— Ну, почему же сразу чёртов? Тебе к лицу чёрный цвет.
— Ага, ещё этот капюшон. У меня волосы под ним помялись.
Мы прошли в гостиную. Я боязливо смотрел в окно.
— Да не трусь ты, Логан, — поспешил успокоить меня Маслоу, — я же прошёл сквозь них, и посмотри на меня: цел и невредим. Или ты кого-то ждёшь?
Я решил ничего не рассказывать этому ловеласу об Эвелин, поэтому отрицательно покачал головой.
— Но мне всё равно, знаешь ли, неприятно осознавать, что у меня под окнами стоит несколько десятков взбешённых фанаток.
— Фанаток? По-моему, я видел там и парней…
— Господи, да какая разница? Суть вообще не в этом!
Джеймс опустил глаза. Какое-то время мы оба молчали. Мне показалось, что Маслоу чем-то обеспокоен, но я не стал об этом спрашивать.
— Если тебя так бесят эти фанатки, почему ты просто сидишь тут, сложив руки?
— Я позвонил Мику. Он обещал всё разрулить.
— А сам ты попыток не предпринимал?
— Какие попытки, Джеймс? — устало спросил я. — Ты можешь себе представить, как я один смог бы выстоять против этой толпы?
— Да уж…
Он быстро улыбнулся и принялся изучать комнату беспокойным взглядом. Я долго смотрел на него.
— У тебя что-то стряслось?
— Это так заметно?
— Ну, давай посмотрим. Ты приехал ко мне посреди рабочего дня, перелез высокий забор и обошёл толпу фанатов ради того, чтобы попасть в дом, а теперь ведёшь себя так, будто вчера тебе отказала самая горячая девушка Америки.
Джеймс засмеялся.
— Нет, на самом деле кое-что случилось.
— Что-то серьёзное?
— Тебе судить. Вчера по дороге домой я встретил одну… свою знакомую, в общем. Раньше мы с ней были вместе. Мы немного поговорили, и она сказала мне, что… до сих пор любит меня… И знаешь, это прозвучало не так, как я привык слышать. Она сказала это с чувством, у меня самого даже внутри что-то колыхнулось.
— А в чём, собственно, проблема?
— С момента нашей последней встречи прошло два года. Понимаешь? Два года. Дело в том, что я даже не вспоминал о ней до вчерашнего вечера, а она… Выходит, она всё время думала обо мне. Я впервые чувствую себя виноватым в делах любви.
— Стой, то есть ты чувствуешь себя виноватым из-за того, что не можешь ответить ей взаимностью?
— Выходит так.
Я посмотрел на стену и на какое-то время задумался.
— А ты любил её тогда? Ну, два года назад?
Джеймс грустно покачал головой.
— В том-то и дело, что я сам не могу понять своих чувств. Два года назад она не была для меня никем особенным, потому что… Потому что я не относился к ней серьёзно. Я вообще ни к кому не относился серьёзно. И сейчас не отношусь. А теперь, когда я думаю о её чувствах и о её вчерашнем признании, я… Я просто теряюсь. Такое ощущение, что я обязан что-то чувствовать к ней.
— Забудь о её вчерашнем признании. Представь, что вашей вчерашней встречи просто не было. И вспомни о ней. Что чувствуешь?
Маслоу смотрел куда-то перед собой и молчал. Потом он растерянно пожал плечами и сказал:
— Не то, что хотелось бы чувствовать.
— Тогда не забивай себе голову всякой ерундой, потому что раньше ты этим не занимался.
— Знаешь, Логан, меня иногда пугает то, что за всю жизнь я ещё не встретил ту единственную, с которой захотел бы прожить до конца своих дней.
— Всему своё время. Ты ищешь свою судьбу в каждой встречной, а она, может быть, ходит где-то рядом, и тебе вовсе не нужно её искать.
— Думаешь, моя судьба — это Лорен?
— Что? Нет. Нет, я не это хотел сказать.
— А, ты имел в виду Деми?
— Нет.
— Рейчел?
— Да нет же! — воскликнул я. — Я не указывал ни на кого конкретного. Это было просто моё предположение.
Джеймс молча размышлял над чем-то, после чего спросил:
— А что ты чувствуешь, когда думаешь о Чарис?
Я помрачнел, услышав её имя, но сердце отчего-то воодушевлённо подпрыгнуло.
