— Не извиняйся, — вздохнув, он опустил глаза, принявшись смотреть себе под ноги, будто бы мир под ними где-то вначале ковра был значительно интереснее. — И как же дальше?
Она ожидала этого вопроса и тут же, едва он её спросил, сильно зажмурилась, стиснув губы в тонкую полоску. Сакура не думала, что ему понравится её ответ: в таких случаях обычно стоит притвориться ничего не понимающей, наивной девчушкой, а Сакура частенько любила применять этот метод в отношении Учихи — уж слишком много неправильных и неуместных вопросов он ей задавал. Хотя она и не отвергала его настойчивость. Может быть, благодаря этому она любила его так же искренне, как и он её.
— А что дальше? — сжав края футболки, Сакура снова опустила глаза, не поднимая их.
К ним уже начали подкатывать слёзы боли и отчаяния. Нуждалась ли она сейчас в Учихе?
Очень.
— Ничего, — хмыкнул Саске, закатив глаза. — История повторяется. Ностальгия такая.
Сакура прекрасно понимала, что он имеет в виду, но разве ей от этого легче? Наоборот, только тяжелее переживать всё происходящее сейчас, когда он так говорит и вспоминает события, произошедшие десять лет назад. Как бы она не хотела о них думать, как бы она не преграждала все пути воспоминаниям, назойливо проникающим в её голову, как бы она не хотела тревожить прошлое, всё это вскрывало старую, давно забытую, но так и не залеченную рану. Она прорывалась на сердце, и швы на ней, наложенные весьма неаккуратно, будто неопытным военным хирургом на скорую руку, рвались с громким и ненавистным треском.
Девушка подорвалась с места, одним только этим резвым, быстрым и неукротимым движением показав, что не собирается отвечать на его реплику. Попросту нечего — лучше промолчать, чем бросить в ответ нечто обидное. Из-за этого — Сакура знала не понаслышке — разразится немыслимый скандал, а она так не хотела ругаться с ним снова, так не хотела, чтобы он уходил, не хотела, чтобы считал её виноватой…
Сакура нуждалась в нём. Так ночь, приходящая каждый день, нуждается в своём утре, наступающем после неё и заботливо укрывающем её каждый раз.
— Я так и думал, — виновато улыбнувшись, после того как она прошла, он направился в прихожую.
Сакура проследила за ним, едва пошла в сторону кухни, и тут же вернулась обратно. Так хотелось сказать ему, чтобы он не уходил, однако Учиха, по привычке надев свои бриджи и майку, был не умолим, и Сакуре только и оставалось, что смотреть в его широкую спину и сильную мужественную грудь, которую она ещё утром так страстно сжимала пальцами, оставляя ногтями на коже полумесяцы. Харуно всё так же внутренне бередила свою душевную рану на сердце воспоминаниями, проникающими в голову против её желания, и ей было весьма совестно. Сакура закусила губу с внутренней стороны, наблюдая, как мужчина, опустившись на стул возле двери, принялся завязывать свои кеды, бросив лишь короткий взгляд на туфельки Сакуры, находящиеся с другой стороны косяка. Вчера они пришли сюда, она так любезно уложила его в гостиной, а потом, когда настало утро…
Нет, он не смотрел на неё уничтожающим взглядом. Просто так получилось, когда мужчина, надев одну кеду и завязав шнурки, обратил на неё взгляд глубоких чёрных глаз. Что они выражали? Целый накал страстей. Неукротимый, но одновременно манящий, притягательный и неудержимый. Сакура отвела глаза — нельзя было встречаться с его взглядом. Так только станет значительно хуже, а от того, что на её душе, она никак не сможет избавиться.
Только с его помощью.
— Может, попьёшь чаю? — внезапно предложила она.
Как было глупо предложить ему чай… Но Сакура так хотела, чтобы он остался на ещё одну ночь — хотя бы так, чтобы он ушёл утром, когда она придёт в себя, — что готова была удержать его совершенно любыми путями.
Даже этим тупым предложением выпить чай.
— Дома попью, — покачав головой, он принялся завязывать шнурки на второй ноге, опустив глаза.
