартини.
- Ши-ши, принц не даст принцессе умереть, – ответил он, наливая и мне тоже. Я улыбнулась – хоть кому-то есть до меня дело. “Не то, что некоторые!” Обида снова взяла свое, и я выпила половину своего стакана. После жгучего абсента, мартини казалось мне не крепче воды.
Голову я потеряла очень быстро и дальнейшее помню весьма смутно. Помню, что было весело – Луссурия и Бел травили мафиозные шуточки, подкалывали друг друга, рассказывали комичные истории, происходившие в Варии. В какой-то момент, кажется, в комнату к нам зашел Леви, и сказал, чтобы мы не шумели и не мешали боссу спать. Он вышел, мы молчали ровно минуту, а потом прыснули от смеха.
- Аааа… сколько вреемениии? Почему мы мешаем кому-то… ик… спать? – спросила я. “Боже, до чего ж мы напились!”
- Двенадцать часов, – ответил Луссурия. Он, похоже, был самым трезвым из нас.
- Полночь. И принцесса снова превращщщается в Зоооолушку, – почему-то заметила я. Бельфегор повернулся ко мне.
- Ши-ши-ши, нет, принцесса остается принцессой и уходит с принцем, – он потянул руку к своей челке, снял съехавшую набок диадему и водрузил ее мне на голову. Я смотрела на его лицо, глупо улыбаясь. “Интересно, что скрывается за этой длинной челкой?..” Я уже потянула руку, чтобы узнать, как дверь с грохотом слетела с петель, и в комнату ворвался взбешенный Скуало:
- ВРООООЙ, ЧТО ВЫ ТУТ УСТРОИЛИ?! – таким злым я его видела… даже не знаю, когда. Но в этот раз я действительно много выпила, и не испытывала страха. Пьяными глазами я посмотрела в его сторону и сказала:
- Заткнись.
Вы бы это видели. Суперби сначала покраснел, потом побелел, на скулах вздулись желваки, он в мгновение ока оказался рядом со мной, грубо схватил меня за запястье и дернул с кровати.
- Батюшки, Скуало, что ты делаешь? – всплеснул руками Луссурия. – Разве ж так можно с девушкой?
- ВСТАЛА И ПОШЛА ЗА МНОЙ. – Скуало его совсем не слышал. Я осталась сидеть на полу.
- У тебя с мозгами проблемы, капитан? – Бел подошел вплотную к Скуало, в руках – веер стилетов. – С принцессами так не обращаются! – Суперби мигнул.
- ВРООООЙ, а с тобой я завтра поговорю, младший офицер! – парень снова повернулся ко мне. – Сейчас же встала!
- Не указывай ммне, я никккуда... ик... с тобой не пппайду! – я снова забралась на кровать и спряталась за Бельфегором.
- ЭТО ЕЩЕ ПОЧЕМУ??? – Скуало пытался его обойти, но не тут-то было.
- Поттому шшто…ты БЕСЧУВСТВСТВВВЕННЫЙ ЧУРББААААН! – выкрикнула я и, предчувствуя последующую реакцию, поспешила отползти к противоположному краю кровати. Скуало стоял в шоке, как вкопанный, ничего не говоря и не делая попыток приблизиться. Луссурия хохотнул. Парень бросил на него испепеляющий взгляд и направился ко мне. Я вскрикнула и начала метаться от одного края к другому с истошными криками:
- Нееет, Луссурия, спасиии меняяя, он меня убьеееет!
- Скуало, не трогай девочку, дай ей поспать здесь.
- А ТЫ ВООБЩЕ НЕ ВМЕШИВАЙСЯ! РАЗВЕЛ ТУТ… – он пытался меня поймать с каждой стороны, но я каким-то чудом успевала переместиться. Наконец, это его достало, и он забрался на кровать. Тут же поймал меня за ноги, перевернул к себе лицом, взял за талию и закинул себе на плечо. Я истерически визжала, пиналась, молотила его по спине руками, но на Суперби это ни капельки не действовало. Он наощупь нашел диадему на моей голове, снял и кинул Белу со словами «это ей больше не нужно», и вышел. Всю дорогу до комнаты я сопровождала криками, руганью и приказами «немедленно поставить меня на землю», но Скуало спокойно шел вперед, как кусок гранитной скалы.
Наконец, мы добрались, он запер дверь на ключ, отнес меня до кровати и грубо сбросил на нее. Я в бешенстве встала и направилась к двери, хотя она и была закрыта, но Суперби внезапно вырос передо мной, как стена. Снова закинул на плечо, отнес к кровати и скинул. Я попыталась встать, но он уже потянулся к моим рукам, чтобы прижать к кровати. В ярости я треснула его со всей дури по правой руке, заорав «не смей меня трогать!» И, тут же пожалев об этом, рефлекторно скрестила руки, закрывая лицо. Удара не последовало, но парень одной рукой обхватил обе мои перекрещенные кисти и, подняв с кровати, потащил меня в ванную. Все попытки к сопротивлению были пресечены на корню – он заставил меня сесть на бортик джакузи, все еще сжимая мои запястья правой рукой, левой – открыл холодную воду и включил душ. Тут до моего пьяного сознания дошло, что меня ждет. Я попыталась вырваться, но Скуало железной хваткой держал мои руки. В следующее мгновенье я оказалась в джакузи – одной рукой парень прижимал меня к ванне, другой взялся за душ, я истошно завопила и забрыкалась. Ледяные струи поливали мою голову, а я ругала Скуало, на чем свет стоит.