— Это ведь моя сестренка прислала тебя? — спросил Джон у кошки. — Как мило с ее стороны.
Он представил себе Эмми — так, как он мог ее вообразить: маленькую, в длинной белой ночной рубашке… и с крылышками на спине. Смотрящей сверху на братца, скучающего вдалеке от дома, и решившей, что ему, конечно же, нужна кошка.
— Поблагодари ее от меня, — сказал Джон серьезно.
Кошка ответила мурлыканьем.
Джон укрылся одеялом, устроился удобнее и с улыбкой закрыл глаза. Он всё еще чувствовал ужасную тяжесть — пустоту своей жизни, той, где не было никаких событий. Ничего с ним не происходило.
Но постель его была в этот миг уютной и теплой, и комната больше не казалась такой пустой.
Еще несколько недель миновали, и Джон осознал, что уже освоился. Мистер Грегсон был добр к нему; остальные парни тоже были вполне дружелюбны; земли Шерринфонд-холла были прекрасны — парки, в которых он выезжал лошадей, были самыми удивительными из всего того, что он видел на севере. Он был очень доволен и понимал это, но, тем менее, его спокойная жизнь была слишком спокойной — никаких интересных событий. И неважно, насколько усердно он работал и как много ездил верхом в течение дня, ночами он всё равно плохо спал, просыпаясь из-за мучительных снов, полных боли и страха. И вновь слышал обреченное ржание Лансера.
Одним хмурым дождливым утром Джон вышел на кухню в столь же мрачном расположении духа. И увидел, что все почему-то взволнованы и суетятся.
— Что случилось? — спросил он у Молодого Тома.
— Сегодня семья возвращается, забыл, что ли? Мистер Грегсон очень рассержен, потому что считает, что вчера мы до блеска не вычистили экипаж.
Джон ухаживал за жеребятами, потому его это и не коснулось.
— Может, я могу чем-то помочь?
— А-а, — парень лишь отмахнулся. — Он всегда чем-нибудь недоволен, если только не делает этого сам. Хочешь в город поехать? Надо будет грузить багаж, и нужны будут парни для этой работы. Мы всегда приезжаем пораньше, чтоб у нас было время еще пропустить стаканчик. А ты был там всего один раз.
Джон вздохнул. Шерринфорд был городом, с магазинами и большими улицами; ему он вообще показался гигантским и шумным местом. Но его семья нуждалась в тех деньгах, что он зарабатывал, а ему и ботинки нужны будут к зиме…
— Нет, я лучше останусь здесь, но спасибо, — сказал он. — А в следующий выходной обязательно сходим в паб. Я сегодня хотел бы заняться Сирсой, что-то мне не нравится, что с ее правой ногой.
— Ладно. — Том допил побыстрее чай и вздохнул, бросив взгляд на Грегсона, уже уходившего. — Пойду-ка я лучше. Когда он краснеет вот так, то жди неприятностей.
Моросящий дождик к полудню стал уже проливным, и когда все возвратились со станции, экипаж, что утром сверкал чистотой, был весь в пятнах грязи. Джон увидел издалека подъезжающий к дому кортеж из карет и фургонов и поторопился к конюшням, зная, что лошадей надо будет досуха вытереть. Их почти немедленно привели — едва только Джон приготовил попоны, от которых приятно пахло конюшней. Молодой Том, возвратившийся с ними, сам был мокрым до нитки.
— Тебе, кажется, обсушиться нужно больше, чем лошадям, — сказал Джон. — Оставь их, иди переоденься, мы со Старым Томом сами справимся, он сейчас подойдет.
— Да уж. Льет как из ведра. Хорошо, что хоть с багажом не возиться — лакеи об этом побеспокоятся. — Том встряхнулся как большая собака, так что капли воды полетели вокруг, и передал Джону поводья. — Я сейчас, сухие штаны натяну и тотчас же вернусь.
Джон снял с лошади седло и уздечку, накинул попону и направился ко второй, чтоб проделать с ней то же самое. Пришел Старый Том, ворча про себя, и привел других лошадей. Он был столь же мокрым, как и Том Молодой.
Мистер Грегсон, вымокший и взъерошенный, появился в дверном проеме.
— Где Молодой Том? Багаж нужно перенести… о, прошу прощения, милорд.
Джон поднял голову. У дверей сарая стоял высокий, безупречно одетый молодой человек с большим зонтом, который он вежливо приподнял и негромко спросил:
— Не могли бы вы выйти на пару слов, Грегсон?
