========== Предисловие. ==========
Примечания автора:
Итак, я снова здесь. Я написала историю, которую сама бы хотела прочесть. Она создана под сильным влиянием книг, которые я обожала в детстве, английских новелл XIX века (сильные духом сироты помогут вам скоротать время!). И, о-о, Диккенс. Но всё это вращается вокруг отношений Джона и Шерлока и, конечно, в моей истории есть секс.
В двух словах: если фраза: «Джон и Шерлок — невинные души, сироты, в стиле рассказов Диккенса (плюс секс, разумеется!)», вызывает у вас отвращение и мысль о том, что это «не ваша чашка чая», никаких проблем — поищите на этом ресурсе то, что вам больше придется по вкусу. Если же, напротив, ваша реакция: «О Боже, да!», тогда пододвиньте кресло к камину, устраивайтесь поудобнее, не забудьте налить себе чаю… и позвольте Крайси рассказать вам эту историю.
Для сюжета важное значение имеет одна старинная ирландская песня. В общем-то, в честь нее и называется эта работа.
The Frost Is All Over — Мороз на земле
Вот перевод песни:
— Выкипит чайник — что делать ты будешь?
— Что тут поделать? Наполню опять.
— Клевер поели коровы — что делать?
— Что тут поделать? Посею опять!
Картошку убрали, мороз на земле,
И Китти лежит у стены.
Выйти бы замуж ей за солдата —
Китти лежит у стены.
— Станешь солдаткой* — что делать ты будешь?
— Буду я следовать с ним за полком.
— Сгинет он в море — что делать ты будешь?
— Что тут поделать? Венчаюсь я вновь!
Рыба с картофелем ждут и готовы,
И Китти лежит у стены.
Выпьем же снова, наполните кружки,
Китти лежит у стены.
*устар. жена или вдова солдата (обычно о жене солдата, ушедшего на войну)
А здесь ее можно послушать: www.youtube.com/watch? v=-VND5EkAGC4
========== Первая часть. Шерринфорд-холл. Глава 1. Вновь жизнь зовет. ==========
Комментарий к Первая часть. Шерринфорд-холл. Глава 1. Вновь жизнь зовет.
Название первой главы взято автором из исторического романа Чарльза Диккенса о временах Французской революции “Повесть о двух городах”, изданного в 1859 году.
— Простите, — спросил Джон угрюмого старика, ведущего по двору тяжеловоза, — вы мне не подскажете, где найти Тобиаса Грегсона?
Мужчина остановился и оценивающе посмотрел на него, а затем так долго молчал, что Джон было подумал, старик глухой. Наконец, тот ткнул пальцем куда-то себе за плечо и сказал:
— Там он, сзади, в загоне, с маленькими девчонками.
— Спасибо, — поблагодарил его Джон и отправился, следуя указаниям.
Конюшни были поблизости, но, несмотря на это, здешний воздух был свеж и наполнен сладким ароматом сирени и других весенних цветов. Вскоре Джон увидел загон, в котором, однако, никаких девчонок он не заметил, ни больших, ни маленьких. Вместо них, облокотившись об изгородь, стоял рослый мужчина, наблюдая за тремя гарцующими лошадками. Подойдя поближе, Джон понял, что все лошади были кобылками. Маленькие девчонки, действительно.
— Мистер Грегсон?
Мужчина обернулся к нему, его продубленное ветром и непогодой лицо было открытым и доброжелательным.
— А?
— Я — Джон Уотсон. Из Чейза.
— О, привет!
Мужчина протянул Джону руку.
— Мы думали, ты пришлешь телеграмму — мы кого-нибудь бы послали на станцию, чтобы встретить тебя.
— В этом не было необходимости. Я хотел прогуляться. У вас здесь так красиво.
— Да, красиво, ага. Только разве прогулка —…
— Я прекрасно могу и ходить, и ездить верхом, если только не приходится долго скакать галопом, — плечо у меня было сломано. И жокеем, увы, мне больше не быть. Об этом и думать нечего, ведь еще и нога пострадала.
— А какая у тебя была лошадь?
— Лансер, — ответил Джон коротко. — Его пришлось усыпить.
Память об отчаянном ржании Лансера была худшей частью ночных кошмаров, до сих пор не дававших Джону нормально спать.
