- Малыш-Трандуилион, куда же ты! – кричал Элладан, выбираясь из очередного сугроба, – веселый, раскрасневшийся, весь в снегу. – Не убегай!
- Да, не убегай, малыш Трандуилион! – вторил ему Элрохир, наклоняясь, чтобы набрать побольше снега. – Потому что мы все равно тебя догоним!
- А что мы с тобой сделаем, когда догоним – это уж ты сам догадайся! – хохотнул Элладан, вслед за братом тоже набирая полные пригоршни снега.
Леголас, уже успевший отбежать на приличное расстояние, оглянулся и показал близнецам язык.
- Сначала догоните!
В этот момент в него попал первый снежок, пущенный Элрохиром. Принц ойкнул и побежал было дальше, но близнецы обрушили на Леголаса целый град снежных снарядов, и принц, ахнув, картинно рухнул в снег – не столько потому, что его сразили снежки близнецов, сколько потому, что ему хотелось посмотреть, что же сделают с ним Элладан и Элрохир, когда поймают.
- Вот ты и попался, малыш-Трандуилион! – завопили близнецы и, чрезвычайно довольные собой, ринулись к своей «жертве». – Теперь не убежишь! – с этими словами они напрыгнули на Леголаса и принялись валять его в снегу, норовя потискать или ущипнуть за задницу.
Леголас брыкался, фыркал от снега и игриво вскрикивал, не столько отбиваясь от своих «пленителей», сколько прижимаясь к ним еще теснее. Вскоре они уже не дрались, а целовались, продолжая пихаться уже только для вида. Леголас, с сияющими глазами, растрепанный, разрумянившийся то ли от холода, то ли от возбуждения, подставлял губы то Элладану, то Элрохиру, смеялся и тяжело дышал – впрочем, так же, как и близнецы, которые наваливались на Леголаса, все глубже проваливаясь в снег, тискали принца и шептали ему какие-то бесстыдные глупости. Все трое с ног до головы были в снегу: снег запутывался в волосах, лез в глаза, забивался за ворот, таял на губах, остужал разгоряченные тела… Вдруг Элладан, бросив на брата хитрющий взгляд, сунул ему за пазуху целую пригоршню снега. Бедняга Элрохир заорал, вскочил и принялся вытряхивать снег из своего свитера, а коварный Элладан тем временем полностью завладел Леголасом. Но он недолго праздновал победу – Элрохир наконец справился со снегом и с криком «Ах ты, скотина!» налетел на брата.
Близнецы покатились по снегу, пыхтя, сдавленно ругаясь и дубася друг друга, а Леголас изумленно наблюдал за ними. Неужели Элладан и Элрохир подрались из-за него? Из-за него, «малыша-Трандуилиона», который прежде привлекал их только как сын короля Трандуила? Это открытие настолько ошеломило Леголаса, что он не сразу в него поверил и еще какое-то время продолжал смотреть на близнецов, которые увлеченно лупили друг друга, уже позабыв о причине своего «спора».
- Ну хватит вам, мальчики, – Леголас кинул в близнецов снежком – попал в Элрохира. – Нас ждет снежный городок, помните?
Принц поднялся на ноги, отряхнулся, застегнул дубленку; вся его одежда промокла насквозь, но Леголас почти не чувствовал холода от переполнявшего его восторга. Запустив в близнецов еще одним снежком – на этот раз снежок угодил в Элладана – принц бодро зашагал к снежному городку, за сверкающей стеной которого слышался хриплый хоббичий шепот и шкодное хихиканье.
На этот раз хоббиты превзошли самих себя: снежный городок был поистине великолепен. Ледяная стена, высокая, с узкими бойницами, казалась по-настоящему неприступной; грозные снежные башни вздымались к самому небу; на башнях развевались импровизированные флаги из красных чулок… А из-за стен выглядывали довольные румяные мордашки хоббитов, предвкушавших веселую «битву».
- Эй, там, в крепости! – завопили близнецы – похоже, великолепный образец хоббичьего зодчества привел их в полнейший восторг. – Сдавайтесь, пока не поздно!
Хоббиты переглянулись, почему-то прыская от смеха.
- Ни за что! – прокричали отважные защитники города, хихикая и пихая друг друга локтями. – Убирайтесь прочь, подлые захватчики!
- Ну всё… – протянул Элладан, сплевывая на ладони. – В бой, мои верные воины! Покажем этим мохноногим рыцарям, на что способны воители эльдар!
Близнецы со всей дури завопили «Ура-а-а!» и бросились на приступ, а Леголас поспешил вслед за ними.