— Чувствовал, — поправил я друга. — Сейчас почему-то в моей душе больше не осталось прежних чувств. Либо я отвыкал от Чарис все эти полгода, либо…
Я вздохнул, вспоминая свой последний визит в больницу, слёзы Чарис и гнев, переполняющий меня в ту минуту, и продолжил:
— Когда я думал о ней, вспоминал её образ, её голос, у меня начинали дрожать руки. Сердце билось так, что разрывало грудную клетку изнутри. Голова шла кругом. Это были приятные ощущения, потому что при одном воспоминании о своей возлюбленной у меня на душе становилось так хорошо и спокойно… Мне не хотелось видеть рядом с собой никого, кроме неё, и казалось, что никакие обстоятельства не смогут заставить меня разлюбить её. Но сейчас уже всё по-другому. Совершенно по-другому.
— Да… — протянул Джеймс и положил ногу на ногу. — Твои слова звучат как исповедь безнадёжного романтика.
Я усмехнулся.
— Нет, я не чувствую того же, что раньше чувствовал ты, — признался он. — Мне кажется, у меня вообще никогда не было таких чувств. Это плохо?
— Плохо то, что ты обманываешь девушек. Ты ведь каждой второй признаёшься в любви!
— Я это делаю для того, чтобы они чувствовали себя на высоте. И я не лгу, я люблю их… своеобразной любовью. Особенной. Знаешь, как приятно, когда тебя любят? Девушкам особенно это нравится.
— Тогда почему ты не радуешься, что тебя любит та, с которой ты не виделся два года?
— Это другое, Логан. Я ведь не наивная девчонка, нуждающаяся в искренних и сильных чувствах. Мне это не нужно.
— Ты говоришь так только сейчас. А лет в семьдесят, когда станешь старым и никому не нужным дедушкой, будешь сильно сожалеть о сегодняшних днях.
— Никто не даёт гарантии, что я доживу до семидесяти лет.
— Я утрирую. Джеймс, тебе просто кажется, что ты не нуждаешься в чьей-то любви. Признайся, в глубине души ты всё же желаешь этого.
Он вздохнул.
— Мне хочется взаимной любви, Логан. Не такой, чтобы чувствовать свою вину перед девушкой и понимать, что не можешь ей помочь. А такой, чтобы внутри всё замирало, чтобы дыхание перехватывало при одной случайной мысли о предмете воздыхания.
Я смотрел в окно, прислушиваясь к приглушённым крикам фанаток, и думал об Эвелин. Почему моё сердце замирало, когда я вспоминал её задумчивый взгляд, её таинственность, загадку? Возможно, меня притягивает неизвестность. Я просто уверен в том, что, когда я ближе узнаю Эвелин, моё отношение к ней изменится. Мне хотелось надеяться на это, потому что я просто ненавидел привыкать к людям, занимать ими свои мысли и чувства. Особенно после первой встречи. Особенно с девушками.
— У нас ещё вся жизнь впереди, — задумчиво произнёс я, всё ещё не в состоянии освободить свои мысли. — Ты найдёшь себе такую девушку. И я тоже.
— Ты уже нашёл.
Я бросил на него недоумевающий взгляд.
— Я про Чарис. Ты любил её так, как я не любил ни одну из своих девушек.
— Это прозвучало как проклятье. Я очень сильно надеюсь на то, что Чарис не была моей единственной настоящей и самой сильной любовью.
— Конечно, нет. Твоя судьба не Чарис. Далеко не она.
— Думаешь, я смогу встретить и полюбить другую?
— Несомненно. Планета большая, людей на ней много. Найдёшь ещё свою любовь.
Теперь, когда я и Джеймс успокоили друг друга словами поддержки, можно было позаботиться и о другом. Необходимо было что-то делать с толпой фанаток (которых, по-моему, стало только больше), но я даже предположить не мог, чем я смогу себе помочь.
— Давай объясним им, что ты не ненавидишь их, и попросим тихо-мирно разойтись? — предложил Джеймс, когда мы вдвоём смотрели на улицу из окна кухни.
— Я боюсь представить, что они сделают со мной, когда увидят.
— Тогда давай с ними поговорю я.
Маслоу взял свой чёрный плащ и двинулся к выходу. Я вцепился в его локоть.
— Ты что, спятил?
— А что нам остаётся, Логан? Мы не можем прятаться здесь вечно. Рано или поздно у нас всё равно закончится еда.
— Я ведь уже говорил, что Мик пообещал помочь мне.
— А сколько нам нужно ждать этой помощи? Неделю?
Я не отвечал. Джеймс повёл плечом, сбрасывая мою руку.
Вдруг окно на кухне вдребезги разбилось, и мы с Маслоу одновременно выскочили в прихожую.
