Это был тяжелый день для них обоих. Все, о чем она должна была мечтать к вечеру — это горячая ванна и спокойный сон. Но теперь она понимала, что лучшего варианта завершения этого дня, чем-то, что произошло, не существовало. Вместе со всеми пережитыми сегодня неприятностями, ее чувство к нему стало только сильнее. Она, конечно, слышала раньше, что неприятности сближают, но не предполагала, что настолько.
Неужели то, что случилось, тоже называется сексом? Каролина настолько привыкла к иным ощущениям во время этого процесса, что все еще не могла поверить. Легкое влечение — самое большее, что она раньше испытывала. Сегодня же она уже дважды, или трижды почти теряла рассудок, когда находилась рядом с ним. Стоило ему просто коснуться ее, колени слабели, руки начинали дрожать, дыхание сбивалось. Погружаясь в сон, она думала, что никто прежде не действовал на нее так.
Проснувшись, она первым делом взглянула на Джастина, на секунду подумав, что произошедшее было всего лишь сном. В последнее время ее подсознание выкидывало и не такие номера. Грациозно развалившись на кровати, засунув руки под подушку, он забавно сопел. Мужчины, с которыми ей доводилось просыпаться раньше, выглядели не самым прекрасным образом: открытый рот, храп, идиотское выражение лица, или даже струйка слюны, стекающая по щеке. Ее передернуло. Джастин же даже во сне был великолепен. Он словно был рожден не женщиной, а обложкой журнала Vanity Fair.
Ее взгляд вдруг наткнулся на часы, висящие прямо над входной дверью. Половина восьмого. Черт, нужно сказать Габи о том, что ей, пожалуй, придется уехать одной. Каролина огляделась в поисках своей одежды. Похоже, вчера они очень торопились, улыбаясь, подумала она. Ее платье растеклось по полу черной блестящей лужицей, бюстгальтер висел на спинке стула. Туфель вообще не было в зоне видимости. Но сейчас был не самый удачный момент их искать. Пытаясь дотянуться до своего лифчика, Каролина случайно уронила стул. Из кармана брюк, упавших вместе с ним, выпал какой-то пакетик. Не обязательно было быть гением, чтобы догадаться что было в нем. Растерянно переведя взгляд на спящего парня, она приложила ладонь ко лбу. Масса эмоций бушевала в ее душе в этот момент, сменяя одна другую. Страх, обида, жалость. Но самым сильным было разочарование. Поспешно затолкав пакет обратно, она быстро натянула платье и вышла из каюты, не оглядываясь.
Габриэлла скрестила руки на груди, рассматривая застеленную постель подруги. Темное зеленое покрывало выглядело нетронутым. Каролина явно провела ночь где-то в другом месте. Габи не могла сдержать улыбку, глядя на Клода, который, похоже, думал о том же.
— Похоже, ты все-таки едешь одна, — улыбнулся он.
Габи задумчиво окинула взглядом платяной шкаф.
— Нужно собрать это, у нас мало времени. Ты поможешь? — спросила она.
Клод недоуменно наблюдал, как Габи поспешно закидывала вещи подруги в сумку.
— Что ты делаешь?
Она остановилась и тяжело вздохнула:
— Клод, я знаю ее всю свою жизнь. Поверь мне, она не останется, — покачала головой Габриэлла.
— Не нужно знать ее, чтобы понять, что у них все хорошо. И он, похоже, отличный парень, — возразил он, разводя руками.
— Они все были отличными парнями, — печально усмехнулась Габи, сгребая флаконы духов в сумку. — И все же, она никогда не остается. Я даже готова поспорить с тобой, — протянула она ладонь для пари.
— Я не буду с тобой спорить, — покачал он головой, — Габи, подумай сама, ведь она знала, что отъезд утром. Если бы она решила уехать, думаю, она собрала бы вещи еще вчера.
Габи опустила руки, и посмотрела на Клода. В его словах был смысл.
