— Прости… — совсем тихо произнёс Учиха.
Выходить он не спешил. С ней было так приятно и хорошо, как ни с какой другой. Может быть, только от того, что он слишком долго этого ждал.
— Всё нормально. Сегодня можно, — успокаивающе улыбнулась девушка, кивнув ему.
Похоже, ему и вправду стало легче. Ответно кивнув, он тяжело вздохнул, положив голову ей на грудь. То и дело Учиха шумно сглатывал, прижимая её к себе и стараясь восстановить сбившиеся дыхание. Постепенно сознание покидало его — тянуло в сон от одних только поглаживаний. Он чувствовал её тёплые ладони, проходившие с мягкостью по широким плечам, поглаживающие разодранную спину, и каждое её прикосновение к разгорячённой мужской коже вызывало тихое шипение со стороны Саске.
Вскоре он и сам не заметил, как провалился в сон — все объяснения можно оставить на завтра.
========== Глава 7, в которой льются десятилетние слёзы ==========
Дружба между мужчиной и женщиной — это отношения либо бывших любовников, либо будущих.
(Неизвестен)
Едва Сакура открыла глаза, она перевела взгляд в сторону окна: было уже темно. Неужели они проспали практически до самой ночи?
Они… Верно, Сакура была не одна, и она ничуть не забыла о том, что происходило несколько часов назад — утром. Она жалела о том, что сказала Саске по поводу того, как он вёл себя в клубе, и при этом, конечно же, успела нагло соврать. Если бы она не стала ему лгать, то, конечно же, того, что произошло, не случилось бы и вовсе. Впрочем, кто знает? «То, что должно было случиться, произошло бы рано или поздно», — решила для себя Сакура, тем самым оправдавшись.
Несколько минут она просто лежала и смотрела то в белый потолок, на который отбрасывали тени проезжающие мимо машины, то в окно, то и дело прикрывая глаза. На неё наваливалась приятная усталость всякий раз, когда она переводила взгляд на Учиху, который вполне спокойно лежал сверху, прижимая девушку к себе. Уткнувшись в её шею носом, он размеренно и горячо дышал, и Сакура только сейчас почувствовала это. Вздрогнув, она слегка улыбнулась — даже сейчас, когда она готова была обвинить и его, и себя в том, что случилось, ей были приятны его прикосновения.
Словно в последний раз, она подняла голову, вытянув шею, и аккуратно поцеловала его в макушку. От этого по телу разливалось приятное тепло: то ли по той причине, что она и вправду хотела того, что было, то ли ещё бог знает из-за чего. На самом деле Сакура даже не хотела про это думать — слишком мучительно. Более того, сейчас он встанет и снова уйдёт, покинет её, и всё будет точно так же, как и раньше. Хотела ли этого девушка? Конечно же, где-то в глубине души, вовсе нет.
— Саске?.. — тихо протянула она, и голос, как ей показалось, разрушил и убил тишину, словно острой стрелой.
Он что-то довольно-таки нечленораздельно промычал себе под нос. Невольно Сакура улыбнулась — наверняка он хотел бы остаться. Да и она была бы далеко не против, если бы он был здесь всю ночь… или даже всю жизнь. Только вот, как бы это печально ни было, Сакура не могла этого сделать, а уж тем более даже не представляла, как ему признаться в своих чувствах. «Трусиха…» — проговорила про себя Сакура, сжав зубы и стараясь не закричать от того, что сердце обливалось кровью.
Прижав её крепче к себе, он осторожно коснулся губами шеи Сакуры и, судя по всему, непроизвольно, аккуратно поцеловал. Выдохнув, она закусила нижнюю губу, стараясь не расплакаться.
— Саске, мне встать нужно… — повторила Сакура, прикрыв глаза.
Из уголка глаза скатилась еле заметная слезинка. Скупая? Да и пусть, не очень-то и хотелось. Зато всё её сердце, душа, казалось, все внутренности были полны солёной прозрачной жидкости. Капелька покатилась к виску, потерявшись где-то в волосах, и Сакура устало выдохнула, повернув голову к окну. Снова очередная капелька скатилась по переносице ниже, капнув на простыню. Она не собиралась плакать сейчас при нём — потом, когда он уйдёт, она обязательно станет рыдать и надрываться криком, да так, что соседи станут стучать по батарее, в надежде, что эти ненавистные звуки прекратятся.
