- Странно, такой зверский аппетит, - бормочет он, смущаясь, - не пойму, что на меня нашло. Отходняк какой-то.
Шерлок кивает:
- Это стресс. Наверное, надо было как-то заранее тебя предупредить о нашем визите, просто я боялся, что ты тогда сбежишь. Извини, но я не могу тебя снова потерять.
Джон облизывает вилку, с сомнением глядя на остатки карри, затем переводит взгляд на Шерлока и прищуривается:
- Ты же не собирался никуда уходить, так? Чертов манипулятор! – произносит он насмешливо. – Как я мог забыть, кто такой Шерлок Холмс! Твои методы добиваться своего, знаешь ли, отвратительны… - Джон опять смотрит в тарелку и все же решает доесть – Шерлок улыбается.
- Джон, я уже был без тебя, больше не хочу, - говорит он негромко, - если бы мог, потащил бы сразу в мэрию, но боюсь, ты будешь долго от меня отбиваться и плеваться. А еще чего доброго побьешь, хотя заполучить тебя в мужья – самая большая мечта. Конечно, я никуда бы не ушел, это маленькое представление было рассчитано на твое чувство сострадания, - Шерлок умалчивает, насколько в тот момент был близок к отчаянию. - Теперь не выгонишь, - он нагло ухмыляется. – Когда мы вернемся на Бейкер-стрит…
- Я не вернусь на Бейкер-стрит, - прерывает Джон дрогнувшим голосом, откладывая вилку, - не вернусь в Лондон. Наш диван никогда не будет прежним. Как и квартира. Там все… - Джон сглатывает, - испорчено. Я не смогу вернуться. Мне тут спокойнее, - он отворачивается от Шерлока, и его плечи поникают.
- Хорошо, - покладисто соглашается Шерлок, - тогда здесь останемся. Ты знаешь, я все на счет свадьбы… - он смотрит на Джона пристально, и Джон поднимает голову в какой-то полубезумной надежде, во все глаза глядя на Шерлока, - может быть, организуем еще раз? Если ты выбросил кольцо, я пойму, не обижусь, куплю новое. У тебя другие документы, я тоже могу поменять свое имя. Мартин, тебя же теперь так зовут? Я могу назваться Полом или Джорджем, ты же любишь этот свой «Битлз»? Видишь, я все-таки запомнил их имена. То, что ты не хочешь возвращаться в Лондон вообще и на Бейкер-стрит в частности – не существенно. Ну, тогда мы с Джоном Уильямом Хемишем останемся здесь или в любом другом месте с тобой. Я давно собирался заняться пчеловодством. Купим дом, разобьем сад. Ты согласен? – Джон удивленно моргает на такой длинный и нервный монолог Шерлока, который он начинает полушутливым тоном, а заканчивает, явно боясь услышать отказ, но всеми силами пытаясь этот страх скрыть.
- Бен, - неожиданно говорит Джон, - мне нравится это имя. У меня в приюте была любимая игрушка Бен – заяц, у него одного уха не было. Тебе пойдет это имя.
- Ладно, - легко соглашается Шерлок, - пусть меня зовут Бен. Это Бенджамин или Бенедикт?
- Бенедикт, - тихо откликается Джон.
Шерлок кивает:
- Буду Бенедиктом, как папа римский. А хочешь, мы можем и Джона Уильяма Хэмиша переименовать, - предлагает он, и Джон тут же качает головой.
- Не надо, - улыбается он, - Уильям мне нравится. Я буду звать его Уилл, если ты не возражаешь, - Шерлок пожимает плечами – на самом деле ему не очень удобно звать сына всеми именами – слишком длинно, и он ждал именно этого – признания Джона, его утверждения главного имени, и отныне и навсегда их сын – Уильям.
- А что стало с зайцем? – спрашивает Шерлок, потому что чувствует, с зайцем не все так просто, иначе Джон не сглатывал бы так, произнося его имя, замирая на мгновение, будто прогоняя воспоминание,
- Его… сожгли мальчишки-альфы из гимназии рядом с приютом, - говорит он торопливо, и тут же переводит разговор на другую тему: - Как там Уилл, пойду, проверю его? Помоешь посуду?
- Только сегодня, - соглашается Шерлок, - и даже чай заварю, - он провожает сбегающего из кухни Джона задумчивым взглядом и в который раз делает вывод о том, что неприязнь Джона к альфам вполне обоснована.
Шерлок переживает, что тогда, в детстве, его не было рядом с любимым, чтобы стоять спина к спине и отбиваться от обидчиков. Им не хватало друг друга всю жизнь, и они оба – дураки беспросветные, раз позволили идиотской случайности развести их в стороны. Девять месяцев – это же целая жизнь!
