— Прости, — шепнула я, открыв окно.
Я оглянулась и меня озарило. Я поняла одну важную вещь: мы доверяем друг другу полностью.
Алекс знал, что я поймаю сигарету.
Дженнифер заснула у меня на плече.
Мы знаем, что Стив хорошо водит даже немного пьяный.
Анна знает, что ее не изнасилуют.
Вендетта положила ноги на колени.
Зак заснул рядом с Джеем, не задумываясь о том, что это будет по-гейски.
Это – доверие и понимание. Счастье заключается в этом.
_____________
* I, I follow, I follow you deep sea baby. I follow you - я последую, я последую за тобой на дно моря. Малыш, я последую за тобой.
** I’m daughter the rebel waiting for you - я дочь мятежника, что ждет тебя.
Строчки песни Lykke Li - I follow you.
========== Глава 8. ==========
На ярмарку мы пошли, когда уже стемнело. Снег хрустел у нас под ногами, но снегопада не было. Я стояла под аркой, на которой висела вывеска, зазывающая людей. Музыка оглушала. Я видела, как Анна улыбается мне и предлагает сладкую вату. Она пачкается сиропом и вытирает салфеткой. Алекс улыбался, смотря на нее. Ей было пятнадцать, ему – двадцать семь. Но я уверена, они счастливы.
Дженнифер ходила с Джеем за руку, смеясь над шутками и уделяя внимание детям, подбегавшим к ней. Не знаю, почему они подходили именно к Джен. Зак и Вендетта ели хот-доги, пачкая друг друга кетчупом. Я и Стив выбирали аттракционы, на которые шли все. Мы были счастливы. Счастливы и свободны.
Я никогда не думала о том, что сейчас нас могут повязать. Кто-то позвонит в полицию, и скажут «Алекс Мид и его группа здесь. Прямо здесь. На ночной Ярмарке». Такого не будет.
— Как на счет, — Вена пробежалась глазами по всей ярмарке, — Колеса обозрения?
И мы пошли. Расформировались по двум кабинкам и смотрели на город.
Мы не курили сигареты. Не пили вино. Не принимали наркотики.
Мы смотрели на город и смеялись, пачкая друг друга сиропом и соусами. Когда Колесо доехало до самой верхушки, мне стало холодно. Ветер-то там ужасный. Стив держал меня за руку.
После Колеса обозрения мы выбрали Туннель страхов. Мы кричали даже тогда, когда не было страшно. Мы смеялись тогда, когда другие боялись. Пугались резких поворотов и пытались коснуться декораций. Мы жили. Любили. И были любимы.
Мы со Стивом пошли покупать всем хот-догов. Знаете ли, Туннель страхов жутко утомляет. Я взяла по два в каждую руку, а остальное взял Стив. Мы шли по направлению к ребятам, иногда пританцовывая под громкую музыку.
— У нас получится? — вдруг сказал Стив.
— Ты о чем? — я откусила от своего хот-дога.
— Новая жизнь, — он посмотрел на меня, — получится?
Я пожала плечами, но потом сказала:
— Да.
И я чувствовала ответственность за эти слова. С тех пор, как я встретила музыкантов, я больше не нормальная. Но у нас есть шанс измениться. Шанс есть всегда, верно? Вопрос в том, нужен ли он мне.
Готова ли я оставить наркотики и жить под пледом. Я говорю «Под пледом» потому, что не могу сказать «под куполом». В любом случае, одно я знаю точно – мы никогда не станем трусами. Мы не боимся государства, власти сейчас, не будем бояться и потом.
Я шла вперед, ориентируясь на полосатые лосины Джен. Они делали ее похожей на зебру.
Когда мы вернулись домой, мы сели на кухне. Почему-то пахло оливковым маслом и корицей.
— У нас не осталось товара, — заключил Зак, — мы все продали. Осталось избавиться от оружия.
Алекс покачал головой, а потом сказал:
— Оружие – оставляем, — в его голосе не слышалось настойчивости.
Мы не возражали. Музыканты и Зак любят пистолеты с первого выстрела. Тем более, пока они в шкафу, опасности от них меньше, чем от вазы. Стив поставил чайник нагреваться и ушел в гостиную. Через секунду послышался телевизор. Я, улыбнувшись, пошла к нему.
