Он наклонился и заглотил мой член - сразу весь целиком.
- Аааххх… рискну предположить, что ни одна из них тебя даже не укусила, - простонал я.
Он вскинул голову.
- Неа. Ни одна. Но я тогда был в гостях у бабули, и у нее от страха тоже чуть не случился сердечный приступ.
Я взъерошил ему волосы. «У бабули…»
- Оо, опять эти захватывающие разговоры о смерти… - поддразнил я и попытался притянуть его голову обратно к своему члену.
Но он вместо этого подался вперед и заглянул мне в лицо.
- Ах, значит, тебя заводят разговоры о больном сердце моей бабули? Может, тебе еще рассказать, как дедуля страдал раком простаты?
Я изо всех сил попытался сохранить невозмутимый вид, но, в конце концов, не выдержал и расхохотался так, что даже закашлялся.
- Осторожнее, а то еще подавишься и УМРЕШЬ!
- Ну так поторопись и засунь себе в рот мой член, тогда мы умрем вместе, - сказал я, постепенно успокаиваясь. – Это будет ТАААК романтично.
Я втащил обнаженного Джастина на себя и устроил его так, чтобы наши члены терлись друг о друга.
- Ммм… умереть, подавившись твоим членом? – он засмеялся и дернул плечами. – Думаю, это не худший способ отойти в мир иной.
Я схватил его за задницу и прижал к себе, одновременно толкнувшись вверх. Он подхватил ритм и принялся тереться об меня, двигаясь назад и вперед. Это было так приятно – ощущать его всей кожей, слушать, как он стонет в унисон со мной, как почти неосознанно выдыхает мое имя. Но стоило мне потеряться в ощущениях, как он вдруг спросил:
- Так ты что, вообще ничего не боишься?
- Ааааххх… неа, - честно ответил я, скользнул руками по его бедрам и впился пальцами в его роскошную задницу.
- Что, и ужастиков? – не отставал он.
Надо ж ему было ко мне прицепиться, как раз когда мы собрались заняться сексом!
- Никак нет, господин Сенатор… - выдохнул я и скользнул пальцами в ложбинку меж его ягодиц, надеясь, что хоть это его отвлечет.
- Ммм… А «Психо»? «Техасская резня бензопилой?» «Хеллоуин»?
Я покачал головой. Все эти три фильма я смотрел настолько укуренный, что при всем желании не смог бы испугаться. К сожалению, трава иногда ПРОЯСНЯЕТ взгляд на мир, вместо того, чтобы ослаблять восприятие. Я постарался заткнуть Джастина поцелуем, но у него явно были другие планы.
- Ой, подожди! А как насчет того фильма, где отрубленная рука играла на пианино? Как же он назывался…
- Ты имеешь в виду Вещь из «Семейки Аддамс»? О даа, это пиздец, как страшно!
- Да нет, это был ужастик! Ну то есть идею, я полагаю, они взяли из «Семейки Аддамс», но… Там еще был момент, где эта рука подбиралась к девушкам… Господи, вот это было жутко!
Я улыбнулся и подавил смешок, опасаясь снова нарваться на неприятности. А потом пробежался пальцами по его спине.
- Вот так?
- Не, скорее так, - отозвался он и забарабанил пальцами по моей груди и плечам.
- Ох, да уж, жутковато, - я перехватил его руки и переплел наши пальцы, а потом подался вверх и лизнул его надутые губы.
- Клоуны! – воскликнул он, выдираясь из очередного поцелуя. – Только не говори, что не боишься клоунов. Клоунов все боятся!
- Да они не страшнее трансвеститов.
Он поджал губы.
- Это верно. Ну должно же быть что-то… Я это вычислю и напугаю тебя до полусмерти.
- Точно, - заржал я. – Удачи! Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.
Я поцеловал его в шею, а он в ответ присосался к моей. Мы давно уже двигались в одном ритме, наши бедра сталкивались, члены терлись друг о друга, а влажные от пота тела плавно скользили, переплетаясь. Соски Джастина терлись о мою кожу, мои терлись о него, он прерывисто дышал куда-то мне в волосы. Я толкнулся пальцами ему в задницу, и он застонал и прогнулся в пояснице. Его взмокшие от пота волосы лезли мне в лицо, мы все быстрее скользили друг по другу, толкались, прижимались…
- Ооо, я знаю!