— О, святой отец… — медленно проговорил друг, с ужасом глядя на осколки. — Это какую же силу надо иметь, чтобы перекинуть тяжёлый кирпич через забор и попасть точно в окно?
— Так, всё, я звоню в полицию.
Я схватил со стола телефон и судорожно принялся набирать нужный номер.
— В полицию? Ты с ума сошёл? — Джеймс отобрал у меня трубку и посмотрел на меня. — Там ведь девушки, которые любят нас. Тебе совсем на них наплевать?
— Чувак, они разбили мне два окна. Это уже вандализм какой-то!
— Полицейские не пощадят никого, Логан. Одумайся! Представь нежные личики этих девушек за чугунной решёткой! Это же просто ужасно!
— А не ужасно караулить меня под моими же окнами? Не ужасно заставлять меня дрожать от страха? Не ужасно мешать моей работе и моей личной жизни?!
Маслоу смотрел на меня, недоуменно сведя брови вместе. Я часто дышал и тоже глядел на него.
— Не надо звонить, — шёпотом попросил он. — Давай подождём, пока Мик разберётся со всем этим.
Я медленно опустился на тумбочку с обувью и вздохнул. На часах было четыре. Ещё час, и мне позвонит Эвелин. А я? А я просто не могу выйти из дома. Феерично!
Следующие полчаса я то и дело проверял свой мобильный, страшась, что я мог просто не услышать звонка Эвелин. Но она не звонила. Наверное, сейчас ещё рано. Скорее всего, она позвонит после пяти.
Джеймс заметил моё беспокойство и спросил:
— Ты ждёшь чьего-то звонка?
Я поднял на него глаза и не сразу нашёлся, что ответить.
— Нет… Нет. Просто постоянно смотрю на время. Мне кажется, этот кошмар под моими окнами не закончится никогда.
Пока мы пили чай на кухне, крики, доносившиеся из разбитого окна, не умолкали. По их громкости можно было понять, что этих бастующих стало только больше. Они размножались, как зомби, и избавиться от них было крайне тяжело. От Мика звонка не было. Я тоже не звонил ему, но намеренно: я не горел желанием лишний раз злить нашего Микки Мауса.
Телефон зазвонил только через полтора часа, это был Мик. Я одновременно огорчился и обрадовался, ведь я ждал совсем другого звонка…
— Да? — ответил я, прижав мобильный к уху. – Мик? Ты всё уладил?
— Я сделал всё, что смог, — честно признался друг уставшим голосом. — Я постарался загладить этот конфликт в СМИ и связался с органами, которые помогут нам разогнать это сборище.
— Ты звонил в полицию?
— Не совсем. Я позвонил своему старому другу, который работает в полиции. Он пообещал разобраться с этой толпой, не привлекая их к административной ответственности. Так что можешь не переживать, им повестку в суд не дадут и за решётку не посадят.
— Боже… — произнёс я с огромным облегчением на душе и закрыл глаза. — Я даже не знаю, как смогу отблагодарить тебя за это, Мик.
— Я тоже не знаю. Придумаем позже, ладно? Мне пора идти.
— Ладно. Большое спасибо за помощь.
— А тебе спасибо за то, что придумал мне такое интересное занятие! Мне ведь без него нечем было заняться!
Я засмеялся и сбросил вызов. Джеймс молча отдирал этикетку от бутылки кока-колы и слабо улыбался. Наверное, он слышал наш разговор.
Я услышал вой полицейской сирены, а потом на улице стало гораздо тише. О, это тишина… Просто бальзам на сердце.
— Ты не выглядишь как человек, который только что избавился от толпы надоедливых фанаток под своими окнами, — сказал он после того, как мы поговорили с полицейскими.
Я растерянно пожал плечами и снова проверил телефон. Было уже шесть, а Эвелин всё не звонила.
— Можешь молчать, — продолжал Джеймс, — я и без того всё прекрасно понял.
— Что ты понял, интересно?
— Я ведь вижу, как ты себя ведёшь, Логан. Я, может быть, и дурак, но в делах любви ещё что-то понимаю. Ты ждёшь чьего-то звонка?
Я молчал.
— Она обещала позвонить, но не позвонила?
Я по-прежнему не отвечал.
— Но она тебе понравилась, не так ли? Правда понравилась?
Я почувствовал невыносимую обиду от его слов, защемило в груди.
— Ещё ничего не потеряно, — сказал я ровным голосом и сжал зубы. — Я попросил её позвонить вечером. А вечер только наступил.
Джеймс лучезарно улыбнулся и сжал ладони.
— Наконец-то я дождался! — в сердцах воскликнул он. — Боже… Расскажи, кто она?