— Ты даже не представляешь, как бы мне хотелось, чтобы ты был прав, — покачала она головой снова, ставя полусобранную сумку Каролины на ее кровать. — Я позвоню ей, — спохватилась она, доставая телефон, — я должна знать наверняка.
Брови Клода медленно поползли вверх, олицетворяя собой весь идиотизм подобной затеи.
— Что? — недоуменно спросила она.
— Сейчас половина восьмого. Я думаю, что она еще спит. Они спят. Или не спят. В любом случае, это выглядит слегка бестактным, — пожал он плечами.
— Ты опять прав, — вздохнула она, — тогда я оставлю ей записку. — Габи бегло оглядела каюту в поисках чего-то, напоминающего ручку.
— Габи, ты можешь спокойно ехать в Париж. Если Каролина пожелает уехать отсюда, я об этом позабочусь, не беспокойся, — Клод тронул ее за плечо.
— Ладно, позвоню ей позже, — сдалась та.
Клод взял чемоданы Габи, не давая ей шанса придумать новый повод опоздать в аэропорт, и вышел из каюты. Они спустились на причал, где ее уже ждал автомобиль. Пока водитель помещал сумки в багажник, Габи оглядела яхту.
— Мне так жаль, что приходится уехать, — протянула она с сожалением.
— Ты бы хотела остаться здесь? — спросил Клод.
— Шутишь? Я бы осталась с тобой где угодно. Даже если бы мы попали в шторм, и нас бы выбросило на необитаемый остров, — она мечтательно закатила глаза, — ты бы отлично смотрелся в костюме Робинзона.
— Ты же помнишь, что Пятница все время была голой? — подмигнул он, целуя ее.
— Я и так уже не помню, как выглядит одежда, — усмехнулась она.
Момент прощания омрачили назойливые крики чаек, и чей-то возмущенный возглас.
— Ты собралась бросить меня тут?
Габриэлла тяжело вздохнула и обернулась, поджимая губы.
Каролина босиком стояла на палубе, скрестив руки на груди. Ранним утром в вечернем платье и с растрепанными волосами она выглядела крайне комично. Габи должна была бы чувствовать свою вину, но она испытывала только ужасное сожаление.
— Я подумала, что ты решила остаться, — громко сказала Габриэлла.
— Ты ошиблась, — раздалось злобное шипение с палубы, — я соберу вещи, — кинула она, удаляясь.
— Ты бы проспорил, — печально усмехнулась Габи, глядя на Клода.
Клод молча гладил ее по волосам. Ему тоже было жаль.
Габриэлла рассеянно наблюдала, как умиротворяющие пасторальные пейзажи проносились за окном автомобиля. Казалось, время остановилось здесь еще несколько веков назад. Каролина была зла на нее, и до сих пор не сказала ей ни слова, тоже уставившись взглядом в окно.
— Ты была с Джастином, — утвердительно сказала Габи после долгого молчания, — и если ты сбежала, значит что-то пошло не так.
— Если ты не против, я не хочу обсуждать это, — холодно сказала подруга, глядя в окно.
— Я против, — бесцеремонно заявила Габи. — Ну и почему ты не осталась в этот раз? Что с ним не так? — вызывающе спросила она. — Он слишком быстрый? Или слишком медленный? А может, слишком красивый?
Каролина старалась игнорировать ее ироничный тон. Она вспомнила прошлую ночь. То ли ей попадались не те мужчины, то ли проблема действительно была в ней, но она уже была близка к тому, чтобы разочароваться в своем либидо. До прошлой ночи. Прежде, она не чувствовала в постели с мужчиной ничего подобного. Большинство из них просто выделывались, стараясь продемонстрировать все свои умения. Джастин не был первым в количественном плане. Но точно стал первым в качественном. Он находил какие-то неведомые ей точки на ее теле, касался ее так бережно, словно боялся сломать. Он был так осторожен, как будто она была девственницей. Но какой был в этом смысл, если он лгал ей? Лгал, зная, как болезненно это будет для нее.