Шерлок смотрит на грязную посуду и просто сгружает ее в раковину, не собираясь даже пачкаться. Он ставит на огонь чайник, достает купленную в магазине заварку – то, что есть у Джона в запасах – сено, споласкивает чайник и заваривает самый вкусный в мире чай. С двумя кружками дымящегося великолепия он входит в спальню и видит Джона, лежащего рядом с Уиллом. На мгновение Шерлоку кажется, что Джон плачет, но он позволяет убедить себя, что это всего лишь игра света и тени. Он ставит чашки с чаем на тумбочку и ложится рядом с Джоном, обнимая его одной рукой. Джон вздыхает едва слышно:
- Надо уложить Уилла, он хорошо заснул, - выпутывается из недообъятий Шерлока и склоняется над малышом, вглядываясь в него. – Спит, маленький, - произносит каким-то особым бережным тоном, берет на руки и прижимает к себе.
Уилл причмокивает и утыкается носом в предплечье Джона. Джон перебирается через Шерлока и долго возится, укладывая ребенка в переноску. Надо будет завтра купить малышу колыбельку. Ее можно поставить у окна или ближе к кровати, это пока они не переедут в более благополучный район. Если Джон, конечно, захочет. Шерлок ухмыляется – Джон захочет, из него получится отличный папочка. С помощью Уилла перед Шерлоком открывается широкое поле для манипулирования, пожалуй, эмоции все-таки его сфера, хотя бы в некоторых случаях.
- Ты что-то задумал, - удовлетворенно замечает Джон, который уже некоторое время сидит на краешке кровати и смотрит на Шерлока. – Ты что-то задумал, чертов Холмс! – Шерлок удовлетворенно хмыкает и рывком притягивает Джона к себе.
Некоторое время они просто прижимаются друг к другу – Шерлок водит носом по линии скул, по шее, утыкается в межключичную ямочку и втягивает в себя такой знакомый мятный запах Джона, от которого голова кружится, как в первый раз их близости. Возбуждение накатывает волной, захлестывает всего, мгновенно, каждую клеточку в теле Шерлока, которая жаждет одного – соединиться с Джоном. Продолжая вжиматься друг в друга, они перекатываются в центр кровати и яростно целуются, не особо стараясь доставить наслаждение, скорее напоминая о себе, воскрешая прошлое. В какой-то момент возбуждение обоих плавно перетекает в стадию неконтролируемых действий, когда разум отходит в сторонку, уступая место жажде обладания. Они движутся в одном ритме, синхронно, словно в каком-то необузданном танце, когда один из танцующих предвосхищает желания партнера, слишком близко, кожа к коже, еще ближе, еще глубже, предельно близко. В воздухе колышется густое марево взаимного желания, от которого в голове вспыхивают молнии и какие-то разноцветные кляксы, будто взрывается радуга. Шерлок движется, шепчет имя Джона, перебирает жетоны, ласкает его кожу, рот, грудь, член, наслаждаясь каждым вкусом, каждым запахом, узнавая, ликуя от возможности владеть и распоряжаться. Джон покОрен, податлив, мягок, пластичен, он лишь стонет, выгибается навстречу рукам, зубам и поцелуям, подставляет губы и шею, ахает, когда Шерлок вбирает губами сосок и чуть прикусывает, он задыхается, просит еще, короткие пряди липнут ко лбу, по виску катятся капельки пота. Шерлок собирает их губами, целует колючую щеку, и больше не может сдерживаться – прелюдия закончилась. Он разводит ноги Джона, почти резко, проводит ладонью по мошонке, члену, кружит пальцами у сжавшегося входа и надавливает. Джон вскрикивает, слишком узкий, тесный, у него никого не было все это время, радостное удовлетворение собственника шибает по мозгам, не то чтобы Шерлок этого не понял сразу, как увидел Джона, но удостовериться еще и таким способом просто восхитительно – все альфы – собственники. Шерлок пытается растягивать Джона, но оба они нетерпеливы в желании соединиться, а потому после нескольких торопливых пальцев и рваных толчков, Джон отпихивает руку и властно командует:
- Давай же, не тормози, - и для убедительности бьет Шерлока по спине голыми пятками.
Шерлок смеется, и прежде чем войти в Джона, широко лижет его от основания члена до шеи, оставляя на коже влажную дорожку. Джон сердится, и Шерлок наконец-то входит в него на всю длину, сразу, до упора. Джон стонет, зажмуриваясь, рвано дышит через рот, потом распахивает глаза и Шерлок утопает в их синеве, бесконечной и прозрачной как небо.