Первая атака закончилась поражением – хоббиты обрушили на храбрых воинов град снежков, и мудрый воевода Элладан отдал приказ отступить, чтобы уже через несколько мгновений с новыми силами ринуться в бой. На этот раз удача им улыбнулась: Элрохир ухитрился ухватиться за бойницу и, подтянувшись на руках, начал карабкаться на стену, подбодряемый Элладаном и Леголасом. Но бдительные защитники крепости не дремали: они подкатили к краю стены чан с некоей подозрительно пузырящейся жидкостью, и в следующий миг поток доброго эля смел захватчика со стены.
- Проклятье! – воскликнул воевода Элладан. – Презренные толстозадые кудряши льют на нас расплавленный… то есть, разбавленный эль!
- Какое коварство! – поддержал его Элрохир – он наглотался эля и теперь никак не мог отдышаться.
- Ничего, они у нас еще попляшут, – пообещал Элладан и вновь пошел на приступ.
Снова и снова отважные эльфийские воины атаковали вражескую крепость, снова и снова хоббиты отбрасывали их назад, обстреливая морковками и засахаренными яблочками, но наконец Элладану удалось забраться на стену. Он сел на нее верхом, огляделся, с видом победителя поболтал ногами и уже приготовился изречь какую-нибудь подходящую случаю глупость, когда нечто серое, косматое и громадное налетело на него и свалило со стены.
- Во-о-олк! – завопил Элладан и пустился в бегство, но громадина со страшным рычанием набросилась на него, подмяла под себя и принялась трепать, пыхтя и порыкивая.
- Держись, Элладан, я тебя спасу! – прокричал Элрохир. – Ну… то есть… я позову дядю Глорфинделя, и он тебя спасет!..
А Леголас, обмерев от ужаса, не мог сдвинуться с места. Остановившимся взглядом он смотрел на гигантского косматого волка, схватившего Элладана; правда, Элладан, похоже, совсем не возражал, а даже хохотал и весело барахтался в снегу, шутливо колотя волка по пузу, – но эта странность только еще больше пугала бедного принца. Он даже не сразу смог разобрать, что кричит ему Элладан, а когда все-таки разобрал, смысл слов никак не укладывался у Леголаса в голове.
- Малыш-Трандуилион, малыш-Трандуилион, ну что ты стоишь? – кричал Элладан, повиснув у волка на шее – волк же тряс головой и продолжал устрашающе рычать. – Иди сюда скорее! Приехал, приехал! Ура! Все-таки приехал!
В этот миг на волка налетел второй брат, и чудовище демонстративно рухнуло в снег, подминая под себя близнецов. Элрохир, что-то восторженно вереща, выскользнул из-под волка и оседлал его.
- Скачи, скачи, лошадка! – завопил он, ударяя пятками волку в бока.
Монстр послушно поднялся и галопом помчался прямо на Леголаса, подбрасывая Элрохира, поднимая тучи снега и раскатисто рыча, причем рычание это подозрительно напоминало утробный смех. Леголас, ошеломленный смутной догадкой, пригляделся к чудовищному волку… И тут волчья голова, оказавшаяся капюшоном, откинулась, и из-под нее высунулась знакомая рожа, улыбающаяся от уха до уха.
- Больг! – взвизгнул Леголас, не веря своим глазам.
«Волк» заулыбался еще шире, продемонстрировав безупречный ряд острых зубов, и прогудел ласково:
- Ласи!..
Леголас сорвался с места и побежал навстречу «волку», смеясь и чуть не плача от радости.
- Больг! Больг! Это ты! – кричал принц на бегу.
- Да, да, это он! Вот почему стена снежного городка была такой высокой! Озорники-хоббиты приготовили нам сюрприз! Больг, Больг, наш Больг приехал! – вопили Элладан и Элрохир, скача вокруг Больга, который продолжал трясти волчьей шкурой и старательно рычать на радость близнецам.
Леголас не смог вовремя остановиться и налетел на лже-волка, в тот же миг оказавшись в его объятиях. Радостно хохоча, орк закинул Леголаса на плечо, Элладан и Элрохир повисли на Больге с двух сторон, и веселая компания, вопя, гогоча и распевая обрывки песен, направилась к дому, создавая столько шуму, сколько не создал бы, наверное, и целый орочий полк из давешнего Леголасова сна.
========== Полный поднос пирожных ==========
В малой трапезной было шумно и весело. В камине жарко горел огонь, уютно трещали дрова, пахло душистым деревом; отблески пламени плясали на деревянном полу и вязаных ковриках, на стенах и на темных балках потолка. Вокруг разливался аппетитный аромат жаркого. За маленькими слюдяными окошками шел снег. Слышно было, как снаружи перекликаются суетливые хоббиты: они то и дело пробегали мимо окон то с вязанкой дров, то с ведром воды, то с целой охапкой сена, и всякий раз из любопытства заглядывали в трапезную.