Сакура поникла — он злился. Впрочем, этого следовало ожидать. Она готова была упрашивать его, чтобы он остался. Может быть, даже присесть перед ним на корточки, схватить за руку, снять с него кеды и прижаться к сильному, мужественному телу. Просто потому, что с ним было хорошо. Он внушал такое спокойствие, доброту, тепло, и Сакура почувствовала это ещё больше после прошедшего утра. Даже если ей не хотелось этого признавать, даже если она была такой отвратительной, как она думала, в его глазах, даже если её чистый образ, который Саске воспринимал до этого момента, исказился, превратившись в такой презрительно-виноватый…
— Что ты делал тогда, когда мы расстались? — Сакура снова обратила взгляд на черноволосую макушку.
Мужчина выпрямился. Судя по всему, он не ожидал подобного вопроса от Сакуры именно сейчас. Она могла бы спросить всё что угодно: от прогноза погоды на завтра до того, почему так получилось. Саске настолько хорошо помнил то, что произошло в тот раз, десять лет назад, что это становилось для него таким надоедливым. А уж тем более эта тема, когда она её заводила, была отвратительной. Хотелось морщиться, едва она упоминала о том расставании, которому было лет десять, если не больше. Почему бы просто забыть эту старую рану на сердце и вернуться к настоящей жизни?
— А почему ты спрашиваешь? — переспросил Саске, пристально рассматривая её.
Она была всё такой же, как и всегда. В своих коротких шортах, свободной футболке приятного зеленоватого цвета, с длинными стройными ногами, с расслабленным телом, прислонившимся к косяку двери, ведущей в гостиную. Всё это Саске привык видеть, и это постепенно становилось для него чем-то родным, близким по духу. Она была для него как сестра, и именно это Учиха нарушил вместе с ней именно сегодня. Так грязно, так пошло, так развратно…
Девушка пожала плечами, опустив глаза, и принялась тереть тонкими пальцами предплечье.
— Снял шлюху, — он поднялся с места, отодвинув стул подальше и подавив дикое желание двинуть его об стену.
Но тогда обязательно раздался бы грохот, который испугал бы её, и тогда она бы вовсе перестала ему доверять, боясь его состояния. Учиха отвернулся от неё, задумавшись, и подошёл к зеркалу, глядя на еле заметные синяки под глазами. Ничего нового — следовало ожидать. Опустив глаза, он провёл рукой по густым чёрным волосам, стараясь не пересекаться с виновницей всего, что было утром, взглядом и даже не смотреть в её сторону. Тогда бы она снова вызвала необузданное желание — Сакура была хороша даже без макияжа, не говоря уже о том, что её влажные после мытья нежно-розовые волосы вновь источали свежий запах шампуня.
— Понятно… — она быстро посмотрела на него, тут же опустив глаза.
Неужели он снова сделает это сейчас? Сакура готова была молить, чтобы он этого не делал. В том, что произошло, была виновата она — девушка не отрицала. Но если он воспользуется какой-то грязной подстилкой, чтобы снять свой стресс и забыть о Сакуре на время? Нет, эта мысль была ей невыносима и причиняла новую боль, полоснув острым лезвием печали прямо по надрывающейся десятилетней ранке.
— Не переживай. Сейчас снимать не буду, — Саске усмехнулся, открыв дверь, и направился на выход. — Я позвоню утром.
Девушка кивнула и хотела было уже направиться к Учихе, как дверь за ним вновь закрылась, как и всегда, когда закрывалась в прошедшие дни. И ощущение его рядом с собой, даже просто теплота его тела, дарила ощущение непринуждённого спокойствия. И совершенно всё в мире становилось не властным, незначительным, таким бесполезным, когда он был рядом. Смысл приобретали только определённые моменты: его прикосновения кончиками длинных пальцев к её коже, волосам, губам и чувствительным ушам. Смысл приобретал только его успокаивающий, но такой низкий голос.
А теперь он ушёл.
— Пока, Саске, — еле слышно прошептала в закрытую дверь Сакура, виновато и горько опустив глаза, и направилась в гостиную.
Там он забыл свою рубашку в клетку, и для Сакуры это было величайшим счастьем — хоть какая-то его частичка осталась здесь, рядом с ней, даже если он ушёл. И Харуно уже совершенно не хотела разбираться, сделал ли это Учиха специально или просто по забывчивости, — ей было очень дорого воспоминание о том, что произошло. Все эти прикосновения, его поцелуи, бесконечные объятья, приятная, искренняя улыбка на губах — всё снова проносилось, будто какой-то желанный сон.
