«Чертов идиот!» — подумала она, переводя взгляд на надломленный каблук. Она не могла понять, чего ей было жаль больше: своей репутации, или любимой пары туфель от Джимми Чу.
Собрав остатки самообладания, девушка отряхнула ладонью черный тренчкот, и гордо подняв голову, под стать английской королеве, направилась в сторону другого лифта в одной туфле, прихрамывая на каждом шагу, и не обращая внимания на администратора, семенящего за ней.
========== Часть 2 ==========
Отели Марриотт и Ле Мёрис находились на левом берегу Сены, издавна считавшемся культурной частью Парижа. Но, и бульвар Периферик, и проспект Жан Жорес в это время всегда были загружены до самого основания. Посчитав, что правый берег будет немного более свободным, водитель пересек реку и начал движение вниз по набережной.
Но он ошибся. Пару минут спустя, черный автомобиль замедлился, периодически останавливаясь, и снова трогаясь. Но даже сейчас автомобиль двигался быстрее, чем покидая заднюю парковку Отеля Ле Мёрис, которая тоже оказалась оккупированной фанатами. Машины медленно ползли по залитой солнцем дороге. Автомобилистов это не слишком огорчало, недавно принятый закон ограничивал скорость движения по городу до пятидесяти, а в некоторых местах и до тридцати километров в час. Сейчас участок дороги рядом с Трокадеро сверху напоминал домино.
Каролина рассеянно потирала запястье, разглядывая из окна автомобиля солнечные блики, пляшущие на видневшейся слева Эйфелевой башне. Рука все еще ныла после неудачного приземления на твердый мраморный пол.
Конечно, она знала кто такой Джастин Бибер. С этой повальной биберизацией, длящейся уже несколько лет, было трудно оставаться в неведении. С тех пор, как его настиг оглушительный успех, хостинг Youtube заполонили видеоролики юных биберят, исполняющих кавер-версии его песен. Они использовали все свои таланты в надежде, что их тоже заметит какой-нибудь именитый продюсер, и готовы были играть мотивы его песен разве что не на кастрюлях.
Сначала он просто пел, периодически помахивая челкой. Она считала, что когда этот очаровательный лохматый мальчишка станет старше, вместе с ним вырастут и его фанаты, и потеряют интерес к фанатизму. Но годы шли, Джастин взрослел. Он подкачал мышцы и избавился от пушистой челки, умудрившись еще и заработать на отстриженных волосах баснословную сумму, выставив их на всеобщее обозрение в каком-то музее. Средства массовой информации окрестили эти метаморфозы примерно так: «Очаровательный ангел с обезоруживающей улыбкой превратился в сексуального разбойника». Разбойник, как и полагается, громко расстался со своей подружкой, театрально пострадал, несколько раз превысил скорость, закатил пару шумных вечеринок. Он даже побаловался запрещенными веществами, о чем сразу же стало известно всему миру. Фанатов становилось только больше. Но мнения поклонников разделились. Пока одни со слезами на глазах причитали, что их несчастный кумир так устает, бедняжка, что расслабляется как может, а другие вопили, что плакала по нему святая инквизиция, более замкнутые и слепо преданные фанаты молча резали вены и выходили из окон.
Каролина никогда не относилась к числу его поклонников, но она была частью социума, и, сначала в старшей школе, а затем и в университете, довольно часто сталкивалась с явлением, называемым незамысловатыми словами Бибер-Фивер*. Да чего уж там, многие из ее подруг считали себя истинными белиберами. Прошлой осенью все мыслимые и немыслимые поверхности студенческого городка Колумбийского университета пестрели листовками и плакатами, призывающими поддержать Джастина, покупая в iTunes его новые синглы.