Я перевел дыхание и открыл глаза.
- Ну что еще?
И тогда этот мелкий уебок просунул руку между нашими телами и схватил меня за член. А я не успел задержать дыхание, и потому у меня вырвался какой-то всхлип.
- Импо… тен… ция…
Да ебаный же ад!
- Я ее не боюсь, - простонал я. – Со мной такого никогда не случится.
- А, может, стоило бы, - сказал он, начиная неспешно мне дрочить. – Ты уже вступаешь в зону риска.
- Зона риска?.. Это еще что за хуйня?
Господи, он что, правда думает, что меня можно этим напугать?
- Говорят, что после тридцати пяти это неизбежно.
Я вздохнул.
- Ну, может, для среднестатистического мужчины это и справедливо, - пробормотал я, толкнувшись ему в кулак, и поцеловал его в губы. - Но… я думаю… ты согласишься… что меня среднестатистическим… никак не назовешь…
- А с Фрэнком Синатрой это случилось.
Блядь, кто вообще придумал взять его с собой в путешествие?
- А я и не знал, что вы с ним такие хорошие приятели.
- Я читал об этом в биографии Мэрилин Монро!
- Господи, если бы я до сих пор не знал, что ты педик, я бы…
- Да мы это в школе проходили!
- Мэрилин Монро?
- Ага, по культурологи. Она же икона, - объяснил он, будто бы я сам этого не знал.
- Ну, значит, твой учитель был педик.
- Это уж точно! Так вот, даже Фрэнку Синатре не удалось этого избежать. А раз это могло случиться с ним, то…
- Со мной этого НЕ случится.
- Ага, уверен, Фрэнк именно так и говорил, - он выпустил мой член, подался вперед и снова начал об меня тереться.
- Ну так он был придурок, - сказал я, принимаясь двигаться ему навстречу. – Вто… второсортный актеришка, - я застонал, – и нннеее такой уж веееликий певец…
- Зато он трахнул примерно десять миллионов девчонок, - засмеялся он и выгнулся сильнее. – И… кажется, Сэмми Дэвиса Младшего. Ничего не поделаешь, это неизбежные возрастные изменения… Однажды твое тело начинает тебя предавать…
Оргазм был уже так близко, что я почти перестал его слышать.
- Ааааххх… идиии на хуууй…
- Ну, посмотрим, что ты запоешь лет через десять…
Больше ему уже ничего не удалось сказать, потому что я понял, что с меня довольно. Я опрокинул его на землю, подмял под себя и с такой силой въехал в него членом, что на бедрах у него должны были бы остаться синяки. А потом жадно поцеловал, прихватив зубами губы. Кажется, я еще и рычал. Впрочем, в тот момент я не очень-то хорошо самого себя слышал.
Знаю только, что кончая, мы оба орали так, будто нас убивают. А вот как мы потом уснули, я не запомнил.
========== Дальноёбщики ==========
Я проснулся на рассвете. Я был сбит с толку, никак не мог понять, где нахожусь, еще и шея затекла. Раньше мне никогда еще не доводилось просыпаться в чаще леса. Ощущение было такое, словно я на полном ходу вывалился из грузовика, скатился с крутого холма и отрубился в куче грязи. Что-то я не слишком смахивал на довольного туриста.
Брайан все еще спал. Обернулся вокруг меня в спальном мешке, мягко похрапывал мне в волосы, влажно дышал в щеку - и от этого все казалось чуть менее чужим.
Костер догорел. Я смотрел на последние потрескивающие угольки и постепенно вспоминал прошедшую ночь. Сейчас, при свете дня, я казался себе еще большим идиотом. Все вокруг было таким безобидным – солнце светило, птички щебетали, белки сновали по высоким деревьям. И почему только вчера это место навело на меня такой ужас?
Ебучий Брайан! Считает, блядь, себя искрометным шутничком!
Кажется, впервые за все время я проникся сочувствием к Майклу. Господи, расти вместе с Брайном – это ж, наверно, было сущим кошмаром! Готов поспорить, в подростковом возрасте он был еще хуже.
Я чувствовал себя чертовски грязным и потому осторожно выпутался из Брайановых объятий, выбрался из спального мешка, подхватил свой рюкзак и решил наведаться к ручью, мимо которого мы проходили вчера. Брайан перевернулся на живот и захрапел чуть громче, и я подумал – пусть себе спит дальше. Когда его будишь, он становится таким брюзгливым ублюдком.
