-Ага. И поэтому ты решил вызвонить меня, чтобы мы помучились вместе. – Улыбнулся Билл, вытирая руки.
- Так же интереснее. И разве ты не рад, что я пришёл? – достаю из кармана пачку сигарет. – Здесь можно?
- Можно-можно. И мне дай, как раз кончились… - протягивает руку. Отдаю последнюю сигарету. Подкуриваю нам обоим. Чёртов Адам, из-за него пришлось выкурить чуть ли не полпачки…
- Адам значит… - твою мать. Нельзя мне думать. – Ты что с ним всю ночь был?
Иногда логика Билла меня поражает. Я же ещё даже додумать мысль не успел, а он уже за меня что-то себе выдумал.
- Ревнивая жена, - я блаженно выдохнул дым на кончик сигареты, подняв её выше к свету и разглядывая красный кончик. – Он к нашему дереву подходил примерно в полшестого и курил стоял.
- Ага. И ты решил составить ему компанию… - с Биллом что-то не так, он ведь даже не заметил, как я его назвал ревнивой женой. – Я всё заметил. И это тоже учту, когда буду тебя убивать. Но сейчас разговор не о том. – Он сильно затянулся сигаретой и, наклонившись ко мне, стряхнул пепел в блюдце. - Избегай общения с Адамом, если не хочешь неприятностей себе на голову.
- Не ревнуй, солнышко… - сладко пропел я, притворно закатывая глаза.
- Придурок, неприятности будут не от меня, а от тебя самого. – Он уже не улыбался, а серьёзно смотрел мне в глаза.
- Не волнуйся, он мне всё равно не нравился с самого начала. – Поднимаю уголок губ и, незаметно для Билла тушу его сигарету о гладкую поверхность блюдца, дотрагиваясь до тёплых пальцев. Его тёплых пальцев.
***
Школа казалась сущим адом, а Билл – чертом, который всё время толкал меня в плечо, если я засыпал, тем самым покидывая угля в огонь. Конечно, алгебра. Я же в ней ни черта не понимаю и поэтому не должен на ней спать. Также как и на немецком, биологии, истории. Даже на физкультуре, когда я забился в угол раздевалки на кушетку с твёрдым намерением закрыться там на весь урок и поспать. Билл вытолкал меня и потащил в зал, сунув баскетбольный мяч в руки и приговаривая, мол «сегодня нужно сдать штрафной бросок». Сейчас я ему, конечно, благодарен за то, что получил нормальные оценки, а не проспал весь день, но тогда готов был убить.
Мы вышли из школы раньше остальных. Точнее он вышел, а я потащился следом, удерживая его за локоть. Ещё и погода на улице меня не радует. Всё тело морозит после физкультуры. Солнце висит в небе, но не греет…
- Ты такой смешной, когда не выспался. – Улыбается чертёнок, стараясь идти как можно быстрее. А он садист. – Ещё какой. – Билл подмигнул мне и вставил в ухо наушник, поделившись со мной вторым. В мозг полилась какая-то попсовая песня, которую я часто слышал по радио. Странно, обычно он включает какие-то тянучие треки Bjork или Muse. Иногда Placebo...
- Тебе не нравится песня? – спросил Билл, нежно проводя пальцами по моему уху с наушником.
- Я не понимаю по-французски… - хмуро отозвался я, стараясь не закрыть глаза и не упасть прямо здесь.
- L.O.L.I.T.A. – прошептал Билл, повторяя слова из песни, ближе придвигаясь ко мне и слегка пританцовывая под музыку. Или это с ним что-то не так, или у меня всё же глюки от недосыпа. Он сегодня с самого утра себя странно ведёт. Обычно он холодно разговаривает, постоянно умничает, не показывает на людях наших отношений, а сегодня… - Эй, хватит размышлять тут о моём поведении. Меня просто песня заводит…
Останавливается посреди дороги, придвигается вплотную и горячо дышит мне в шею.