Леголас сидел за длинным столом, покрытым простоватой, но нарядной белой скатертью с красной вышивкой. Подле него сидел Больг, разомлевший от тепла, вкусной еды и всеобщего веселья – он даже раскраснелся, если орки вообще способны краснеть. Больг галантно (ну, по-орочьи галантно) ухаживал за Леголасом, подкладывая ему лучшие кусочки (опять же, лучшие на орочий взгляд), и потому вскоре на тарелке перед принцем собралась целая гора жира, гузок и ребер. Леголас, польщенный таким вниманием, смущался, кокетливо опускал глазки и льнул к Больгу, чувствуя, как тот с неуклюжей орочьей нежностью приобнимает его за талию.
Справа от Больга сидели Элладан и Элрохир – точнее, не сидели, а крутились, шумели и теребили Больга, который беззлобно отмахивался от неугомонных близнецов, как от назойливых мух. Однако Элладан и Элрохир не успокаивались и продолжали тянуть бедного орка за руку, виснуть у него на шее, кричать что-то прямо ему в ухо и, переглядываясь, хихикая и подзадоривая друг друга, щупать его под столом, пытаясь добраться до Больгова достоинства через слои шкур и грубо выделанных кож.
- Смотрите, смотрите, как мы Больга научили! – Элладан потрепал орка за загривок и крикнул ему в ухо: – Больг, иди на фиг!
Больг повернулся, благодушно взглянул на близнецов и, с трудом выговаривая эльфийские слова, прогудел ласково:
- Сам иди на фиг.
Этот нехитрый трюк привел Элладана и Элрохира в полнейший восторг: они завизжали, захлопали в ладоши и затопотали. Больг, который так и не понял, почему близнецы хохочут, тоже улыбнулся – из вежливости.
- Здорово, да? Это мы его научили! – заявили близнецы самодовольно – их так и распирало от гордости. – Больг, Больг, давай еще раз, а? Больг, иди на фиг!
- Сам иди на фиг, – послушно отозвался орк.
Элладан и Элрохир снова покатились со смеху, хлопая руками по столешнице, отчего вся посуда на столе весело зазвенела.
- Дети, дети, – мягко урезонил их Элронд, – вы утомляете нашего гостя.
- Вот и нет! – Элладан хлопнул Больга по плечу. – Наш Больг неутомим! Правда, Больг?
Больг, которому эльфийские слова казались одной сплошной переливчатой абракадаброй, понял, что эльфы говорят о нем и, повернув к Элладану свою большую голову, доброжелательно осклабился и прогудел:
- Элли хороший, – Больг называл «Элли» и Элладана, и Элрохира, и Элронда, но Элладан так и просиял от радости и принялся трепать и тискать своего ненаглядного орка, торжествующе крича брату:
- Вот видишь? Видишь? Больг любит меня, а не тебя!
- Больг любит Ласи, – возразил Больг, осторожно отцепляя от себя Элладана, повисшего у него на шее, – Больг уже знал, что эльфы – создания хилые и дохлые, и обращаться с ними нужно бережно, иначе они начнут реветь или, еще чего доброго, помирать.
Элрохир злорадно прыснул.
- Ха! Ну что, Элладан, съел?
- Это ты у меня сейчас съешь! – Элладан развернулся к брату и со всего маху ткнул ему в нос куриной ножкой. Элрохир тотчас же схватил целую индейку и с размаху шлепнул ею Элладана по лицу. Близнецы, хохоча и ругаясь, принялись лупить друг друга едой, не слушая беспомощные увещевания отца. Они уже успели опрокинуть блюдо с бараньими ребрышками и разлить целый кувшин вина, когда Глорфиндель, наконец, решил прийти на помощь совсем растерявшемуся лорду Элронду. Он лениво поднялся со своего кресла, подошел к близнецам и легко, как щенков, приподняв их за шкирку, хорошенько их встряхнул.
- Ну-ка, удальцы, не балУйте! – громыхнул он, силой усаживая Элладана и Элрохира обратно на лавку. – Вот я вам!
Близнецы ойкнули от подзатыльников.
- Ай, дядя Глорфиндель, больно же! – пискнул Элладан, тайком от Глорфинделя больно тыкая брата в ребра.
- Я не виноват, он первый начал! – прохныкал Элрохир, пнув его в ответ, – и неугомонные близнецы снова начали щипать и пихать друг друга под столом.