В общем, я решил пойти помыться. Честное слово, я отправился к этому дурацкому ручью без всякой задней мысли. Я собирался только почистить свои чертовы зубы и умыть свое чертово лицо. Это я так, для протокола.
Ручей был потрясающе красив в утреннем свете солнца – вчера он показался мне куда уродливее. К счастью, альбом у меня был с собой, и я решил задержаться тут ненадолго и порисовать.
На меня снизошло именно то, что сулил мне Брайан. Вдохновение. До сих пор природа никогда особенно не побуждала меня к творчеству – если, конечно, не считать частью природы обнаженные мужские тела. Так что для меня все это в некотором роде явилось откровением. Моя рука просто сама собой начала рисовать, чувство было такое, словно ей управляет некая магическая сила. Это, конечно, прозвучит дебильно, но… скажем так, я впервые начал понимать, зачем это Моне делал по шестьдесят набросков с какого-то сраного цветочка. В общем, я сидел там, рисовал и совсем потерял счет времени. Не знаю, как долго я работал. Да это, наверное, и не особо важно. Я ничего плохого не замышлял, пока не закончил рисунок. И не услышал голос Брайана.
Он звал меня. Не стану утверждать, будто был слишком увлечен рисунком, чтобы ему ответить, потому что чепуха это все. Правда в том, что какая-то глупая, мстительная, ребячливая часть моей сущности до сих пор злилась на него за прошлую ночь и мечтала отплатить ему той же монетой. Мне хотелось его напугать. И когда его голос, окликавший меня по имени, стал звучать по-настоящему отчаянно и испуганно, я, кажется, улыбнулся. Потому что понял теперь, чего он боится. И это было не «Психо» и не «Хэллоуин», и не тот дурацкий фильм, где в отрезанную руку вселился демон.
Больше всего он боялся потерять меня, и я это понял. И да, признаю, иногда я бываю настоящим мудаком.
Выждав минут пять – думаю, как раз примерно столько по времени он меня и пугал – я направился к нему. Он все еще находился на месте нашей ночевки, и я приближался к нему со спины и улыбался. Улыбался, блядь! Пока он не обернулся в мою сторону.
Я не знаю, можно ли описать словами, каким было в этот момент его лицо. Наверное, я смог бы это нарисовать, но, честно говоря, мне не хочется. Он бы прибил меня за такое. И к тому же… мне, правда, все это совсем не доставило удовольствия. Я никогда еще не видел такого неприкрытого ужаса. По-моему, у меня даже сердце на секунду остановилось. А потом страх, написанный у него на лице, уступил место ярости. На самом деле, с виду ничего особо не изменилось, но я безошибочно это понял. Он разозлился в ту же секунду, как обернулся и увидел, что я стою перед ним с идиотской улыбочкой на лице.
- Где, блядь, ты был? Ты что, не слышал, как я тебя зову?
Голос у него был пугающе суровый и холодный. А я понятия не имел, что сказать в свое оправдание.
Я прекрасно знал, как поступил бы на моем месте сам Брайан. Он бы начал смеяться надо мной, дразниться и делать вид, будто ничего не случилось. А потом он бы притянул меня к себе и обнимал, пока меня не отпустит. Но я не Брайан, а он не слишком хорошо реагирует, когда к нему применяют его же тактику.
Может, когда-нибудь я все-таки запомню, что не нужно устраивать розыгрыши, которые не можешь довести до конца.
- Я… я был у ручья. Пошел пописать и все такое, - пробормотал я.
Он повернулся ко мне спиной и принялся запихивать вещи в сумку.
- Собирай барахло, - сказал он. – Мы уезжаем.
Я замолчал и стал быстро собирать рюкзак. К тому времени, как я закончил, он уже ушел вперед на добрых десять шагов. Я догнал его и обнаружил, что он ругается себе под нос.
- Думаешь, блядь, ты такой умный…
В обычное время я бы с ним согласился, но проблема была в том, что в тот момент я особенно умным себя не чувствовал.
- Мне жаль, - сказал я.
Тупо, конечно, зато искренне.
- Ага, конечно!
- Нет, правда, жаль!