- Ну же, двигайся, - смеется Джон, а из глаз его катятся слезы, - давай, перезапусти для меня мир…
И Шерлок двигается, вцепившись в бедра Джона побелевшими пальцами, с каждым толчком раскрывая ему свое сердце.
- Все для тебя, - говорит он. - Ты жизнь моя, - говорит он. - Ты мой воздух, моя земля, мое небо, мой рождественский подарок… Никогда не уходи, я не смогу без тебя больше…
- Молчи, молчи! – шепчет Джон. – Я все знаю, любимый, знаю… Я тоже люблю тебя…
Сердце готово выпрыгнуть из груди, чувства переполняют, желание плещется через край – Джоном невозможно насытиться, его постоянно мало. Шерлок боится отпустить его, хоть и знает, что на коже останутся синяки – пусть, его метка, его подпись, знак принадлежности. Джон словно читает мысли:
- Твой, всегда только твой, - бормочет он, облизывая распухшие губы, и Шерлок больше не может сдерживаться – его плотину прорывает, сотрясая невероятным по мощности оргазмом.
Шерлок выплескивается в Джона бесконечно долго, ощущая разгорающийся в паху жар и горячую сперму Джона на своем животе, выстреливающую толчками. Остатков самоконтроля Шерлока хватает, чтобы успеть вытащить узел, это долбанное нарушение законов природы, этот медицинский казус, это чудо, пока он не разбух до размеров, которые Джон не способен принять. И Джон опять стонет, неохотно выпуская из себя член альфы. Шерлок склоняется над расслабленным и каким-то обессиленным Джоном, и начинает вылизывать его, придя к соглашению со своим внутренним зверем. Шерлок слизывает семя Джона, очищая его живот, с наслаждением ныряет языком в пупок, скользит выше к шее, туда, где бьется растревоженный пульс, вдоль линии челюсти, прикусывает мочку уха и возвращается к углублению между шеей и плечом. Шерлок не может сдержать ликования, когда узнает свой запах, оставленный давно, в прошлой жизни, свою метку, свою печать, как владельца и исключительного правообладателя. Зубы обнажаются, и Шерлок прикусывает такую сладкую мятную кожу Джона, обновляя свое клеймо, утверждая права и закрепляя их.
- Собственник, - шепчет Джон, усмехаясь, - дикий собственник.
- Как и ты, - выдыхает Шерлок. – Мы похожи в этом… - он еще раз сжимает челюсти, а потом посасывает солоноватую от крови кожу.
- Идентичны, - соглашается Джон, задыхаясь, - сделай так еще, - и урчит, когда Шерлок вновь прикусывает и зализывает, - мммм… идеально.
- Идеально, - самодовольно соглашается Шерлок, подгребая под себя Джона.
- Мир снова вращается, - улыбаясь, шепчет Джон, закрывая глаза и прижимаясь к Шерлоку, что это значит, Шерлок не знает, но чувствует, что что-то хорошее.
Они лежат, обнявшись, соприкасаясь по всей длине тел, голова Джона покоится на груди Шерлока, стук их сердец сливается в один общий ритм. Они - словно единый неделимый организм с общим кровообращением. Шерлок отстраненно отмечает, что чувствует боль Джона в районе ануса и плеча, скорее всего, это отголоски их связи, которой не должно быть между альфой и бетой, а может психосоматика. Шерлок обещает разобраться, но попозже, когда-нибудь потом. Он крепче прижимает к себе Джона – страх потери въелся под кожу навсегда. Шерлок не сможет без него. Эта зависимость – его наказание и его награда, другого он не хочет.
Они лежат в темноте, тесно прижавшись друг к другу, вслушиваясь в дыхание и боясь поверить в то, что действительно вместе, не в мечтах, не в воспоминаниях, не во снах – а в этом дурацком несправедливом полном боли и страха мире.
- Я думал, что схожу с ума, - произносит вдруг Джон тихим надтреснутым голосом, - ну, когда перестал всякий раз хвататься за пистолет при одном воспоминании о тебе и… - Джон не договаривает, потому что теплая узкая ладонь Шерлока торопливо закрывает ему рот.
- Чшшшш, не произноси этого имени, - просит он, - не оскверняй наш слух.
Джон хмыкает в ладонь, и Шерлок осторожно убирает руку, опять обхватывая любимого.