Забравшись с ногами на диван, она накинула на себя его рубашку. Снова запах его парфюма, который Сакуре так нравился. Однако его обладателя не было рядом с ней, когда так хотелось. Наконец рана, которая еще недавно надорвалась на её сердце, лопнула полностью, и прямо наружу полилась такая чистая, но невидимая кровь, зашитая там, в самой глубине её сердца, именуемая самой сильной болью. И Сакура разрыдалась — громко, надрывно, с шумными всхлипами и вздохами. Печаль и тоска, смешанные с десятилетней болью, которая подпитывалась страданиями, полученными сейчас, вылилась наконец наружу, и девушка испытывала облегчение вместе с тяжестью и ненавистью к самой себе.
И Саске, когда он направлялся к своему дому, показалось, что где-то громко разрыдался маленький ребёнок, успевший испытать страдания взрослого человека.
========== Глава 8, в которой Хината понимает всю сложность, которой нет ==========
На следующей день Хината всё-таки решила вытащить Сакуру на улицу: когда она разговаривала с девушкой по телефону, ей показалось, что Харуно была чем-то не то взволнована, не то напугана, и Хьюгу это привело в глубокое недоумение — обычно Сакура приветствовала её по телефону радостным, насыщенным и полным жизнью голосом, но теперь Харуно вяло отвечала на звонок и торопилась быстрее закончить разговор, словно что-то терзало её изнутри и не давало говорить. Как ком в горле.
И вот сейчас Хината сидела в парке, ожидая подругу. Место, в котором она находилась, было большим и довольно-таки просторным, к тому же, без сомнения, известным каждому жителю города: везде играли дети, гуляли с собаками, а некоторые парочки сидели на скамейках весьма плотно друг к другу. Ей порой это надоедало: как бы она не чувствовала себя несколько одинокой, находясь рядом с такими вот целующимися романтиками, её это смущало и вгоняло в краску. Более того, скромная Хьюга не могла взять в толк: как можно заниматься столь откровенным делом на публике, когда мимо тебя проходит каждый раз много людей?
Задумавшись, она опустила голову, внезапно смутившись: на ум пришёл Узумаки, который благополучно проводил её после клуба до дома и настаивал на очередной встрече. Впрочем, Хьюга была не против — Наруто был весьма хорошим и приятным молодым человеком, и ей ничего не стоило бы согласиться с ним на очередную прогулку, но она не решалась. Будто сама же чувствовала, что Узумаки, возможно, наскучит с ней.
Наблюдая за стаей голубей, которых кормил очаровательный светловолосый мальчик лет пяти, девушка невольно улыбнулась, подперев голову рукой. На ней был надет совсем лёгкий летний сарафан, который нравился девушке своим ярким жёлтым цветом, практически солнечным, и непринуждённостью. К тому же выбор этого сарафана тогда одобрила сама Сакура — будучи дизайнером, та умела прекрасно сочетать цвета и оттенки.
Не прошло и получаса, как Хината увидела вдалеке знакомый силуэт. Сакура бежала к ней, торопилась, и от этого настолько сильно раскраснелась, что Хьюге невольно становилось её жаль: так и задохнуться недолго. Однако на лице её была какая-то озабоченность, а может быть, Сакура просто не выспалась? К тому же наверняка переживала, что Хината будет обижаться на неё за столь долгое ожидание. Хотя на самом деле Хьюга и не думала даже — всякое может быть, так уж если учесть то, что Харуно творческая личность, которую движение каждой травинки заворожить может… Иными словами, Хьюга понимала, что не стоит сейчас кипятиться на Сакуру, да и не в её манере было это делать.
Сакура ускорилась, заметив подругу, и приветливо помахала ей рукой, широко улыбнувшись. Сегодня на ней были свободные спортивные шорты красного цвета и белая майка. Сверху Сакура, на случай если погода испортится, что было маловероятно, накинула рубашку в клетку. Она то и дело осматривалась по сторонам, поправляя высокий хвост, и наконец подбежала к девушке, как-то натянуто улыбнувшись. Это не ускользнуло от глаз Хьюги — что-то здесь было нечисто.
— Здравствуй, — приветливо поцеловала в щёку Сакура Хинату. — Прости, там пробки. Давно стоишь?