— Да, конечно, милорд, — ответил тот.
Должно быть, это лорд Шерлок — тот, кто любит верховую езду, — подумал Джон, бросая попоны, чтоб потом просушить их. — Думает, что погода изменится?
— А он оптимист, — хмыкнул Джон, вытирая насухо гриву лошади и поглядывая, как снаружи дождь еще сильней припустил.
Возвратился Грегсон, вытирая ладонью лицо, мокрое от дождя.
— Джон… О, а ты где пропадал? — обратился он к Молодому Тому, появившемуся на конюшне.
— Только бриджи сменил, — ответил тот коротко. — Я возьму ее, Нэд, ты свободен… Сэр, Дэви спрашивает, не могли бы вы подойти к экипажу, он думает, что ось колеса у фургона сломалась.
— Черт возьми! — Лицо Грегсона вновь начало багроветь.
Ко времени чаепития и люди, и животные оказались в тепле и обсохли, так что настроение у всех поднялось. Говорили о семье, пересказывая множество сплетен, — главным образом, те, кто вернулся с ними со станции. Джона, в прошлом мало знакомого с загадочным миром аристократов, всё это занимало не очень, но все остальные проявляли живой интерес. Один из лордов, или, может быть, несколько, превосходно выглядели; кто-то был слишком бледным; у кого-то появился новый гувернер; и почти все выражали удовольствие, что некий кузен или кто-то еще в этом роде не приехал сейчас с остальным семейством.
— Хорошо, что кончается дождь, — сказал Молодой Том, взглянув за окно и увидев, что тучи, и правда, светлели, и что ливень становился умеренной моросью. — Лорд Шерлок отправится на прогулку и в хорошую, и в плохую погоду. А нам потом отчищать эту грязь на конюшне.
— Так и есть, — сказал Грегсон. — Джон —
— Сэр, простите, я хотел сказать раньше, но Сирса захромала на правую ногу, — сказал Джон. Кобылка была самой быстрой из их скаковых лошадей, и ее бы, скорее всего, и выбрал лорд Шерлок. — Я ее вчера выводил, но она все еще прихрамывает. Наложил ей компресс, но, думаю, стоит ей отдохнуть пару дней. Я чуть позже сменю ей повязку, но, быть может, вы сами хотите взглянуть?
— Нет, не нужно. У тебя глаз наметанный на болезни и травмы, — сказал Грегсон, и Джон ощутил, что слегка краснеет от удовольствия. Он старался всегда научиться всему, чему мог, что касалось лечения лошадей, но не знал, что Грегсон заметил это.
— В любом случае, нам нужен будет кузнец. Левиафан потерял подкову, — сказал Дэви, и Грегсон застонал.
— О, да что же за с… — и умолк, наткнувшись на неодобрительный взгляд миссис Грегсон. — …с нами Святой Эллиот. Парни, если что еще приключилось сегодня, подождите с этим до завтра, ладно, если это не вопрос жизни и смерти. На сегодня уже достаточно.
Дождь почти прекратился, когда Джон подошел к стойлу Сирсы. Подсветив фонарем, он внимательно осмотрел ее ногу. Казалось, компресс раздражает ее, но отека не было, так что он аккуратно сменил повязку. Затем Джон прислонился к стене и позволил, чтоб чуткие ноздри лошади уловили запах сахара на его ладони.
— Такова теперь моя жизнь? — спросил Джон у нее. — Чистить стойла, делать компрессы, разговаривать с кошками и лошадьми? — Он вздохнул. — Я не знаю, девочка. Многие бы сказали, что я не ценю то, что есть: я ведь сыт, обогрет, мне прилично платят, и я знаю, что счастливее многих, но… со мной ничегошеньки не происходит! Ничего. И так всё и будет, да?
Сирса уткнулась ему в ладонь, вынюхивая последние крошки сахара, и Джон ласково погладил ее по мягкому носу.
— Нет, это весь сахар, что был, по крайней мере, сегодня. — Сирса фыркнула. — Дрянная девчонка, — сказал Джон с нежностью. — Давай, спи хорошо.
Даже звездный свет, что лился в окно, не мог побороть тоски Джона, когда тот поднялся к себе в комнатушку.
Утро вечера мудренее, не так ли?
Хотя это будет лишь еще один скучный день.
Он закутался в одеяло и еще раз подумал о том, что с ним ничего не происходило. Кошка Эмми счастливо прыгнула на кровать и уютно устроилась у него в ногах.