- Дети, – вздохнул Элронд, виновато покосившись на своего советника – тот брезгливо ковырял вилкой несчастную картофелину у себя в тарелке и, судя по желчно поджатым губам, едва сдерживался, чтобы не съязвить.
Вернувшись на свое место рядом с Эрестором, Глорфиндель потянулся за очередной ножкой индейки: он привстал, отрывая ножку от тушки, и даже не заметил, что при этом всем телом наваливается на советника. Эрестор демонстративно отодвинулся.
- Разбаловал ты ребят, владыка, – заявил Глорфиндель, продолжая возиться с индейкой, отчего голова Эрестора оказалась прямо у него подмышкой, а колено уперлось в колено советника. Эрестор, не поднимая глаз, принялся нервно разрезать картофелину пополам – та, как назло, разрезаться не желала, а елозила по тарелке и норовила соскользнуть с тарелки на стол, чем еще больше нервировала и без того раздраженного советника. Глорфиндель же как ни в чем не бывало продолжал: – Вот, помнится, я своих бойцов в Гондолине держал в ежовых рукавицах: подъем на рассвете, обливания ледяной водой, ежедневные тренировки… – Глорфиндель, наконец, покончил с индейкой и плюхнулся обратно в кресло, с наслаждением вытянув под столом свои длинные крепкие ноги. – Какие парни выросли – любо-дорого смотреть! – проговорил он невнятно, вгрызаясь в мясо. – Настоящие бойцы, не то, что нынешняя молодежь. Вот веришь – трое суток могли простоять на карауле в любую погоду, а усталости – ни в одном глазу! Эх, славное было время. Бывало, мы с моими ребятами ночи напролет…
Эрестор со злостью бросил вилку – та со звоном ударилась о тарелку, отскочила и упала на пол.
- Начинается, – констатировал он ядовито. – Любезный Глорфиндель вновь решил осчастливить нас очередной историей из своего славного боевого прошлого. Великие Валар, почему ни один завтрак, или обед, или ужин, или прогулка по саду, или совет, или тихий зимний вечер не обходится без ваших, балрог их возьми, гондолинских баек?! – Эрестор вскочил на ноги, метнулся было к двери, но, остановившись на пороге, вернулся, схватил со стола блюдо с кремовыми пирожными и удалился, сердито цокая каблуками. Он хотел еще и хлопнуть дверью для пущего эффекта (советник вообще был большой любитель эффектно хлопать дверьми), но, увы, Эрестор держал в руках блюдо с пирожными, а захлопывать дверь ногой не рискнул, опасаясь потерять равновесие и рухнуть на пол вместе с пирожными – к позору советника и к великой радости близнецов.
Эрестор услышал, как растерянный голос Глорфинделя сказал ему вслед: «Эй, Эрик, ты чего?», Элладан и Элрохир возмущенно завопили: «Папа! Советник забрал наш десерт!», а Элронд, совсем опечаленный, ответил им: «Ах, оставьте, мальчики: пусть у нашего советника будет хоть какая-то радость в жизни…». Тут уж и без того расстроенные нервы Эрестора не выдержали и он принялся прямо на ходу поглощать одно пирожное за другим.
Когда советник добрался до своего кабинета, на блюде сиротливо лежало одно-единственное пирожное. Эрестор, не отказав себе в удовольствии с грохотом захлопнуть дверь, бросил блюдо на письменный стол, заваленный бумагами, и, сев в кресло, с тоской посмотрел на оставшееся пирожное, которое лежало на блюде одно-одинешенько. Эрестор чуть надавил на него, собрал пальцем вылезший заварной крем и размазал его по губам. Облизнул губы. Вздохнул. Со злостью отпихнул от себя блюдо.
Из малой трапезной доносились веселые голоса. Глорфиндель распевал какую-то песню… Пахло яблочным пирогом, сбитнем и этой злосчастной индейкой. Эрестору вспомнилось, как Глорфиндель, отрывая для себя ножку индейки, наваливался на него, сам того не замечая, – такой большой, сильный, горячий, пахнущий солнцем и снегом… «Неуклюжий болван», – поспешно поправил себя Эрестор. В малой трапезной уже раздавался топот ног: должно быть, близнецы пустились в пляс под песню Глорфинделя – судя по звону посуды, еще и на столе. Кто-то хлопал в ладоши. Вдруг раздался грохот, рев, а вслед за тем – восторженный визг близнецов, хохот Глорфинделя и укоризненный голос Элронда: «Больг, ну зачем же ты на стол полез?..». Эрестору захотелось заткнуть уши, чтобы не слышать отголосков этого праздника жизни.