Он всё чаще заканчивал просьбы словами: «ты должен это понять». Но я их не понимал. Слишком глупыми они для меня казались, или слишком странными. В любом случае слишком. У каждого свои странности, но иногда ведь их нужно пояснять. Я считаю его самым близким человеком, но часто мне кажется, что он слишком далеко.
Со временем стало сложнее. Я вроде и привык к его странностям, но в то же время меня с каждым днём это всё больше раздражало. Меня стало раздражать его лидерство в наших отношениях. Раздражало то, что он пытается чему-то меня учить. И тот ступор после его коротких и непонятных фраз превратился в раздражение. Откровенно говоря, меня бесило то, что я не могу иногда вникнуть в суть его слов, не могу найти логику его поступков. Я хочу, чтобы он был только моим, а он отдавался больше своему миру. Миру, в котором могут понять его поступки, его мысли и действия. Только вот почему тот, кто живёт в этом мире, боится или не хочет меня туда пустить?
***
Близится зима. Обычная толстовка уже не спасает и приходится одевать куртку. Ненавижу куртки. А ещё больше ненавижу, когда в школе звенит три звонка и гнусавый голос объявляет пожарную тревогу. Учебную пожарную тревогу. Лучше бы у нас случился настоящий пожар, чем вот просто так выгонять на улицу. Чтобы я лишний раз надел куртку, которую так ненавижу. И вот сейчас мы стоим на улице, где моросит противный и холодный, можно сказать, предснежный дождь. И выслушиваем монотонный голос учителя, рассказывающего нам о том, как нужно себя вести в экстренных ситуациях, при этом сухо кашляя в кулак, если музыка на плеере у некоторых учеников играет слишком громко. Я стою рядом с Биллом, стараясь не думать. Я научился себя контролировать рядом с ним. Правда становится всё сложнее.
- Том… - тихий шёпот на ухо. Билл прижимается ко мне ближе. Мы всегда и везде вместе. Это здорово… И я натянуто улыбнулся ему в лицо. – Давай сбежим?
- Нет.
- Почему? – он в недоумении. А мне уже надоело постоянно прогуливать уроки. Как навёрстывать потом? Мы почти каждый день сбегаем. – Том, не строй из себя умницу. Можно подумать в Этой школе могут научить чему-то кроме плевания в потолок.
Да, Билл, ты прав. Прав. Всё здорово. Я нежно провёл пальцами по его руке, оглядывая широкую арку за школой. По бокам от арки две двери. Красивые двери… Всё здорово.
- Наши вещи в школе. – Спокойно ответил я, представляя, как захожу в эти красивые двери с позолоченными узорами, и жму на разные кнопочки. У каждой свой цвет.
- Ну, пускай Эллен заберёт, - пожимает плечами. Это уже обыденно?
- А не много ли ей? Она их позавчера относила домой, и на прошлой неделе три раза. Билл, хватит с неё. Она и вчера нас отмазала перед учительницей по географии, когда тебе вдруг жутко приспичило свалить и потащить меня с собой.
- И с каких это пор ты стал таким заботливым?
- Каулитц! – учитель брызнул слюной куда-то перед собой и сжал зубы, напоминая какого-то надсмотрщика в тюрьме. – Сколько можно болтать? Заткнись, наконец, и слушай меня. Или тебя это не касается?
- Я лучше пойду гореть. – Нагло бросил Билл и зашагал к парадному входу школы, а все проводили слегка шокированным взглядом его спину.
Я, не обращая внимания на окружающих, пошёл за ним в школу. Он обиделся. А мне нужен разговор. Надоело чувствовать эту натянутую нить между нами. Я хочу порвать её, чтобы легче дышалось, думалось, разговаривалось. Я хочу чувствовать его, а не эту чёртову нитку. В школе на нас странно посмотрели вахтёрши, оторвавшись от подпиливания криво нарощенных ногтей. А я остановил Билла прямо у лестницы, резко схватив за локоть, и развернул к себе. Он смотрел на меня так, будто хотел проткнуть во мне дырки своим иглоподобным взглядом. Эти иголочки он берёг специально для наших ниток. Хочешь пришить крепче? Не выйдет.