Джон резко проснулся. Тускло-серый свет, которым была залита комнатка, подсказывал, что еще далеко до рассвета. Что-то разбудило его, но он не мог сказать, что. Может, лошади? Он замер и напряженно прислушался.
Внизу, на конюшне, он услышал мягкий, похожий на человеческий шепот, который сопровождался перестуком копыт.
Кто-то выводил лошадь из стойла.
Джон осознал это с удивлением, словно это происходило во сне. Как такое могло быть? Сэр Уиллогби никогда не держал охранников — Уиллогби-чейз находился в очень уединенном месте, потому такие меры не требовались. В южных графствах, однако, на конюшнях воровства опасались всегда, и Джон это знал. В то же время, лошади графа, хоть и были весьма хороши, вряд ли были настолько ценны, чтоб решиться на воровство. Может, это кто-нибудь из деревни? Те бандиты, о которых ходили слухи на севере, что они нападали на аристократов?
Что же, был лишь один способ выяснить это. Джон подумал ударить в пожарный колокол, но потом решил, что это поднимет на ноги всё поместье. А если это был какой-нибудь деревенский парень, решившийся на воровство, то шум был бы излишним.
Так тихо, как только мог, Джон оделся, натянул башмаки и выглянул на лестницу. Никого.
И ни лучика света — кто бы ни был там, он, без сомнения, не хотел быть замеченным.
Джон спустился с лестницы, схватил вилы и прокрался к проходу между загонами. Глаза его были широко распахнуты и ловили тусклый свет, проникавший снаружи.
Он увидел, что стойло Сирсы было пустым.
Джон сжал челюсти.
Сирса обнаружилась у самого выхода, привязанная и терпеливо ждущая, но рядом по-прежнему никого не было.
Лошадь фыркнула, потянувшись носом в сторону Джона, надеясь на то, что тот снова угостит ее сахаром.
— Тш-ш-ш! — шикнул Джон, оглядываясь через плечо, когда кто-то вышел из сбруйницы с седлом в руках. Кто-то весьма невысокий. Мальчик.
— И что это ты тут делаешь? — спросил громко Джон.
Мальчик резко подпрыгнул, чуть не выронив при этом седло. Одет он был в очень поношенное пальто и шляпу, которая для него была чересчур велика, и ему пришлось запрокинуть голову, чтоб взглянуть на Джона из-под полей.
— Я собираюсь сейчас прокатиться, — сказал тот надменно. — А вот что здесь делаешь ты?
— Останавливаю тебя, — отозвался Джон, покрепче сжав вилы.
— Не имеешь права, — сказал мальчик с негодованием. — Это лошадь моя!
— Это лошадь его светлости, графа. А ты кто такой?
Несмотря на пальто и шляпу, очевидно было, что это не деревенский мальчик. Его выговор был слишком чистым. Может быть, он был гостем?
— Я — Шерлок Холмс.
— Ты — не он. Я видел лорда Шерлока, и ты не похож на него. И ты думаешь, я поверю, что это — пальто лорда?
— Это — для маскировки.
— Что тут происходит? — Грегсон толкнул маленькую дверь сарая. — А, мастер Шерлок. Я знал, что вы можете заявиться.
Джон от удивления раскрыл рот.
— Это — лорд Шерлок? А с кем же вы разговаривали прошлым вечером?
— С лордом Майкрофтом, — сказал Грегсон.
— С лордом Майкрофтом, — повторил Джон в замешательстве, в то время как лорд Шерлок раздраженно спросил:
— А что Майкрофт делает здесь?
— Передает мне распоряжения вашего отца. И одно из них — то, чтобы после всех этих похищений мы не позволяли вам выезжать в одиночестве. Как я понял, ваш последний гувернер не ездит верхом, поэтому ваш отец приказал, чтобы вы не выезжали без сопровождения грума.
— Мне не нужен грум! Я должен сегодня собрать много образцов, и не хочу, чтобы Старый Том задерживал меня и ворчал, что пора вернуться домой, а не то он пропустит завтрак. Посмотрите, у меня же есть маскировка — никто и не догадается, кто я. — Лорд Шерлок поднял руки, демонстрируя им свое пальто.
— О, конечно, это всех введет в заблуждение, — сказал Джон саркастически. — Похитители будут так глупы, что не смогут заметить, сколько стоят ваша лошадь и упряжь. И никто не поймет, что вы граф, стоит вам открыть рот!
Лорд Шерлок нахмурился, на какое-то время задумавшись.