Фанаты со всего мира защищали его честь, рискуя при этом собственным здоровьем. Каролина слышала историю о некоем активисте, который, в преддверии приезда Джастина в его страну, собирал подписи, посредством видеообращения к родителям фанатов певца, стараясь добиться от властей отмены концерта и запрета въезда поп-звезды на территорию государства, мотивируя это развязным поведением молодого артиста, за что и поплатился при первом же выходе из дома. Подвергнувшись неоднократным атакам фанатов, он был вынужден свернуть свою акцию, и записать новое видеообращение, где приносил извинения белиберам.
Более изобретательные придумывали себе детей от него, после чего громко судились с его адвокатами. Бибер по поводу всех этих инцидентов предпочитал отмалчиваться, заявив только, что слухи — это только слухи, на самом же деле никто не может знать, что происходит в его жизни.
Поскольку многие из ее подруг часто зависали на просторах всемирной паутины, часами просматривая различные шоу с его участием, Каролине периодически приходилось становиться их невольным наблюдателем. После одного из таких шоу, ей подумалось, что Джастин не слишком обременен интеллектом, так как он заявил ведущему, что бывал на всех континентах, но на просьбу перечислить их, смог назвать всего четыре.
Она выросла в семье политика, где беседы с премьер-министром Франции о развитии транспортной сети столицы заменяли ей разговоры по душам о мальчиках и шмотках. Ее отец, в свое время окончивший Национальную школу администрации в Париже, служил в Министерстве иностранных дел Франции до тех пор, пока его не направили на консульскую службу в посольство Франции в США, базирующуюся в Нью-Йорке. Каролине тогда было одиннадцать. Окончив одну из лучших Нью-Йоркских школ, а теперь обучаясь в Колумбийском Университете, она была начитанна и вращалась, в основном, в кругах интеллектуалов.
Девушка не имела ничего против фанатов, считая, что это личное дело каждого, просто она никогда еще не сталкивалась с таким их количеством. Лично ей импонировал Фрэнк Синатра. В том, чтобы быть фанатом давно умершего человека, были свои преимущества. Не было никакой необходимости бегать по миру в надежде приблизиться к нему хоть на метр. И определенно не стоило беспокоиться, что приходится его с кем-то делить.
Каролина шумно выдохнула, когда машина, наконец, обогнула Триумфальную арку, и впереди показались красные козырьки Марриотта. Стоянка была полна. В обеденное время и не стоило ожидать иного. Каролина отпустила водителя, сказав, что пробудет здесь около часа, и скрылась в отеле.
Комментарий к
*Fever (с англ.) - лихорадка
========== Часть 3 ==========
Оживленный зал ресторана напоминал муравейник. Люди торопились на работу, спеша разделаться с ланчем как можно скорее. Официанты торопливо сновали по залу, стараясь не задеть друг друга или быстро сменяющихся посетителей.
— Я рассчитывала, что ты остановишься в моем доме, — виновато произнесла Габриэлла, — но неделю назад родители озадачили меня новостью, в связи с которой был затеян ремонт. Никак не могу решить, нравится мне это или нет. — Хрупкая шатенка сидела, откинувшись на спинку полукруглого бежевого кресла, обтянутого кожей, и сосредоточенно водила длинным ногтем по узору белоснежной скатерти. Ее темно-синее платье, едва доходившее до колена, резко контрастировало с желтыми лабутенами на тонких шпильках.
— Меня вполне устраивает Ле Мёрис. Устраивал… — Каролина недовольно махнула головой, отгоняя неприятные мысли. — Не томи! Что за новость?
Когда сегодня утром Габриэлла позвонила ни свет, ни заря, радостно щебеча, как она соскучилась, и требуя немедленной встречи, Каролина думала, что это будет подальше от центра. Но подруга настаивала на Марриотте, не слушая никаких возражений, и сообщив, что у нее есть важная новость. Судя по заговорщицкому, слегка торжественному тону подруги, новость тянула на помолвку или беременность, как минимум. Но Каролина знала подругу слишком хорошо. Эта легкомысленная красотка, скорее постриглась бы в монахини, чем дала себя окольцевать.
— Отцу предложили должность генерального директора крупной юридической компании, — задумчиво протянула подруга.