- Ну и что это было?
- Дай погореть спокойно. – Совсем тихо. Почти серьёзно.
- Мне уже надоели такие отношения. – В тон его голосу сказал я и отпустил покрасневший от моей хватки локоть. Не слабо я хотел его повернуть к себе…
- Какие?
- Такие, когда я боюсь подумать, такие, когда не понимаю о чём ты мне говоришь, такие, когда мне кажется, что ты забываешь о том, что у меня тоже бывает выбор. – Я скоро взорвусь. Только до взрыва сосчитаю.
- И что я, по-твоему, должен делать?
9. 8…
- Дать мне понять тебя.
7. 6…
- А если я не хочу?
5. 4…
- Тебе сложно это сделать?
3. 2…
- Да.
1.
- Ну и иди на х*й. – Было такое ощущение, что по венам прошла электроэнергия. Будто язык приклеился к нёбу на последней букве. Хотел поговорить, но бомба взорвалась раньше, отстукивая последними кусочками сознания мне в виски. Больше нет ниток, нет иголок. А ноги, освобождённые от плена взорванного мозга, понесли к выходу. Слишком быстро, слишком убийственно, слишком назад.
*12*
Вечеринка.
Около недели мы с Биллом не разговаривали. Я пересел от него на последнюю парту - не хотел находиться рядом с ним. Легче от взрыва не стало. Только хуже. Хотелось провалиться сквозь плинтуса на этом противном полу в коридоре, когда я его откровенно послал. А теперь слова не поймаешь обратно в рот. Он прекрасно знает, что я не выдержал, он простит меня. Но я хочу, чтобы он сам понял каково мне. И пусть мы коротко, странно и грубо поссорились, но я буду ждать его шагов.
Фрау Шницкер что-то рассказывает писклявым голосом, вертясь с указкой у скелета. А я думаю. Да, теперь я буду вот так спокойно думать, Билл. И плевать мне, что ты меня слышишь. Только что-то и от этого не легче… В уши прилетел тихий писк. Почти шипение. Я сначала не понял в чём дело, но, покрутив головой по сторонам, увидел, что пискнул Андреас. Он перегнулся немного через парту и кинул мне на стол свёрнутую в комочек бумажку. Я развернул её, стараясь не шелестеть и увидел пару слов, написанных кривым почерком под какой-то нарисованной недовольной мордой.
«Сними беззвучный»
Андреас как всегда очень многословен. А какой художник! Я повертел ещё немного листок в руках, разглядывая страшную морду над словами, а затем полез в карман за телефоном.
Так, всё ясно. 2 сообщения от Дерека. Намечается новая вечеринка. А вот и замечательный повод отвлечься от ссоры с Биллом. Быть может даже повод напиться и трахнуть какую-нибудь пышногрудую барышню.
Бросаю наглый взгляд на спину Билла. Он опустил голову над тетрадью ниже и сильнее заскрипел ручкой по ней, конспектируя материал. Ревнуешь, да? Ревнуй, зараза. Мне надоело тебе потакать во всём. На сегодняшний день мы в ссоре и я имею право на то, чтобы кого-то иметь.
Весь день в груди приятно тянуло в предвкушении сегодняшней ночи. На вечеринку хотелось пойти как никогда сильно. Хотелось раствориться в музыке, бьющей по барабанным перепонкам, хотелось расплывчатого взгляда на окружающих от выпитого алкоголя, хотелось забить на все проблемы жизни и уйти в сладкий полусон состоящий из музыки, алкоголя и секса. Этими мыслями я заполнил голову на всё время, пока был в школе. Это уже привычка – скрывать настоящее от Билла даже в голове. И эта привычка помогла в этот раз. Я смог спрятаться даже от себя.
***
Грохот из дома Дерека слышен за милю. И громкая музыка, и пьяные крики со смехом, и битьё какой-то мебели или стекла. Так было всегда. Только почему-то раньше я не старался искать в этом какую-то весёлость, а сегодня это как-то странно забавило и тянуло к себе. Я иду расслабиться. Я иду отвлечься. Я иду веселиться! А раньше я шёл потрахаться. Наверное, в этом вся разница. Я всё время смотрел на вечеринки со стороны, а сегодня хочется именно участвовать в ней. Вот так напиться и вести себя как идиот, чтобы на утро стыдно было. Чтобы забить мысли чем угодно, но только не Биллом. Только не Биллом.