В глазах Грегсона промелькнула искорка понимания.
— Думаю, это было больнее, чем сломанное плечо.
— Да.
— Для жокея ты выглядишь слишком зеленым. Сколько тебе?
— Четырнадцать. Достаточно взрослый, чтоб управиться с лошадью, и достаточно молодой, чтобы переучиваться, если вы это делаете по-другому.
Грегсон рассмеялся.
— А ты шустрый парень, — сказал он одобрительно. — Сомневаюсь, что в конюшнях сэра Уиллогби ты научился чему-то плохому. У него прекрасные лошади… Знаешь Лунный Свет?
— О, да. Сейчас он уже состарился, живет в свое удовольствие, он заслужил. Пасется на свежей травке, в лугах… А пару недель назад мы приняли его жеребенка — от Леди Джейн.
— О, помяни мое слово, он когда-нибудь чемпионом станет. У нас есть тут одна кобылка от Лунного Света. Ну-ка, сможешь узнать, которая?
Джон сбросил на землю сумку и влез на ограду, присмотревшись к трем юным лошадкам. Все они были длинноногие, с острыми чуткими ушками, а их шкуры блестели в свете яркого весеннего дня. Он протянул руку и посмотрел на Грегсона, словно прося разрешения.
— Можно?
Грегсон кивнул, и тогда Джон хлопнул в ладоши и крикнул: «Хей!». Кобылки бросились врассыпную, потряхивая головами. Какое-то время они шли галопом, потом успокоились, позабыв о вспугнувшем их шуме.
— Вот эта, — уверенно сказал Джон. — То, как она гарцует… Просто выплясывает. Такая красавица!
Грегсон хлопнул его по спине, да так сильно, что Джон чуть не свалился с ограды.
— Молодец. Отлично. Ты можешь остаться.
Джон удивленно посмотрел на него, и Грегсон вновь рассмеялся.
— Ты мог бы остаться в любом случае, но я рад, что из Чейза к нам прислали не дурака. Пойдем, я всё покажу.
Они прошли через двор и мимо конюшен, и Грегсон представлял Джона всем, кто встречался им по дороге.
— Скаковых лошадей мы не держим, лошади, в основном, нужны для выездов и для охоты. Его светлость выезжает нечасто, он уже не так молод, да и занят всё время. Юный лорд Майкрофт берет лошадей, лишь когда охотится, от случая к случаю. Почти круглый год они в Лондоне. Его светлость заседает в Парламенте. Младший сын, молодой мастер Шерлок, вот тот любит верховую езду, чтобы мчаться галопом. Как и его матушка, упокой Господь ее душу.
— Так семья сейчас не в поместье?
— Нет. И, наверное, их еще месяц не будет.
Джона это более чем устраивало. Одно дело — сэр Уиллогби, пожилой, состоятельный холостяк, больше всего на свете любивший своих лошадей. И совсем другое — граф Шерринфорд и его семья.
Грегсон вернул Джона к постройкам, приведя его в длинную, но очень уютную комнату с низкой дверью. Там стоял большой стол, и в одном углу был камин, а в другом — очаг. Женщина средних лет и девочка, помоложе Джона примерно на год, чистили за столом картошку.
— Моя женушка, она за всеми нами присматривает, — сказал Грегсон. — А это моя дочка Энни, с которой тебе лучше даже не заговаривать.
Энни закатила глаза и взглянула на Джона.
— Он бы хотел, чтоб так и было, — сказала она. — Обращать внимание на девчонку, можно только, если та отрастит вдруг гриву и четыре ноги.
Джон усмехнулся в ответ. С его точки зрения, доля истины в этом была, и немалая. Лично он не встречал еще девушку, что заставила бы его сердце замереть настолько, как оно замирало при виде прекрасной лошади.
— Ты будешь проводить здесь немало времени, зимние вечера долгие, — сказал Грегсон. — У других неженатых парней есть комнаты наверху, но так как ты новенький, и моложе всех нас, то устроишься на конюшне, там где прежде была комнатушка Молодого Тома.