- Билл… - мягко отталкиваю его. – Давай хотя бы ко мне дойдём.
- Нет, сейчас. – Целует шею. Одними губами. Будто прощупывая почву. Проверяя мою реакцию. Кладёт руку мне на затылок и проводит кончиком языка по кадыку. Я чувствую, как дрожит его тёплый язык, как напряжён он сам. Будто делает это не просто из-за того, что завёлся, а потому что что-то хочет доказать.
- Билл, прекрати.
- Поцелуй меня… - шепчет, прикусывая кожу на шее.
- Билл, ты никогда так себя не вёл, ты…
- Прекрати думать и поцелуй меня, идиот. – Шипит и сильно сжимает пальцами мой затылок. Поднимаю лицо Билла, отрывая его от лизания моей шеи, аккуратно убираю пальцами со щёк налипшие прядки и мягко целую. Он толкает меня вперёд, впечатывая спиной в чей-то забор и яростно кусает мои губы. Сталкиваемся языками. Закрываем глаза. Часто дышим. Прижимаю его к себе, забираясь холодными пальцами под его расстёгнутую куртку, и ласкаю кончиками пальцев ареолы торчащих сосков. Совсем тихо стонет и резко убирает мои руки, снова углубляя поцелуй. Обнимаю его за талию, а он кусает меня за язык и отстраняется.
- Ладно, Том. Иди отсыпайся… - проводит пальцем по моим губам. Старается унять дыхание.
- Что на тебя нашло? И мы разве не собирались ко мне? – я сейчас лопну от негодования и вновь появившегося раздражения.
- Забей. – Коротко целует в губы. Так мы обычно прощаемся. – Пока. - И уходит. Я только успеваю уловить в поле зрения его, взметнувшиеся в воздухе, пряди волос, после чего перевожу шокированный взгляд на другую сторону дороги, где, опёршись о дерево и скрестив руки на груди, стоит Адам…
***
Дома я устроил сестре, чуть ли, не истерику со всем своим накопившимся раздражением. Она только непонимающе смотрела на меня, делая мелкие глотки из чашки, наполненной горячим чаем. Я вылил из себя всё накопившееся со вчерашнего вечера до сегодняшнего дня. Хотелось задушить её за то, что она посмела привести в дом этого грёбаного наблюдателя. Он меня уже порядком достал, хотя знал я его всего день и близко с ним не общался. Думаю, бывает такое, когда человек раздражает всем просто так. Эллен виновато кивала, опускала глаза и потирала ладонями колени, но ничего не говорила. Наверное, она поняла, что мне нужно выговориться. Когда же я закончил свою триаду о том, как сильно ненавижу сегодняшний день и этого ублюдка, она вынесла приговор:
- Он тебе нравится. – Сестра взяла кружку со стола и понесла её к раковине, включая противно журчащую воду.
- Что?! – меня это взбесило окончательно.
- Ты всегда так сначала относишься к человеку, который у тебя вызывает симпатию, - она спокойно гладила пальцами кружку, подставив руки под струю. – Помнишь Диану? Ты тогда был ещё в младшей школе. Каждый день ты приходил домой и рассказывал, как тебя бесит её причёска и громкий смех. Говорил, что ненавидишь её, и постоянно подстёгивал на переменках в коридоре. А потом привёл её домой и вы целовались в ванной… Когда ты перешёл в старшую школу, появилась Лина, которая оставляла нам записочки в почтовом ящике с признаниями в любви, а ты рвал их не дочитывая, после чего как-то ночью не вернулся, а на утро у тебя толстовка пахла её горьковатыми духами. Она очень любила выливать на себя чуть ли не полфлакона. Тебя это тоже раздражало… Дальше была Грета, Карина, Патриция, к которым ты сначала относился также… Мне продолжать?
Что-то на пол упало с громким стуком. Кажется, это была моя челюсть.