Я пришёл позже назначенного времени, не люблю приходить на подготовку – люблю прийти в разгар.
Дерек открыл мне дверь даже быстрее, чем я предполагал. Видимо он стоял где-то неподалёку и услышал мои настойчивые звонки. Он широко улыбался и до скрипа сжимал ручку двери явно вспотевшей ладонью. Такое ощущение, что у него к лицу что-то прилипло, обычно он так долго не улыбается.
- Привет, друг! – я протянул ему руку для рукопожатия, на что он отреагировал почти мгновенно, судорожно сжимая мою ладонь и улыбаясь ещё шире. А я думал шире некуда. – Ты чего такой счастливый-то?
- Да всё просто здорово! Я так тебя ждал Том, как и всех здесь и так рад, что всем весело! – а вот это уже пугает. Он протараторил все эти слова, почти не размыкая зубов, но при этом так громко, сильно перекрикивая музыку. На пьяного он как-то мало похож. Ну, знаю я его пьяного. Ему тогда уже плевать на всех, а здесь прямо весь светится.
Но я промолчал, по привычке уже стараясь скрыть свои мысли. А рядом ведь нет Билла… Да и плевать мне на Билла!
Я прошёл в душный коридор, на автомате здороваясь со всеми. А обстановка показалась какой-то странной. Не такой как обычно. Всем было нереально весело. Они танцевали, выбегая из комнаты в комнату «паровозиком», кричали какие-то совсем неуместные фразочки, и у всех на лицах были эти чёртовы улыбки. Нет, конечно, с одной стороны это всё хорошо и даже замечательно, но как-то… Передёргивает аж.
- Тооом, ну чего ты стал на проходе? Ты нам ездить мешаешь! – Меня легонько толкнула в плечо стройная брюнетка, я её помню ещё с прошлой вечеринки на лицо. Только вот не помню, чтобы говорил ей своё имя. За её спиной выстроилась цепочка из тел, которая, как только я отошёл, стала быстро продвигаться в другую комнату, весело смеясь. Это нечто не весёлое. Это нечто идиотское. Внезапно мой локоть обхватила влажная рука Дерека, который быстро повёл меня сквозь туман из сигаретного дыма на кухню. Он резко усадил меня на стул, дрожащими руками что-то выискивая в шкафчике у холодильника. Под его ладонями гремели стаканы и кружки, а он продвигал руку всё дальше в шкафчик, облизывая от усердия тонкие сухие губы. Наконец, он нашёл то, что искал и с тихим стуком поставил передо мной небольшую коробочку с нарисованными на ней цветочками. Я в недоумении поднял бровь, уже догадавшись в чём собственно дело, но боясь верить в свои предположения. Дерек же резко открыл коробочку, снова широко улыбаясь мне. В ней была куча розовых таблеток с вырезанными или скорее выдавленными звёздочками на них. Я шокировано уставился на друга. Раньше у него на вечеринках никогда не было наркотиков. Он их устраивал как-то по-иному, было комфортно и весело. Он ведь занимается спортом и сам даже редко пьёт, хоть и накупает на эти грёбаные вечеринки тонны алкоголя. Старается держать себя в лучшей форме…
- Ну же, бери! – чем он ниже опускает голову – тем страшнее становятся глаза. Будто в них нет зрачков, а просто всё затянуто чёрной дырой.
- Нет, спасибо. Я никогда не принимал наркотики, и начинать не собираюсь.
- Да ладно тебе, Том. Тебе будет хорошо. Сразу забудешь о всех проблемах, правда. Я хочу поделиться с тобой своим счастьем. – Я сглотнул накопившийся ком слюны. Понимаю, что совсем мне это не нужно и что можно просто сейчас свалить из этого дурдома домой и лечь тогда уж спать, посмотрев перед этим какой-нибудь боевик по ТВ, а может наткнуться на мелодраму и не спать, а начать грузить мозги своими чувствами к Биллу, тем, что я не могу к нему приблизиться из-за того, что сам же послал, буду винить себя, потом его, а после снова посылать всё к чёрту. Потом буду читать что там нового написала сестра, представляя Билла в своих объятиях. Полностью отдающего мне себя. Такого моего. Не прячущегося у себя внутри ничего, не пытающегося что-то скрыть, дать совет или просто сумничать, а просто моего… А таблетка легко скользнула в горло.