— Идет, — сказал Джон добродушно. На конюшне или в сарае всегда кто-нибудь спал, чтобы быть наготове на случай пожара или какой-либо надобности. Первые два года в поместье у сэра Уиллогби, Джон, вместе с другими юнцами, помогавшими конюху, провел вовсе на сеновале, и конюшни его совершенно устраивали. Они не были здесь такими просторными, как в Уиллогби-чейз, но чистыми и хорошо обустроенными.
По дороге, пока они добирались туда, им встретился очень рослый парень, ведущий на поводу серого жеребца.
— А-а, так ты тот парень из Чейза, — сказал он, останавливаясь возле них.
— Джон Уотсон, — представился юноша, протянув ему руку.
— Я — Том Эббот, только все меня Молодым Томом зовут, — откликнулся тот. Лицо у парня было худое и довольно приятное, хоть один его глаз немного косил.
— Я, значит, устроюсь там, где сейчас живешь ты, я правильно понял?
— Точно так. Покажи ему всё, Молодой Том, а я возьму Сирсу. Не с моими коленями по лестницам лазать.
Грегсон взял коня за уздечку и повел за собой, а парень кивнул Джону на лестницу, что стояла в дальнем углу сарая.
Джон рассчитывал, что ему достанется уголок на сене да одеяло, но когда он поднялся, то увидел побеленную дверь и несколько ступенек, ведущих от нее.
— Пришли, — сказал Том, поднимавшийся следом. — Входи.
Комнатка была крохотной, практически всю ее занимала узкая кровать и небольшой сундучок. Было также несколько крючков на стене. Потолок был резко скошен, но небольшие окошки делали комнату веселой и светлой. За окном, у восточной стены, были ветки каштанов с молодыми зелеными листьями.
Джон моргнул при виде подушки, стеганого одеяла и коврика возле кровати.
— Это всё для меня?..
— Остальные спят в доме, но здесь есть колокол на случай пожара, — сказал Молодой Том, желая успокоить его.
— Нет-нет, всё прекрасно! Я просто не думал, что у меня будет целая комната.
Джон родился и вырос в доме, где комната была только одна, и, даже когда подрос, и стал работать у сэра Уиллогби, ему приходилось делить место еще с тремя мальчиками. У него и своей кровати-то не было, не говоря уж о спальне.
— О, я понял. Здесь спокойно и тихо, не сомневайся. И никто не храпит и не портит воздух…
— …и не тычет тебе локтем в бок, — добавил Джон сухо.
И его не услышат, если он опять будет кричать от кошмаров.
— Да уж, все одеяла никто не утащит, как делали мои братья, — кивнул Том. — И я, верно, скучал бы по этой комнате, если б только я мог тут выпрямиться. Так что это тебе больше подходит — никаких обид.
В самом деле, парню даже дверной проем был низок, у окна же ему чуть ли не вдвое пришлось сгибаться.
— Я здесь буду как мышка в норке, — засмеялся Джон, опуская возле кровати свой дорожный мешок. — Давай-ка я помогу тебе отнести твои вещи. А потом ты покажешь мне всё остальное.
Чаепитие в большой кухне прошло бодро и весело. Джон был самым юным, но большинство других грумов и даже некоторые из садовников были лишь немного постарше, и были весьма оживленными, несмотря на то, что долгий рабочий день позади. Джон похвалил стряпню миссис Грегсон, которая, и вправду, была замечательной.
— Как же здорово, когда на столе бобы и салат. У нас дома их долгое время невозможно было найти.
— А откуда ты? — поинтересовалась Энни.
Джон рассказал им о своей родной деревушке, с долгими зимами посреди огромных торфянников.
— Что, непросто вам там пришлось? — спросил его Молодой Том, подняв голову от тарелки. — Но на севере, говорят, еще хуже всё было.
— Тяжелее всего, я думаю, в городах, — сказал Джон. — Те леди, которых похитили и с которыми обращались так плохо, они были из Бластбурна, или, может, из Йорка. В деревнях больших бедствий не было, ну, по крайней мере, таких. Сэр Уиллогби — хороший и справедливый хозяин, у нас не было причин жаловаться. Мой отец погиб несколько лет назад, на пожаре, когда у нас загорелся амбар, и милорд позволил, чтоб моя матушка оставалась в домике, не выплачивая аренду, пока мы немного не подрастем.
— Да, не многие бы так поступили, — согласился Лэн, один из садовников. — Мою мать сразу выгнали, когда умер отец.