— Куда? — подняв голову, Учиха пристально и внимательно посмотрел на свою подругу, вздёрнув бровь.
Девушка поспешила отвернуть голову от окна, чтобы свет не попадал на лицо и не вырисовывал на нём дорожки слёз. Ей не хотелось, чтобы Учиха видел, как она плакала. Проснулся он, ей показалось, в довольно хорошем расположении духа, но едва она перевела на него взгляд, как столкнулась с пристально смотрящими на неё чёрными глазами, и они не внушали Сакуре ничего хорошего — она точно знала, что именно в такие моменты ей стоило бояться этих глаз. Саске был в ярости и злобе, но тщательно скрывал это. «Пока что», — добавила про себя Сакура, тихонько сглотнув. Именно сейчас она чувствовала себя такой беззащитной под ним, что невольно съёжилась, смутившись, и сама не заметила, как обхватила его бёдра коленками.
— Ваши версии? — приподняла брови Сакура, пристально посмотрев на Учиху и еле заметно улыбнувшись.
Саске, подняв голову задумчиво посмотрел на девушку так, словно он — заправский учёный, раздумывающий над созданием очередного атомного коллайдера. Сакура еле сдерживалась, чтобы не засмеяться, — с ним ей было необычайно легко: иной раз хотелось просто посидеть с ним в полной тишине, но явно не после того, что произошло буквально несколько часов назад.
— К себе домой? — предположил Саске, загнув один палец, и осмотрелся: — Так, понятно… Ты и так уже дома, а стало быть, ты можешь меня выгнать.
Он загнул второй палец, выжидательно глядя на Сакуру. Но девушка ничего не торопилась отвечать, внимательно разглядывая его сосредоточенное лицо.
— Нет? Так… Судя по положению, в котором мы находимся, — осмотревшись, Учиха принялся размышлять с видом Эйнштейна, — ты, скорее всего, жаждешь дать мне пинка.
Девушка подавила в себе смешок — до чего же он глупый, даже если просто притворяется таким.
— …Или отлучиться в места не столь отдалённые, — длинным пальцем, вынув его из-под одеяла, Учиха указал в сторону коридора, и Сакура, не выдержав, уже расхохоталась.
Казалось, вся её обида на Саске, которая внезапно появилась, куда-то исчезла. Может, просто из-за того, что он снова веселил её и смешил. А может, просто по той причине, что Сакура и сама насладилась происходящим.
— Дурак. Я просто хочу встать — ты тяжёлый, — оповестила мужчину она, улыбнувшись и склонив голову набок.
Не удержавшись, она осторожно провела по его щеке тёплой и мягкой ладонью, ощущая, насколько горячая у него кожа, и это ощущение действительно было приятным для чувствительных кончиков её пальцев. Казалось, она совершенно не хотела отрываться от гладкой щеки мужчины, поглаживая её кончиками, но что-то, будто она обожглась пламенем, заставило её отнять руку, и Сакура, слегка согнув пальцы в небольшой кулак, отпрянула, дёрнувшись. Учиха не спешил придавать этому значения — и так было понятно, что вряд ли он будет ей приятен после произошедшего. В крайнем случае, Сакура изменит к нему своё отношение.
— Ну, пусть это будет пятой причиной, — пожав плечами, он снова обмяк на Сакуре, и тогда она, дунув на прядь волос, которая поспешила скрыть ей обзор, упав на глаза, тяжело выдохнула.
— Са-а-аске, — протянув это весьма угрожающим тоном, Сакура принялась сталкивать Учиху с себя.
«За что ненавижу его больше всего — так за эту тушу, которую никуда не сдвинешь!» — воскликнула про себя Харуно, закатив от усталости глаза. Казалось, мужчина не сдвинулся даже и на миллиметр, правда, широко улыбнулся, обнажив белые зубы, и крепче прижал Сакуру к себе, словно мечтал это сделать давно. Как ему казалось, всё было хорошо: всё пришло в норму, так, как и должно было быть. Всё должно было быть так, как есть сейчас, — Саске мечтал об этом вот уже десять лет. Но нет, нет: эта безысходность в её зелёных глазах говорила только о том, что всё вернётся на круги своя, как бы Саске не желал этого.