Я закурил сигарету, провожая перевозбуждённого Дерека взглядом, пока тот, рвано дёргая руками, клал коробочку на место в шкаф, куда-то глубоко за стаканы, а потом выбежал из кухни к остальным. А я остался. Лучше посидеть пока тут. Нервно поглядывая на часы, я курил одну сигарету за другой. Почему-то старался уверить себя, что ничего не подействует, что я зря вообще проглотил эту дрянь. И я уверял. И действительно думал, что ничего не будет. И ничего не было, пока я не забыл об уверенности в этом. Музыка стала как-то сильно бить по ушам, захотелось подвигать головой, что я и начал делать. Скатерть на столе у Дерка стала двигаться в такт моим движениям головой. Такая яркая скатерть. И такая мягкая на ощупь. А она также двигается, а, может, это я – неважно. А действительно ли всё такое подвижное? Напоследок улыбнувшись скатерти, я встал из-за стола и чётко почувствовал пятками пол подо мной через кроссовки, захотелось шагать как можно больше, было ощущение какой-то невесомости, но в то же время чёткого давления на пол. Захотелось прыгать. Да, лучше всего прыгать. И я с удовольствием прыгнул на следующую ярко-синюю плитку, которыми был уложен пол на кухне Дерека. Это ощущение какой-то летучести во всём теле мне определённо нравится. А там, наверное, без меня все скучают. Я не дам им скучать.
***
В голове всё летает на лёгком ветру, а глаза радуются ярким цветам. Я стою у входа к нему домой, опёршись о дверь ладонью. Ладонь приятно щекочет, не хочется её отнимать от прохладного дерева, наоборот – хочется провести по ней ещё раз из-за этой нежной щекотки. Когда я собрался идти к тебе – все что-то кричали и улыбались. Они все такие милые. Они помогли мне. Тебе бы они тоже понравились, Билл.
Долго на дверь опираться всё же не получается, потому что она мягко открывается из-за повёрнутого в замке ключа волшебными руками Билла. Билл вообще самый волшебный из всего волшебного. Его лицо кажется светящимся, но в то же время каким-то расплывчатым и слишком гладким.
- Том? Что ты здесь делаешь? Время 2 ночи! – у него хрипит голос от сна. Я, наверное, его разбудил. А ещё он такой смешной, когда так удивляется. Хочется коснуться его лица, я уверен, что щекотка по ладоням будет приятнее, чем от дерева. Он теплее. Он очень тёплый. И такой любимый… - А ну пройди в дом. – Заинтересованно произносит он таким серьёзным тоном, что снова хочется улыбнуться. Он похож на мою маму сейчас. Не волнуйся, родной, всё в порядке. Мне очень хорошо и я тебя люблю.
Включив верхний свет в коридоре, он прищурил глаза от непривычки. Зато я так ещё лучше его вижу. Серые треники, видно, наскоро надетые и белая мятая футболка. Волосы не уложены, а просто спадают на плечи… Тащит меня ближе к свету, обхватив тонкими пальцами запястье. У него такая нежная кожа на ладонях. И чувствовать это мягкое тепло сейчас лучше всех удовольствий в мире. Мелочность мира не сравнится с ним. Он приближается лицом совсем близко к моему, от его дыхания по коже пробегает дрожь. Его лицо сильно расплывается вблизи, поэтому хочется либо притянуть ближе и почувствовать его близость кожей и губами, либо отодвинуть дальше, чтобы восхищаться сиянием лица. Смотрит мне в глаз, нажимая подушечками пальцев на подбородок, поднимая голову ещё выше к свету. Хочется надавить подбородком в его ладонь, чтобы утонуть в ней. И раствориться в ней полностью как кубик рафинада в горячем чае. Именно так.