— Ну, так это было еще до реформы, — возразил ему Молодой Том. — А сейчас ее признали бы вдовой по закону, и она бы получала пособие, не надеясь только на милость господ.
— Да? А я и не знал, — удивился Лэн. — Я думал, что эти реформы только школ касаются.
— Так думает большинство, — сказал Грегсон. — И всё потому, что граф, его светлость, — во главе реформаторов. Он-то и продвигал закон в отношении школ, — пояснил он Джону.
Джон вежливо кивнул. Его мало занимала политика, но, конечно, если его новый хозяин поддерживал все эти вещи, то и Джон их тоже поддерживал.
— Да к чему нам все эти новшества? — сказал вдруг Старый Том. — Я всю жизнь вот при лошадях, Господь меня сделал таким. Родился конюхом, конюхом и помру. А отправьте вы меня в школу и сделайте пастором или стряпчим, так я всё равно был бы конюхом… Разве что воротничок бы носил.
— А я сходил бы к тебе на проповедь, преподобный Том, — заметил серьезно Дэнни, другой молодой садовник.
— Почему это? — спросил Старый Том подозрительно.
— Ну, это были бы очень короткие проповеди, — ответил Дэнни, и Джон рассмеялся вместе со всеми. Он успел заметить, что Старый Том был крайне скуп на слова.
— Я не очень-то разбираюсь в этом, — признал Грегсон, откидываясь на спинку стула. — Но чувствую себя так же, как Старый Том. Наше дело — работа, лошадки, и всё прочее. Кто знает, быть может, родись я в Плимуте, то стал бы не конюхом, а рыбаком. А что скажешь ты, Джон? Тебя тоже готовили, чтоб работать с лошадьми?
— О, я вырос, можно сказать, на конюшне, — сказал Джон серьезно. — Мой отец мечтал стать жокеем, но он оказался слишком высоким, и мечта его не сбылась, он всегда горевал об этом. Ну, он ездил по всей стране, доставляя для сэра Уиллогби лошадей, пока однажды не встретил самую миниатюрную девушку в Англии и не женился на ней. Так что он был уверен, что сын его будет невысокого роста. По крайней мере, он всегда это говорил.
Все вновь засмеялись, и Джон тоже улыбнулся, хотя на душе у него оставался горький осадок. Был ли отец его разочарован им, пусть даже на Небесах?..
Миссис Грегсон тактично сменила тему, спросив садовника о весенних посевах. Ужин закончился, и люди просто собрались у стола — чистили обувь, читали газеты или играли в шашки. Джон смотрел на них какое-то время, но сегодня он проделал уже долгий путь, и очень устал. Так что вскоре он извинился и ушел к себе.
Наверху, в своей новой комнате, он забрался в постель — в одиночестве, в первый раз в своей жизни. Он попробовал потянуться и лечь так, как ему бы хотелось. Но вскоре, однако, обнаружил, что свернулся на своей части постели. Какое-то время он бездумно смотрел в слабо освещенную пустоту. Стены не доходили до самого потолка, поэтому он мог слышать, как фыркают лошади и тихо переступают на сене, там, внизу. Скреблись где-то мыши, но вообще-то было очень спокойно и тихо. Кровать вдруг показалось ему чересчур большой и пустой. В первый раз он ощутил пустоту с собой рядом — боль отсутствия Эмми, которая подлезала всегда ему под руку, чтоб свернуться клубочком.
Что-то тихо вдруг зашуршало, и Джон приподнялся, не уверенный, чтоб понять, откуда доносится звук.
Сразу он ничего не заметил, но вскоре послышалось нежное мур-р-р. И через мгновение что-то мягко прыгнуло ему на ноги. Кошка, живущая в сарае. Она прошлась по одеялу, мягко обходя ноги Джона, и свернулась в клубок под его коленями. Мурлыканье стало громче, наполнив всю комнату.
Джон улыбнулся. Он мог сейчас рассмотреть, что кошка была рыжая, с белой мордочкой и белым хвостом, кругленькая и пушистая, процветавшая, вероятно, на ловле мышей, коих было немало в сарае и на конюшне.
Эмми тоже была рыжей. Ее волосы просто пламенели, и она была ярче всех в их деревне… И сияющим огоньком в жизни Джона.