— Ладно, ладно, — кивнув, он покорно откатился набок, а после перевернулся на спину, сразу зашипев от лёгкой боли — Сакура хорошо постаралась, выцарапав только ей понятные символы и полосы на его коже.
Ночь покрыла собой всё, только яркие светила фонарей мелькали еле заметными светлячками, и гудели машины, намекая каждому о том, что город дышит ночной жизнью. Темнота была повсюду и проникала в каждый уголок, будто незримый вирус. И теперь вполне деловые люди, которые днём представляли из себя начитанных и грамотных граждан, становились дикими, необузданными, совершенно неуправляемыми: все грехи, совершённые за эту ночь, непременно покинут город с наступлением утра — их заберёт непроницаемая темнота.
Сакура осторожно встала, быстро натянув на себя собственную футболку — она была единственной одеждой, которая лежала рядом. Прикрывшись, она поспешила подойти к своему шкафу и, пока Саске этого не видит, взять всё необходимое для душа. По внутренней стороне бедра глухо скатилась струя общих выделений, и только от этого ощущения тело бросило не то в дрожь, не то, наоборот, в приятную истому. Хотелось лечь обратно к нему и продолжить то, что было несколько часов назад. Хотя Сакура и чувствовала себя утомлённой, это было бы для неё, пожалуй, лучшей наградой.
Саске не услышал, как она прошмыгнула в ванную комнату, — только заметил, как прикрылась со знакомым скрипом дверь. Что произошло? Почему она так быстро скрылась от него? Прикрыв глаза, он еле заметно улыбнулся — то, что случилось, было для него незабываемым теперь и таким приятным, но всё встанет на свои места, стоит ему подняться с места, и воспоминания этого утра останутся только в увлажнённой от испарины простыни. Как бы Саске не хотел этого признавать, ему было тяжело подниматься с тёплой кровати девушки: она оставила в себе запах её тела, и пахло оно совсем не так, как пишут об этом в любовных романчиках — кожа её не источала запаха лаванды, лилии и сладких фруктов: в ней сочетался запах правильно подобранного парфюма, лёгкого, с примесью ванили, геля для душа, которым девушка так часто любила мыться, и тёплого запаха испарины, некогда бывшей на девичьей спине.
Почему он об этом задумался? Почему он просто не может выкинуть это из головы, будто ненужный мусор?
Нет, Сакуре нужен был не такой человек, как Саске — конечно, он был добрым, заботливым и внимательным, но в Сакуре было что-то такое, что говорило Учихе: она не нуждается в нём, а ценит лишь как лучшего друга. И он взял и стёр все грани своим желанием, казалось, прочертил ластиком линию, которая смогла затереть твёрдый и насыщенный чёрный карандаш. Но след остался — как это обычно бывает на бумаге, — и Сакура сделает всё, чтобы его восстановить, Учиха был в этом уверен.
Покачав головой, Саске поднялся с кровати, осмотревшись, и услышал, как в душе шумит вода. Так привычно, казалось бы, для него — слушать этот звук. Был парадокс: в том, что шумела вода в душе Сакуры, было что-то домашнее, уютное, родное. Этого он не мог выразить словами и мыслями — для этого подходили только жесты и движения. Ради такого он готов был целовать её губы, прижимать к себе, приятными и ласкающими движениями поглаживая волосы. И было бы приятно с ней просто молчать — изредка, прислонившись друг к другу лбами, они делали совершенно своеобразную медитацию, о которой даже никто и подозревать не мог.
И почему он задумался и вспомнил об этом именно сейчас? Это ведь, по-видимому, нужно только ему, но никак не Сакуре.
Поднявшись, он принялся натягивать нижнее бельё и привычные джинсовые бриджи. Всё это не составило труда найти — они лежали едва ли не под кроватью. Приоткрыв форточку, словно находился у себя дома, Саске задумался, сунув руки в карманы. Жаль только, что он не подозревал, что происходило в этот момент с Сакурой.
Под шум воды она медленно стягивала с себя футболку, стоя перед зеркалом, и вид засосов, которые он оставил — маленьких отметин, своеобразных синячков на её шее, груди и плечах, — вызывал какую-то теплоту. Сакура считала себя глупой: почему нет, если она водит этого мужчину за нос, а теперь наверняка скажет ему, чтобы они остались друзьями? Опустив глаза, она осмотрела худое тело, остановив взгляд на низе своего живота, слегка улыбнувшись. Быстрым движением девушка поправила волосы, откинув их за спину, и снова улыбнулась отражению. Губы были всё такими же поалевшими и опухшими.