- И, наконец, Билл, которого ты считал психом, а теперь зажимаешься с ним в школьном туалете, целуешь при каждом удобном случае и говоришь, что любишь его. Это у тебя особенная черта характера такая, так что с Адамом всё и так понятно. Он симпатичный, загадочный, дружелюбный, улыбчивый и раздражает тебя. Всё сходится, Том. Признай, он тебе нравится… - она улыбнулась мне, проходя мимо и поднимаясь по лестнице в нашу комнату. Ну, вот теперь я окончательно запутан, раздражён и зол. В этот раз зол на себя. Этого не может быть. Неужели у меня всегда так складывались отношения? Не верю. Не верю в то, что моя сестра знает меня лучше, чем я сам себя знаю. Она засунула мне в голову массу вопросов, на которые мозг во время сна постарается найти ответ, и я надеюсь, что он его найдёт, потому что мне надоело беситься на пустом месте.
*17*
Люблю.
Казалось, что он преследует меня. Это было одновременно неприятно, но в то же время я ждал этого. Билл вертелся вокруг, как юла. Всё время старался чем-то привлечь, а так же всё чаще мы приходили не ко мне, а к нему. Я понял почему. К нему Адам не знал дороги и не мог смотреть на нас после школы. Это успокаивало Билла хоть на некоторое время, и он снова мог становиться тем же флегматичным занудой, а не улыбчивой игрушкой со скоростным механизмом, к которому Адам был ключом.
Сестра даже старалась избегать его общения. Она видела, что я становлюсь более раздражительным, заметила, что часто прихожу домой слишком поздно, чтобы только не видеть его наглую рожу у себя в гостиной, где родители преспокойно пьют с ним зелёный чай с только что приготовленным печеньем. В такие моменты я старался пробежать как можно скорее в комнату и запереться там до следующего утра, дня, вечера, а может и месяца. Становилось всё сложнее избегать его. Но ведь… Как бы смешно это не звучало, мне хотелось его видеть. Именно поэтому я рано выходил из дома в школу, чтобы пройти подольше. Чтобы увидеть, как он наблюдает за мной с зажжённой сигаретой в зубах, но при этом корчить противящиеся мины и пускать взгляды куда-то ему за спину. Делать вид, что не замечаю его. Делать вид, что он мне безразличен вовсе. Но в том то и дело… Что только делать вид.
***
Мы с Биллом решили поехать в Берлин, на выставку его любимого художника – абстракциониста. Точнее Билл предложил, а я согласился. Отличная возможность побыть с ним наедине, избавиться хоть на пару дней от Адама, а также, наконец, разложить всё в голове по полочкам.
Билл чуть ли не с силой выпросил у моих родителей согласие на то, чтобы отправиться с ним на выходные в Берлин. Уверял в том, что это полностью безопасно. Говорил, что его мать будет с нами, что отель, в котором мы остановимся, со всеми необходимыми удобствами и что проблем с бюджетом так же никаких быть не должно. Его родители оплатят поездку и проживание. Он говорил и говорил о каких-то глупостях, о замечательном таланте Ансельма Рейле. Хоть моя мать ничего совершенно не понимала в живописи, она всё равно слушала во все уши, иногда задумываясь, прикусывая губу и поглядывая позади себя на выключатели света. Будто пыталась у них спросить отправлять ли своего сына накануне экзаменов с его другом куда-то, где за ним не будет никакого присмотра. Хотя… По большей части, я думаю, она лишь играла такое волнение из-за имиджа замечательной матери. Ведь на самом деле она задумывалась скорее о том, как использовать эту поездку для себя. Какую извлечь выгоду из решения избавиться от меня на пару дней. Мне даже Билла не нужно спрашивать, чтобы удостовериться в том, что у неё в голове.
Решение было принято. Биллу сложно отказать.