— Это же здорово! А к чему нужно было затевать ремонт? Интерьер вашего дома не устроил членов совета директоров? — Кэри иронично улыбнулась.
— Эта компания находится в Лос-Анджелесе, — подытожила Габриэлла и выжидающе посмотрела на подругу.
На несколько секунд воцарилось молчание. Кэри взяла вилку, поправляя свободной рукой салфетку на коленях, и вонзила ее в сочный антрекот, безразлично заметив:
— Это означает лишь то, что теперь для встречи нам не придется пересекать границу. И это отличная возможность для твоего отца. Жаль, конечно. Ваш дом много для меня значил. Где ты сейчас остановилась?
— Первое время я жила у папиных друзей, в квартале Маре, — воодушевилась девушка, активно жестикулируя. — Там чудный дом, но их экономке не хватало такта. Она пожилая чопорная англичанка, — брезгливо сморщилась Габриэлла, — и позволяла себе укорять меня взглядом за поздние возвращения.
Француженки были знамениты своей раскрепощенностью и независимостью, так что подобное поведение Габи сочла за оскорбление.
Она вдруг опустила глаза, нервно потирая пальцем край бокала.
— Вообще-то, три дня назад я сняла здесь номер. Пока без даты выезда. Ремонт в доме закончится на днях, там почти ничего не меняли, разве что мелкие косметические недостатки.
— Так вот почему мы обедаем здесь, чертовка! — наигранно рассердилась Каролина.
— Прости, — слегка виновато улыбнулась Габи. — Черт возьми! Теперь я буду вынуждена жить далеко от родного дома, — устало добавила она, — а ты ведь знаешь, как я ценю тепло домашнего очага. Семейные традиции — это единственное, что по-прежнему делает нас с родителями семьей теперь, когда я выросла и нуждаюсь в них уже не так сильно, как раньше. — Она посмотрела на подругу и замолчала, увидев, как та, опустив голову, рассеянно теребит салфетку.
— О, дорогая, прости… Мне не следовало… Ну, говорить всего этого. — Габриэлла протянула руку подруге, с сожалением глядя на нее.
Девять лет назад, в такой же чудесный летний день, Андрэ Перри радостно улыбаясь, сообщил во время семейного ужина, что его направляют на работу в Соединенные Штаты Америки. Их семье придется пожить в Нью-Йорке. Мама захлопала в ладоши и кинулась в объятия отца, чуть не смахнув по пути тарелку из фамильной коллекции фарфора. Девятилетний Ноэль торжественно запел гимн. Все были счастливы. А Каролина не понимала, что в этом хорошего. Сейчас, когда у нее, угловатого подростка, только-только появились новые друзья, ее хотели оторвать от привычного мира. Ей совсем не нравилась эта затея. Всю следующую неделю отец пропадал на работе, готовя необходимые документы, а мама целыми днями говорила с кем-то по телефону. Ноэль собирал вещи, зачем-то требуя для своего скудного гардероба восемь чемоданов. Каролина мрачно наблюдала за этой суетой, в глубине души надеясь, что в последний момент окажется, что все это просто глупая шутка. Но вскоре все документы были готовы, и у нее не оставалось иного выбора, кроме как начать собирать вещи. Она сложила в дорожные сумки совсем небольшое количество одежды, словно собиралась на курорт на неделю. Когда накануне вылета ее мама увидела две сумки в комнате дочери, она изумленно выгнула бровь:
— Милая, ты еще не собрала вещи? — Она распахнула двери в гардеробную, и ее глаза расширились, когда она увидела, что почти вся одежда все еще висела на привычных местах.
— Я собрала все самое необходимое, думаю. Мы ведь скоро вернемся, — будничным тоном произнесла девочка, не отрывая взгляда от книги.
Сабрина Перри с сожалением посмотрела на дочь:
— Кэри, мы не вернемся, — тихо сказала она, присаживаясь рядом, — мы переезжаем. Дом уже продан. Теперь здесь будет жить другая семья.
