Элронд хотел было придумать какую-нибудь отговорку, но, оглянувшись, встретился взглядом с прозрачными от навернувшихся слез глазами Глорфинделя. Смутившись из-за того, что стал свидетелем слабости отважного воителя, Элронд поспешно отвернулся и обреченно направился к покоям советника.
========== Грот удовольствий ==========
– Кто первый добежит, тому – приз! – выкрикнули близнецы.
Леголас припустил вслед за ними, пытаясь удержать полотенце – оно соскальзывало с худеньких бедер принца и норовило развязаться. Дело в том, что когда Элладан и Элрохир придумали побежать на пруд, Элронд уже купал измазанного вишневым вареньем Леголаса в кадке. Поэтому Леголас не стал одеваться, а просто обернулся полотенцем и поспешил вслед за близнецами; теперь же от бега полотенце съезжало, обнажая то пах, то ягодицы, и Леголасу приходилось подтягивать полотенце на ходу. Нужно ли говорить, что Элладан и Элрохир опередили то и дело отстающего Леголаса и плюхнулись в пруд первыми?
– А какой был приз? – поинтересовался Леголас, наконец избавившись от надоевшего полотенца и осторожно трогая воду ногой.
– Приз – это ты! – хором ответили близнецы – и не успел Леголас сообразить, что происходит, как Элладан и Элрохир, схватив его за ноги, стащили Леголаса в пруд.
На одно ослепительное мгновение принц перестал дышать. Неожиданно для себя он оказался в воде, которая показалась ему просто ледяной, и основательно наглотался ее до того, как смог вынырнуть. Леголас тер глаза, но все равно видел вокруг лишь размытые разноцветные пятна. Откуда-то доносился заливистый смех близнецов, Леголас чувствовал их руки на своих бедрах и тела, прижимающиеся к его телу, он даже пытался их оттолкнуть, но прошло немало времени прежде, чем к принцу вернулось зрение.
– Никогда больше не пойду с вами купаться! – обиженно сказал Леголас; он шлепнул Элладана по рукам, а ныряющего Элрохира – по заднице и отплыл от них подальше, в заросли камыша. Элладан и Элрохир поплыли за ним.
– Ну не обижайся на нас, малыш-Трандуилион, – виновато сказал Элрохир, пытаясь пощупать Леголаса под водой.
– Да, не обижайся, мы же тебя любим, – вторил брату Элладан – и добавил вкрадчиво: – Хочешь, я поймаю лягушку и ты посадишь ее Элрохиру на член?
Элрохир фыркнул – то ли от негодования, то ли от смеха.
– Только попробуйте посадить мне лягушку на член! – угрожающе воскликнул он. – Тогда я поймаю двух здоровенных ужей и засуну их вам в задницы!
Леголас не выдержал и прыснул, вмиг перестав дуться.
– Ура, малыш-Трандуилион больше на нас не сердится! – обрадовался Элладан – и тут же, воспользовавшись удобным моментом, притянул Леголаса к себе.
– Ну уж нет, малыш-Трандуилион мой! – заявил Элрохир, отбирая Леголаса у брата. – Я добежал до пруда первым!
– Ну и что, зато малыш-Трандуилион любит меня больше, – Элладан притянул Леголаса обратно.
– С чего ты взял? – Элрохир схватил Леголаса за талию и, для пущей сохранности, притиснул к себе так, что принцу стало трудно дышать.
– А ну верни мой приз! – возмутился Элладан.
Он подплыл к брату и попытался утянуть Леголаса за руки, но Элрохир держал принца крепко, поэтому усилия Элладана привели лишь к тому, что Леголас оказался зажатым между близнецами, которые мутузили, щипали и пинали друг друга; а так как они часто промахивались или увертывались, большая часть ударов, щипков и пинков доставалась Леголасу.
– Хватит! – взмолился тот, тщетно пытаясь вывернуться из крепкой хватки Элладана и Элрохира. – Перестаньте! Пожалуйста…
Элладан, уже занесший было руку для очередного тумака, остановился и заулыбался.
– О, малыш-Трандуилион, ты такой милый, когда умоляешь… – Элладан перестал тянуть Леголаса к себе, а вместо этого скользнул рукой Леголасу между ног и нежно погладил ложбинку меж ягодиц.
– Да-да, попроси нас еще, – поддержал брата Элрохир, немного ослабив хватку – но лишь для того, чтобы обхватить член принца и чувствительно надавить большим пальцем на головку.
Леголас болезненно застонал.
– Не буду я просить, – прошептал он, стараясь не прислушиваться к знакомому сладкому чувству предвкушения, которое становилось еще более острым от движений пальцев Элладана в анусе Леголаса. – Я всё про вас расскажу… лорду Элронду… ах! – в это мгновение Элладан, нырнув под воду, вобрал в рот член принца, и слова Леголаса превратились в сладострастный стон. Он откинул голову на плечо Элрохира, который всё еще придерживал его сзади, прижимаясь к ягодицам принца своим твердым членом, и закрыл глаза, погружаясь в блаженство.