Она с интересом посмотрела на Хьюгу, закусив нижнюю губу и уперев руки в бока, пытаясь отдышаться. Сакура вовсе не оправдывалась тем, что там была пробка, но доехала она и вправду с большим трудом — где-то произошла авария, из-за которой движение на магистрали и застопорилось, а это Харуно ненавидела больше всего на свете: пришлось упросить водителя открыть ей двери наполненного троллейбуса и выйти наконец на улицу, ибо находиться в тесном, душном транспорте было попросту невозможно.
— Привет, — снисходительно улыбнулась Хината, приобняв девушку и тут же отстранившись, видя, что плечи Харуно так же напряжены, как и до этого. — Да нет, не очень. Ты чего такая? — девушка взволнованно осмотрела подругу, скептически подняв бровь: — Ты что, плакала? Глаза красные…
И вправду, вид Сакуры оставлял желать лучшего — на ней не было ни капельки макияжа. Впрочем, летом она особенно не утруждала себя этим, только изредка подкрашивала глаза, но сейчас на бледном лице девушки была какая-то тревога, озабоченность и взволнованность, будто что-то долго и надрывно грызло её изнутри, причём отрывая от души большие куски и неторопливо сжирая их, заставляя сердце обливаться кипящей кровью. Было сложно объяснить, что творилось с Сакурой на самом деле. Впрочем, Хьюга даже и не подозревала о том, что у них с Учихой что-то могло быть, — на публике они выставляли себя как лучшие друзья, да и Харуно никогда не позволяла ему распускать руки, а если такое и случалось, то Саске мгновенно получал лёгкий подзатыльник и уж более не предпринимал попыток соблазнить её.
Сакура слегка улыбнулась, опустив ресницы. Неужели она вправду настолько ужасно выглядит? Впрочем, Харуно представляла: опухшие красные глаза, тяжёлые верхние веки, покрасневший кончик носа. Хината обеспокоенно осматривала подругу, и Сакуре даже в какой-то мере это нравилось: хоть кто-то о ней заботился и готов выслушать всё, что накопилось за долгое время.
Харуно готова была рассказать ей.
Взяв осторожно подругу под руку, она направилась по аллее парка, то и дело посматривая на пробегающих мимо детей и слегка улыбаясь. Казалось, что всё было нормально, если бы не то, что она прорыдала едва не целую ночь после ухода Саске.
— Есть такое, — Сакура отвела глаза, не спеша рассказывать Хинате о том, что произошло, несмотря на то что подруга взволнованно нахмурилась.
Хьюга никак не могла взять в толк: почему Сакура просто не могла поделиться с ней? Впрочем, соваться в личную жизнь другого человека — это как минимум кощунство.
— Что случилось, Сакура? — Хината аккуратно тронула девушку за плечо. — Рассказывай и не отнекивайся.
— Да куда уж мне, от тебя не отделаешься, — мягко улыбнулась Сакура, посмотрев под ноги. — Тогда, после клуба, я выпившего Саске повезла к себе. Он спал. А на следующий день…
Явно Хината не догадывалась о том, что было дальше: с удивлением подняв брови, она смотрела на Сакуру и с удивлением, и с любопытством. Разумеется, Хьюга знала, что подруга повела Саске к себе домой, но не думала, что что-то было потом, а уж тем более Хинате, будучи не искушённой в таких вопросах девушкой, додуматься до чего-то и провести логическую линию было трудно. Сакура же опустила глаза, смутившись под пылким взглядом подруги. И на губах тут же расцвела едва заметная улыбка: казалось, все воспоминания прошедшей ночи грели душу, а внизу живота что-то затеплилось. У неё никак не могло уложиться в голове, что она могла поступить так с лучшим другом. «Если бы он был мне ещё другом, — справедливо отметила она про себя, — а то неразбериха какая-то получается».
В действительности, Саске уже не был для Сакуры просто другом, как, в принципе, не был и любовником — тоже. «Тогда кто мы друг другу?» — задала себе риторический вопрос девушка. Быть может, она сама была виновата в том, что так получилось: ей не хотелось винить Саске — он был ни при чём, пусть мужчина и был далеко не против, пусть Сакура и сама его вынудила на подобное. Такие мысли вызывали головную боль и тяжёлый выдох, который сорвался с губ Харуно. Она уже начинала забывать о том, что рассказывала Хинате про вчерашний день.