— Малышка, — он лежал на диване, смотря на меня, — иди сюда.
Я подошла и легла рядом с ним. Я чувствовала, как он целует мою шею. Засмеявшись из-за того, что мне стало щекотно, я обняла его.
— Все будет хорошо, — я посмотрела на него и поцеловала.
Его руки коснулись моей спины. Кожа под его руками зажглась и загорелась.
Со Стивом я чувствовала себя живой. С появлением Анны я избавилась от мыслей «А как же Алекс?». Мы все обрели свое счастье заново.
Знаете, что самое хорошее в свободной жизни? То, что всегда найдутся люди, которые будут свободными вместе с тобой. Ты никогда не будешь один – это самое главное.
Обычно в такие дни происходит что-то ужасное. У меня предчувствие. Как было у Беккс в тот день, когда ее убили. Я сидела на кухне рано утром, пока не вышла Анна.
— А ты рано встаешь, — она потянулась за кружкой, — или что-то случилось?
— Просто не спится, — я смотрела на ее пальцы.
И тут она роняет кружку и режет ладонь. Я охаю от неожиданности и вижу, что рана небольшая.
Я смотрю на ее лицо, на нем нет боли, но есть страх. Она зажимает ладонь другой рукой и смотрит на меня настолько испуганно, что кровь в жилах сворачивается.
— Это просто порез, — я вскакиваю и подбегаю к ней. Рана действительно небольшая.
Я вижу, как она бледнеет, и видимо, она боится крови.
— Таблетки, — она кивает на свою сумочку.
Я бросаюсь к ней и ищу пузырек. Найдя, вынимаю таблетку и даю Анне. Она запивает ее, оставляя на кружке кровавый след. Она отпускает руку, и я смотрю на кучу крови.
И тут я понимаю: Не может быть столько крови из маленькой царапины.
— Я гемофилик*, — говорит она приглушенно.
И с тех самых пор я больше никогда не видела ее такой испуганной.
Самое ужасное – после этого случая с Анной, мое плохое предчувствие не прошло. Живот скручивало, виски вылетали. Я не понимаю, что происходит.
Вендетта дала мне успокоительное, и я вроде успокоилась, но я знала, что должно случиться что-то. Вот сейчас. Через секунду.
Но ничего не случалось. Мы смотрели фильмы, пили чай, а Дженнифер в середине дня уехала куда-то. Вернулась она весьма усталая.
На вопросы «Где ты была?», она отвечала, что у отца были «проблемки», но, вспоминая того мужчину в дорогом костюме, который пил перед нами вино, я понимаю, что там были далеко не «проблемки», там было дело чуть лучше атомной войны.
Когда мы разогревали еду, Стив спросил:
— Вы не хотите в Париж?
— Все хотят в Париж, — ответила Вена и выкинула в мусорное ведро оранжевую спиральку кожуры апельсина.
— Мы ведь можем туда поехать? — Стив перевел взгляд на Алекса.
— Только если неофициально.
— Когда мы что делали официально, а? — Зак улыбнулся.
Ближе к вечеру нам позвонили в дверь. Дженнифер кинулась к окну.
— По-моему, ребят, — она всматривалась, — либо это актеры театра, либо нам конец.
И нам был конец.
— Лори, открой. По-моему, на той ярмарке я вырубил человека. Оказалось, навсегда.
Почему-то в доме три человека, которые не находятся в розыске, а открывать должна я.
Ребята залезли в шкаф, а я пошла открывать. Дурное предчувствие.
— Здравствуйте, — я старалась говорить как можно безмятежней.
И тут на меня обрушился шквал информации. Что они ищут группу молодых людей, совершивших нападение на человека, и все в таком роде.
Я подумала про себя: «У меня в шкафу сидят четыре уголовника, а их девушки прячутся по комнатам. Что я здесь делаю?», и чуть было не засмеялась, но удержалась.
Мне было страшно, что они сейчас скажут «Позвольте пройти», и я уже держалась за косяк, чтобы не упасть от волнения, смешанного со смехом.
Когда они пожелали мне «Доброй ночи», и я закрыла за ними дверь, я по-настоящему рассмеялась.
Дурное предчувствие ушло. Мы – бессмертны. В какой раз я об этом думаю? В сотый.