- Я думал, что схожу с ума, - повторяет он некоторое время спустя, когда пальцы Шерлока начинают вычерчивать на его спине замысловатые узоры. – С этим… - Джон старательно не называет имя Питера Блэквуда, - был ты, у вас был секс во время течки и узел, в этом я не сомневался, поскольку видел собственными глазами. С учетом положения ваших семей, свадьба должна была состояться незамедлительно. Я каждый божий день скупал в газетных киосках все, что более-менее связано со светской хроникой, но ничего не находил. Целых четыре месяца я не мог понять, что происходит. А потом, - Джон шумно выдыхает, - свадьба Майкрофта и… этого. Он был в положении, это я видел, и срок подходил, по моим приблизительным подсчетам. Но почему жених – Майкрофт? О тебе ни слова, на общей фотографии тебя нет. Я думал, что схожу с ума, - повторяет он то, с чего начал. – А вчера нашел статью в одном желтом интернет-издании про Майкрофта и этого, и понял, что что-то пошло не так. Не было сообщений о ребенке, наоборот, развод, какая-то нелепая история с изменой, а о тебе по-прежнему ничего. Если честно, я испугался. Если бы ты не приехал, я бы поехал сам, просто чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, - Джон замолкает, уютнее устраиваясь в объятиях Шерлока.
- Правильное решение, - шепчет тот, - мало ли что со мной может случиться без тебя. Теперь ты понимаешь, что меня нельзя оставлять одного? Я обязательно влипну во что-нибудь, и тебе придется меня хоронить, или вытаскивать из комы, или выхаживать…
- Перестань, чертов манипулятор, - сердится Джон. – Мысль, знаешь ли, материальна. Не накликай беду.
- Ты стал суеверным, - хмыкает Шерлок и целует Джона в макушку.
Тот удовлетворенно вздыхает и после продолжительного молчания, когда Шерлок начинает дремать, все еще крепко обнимая, интересуется:
- Почему ты забрал ребенка? Ты же никогда не хотел детей. Сам говорил неоднократно. Дети – не твоя сфера. Почему?
Шерлок открывает глаза и смотрит в темноту, не отвечая.
- Шерлок, - сердится Джон, - ты же говорил, что не хочешь ребенка.
Шерлок молчит долго, надеясь дождаться, когда Джон заснет, но тот не спит, терпеливо ожидая ответа, и тогда приходится отвечать:
- Я не хотел детей, потому что хотел от тебя, - а когда ощущает, как Джон дергается в объятиях, сердито объясняет: - Что тут непонятного? Альфа хочет детей только от своей пары. А ты и есть моя пара. Мне не нужно детей, если они не наши, понятно?
- Но… Уилл… - Джон хочет что-то сказать, и Шерлок точно знает, что, поэтому опять закрывает ему рот ладонью.
- А Уилл наш, - спокойно произносит он. – Потому что в противном случае он попадает в приют, - и Джон проглатывает так и не сорвавшиеся слова.
- Чертов манипулятор, - бурчит он спустя мгновения, - конечно, он наш.
Шерлок удовлетворенно улыбается и почти сразу засыпает, впервые с момента отъезда Джона легко, без сновидений и кошмаров. А Джон еще долго ворочается в кольце его рук и бурчит что-то о проклятых шантажистах и альфах-собственниках, у которых получаются такие славные и милые дети.
- По крайней мере, он – бета, - успокаивает себя Джон перед тем как заснуть, и Шерлок, во сне, соглашается с ним.
Просыпается Шерлок поздно, после двенадцати, и чувствует себя наконец-то выспавшимся и отдохнувшим, так, будто отоспался за всю жизнь. Некоторое время Шерлок просто лежит, прислушиваясь к себе и тому, что происходит в пространстве квартиры Джона. Самого Джона, как и малыша Уилла, в спальне не наблюдается. Зато где-то за закрытыми дверями определенно что-то происходит. Шерлок слышит топот Джона, стуки дверей шкафов, скрип передвигаемой мебели, тихое воркование Уилла и нелепые потуги Джона петь старые битловские песни. Впервые Шерлок не может разобраться в этом нагромождении звуков, понять, что же такое происходит в их маленьком мире. Не то чтобы он особо тревожился, но такая бурная активность от относительно тихого Джона, каким он был вчера, немного настораживает. В конце концов, Шерлок заставляет себя подняться с кровати и, накинув простыню, выйти из спальни. То, что видит Шерлок, озадачивает его еще больше. Кавардак, устроенный Джоном, который носится по квартире словно безумная белка из «Ледникового периода», у которого вместо ореха на руке сопит довольный улыбающийся Уилл, мягко говоря, пугает. Открытые чемоданы посреди комнаты говорят о том, что Джон планирует переезд, но Шерлок совершенно точно помнит - вчера они все обсудили и решили остаться здесь. По крайней мере, Джон не таится, и значит, переезд запланирован всей семьей. Это приносит некоторое облегчение, и Шерлок, осторожно переступая через разбросанные вещи, пробирается к дивану.