— Впрочем, как всегда. Привычный сценарий, — разочарованно протянула Габи.
Подруга не реагировала.
— Я видела, он ведь тебе и правда нравится, — умоляюще протянула та.
— Хватит, — резко оборвала ее Каролина, повернувшись и окинув ее усталым взглядом.
Габи не удивляла такая реакция подруги. Она находилась в мрачном расположении духа после каждого такого побега. И какое-то время предпочитала это не обсуждать. Но в конечном итоге, она всегда делилась с ней всем, что ее беспокоило. Однако сейчас она выглядела уж слишком подавленной, и причина, конечно же, была не в том, что Габи собиралась уехать без нее. Она оттает, позже. А сейчас действительно стоило оставить ее наедине со своими мыслями. Все их важные разговоры обычно происходили в самолетах, так уж получалось.
Но когда они добрались до аэропорта и сели в самолет, Каролина молча уставилась в иллюминатор, закутавшись в плед, хотя в салоне и так было очень душно. Габи стало так скучно, что она вскоре уснула.
Молчала Каролина и по приезду в Париж. Ее единственными словами стал диалог с сотрудником багажного отделения в аэропорту Шарля-де-Голля, по причине задержки их чемоданов. Каролина все еще злилась на Габи, игнорируя любой ее вопрос. Габриэлла слишком хорошо знала подругу, чтобы не понять, что дело вовсе не в обиде. Каролина прикрывалась придуманной ссорой, не желая отвечать на вопросы. Так было проще.
========== Часть 17 ==========
Каролине было скучно. Она водила пальцем по экрану телефона, запуская из рогатки очередную птицу в очередную свинью, и изредка кидая взгляд на людей, сидящих за длинным столом.
В Париж они приехали еще до обеда, и, поручив водителю доставить их багаж в дом семьи Бернар, сразу отправились в офис нотариуса, где их уже ждали родители Габриэллы.
Себастиан Бернар, крепкий высокий мужчина, сидел, расстегнув пиджак и вытянув ноги. Он выглядел уставшим. Короткие кучерявые волосы в некоторых местах уже были тронуты сединой. Он внимательно просматривал листы из стопки документов, сложенных перед ним, вчитываясь в каждое предложение. Это объясняло то, почему на встрече нет адвоката. Отец Габриэллы был юристом международного класса, имеющим богатую практику. Вряд ли кто-то мог разобраться с оформлением сделки по продаже его же дома лучше, чем он сам. Рядом с ним сидела женщина в облегающем платье насыщенного горчичного оттенка. Уголки ее губ тронули легкие морщинки, как бывает у тех, кто часто улыбается. Ее темные волосы были собраны в высокий пучок, и выглядели так, словно она только что посетила салон красоты. Хотя Каролина знала, что их частный самолет из Лос-Анджелеса приземлился в парижском аэропорту Орли всего несколько часов назад.
Каролина всегда помнила их очень гармоничной парой. Она ни разу не видела, чтобы они ссорились. Когда Себастиан был раздражен, только Ребекка могла его успокоить. Она всегда предпочитала молча улыбаться, избегая споров, которые как она считала, приводили не к примирению в поисках истины, а к накалу конфликтов. Она проповедовала философию о том, что с мужчиной нельзя обсуждать серьезные вопросы на голодный желудок. К слову, она превосходно готовила. Конечно, у них были домработницы, но на кухне хозяйка дома позволяла только помогать ей, и никогда не доверяла приготовление пищи кому-то другому. Это действительно было странно, потому что выглядела она так, словно в жизни не держала в руках ничего, тяжелее пилки для ногтей. Каролина восхищалась этой женщиной. Ребекка обладала той самой неувядающей красотой, которую поэты воспевали в стихах. И Габриэлла была точной копией своей матери.