— Ты так полагаешь? Что ж, возможно, мне надо еще поработать над этим…
— Это как вам угодно. Но один вы никуда не поедете, — сказал Грегсон. — И не беспокойтесь, что вас будут задерживать, потому что я отправлю с вами не Старого Тома, а Джона. — Он кивнул на юного конюха.
— Что? — воскликнули оба мальчика, одинаково протестуя.
— Я уверен, что он сумеет не отставать, — успокаивающе сказал Грегсон. — Вы также не можете взять эту лошадь — она хромает. Удивляюсь, как вы этого не заметили. Возьмете Блэкберда.
— Он разжирел! Как на нем я смогу ускакать от бандитов, если те вдруг появятся?
— Я меньше боюсь этих самых бандитов, чем того, что вы сможете ускакать от Джона. На Блэкберде это будет непросто. Помните о своих манерах, и в следующий раз вы получите самую быструю лошадь.
Шерлок выглядел очень расстроенным; Джон чувствовал себя так же, потому возразил:
— Но, сэр, у меня есть свои обязанности, и Сирса…
— Полагаю, что обойдусь без тебя, а Сирса дождется твоего возвращения.
— Но… — Джон не мог придумать иной причины и поэтому честно сказал: — Но я не хочу возиться весь день с капризным ребенком.
Разумеется, это было не самым мудрым высказыванием.
И судя по острому взгляду, которым лорд Шерлок обжег его, говорить такого явно не следовало.
— Какую лошадь возьмет Джон? — требовательно спросил молодой господин.
— Гермеса.
Шерлок в гневе хотел что-то возразить, и Джон ожидал уже, что тот сейчас станет кричать, разразится упреками и начнет угрожать им, что всё расскажет отцу; в крайнем случае, топнет ногой. Но однако, ничего подобного не случилось.
Вместо этого — к растущему уважению Джона — мальчик лишь произнес сквозь зубы: «Прекрасно», развернулся на каблуках и ушел в сбруйницу.
Он собирается отнести седло Сирсы на место, — осознал с удивлением Джон.
— Зайди на кухню, — сказал Грегсон Джону. — Моя женушка подозревала, что наш лорд попытается ускользнуть рано утром, и приготовила тебе завтрак. Извини, я забыл об этом сказать тебе вчера вечером.
— Но…
— Я оседлаю Гермеса, и если мастер Шерлок готов вытащить всех из кроватей еще до рассвета, он способен сам позаботиться о себе — свою лошадь он пусть седлает сам.
— О-о, — сказал Джон, поняв, что надеяться больше не на что, и ему уже не отвертеться от неловкого поручения. — Да, сэр, — сказал он обреченно.
Когда Джон вошел, миссис Грегсон как раз снимала чайник с огня.
— Ах, так он попытался сбежать? Я была права. Спасибо, что поймал его, Джон. Лорд Шерринфорд был бы крайне недоволен, если б мастеру Шерлоку удалось ускользнуть.
— Понимаю, — сказал Джон и затем, чувствуя что ведет себя несколько грубо, спросил, тем не менее: — А вообще, он не слишком ли мал, чтобы разгуливать в одиночестве? Сколько ему?
— Двенадцать с половиной. Он — зимний ребенок. Появился на свет раньше срока, но зима тогда была мягкой, и всё обошлось. Да, в тот раз — обошлось. — Она вздохнула и поставила перед Джоном тарелку.
— Спасибо, — ответил тот и спросил: — В тот раз? А в следующий?
— Роды были опять преждевременными, а потом — родильная лихорадка. Миледи и ребенок не выжили. Тяжелая смерть, моя мать умерла от того же, в родах.
— И моя старшая сестра, — сказал Джон. Мэри была на девять лет старше, больше мать, чем сестра; он ее любил; ее смерть почти разбила сердце их матери. Мэри покинула их почти сразу после смерти отца и Эмми. — Он выглядит небольшим, не правда ли? Для двенадцати лет.
— Он всегда был хрупким. Говорили, что слабые легкие, но на свежем воздухе он всегда себя лучше чувствует — здесь в поместье. Но он будет высоким, помяни мое слово, с лордом Майкрофтом было то же самое. — Миссис Грегсон поставила на стол мешочек с провизией. — Я знаю лорда Шерлока, он может носиться верхом часами и даже не вспомнит, что ему или кому-либо пора бы поесть, поэтому я для обоих из вас положила немного хлеба и сыра, а здесь бутылка имбирного пива, чтоб запить. Это только сегодня, не ожидай, что такое теперь будет каждый день.