— Нет. Я, понимаешь ли, сам о ней ничего не знаю… Я буквально иду навстречу неизвестности.
— А почему ты сам не позвонишь ей? Зачем терзаешь свою душу муками ожидания?
— У меня нет её номера. Я вообще ничего не знаю о ней, кроме имени. Вообще ничего!
— Ладно. Давай подождём её звонка вместе. Дадим ей ещё… час. Максимум полтора.
Я мрачно посмотрел на часы и покачал головой.
— Полтора — слишком много. Даю ей ещё тридцать минут. Если не позвонит, то… Я не знаю, что тогда. Мне будет всё равно.
— Тебе же грустно оттого, что она не звонит, правда?
Я снова пожал плечами.
— Правда, — ответил за меня Джеймс. — Видимо, она не такая уж простая, раз ты заинтересовался ею после полугода свободной жизни.
— Угу… — неразборчиво протянул я, с грустью вспоминая нашу последнюю встречу с Эвелин. — Ладно, Джей, не бери в голову. В этом нет ничего страшного.
Какое-то время мы с ним говорили. Он пытался отвлечь меня от мыслей об Эвелин разговорами, но мало что получалось. Я всё равно то и дело смотрел на часы и проверял телефон. Внутри всё разрывалось от одной только мысли о том, что она сейчас позвонит.
Но она не звонила. Звонка не раздалось даже после семи, и тогда я не выдержал.
— Знаешь что, Джеймс? — дрожащим голосом спросил я. — Мне уже всё равно. Абсолютно всё равно, честное слово. Она не позвонила раньше и не позвонит сейчас. Я уже всё понял. Ей не нужен я. Ей, наверное, наплевать на меня. Да, точно. Мне тоже на неё. Это была нелепость, нелепая шутка… Мы незнакомые люди, и у нас не может быть никакого совместного будущего. Совершенно. Чего я хотел от неё? Чёрт возьми… Я напрасно столько времени ждал этого звонка. Да… С кем не бывает, в прочем.
Джеймс смотрел на меня сочувствующим взглядом, но я игнорировал его. Непонятный гнев душил меня, в тот момент мне не хотелось никого видеть.
Как я мог ей поверить? Неужели я доверился Эвелин лишь после того, как она с чувством сказала мне пару слов? Неужели я смог поверить ей, при этом не зная, чего можно от неё ожидать? Да она же просто обвела меня вокруг пальца! Она просто посмеялась надо мной! А я, как маленький мальчик, поверил ей.
Я не мог понять, кто такая Эвелин — простая несостоявшаяся юмористка или коварная обманщица. Я не мог понять, играла она со мной или просто смеялась, и это выводило меня из себя. Доверчивый идиот! Как ты мог решить, что она заинтересуется тобой? Как ты мог решить, что она позвонит? Ты ей не нужен! Ты ей ни черта не нужен! Неужели ты не думал головой, когда давал ей свой номер? Теперь, наверное, номер твоего мобильного гуляет по просторам Интернета… Безмозглый кретин!
Я сидел на стуле, взявшись обеими руками за голову, и слегка покачивался. Я чувствовал себя просто паршиво. Почему меня так расстроило то, что она не позвонила? Я даже не знаю, по сути дела, кто она такая. Мы незнакомы. Меня не должно это расстраивать, не должно! Но тем не менее настроение моё упало ниже плинтуса. Хотелось уйти из комнаты прочь, Джеймс не должен видеть меня таким. Позже я нашёл оправдание своим мыслям: это всё моё расстройство. Никаких чувств.
— Знаешь, — наконец заговорил друг (я был бесконечно благодарен ему за это: в тишине казалось, что я сойду с ума от собственных мыслей), — сначала я хотел ехать домой к Фоксу и Лорен, но теперь передумал. Сейчас я сбегаю в магазин, куплю нам по бутылке бренди и останусь у тебя на ночь. Да?
— Да… — выдохнул я с каким-то облегчением. – Да. Я буду благодарен тебе за это.
А проснувшись утром в своей спальне, я почувствовал странную, просто необыкновенную свободу. Как будто я долго выплачивал какой-нибудь кредит и наконец покончил с выплатами. Про Эвелин я старался не вспоминать, а если и вспоминал, то в душе моей не рождалось каких-нибудь неприятных чувств. Наоборот, я даже со смехом думал о своей вчерашней грусти. Как я мог расстроиться из-за такого пустяка? Подумаешь, Эвелин не позвонила. Что здесь такого? Если не она, то кто-нибудь другой. Ничего ужасного не произошло.