Парни сказали, что мы должны уехать отсюда на следующей неделе. «Нельзя так долго оставаться на одном месте». И никто не сказал ничего по поводу Джен, всем и так было ясно, что она едет с нами. Мы просто не могли ее не взять.
Мы стояли на крыльце и смотрели на все вокруг. Снега было мало, он уже почти растаял, но было все еще холодно. Утро было жутко тихое и было слышно чьи-то разговоры.
Холодное, немое и кристальное утро, наполненное суетой и прочим. Шесть утра, которые становятся последними в этом доме.
Я держала в одной руке куртку, а в другой сумку. Мне было действительно тяжело уезжать.
Осматривая участок последний раз, знаете, как это бывает, последний раз пробегаешься пальцами по дивану, последний раз сидишь на кухне, тушишь камин, я даже всплакнула.
— Готова? — Стив вышел из дома. Он улыбался, но я видела, что ему тоже тоскливо.
Я последний раз цепляюсь глазами за комнату, пока Стив закрывает дверь. Мы уезжаем, убрав руки в карманы и не смотря на дом.
______________________
* В случае Анны - если у нее начнет идти кровь, то не остановится.
========== Глава 9. ==========
Я проснулась от того, что меня трясли за плечи. Открыв глаза, я увидела перед собой Стива, Алекса, Джея и Зака. Они стояли в темной одежде, от них совершенно ничем не пахло (как в обыкновение, костром, например), и я чувствовала оружие у них за поясом.
Я села на кровати, обнаружив, что автодом стоит. В голове все максимально плыло. Мыслями я еще спала, а вот телом была здесь. Наконец, сосредоточившись, я подняла голову.
— Что такое? — я всматривалась в Стива.
— Дезмонд, — Стив посмотрел на меня, — сегодня либо он нас, либо мы его.
Он улыбнулся и протянул мне пистолет, рукояткой ко мне.
— Ты с нами?
Я взяла пистолет из его рук.
— Да.
Мы пересели в другую машину, оставив Зака в автодоме вместе с Анной, Веной и Джен. Я сидела и чувствовала, как ремень держит пистолет. Была поздняя ночь, и редкие фонари на дороге – это все ваше освещение. Красные волосы выглядели бордовыми, и я думала лишь об одной фразе «Либо он нас, либо мы его». И я хотела бы еще больше верить в то, что мы все сможем.
Я сидела сзади, держа Стива за руку. Алекс сидел за рулем, а Джей на переднем сидение. В машине царила убийственная тишина.
Я кричала мысленно Стиву «Скажи хоть что-то, скажи, скажи! Скажи, Стив!» но он молчал. И я сходила с ума от этого.
Машина резко затормозила.
— Выходим, — тихо сказал Алекс.
Я вышла, отпустив руку Стива. Перед нами, в темноте, стояла еще одна машина. И три человека около нее.
— А где же обещанные деньги? — голос широкоплечего парня звучал громко.
Я вздрогнула от него, успокоившись только от мысли, что я не одна. Джей постучал пальцами в перчатках по черному кейсу. Алекс улыбнулся. Парни прошли вперед, а я так и осталась стоять на месте. Я сжимала кулаки, чтобы не нервничать.
И я понимаю, что испытываю то, что уже испытывала раньше. Холодное, тонкое лезвие у самого горло давит на кожу.
— Ну же, Стив, — наигранно говорит парень впереди, — она тебе действительно нужна?
Парни испуганно смотрят на меня. Я обездвижена, а лезвие с каждой секундой давит все сильнее. Третий парень вырубает Алекса и Джея, забирая кейс. Тот, кто сзади меня, тащит меня назад и, когда мы оказываемся на расстоянии примерно тридцати метров от музыкантов, я слышу выстрелы.
Лезвие у горла слабеет, и я вырываюсь. Ударяю парня в пах, а потом вырубаю, ударив ребром ладони по шее. Я кричу.
Стив поворачивается ко мне лицом, его футболка красная. Я подумала, что это грязь, но она насквозь пропиталась кровью. Стив поднимает руки, уронив пистолет. Кровавые пятна на его футболке ярко-красного цвета заставляют меня чувствовать себя идиоткой. Идиоткой. Идиоткой.
Я смотрю на него. Окровавленный парень, в красной, из-за крови, футболке, с поднятыми руками и ссадиной на скуле. Он кричит мне что-то. Что он кричит? Я слышу лишь собственный ор, и ничего больше.