***
До аэропорта меня провожала сестра, ворча всю дорогу. За последнее время она довольно сильно изменилась. Стала менее жизнерадостной. Наверное, это всё из-за этого чёртового Адама… Но сейчас речь совсем не о нём. У меня билет в другой мир. Я держу его в руках, смотрю на время вылета, потом закрываю билет, разглядывая цветастую обложку, открываю снова и вижу в нём что-то яркое. Новое. Я уверен, что эта поездка изменит всю мою жизнь. Или просто откроет дверь в новую. Надеюсь, что ключ не застрянет в двери. Ведь, если застрянет – я задохнусь в старой комнате с красивыми окнами, залепленными газетами, где по диагонали написано имя. Только чьё именно, я ещё не понял…
- Том! – сестра машет перед моим лицом рукой с блестящими браслетами. И если бы их звон меня не отвлёк, я, наверное, так и не вышел из состояния залипания. – Во… - указывает мне пальчиком куда-то вглубь аэропорта, где среди толпы людей в тусклой одежде и с синими мешками под глазами идёт мой яркий Билл и волочит за собой здоровенную сумку. Рядом с ним идёт женщина на вид лет тридцати. С высокой причёской, вытянутым, бледным, будто каменным лицом, в строгом сером костюме. Красивая, но жутко холодная. Наверное, именно такой я себе представлял его мать. Кажется, что человек, работающий столько лет с трупами, не может быть похож на живого.
- Ты рано… - улыбнулся он, поставив рядом с собой сумку, завёрнутую в синюю плёнку, отчего она приятно заскрипела и немного съехала со ступени. – Уже объявляют регистрацию на наш самолёт. Пошли быстрее, а то окажемся в самом хвосте…
Я без вопросов поднял сумку Билла, и, бросив быстрый взгляд на его губы, подошёл к фрау Каулитц. Что меня удивило больше всего, так это то, что когда я поздоровался с ней, представившись и слегка касаясь тонкой руки. Она была очень тёплой. В этот момент стало даже как-то неудобно за первое впечатление о ней…
В самолёте было очень жарко. Но мне всё равно хотелось взять его за руку. И я взял. Наши ладони были мокрыми, скользкими, но то, что показалось бы мне раньше неприятным, в этот момент вызывало улыбку. Мать Билла сидела позади нас, тихонько посапывая во сне, и не видела, как я целовал его. Нежно целовал. Так я никогда не целовал ни одну из своих бывших девушек. С ним хотелось именно так. Почти не двигая языком, одними губами. И сжимая его руку в своей.
Так и прошёл почти весь полёт. Я знал, что даже если прямо сейчас что-то случиться с самолётом и мы погибнем, я буду с ним. Буду держать его за руку. И когда мы приземлились – ключ в двери повернулся.
***
- Раскладывайся. – Билл закрыл за нами дверь и, развернувшись, потянулся до хруста в лопатках. – Чёрт, я так устал… Дорога выматывает.
- Нас поселили в одном номере?
- А зачем нам два номера?
- Ну… Я… Блин.
- Мать решила, что незачем тратиться на три номера, если мы такие хорошие друзья. – Он подмигнул мне и потащил сумку по коридору, что-то невнятное пыхтя себе под нос.
- Зачем тебе столько вещей на два дня? – я поправил свой небольшой рюкзак на плече.
- Как это зачем? – оставив сумку у шкафа, он подошёл к зеркалу, придирчиво оглядывая лицо и аккуратно отбрасывая на бок мешающую чёлку. – Художник на выставке будет присутствовать лично. Как я упущу шанс перед ним не покрасоваться?
Я нахмурился. А он засмеялся, откидывая голову и явно издеваясь.
- Да ладно тебе, Том! Он мне в отцы годится… - изящно поворачивается на 180 и, мягко шагая по паркету, подходит ко мне. Останавливается совсем близко, касается губами мочки уха. – Для тебя… - от его тёплого дыхания, казалось, свело сердце, а волоски на коже решили помериться величиной. – Я хочу быть для тебя самым красивым… Чтобы на окнах не появлялось его имени.