Он ничего не ответил, а я тоже не знал, что еще сказать, так что до машины мы дошли молча.
- Серьезно, извини, пожалуйста, - снова начал я, когда мы выбрались на дорогу.
- Просто забудь об этом и полезай в машину, - сказал он и сунул мне ключи. – Сегодня ты поведешь.
Затем он уселся на пассажирское сидение, повернулся ко мне боком и тут же уснул.
Я вообще-то не знал точно, куда мне полагается ехать, но старался изо всех сил. Поминутно сверялся с картой и следовал проложенному Брайаном маршруту так точно, как только было возможно. А еще я пытался не шуметь и вести машину плавно, без рывков.
Это было не так-то просто. Брайан, похоже, хотел, чтобы наш путь проходил по самым живописным местам, потому что мне все время приходилось съезжать по каким-то серпантинам, петлять по проселочным дорогам, а нормальной магистрали нигде и близко не было. Все это нехило так сбивало с толку, и у меня было большое искушение повернуть назад, на трассу I-80. Но я этого не сделал, потому что подумал, что Брайан, проснувшись, наверное, будет разочарован, если увидит, что мы на шоссе.
К несчастью, он спал или притворялся, что спит, почти весь день. И так и не открыл глаз, пока я не подъехал к какой-то сомнительной на вид закусочной и не припарковался, резко выкрутив руль и нажав на тормоза.
- Ебическая сила, что это ты творишь с моей машиной? – проворчал он, потирая лицо руками. А потом добавил. – Куда это, блядь, нас занесло?
Я сказал ему, что мы на трассе 71, у заведения «Привет в обед», и что я умираю с голоду. Он же в ответ весь скривился от отвращения. Кажется, он хотел было со мной заспорить, но потом решил, что я не стою того, чтобы тратить на меня словарный запас, и вылез из машины, захлопнув за собой дверь.
- Ну ты подумай! – пробормотал он, пока мы шли к дверям. – Совершенно не похоже на кафе «Либерти».
- Так это же хорошо? – отозвался я.
Он лишь нахмурился в ответ.
Мы уселись за стол, он взял меню и таращился в него так долго, что я уж стал бояться, не повредилось ли у него что-нибудь в голове от долгого сна. Наконец, он развернул его ко мне, ткнул пальцем в какую-то строчку на обложке и посмотрел на меня так, словно был учителем в школе для умственно отсталых.
- Толидо? – спросил он. – Какого хуя мы делаем в Толидо?
Мне типа как и самому это было интересно, но, бля, это ж он так проложил маршрут.
- А разве не сюда мы должны были приехать? – спросил я.
Я прекрасно знал, что именно так все и было. Он просто искал лишний повод ко мне прицепиться.
Но потом он отбросил меню, потер ладонями лицо, и я обратил внимание, что вид у него и правда какой-то потерянный. С ним иногда такое бывает – проснувшись после долгого сна, он как будто бы все никак не может вернуться в реальность, страшно от этого злится и некоторое время ведет себя, как осел. И тогда я подумал – может, дело как раз в этом? А не в том, что он все еще на меня злится?
- Черт, а времени-то сколько? – спросил он.
Я ответил, что сейчас половина восьмого, как раз пора ужинать, и по какой-то причине это окончательно повергло его в уныние. Он сдавленно зарычал, словно я неожиданно ударил его в солнечное сплетение, и вылез из-за стола.
- Мне надо отлить, - сказал он. – Закажи мне сэндвич «Рубен».*
А потом он ушел. И пропал примерно на миллион лет. И поскольку отвлечься мне больше было не на кого, я вдруг стал замечать, что меня окружало множество разных неприятных вещей. В закусочной воняло пережаренным маслом и подгоревшим мясом, а кофе на вкус был дерьмом собачьим. Все здесь словно покрыто было ровным слоем грязи, включая посетителей, часть из которых таращилась на меня весьма недружелюбно. Даже официантка, подошедшая принять у меня заказ, поглядывала на меня очень странно. Мне даже любопытно стало – мы что, первые незнакомцы, что появились в этом городке с тех пор, как через него проехало странствующее фрик-шоу? Было ужасно некомфортно, и я пожалел, что не захватил из машины альбом. Хоть было бы чем отвлечься, вместо того, чтобы пялиться на жуткую официантку и уродливых посетителей.