Сакура не думала о том, что будет происходить дальше, — девушка жила одним днём, что, впрочем, было характерно для такой творческой личности, как она. Благодаря этому они могли дополнять друг друга — только вот вряд ли решались на это.
— Вот… — она тихо зашипела, едва коснулась особенного заметно синяка на шее. — «Дружочек».
Сакура бы очень хотела огреть его по голове чем-нибудь тяжёлым, только вот она была ему слишком благодарна за проведённое вместе утро. Едва заметно улыбнувшись, Харуно поспешила принять душ, чтобы особенно не задерживаться и не внушать Саске пошлых мыслей касательно девушки в душе, и эта мысль вызывала на её очаровательном, покрасневшем после принятия душа лице приятную глазу улыбку.
Когда она вышла из душа, то поспешила пройти в свою спальню. Сакура боялась туда идти — с каждым шагом её сердце отбивало такой чёткий стук, что он отдавался в ушах стремительной волной. Не просто из-за того, что Саске наверняка находился там, — она боялась неизбежного разговора насчёт того, что произошло между ними утром. Сакура и вправду хотела избежать его, забыть, может, оставить где-то на дальней полке, чтобы вернуться к нему когда-нибудь потом. «А лучше поговорить с ним сейчас и выслушать все его нападки, чтобы потом забыть про них и продолжать жить так, как раньше», — заметила про себя Сакура, кивнув мысленно и встав в дверях.
Однако мужчины здесь не было: в комнате было немного жарковато после их времяпровождения, несмотря на то что форточка была приоткрыта, однако сам постоялец комнаты, что был здесь раньше, будто испарился. Когда она накрыла её покрывалом, стало значительно легче, словно так всё и должно быть. Впрочем, зачем она убирала постель? Только для того, чтобы расстелить её снова, как и всегда, и лечь обратно? Ведь часы показывали около восьми часов, а это значило, что скоро Сакура непременно ляжет спать. Но девушка не сомневалась — сегодня она не уснёт ни под каким предлогом. Ведь после всего этого назойливые мысли будут лезть к ней в голову опасными и неприятными червями.
— Жалеешь, да? — мягкий, глубокий мужской голос вывел её из какой-то полудрёмы, в которой она находилась.
Сакура не желала об этом думать. Жалеть… Что за странное слово? Если бы она жалела, она наверняка бы костерила его матом и не только, кричала, била тарелки на кухне, плача и заливаясь слезами, но воспоминание о происходящем вызывало лишь теплоту внизу живота и такие же приятные мысли. И одну неприятную: этого, вероятно, больше никогда не повторится.
Она не спешила поворачивать голову к мужчине, зная, что он всё так же выжидательно смотрит на неё и требует, хотя бы мысленно, не взглядом, ответа.
— А ты? — задала вопрос Сакура, повернув слегка голову в сторону.
Краем глаза она заметила, что Учиха стоит в дверях уже одетый, пристально глядящий на неё, но злой.
— Я? Нет, — покачав головой, он еле заметно усмехнулся. — Я знал, что ты будешь жалеть.
Только вот усмешка на его губах вышла какой-то вымученной, печальной и горькой. Сакура заметила, как несчастно дрогнули уголки его губ, будто у театрального, заезженного, такого горемычного и нелюбимого Пьеро, когда она повернула к нему голову полностью, слегка приоткрыв губы. Она и вправду не жалела о том, что было, и даже не думала о том, чтобы высказывать это в лицо Учихе. Пусть будет так, как есть сейчас, — не имеет разницы.
— Я не жалею. Прости, что сорвалась, — она виновато улыбнулась, тут же отвернув от него голову и посмотрев в окно.
«Прости, что сорвалась? Это всё, что ты можешь сказать мне?» — повторил про себя Саске, скрестив руки на груди. Впрочем, ему ли жаловаться? Он и сам отлично провёл время, даже если не хотел. Наслаждался с ней похотью, развратом, безумством страсти, прижимая её к себе как можно теснее и чувствуя, как сильно она раздирает ему спину.