Оказалось, что дом неделю назад был выставлен на продажу, и покупатель нашелся еще до того, как они начали паковать вещи. Каролина не могла поверить своим ушам.
— Мама, я не хочу уезжать, — жалобно протянула она и в ее глазах блеснули прозрачные капли.
— Детка, тебе там понравится, — заискивала Сабрина, зная, что не в ее силах что-то изменить. — Мы нужны твоему отцу.
Ночь прошла в сборах, утром в их доме появились сотрудники транспортной компании, и основная часть чемоданов была отправлена в США. Каролина растерянно смотрела на фасад дома из заднего окна автомобиля. Он становился все меньше и меньше, будто бы забирая с собой кусочек ее сердца.
И тут понеслось… Мама была одержима идеей найти идеальное гнездо, и семья Перри примерно дважды в год меняла место жительства. Кажется, в двух или трех домах они даже жили больше года. Риэлтор нашел золотую жилу в их лице. Сабрину обязательно что-то не устраивало. То слишком длинный балкон, то недостаточно просторный холл, то странные звуки в мансарде. Андрэ относился снисходительно к капризам жены, проводя большую часть своего времени в командировках. Они сменили больше десяти домов за первые семь лет жизни в Большом Яблоке. Дети только успевали привыкнуть к новому месту, обжиться в своих комнатах, как выяснялось, что они снова переезжают. В конечном итоге, они стали воспринимать каждое новое место жительства как временное, что-то вроде личных отелей. В одном из очередных домов Ноэль отказался разбирать свои чемоданы, сказав, что это бессмысленная трата времени, ведь скоро все равно переезжать. Они прожили в нем четыре месяца, и все это время гардеробная часть его комнаты пустовала, поскольку одежда хранилась в чемоданах и доставалась оттуда по мере необходимости. Каролина никак не могла смириться с тем, что у нее нет, и никогда не было собственного угла. Каждый новый дом она провожала взглядом точно так же как тот, в котором стало известно, что отныне ее жизнь навсегда изменится. И с каждым новым отъездом она теряла какую-то часть себя, пока, в конце концов, не начала люто ненавидеть все эти громоздкие постройки. Все, кроме одной.
В просторной квартире величественного дома в центре Манхэттена они прожили всего полгода. Но именно это место очаровало ее навсегда. Там всегда было очень светло. Окна огромной залы выходили на Центральный парк. Многие воспоминания связывали ее с этим местом. После этого, где бы она ни жила, она всегда мысленно возвращалась в эту квартиру. Только в ней она была по-настоящему счастлива. Но после очередной находки матери в лице особняка в викторианском стиле, квартира была продана Нью-Йоркскому медиамагнату, который давно пытался ее купить.
С годами отношения родителей становились все хуже. Каролина замечала, что они почти не разговаривают. Изначально заключенный по расчету, теперь этот брак все-таки дал трещину. Отец стал все реже появляться дома. Он изменял матери, а она делала вид, что пребывает в блаженном неведении. Сабрина была так зависима от светской жизни, что не смогла бы отказаться от бесконечного калейдоскопа приемов и вечеринок. Последние пару лет они провели в одном доме, настолько огромном, что члены семьи встречались в нем только за ужином. Ноэль с трудом терпел лицемерие, царящее в семье в последние годы, поэтому сразу после школы, проигнорировав волю отца и причитания матери, отправился в Джуллиардскую школу искусств. Теперь он предпочитал появляться в доме по редким праздникам, в основном проводя время в кампусе с богемными приятелями.
Лишенная детства, оторванная от своих корней, Каролина Перри выросла высокомерной и капризной дамой. Отец, словно чувствуя, что ей приходится переносить, безмерно баловал ее. С ранних лет у нее было буквально все, о чем она вскользь упоминала. Напряженная атмосфера в семье и множественные переезды сделали ее замкнутой. А бесчисленное количество незнакомых людей в доме, посещающих великолепные рауты, устраиваемые ее матерью, научили девочку лицемерию.