Он открывает рот, жадно хватая воздух. Он кричит мне одно-единственное слово. Я еле разбираю его.
Он кричит «Беги».
Но я наоборот, делаю шаг вперед. На ногах остался лишь Стив, я и один парень в черной куртке.
Я беру в руки пистолет. Стив падает на землю, даже до того, как я взялась за рукоять. Я стреляю в того парня, и он тоже оказывается на земле. Но он жив, я задела ему ногу. Подхожу почти в упор.
В голове крутится лишь одна фраза «Либо он нас, либо мы его». Мы его, Стив.
И я стреляю ему в грудь.
Вот так все. Нет крови фонтанчиком. Нет дикого крика, а лишь приглушенное хрипение. Нет никакой решимости. Я рыдаю, зажав между зубами рукав.
Кладу пальцы в крови на шею Стиву. Чувствуя пульс, я думаю о том, что сейчас, здесь нужна Вендетта. Я вижу, как грудь Джея и Алекса вздымается. Слабое биение Стива под моими пальцами прекращается, или же я перестаю чувствовать его. В любом случае, я впадаю в панику.
Я не знаю, откуда у меня берутся силы на то, чтоб затащить троих (!) парней на заднее сидение машины, но я делаю это. Силы берутся из пустоты, я будто сама их генерирую, но не осознаю это.
Я сажусь за руль – не умея водить.
— Поверни ключ.
Я перевожу взгляд на источник звука: звонкий голос раздавался с переднего сидения. Маленькая, совсем маленькая и юная, а главное – живая Беккс сидит рядом и смотрит на меня.
— Давай, — ее звонкий, громкий и сочный голос разноситься по салону, — или тебе сложно? Завести машину? Ну же, Лори.
Я поворачиваю ключ. Я слушаю ее. Точнее не ее, а иллюзию, созданную моим разумом.
— Одна рука на десять, другая на два. С этим справиться даже первоклассник.
И я кладу руки так, как она сказала. Я вспоминаю, как наблюдала долгие часы за Стивом. Но сама бы я не вспомнила этого.
— Ты знаешь, что делать, Глория Макфинн.
Я правда знала. Тысячи раз я засыпала, смотря, как Стив водит. Медленными движениями я делала то, что было нужно.
Как только я проехала первый метр, Беккс исчезла, напоследок сказав:
— Быстрее. Он умирает.
Я давила на педаль газа. Мои свалявшиеся красные волосы были в грязи и крови. Я не плакала, я не кричала. Молча ехала, кое-как смотря на дорогу. Пальцы в крови, которая уже запеклась. Я слышала хрип Стива и думала, что не спутаю его ни с чьим другим дыханием.
Я остановила машину прямо возле автодома. Забежав в него, я громко закричала. Первая выбежала Дженнифер, а потом и все остальные. Я привела Алекса и Джея в чувства, следуя указаниям Вендетты. Потом мы затащили Стива в автодом и положили на стол.
Я стирала сухим подолом майки кровь с моих рук, но, сколько бы я ни терлась – я бы не смыла ее.
Вендетта вколола ему что-то, и он перестал метаться. У него был жар, и еще бы чуть-чуть и он бы сам себя сжег. А потом он стал кричать, громко. И вдруг затих. Знаете, что я чувствовала? Будто его крик – свидетельство того, что он жив. И он замолчал.
Я до сих пор помню его единственное слово «Беги». Сухое, полное чего-то грубого. Такая же интонация была у Джули. Она сказала «Ты серьезно меня ненавидишь? Это глупо, Лори» куда тише, но с такой же настойчивостью.
Я сижу, слушая крики и стоны, хрипы и дыхание Вены.
Джен садится передо мной. Она смотрит на меня, но не пытается успокоить. Я протягиваю к ней руку – жест отчаянья. Я раздаюсь слезами, я плачу, уткнувшись ей в плечо, но не отпускаю ее руку.
Красивая история, да? Мой парень, возможно, уже мертв. А я убила человека.
Сравните нас с Бонни и Клайд, сравните нас с Сидом и Нэнси. Мы умираем от самих себя, убиваем себя, отдавая силы на крики своей девушке и выстрелы в того, кто убил твоего парня.