Белый кожаный тренчкот Ребекки одиноко висел на напольной вешалке в углу кабинета. За окном было около двадцати пяти градусов, и верхняя одежда выглядела неуместно. Но утром в Лос-Анджелесе был сильный дождь, и ей пришлось накинуть на себя что-то. Большая часть их вещей уже была в новом доме в Калифорнии. По большому счету, оставалось перевезти только то, что Габриэлла взяла с собой пару недель назад, когда переехала к друзьям отца.
Конечно, их присутствие на сделке не требовалось, все дела могли решить их адвокаты, но Ребекка настояла на том, чтобы супруг сам занимался этим делом, ища повод вернуться в Париж, чтобы попрощаться с домом, в котором они, как ей казалось, прожили всю жизнь. Габриэлла была благодарна матери, поскольку любила дом, в котором выросла. Она молча разглядывала свои ногти, которым срочно был необходим маникюр. Холодный душ был всем, о чем она могла сейчас мечтать, ведь им даже не удалось заехать домой после прибытия из Барселоны.
Они сидели здесь уже больше часа. Заключение сделки затянулось, поскольку у покупателя возникли какие-то новые требования, которые необходимо было обсудить. Себастиан был заметно раздражен, ведь они обсудили все детали еще две недели назад. Он постукивал каблуком по темному паркетному полу, чем заставлял Габриэллу нервничать. Ребекка положила руку на его плечо, после чего тот вздохнул, и устало протянул:
— Хорошо, я согласен с Вашими требованиями, — он посмотрел на низкорослого полного мужчину, сидящего напротив него. — Документы в порядке, — он встал, протягивая бумаги нотариусу.
— Отлично, осталось заверить все необходимые документы, — протянул пожилой мужчина, сидящий во главе прямоугольного стола. Он обмахивался листом бумаги и выглядел утомленным. Это долгая встреча измотала всех присутствующих. Покупатель потер ладони, и тоже встал.
— Вам нужно поставить подписи вот здесь, — указал нотариус.
Габриэлла торопливо вылезла из-за стола и направилась к нему, желая поскорее покончить с этим. Вот уже целый час она маялась от скуки, и не знала, чем себя занять. Каролина все еще не желала с ней разговаривать, и аккумулятор телефона давно сел, так что она с огромным энтузиазмом восприняла призыв нотариуса оставить свои автографы. Ребекка тоже поставила подпись в нужных местах, пока мужчины пожимали друг другу руки.
Себастиан снял с вешалки плащ супруги, перекинув его через руку.
— Ну что, девочки, поедем прощаться, — улыбнулся он, открывая дверь офиса. Он сохранял невозмутимое спокойствие, словно его ничуть не трогал тот факт, что они проведут последние дни в столь дорогом им месте. Но ему не было все равно. Это была только видимость.
Несмотря на ухоженную лужайку, недавний косметический ремонт, дом выглядел пустым и заброшенным. В дверных проемах еще висели целлофановые пакеты, и воздух был пропитан запахом краски. Мебель стояла на своих местах, поскольку ее заменой должны были заниматься новые хозяева. Каролина оглядела высокие потолки, украшенные лепниной. Эти стены напоминали ей о детстве. Она так много времени проводила в доме подруги, что родители Габриэллы решили переоборудовать одну из гостевых комнат под спальню Каролины. Но тогда она была еще ребенком, не особенно нуждающимся в личном пространстве, так что большую часть времени все равно проводила в комнате Габи.
Когда-то ярко горевший камин, где они с ней проводили долгие вечера, слушая потрескивание дров и наблюдая за искорками пламени, сейчас был потушен.
— Выглядит иначе, — тихо сказала она.
Это место действительно выглядело безжизненным. Каролина помнила этот дом наполненным множеством звуков и запахов, сейчас же он был окутан тишиной, нарушаемой только постукиванием каблуков о паркет, и гулкими отзвуками голосов Ребекки и Себастиана, обсуждавших что-то в столовой.