Вдруг он почувствовал, что член Элрохира надавливает на анус; Леголас закусил губу, не зная, чего хочет больше – толкнуться в рот Элладана или податься навстречу члену Элрохира. Элладан вынырнул, глотнул воздуха, впился в приоткрытый рот Леголаса поцелуем, а после, набрав воздуха побольше, опять нырнул под воду – Леголас почувствовал, как губы Элладана вновь обхватывают его член. Элрохир тем временем уже вошел в принца на всю длину – придерживая Леголаса за бедра, он начал размеренно вбиваться в него, всё увеличивая темп, и в какой-то момент, в очередной раз содрогнувшись от разряда удовольствия, прошившего насквозь его тело, Леголас почувствовал приближение оргазма… И тут над прудом разлился перезвон струн.
Леголас замер. Элрохир и Элладан – тоже: один застыл, так и не вытащив член из принца, а второй затих под водой с членом Леголаса во рту – тот даже успел изумиться, как это Элладан ухитряется так долго не дышать.
– А элберет твою гилтониэль, это Линдир! – прошипел Элрохир.
– Гронд ему в задницу, что он здесь забыл?! – прошептал Элладан, наконец вынырнув из воды и утирая тыльной стороной ладони губы. – Вот какого балрога он притащился сюда и испортил нам такой чудесный трах?!
– Тише, – Элрохир зачем-то зажал Леголасу рот, – давайте просто подождем, пока он уйдет. Главное – не привлечь его внимание…
Близнецы и Леголас затихли: Элладан и Элрохир прислушивались к треньканью лютни, спрятавшись за камышами, а Леголас пытался высвободить из-под ладони Элрохира хотя бы нос.
Первым не выдержал Элрохир.
– Проклятье, я больше не могу терпеть! – выдохнул он и совершенно неожиданно – неожиданно для Леголаса – засадил ему так, что у принца из глаз брызнули слезы. Леголас замычал, отдирая от лица ладонь Элрохира, но тот, всё так же зажимая ему рот, начал вбиваться в принца с бешеной скоростью, прерывисто дыша сквозь зубы. К жужжанию мошкары, кваканью лягушек и переливам Линдировой лютни прибавился ритмичный плеск воды.
– Элрохир, чтоб тебя, что ты творишь?! – прошипел Элладан, наблюдая за тем, как Элрохир, зажав Леголасу рот, торопливо его имеет, из-за чего вода и камыши вокруг прямо-таки ходят ходуном. – Линдир нас заметит!
– Я уже… скоро, – тихо простонал Элрохир, не прекращая толкаться в Леголаса.
– Если Линдир нас заметит, он нас всех отымеет своими песнями! – воскликнул Элладан шепотом. Он еще какое-то время смотрел на Элрохира и Леголаса, а потом чертыхнулся себе под нос и снова нырнул под воду.
Леголас распахнул глаза. Элладан под водой вновь ласкал его член, а член Элрохира с каждым толчком, казалось, проникал всё глубже, и Леголас уже был рад, что Элрохир зажимает ему рот, потому что сам принц не смог бы сдержать криков наслаждения. Он вцепился в волосы Элладана, прижимая его к своему паху, и принялся вбиваться в его рот так же быстро, как Элрохир вбивался в анус самого Леголаса. От их движений в камышах разыгралась маленькая буря, но ни принц, ни Элладан с Элрохиром уже не замечали ничего, что происходило вокруг; не заметили они и то, что лютня вдруг умолкла… Элрохир перестал зажимать Леголасу рот: он схватился за его бедра и дважды вошел на всю длину, каждый раз вырывая у принца вскрик наслаждения. Наконец он толкнулся в последний раз и с протяжным стоном кончил, а вслед за ним забился в оргазме сам Леголас, изливаясь в рот Элладану…
Когда Элрохир и Леголас обрели способность видеть, а Элладан, весь бордовый от напряжения, задыхающийся, нахлебавшийся стоячей воды и спермы, вынырнул, прямо над ними стоял Линдир и улыбался своей обычной восторженной улыбкой.
– Англахель нам в задницу, – выругался Элрохир беззлобно – после испытанного им наслаждения его охватывала сладкая нега. – Он нас заметил.
– О, сколь дивный вид открылся моему взору! – воскликнул Линдир, рассеянно перебирая струны своей лютни. – Солнце рассыпало отблески червонного золота на лазурной прохладе воды, лягушки запели в камышовой роще, прославляя медвяное лето, и в этом торжествующем царстве прохлады и блеска трое прекрасных юношей предавались упоительной страсти…
– А-а-а, я этого не вынесу! – простонали Элладан и Элрохир хором и плюхнулись лицом в воду.
Линдир, нисколько не обескураженный репликой близнецов, продолжал:
– На изумрудном берегу искал я неуловимую птицу своего вдохновения, и – о чудо! – я отыскал россыпь слов-самоцветов для своей новой песни! О, прошу вас, нежные влюбленные, продлите наслаждение и продолжите свои грациозные игры, а я, любуясь вами, создам лучшую из песен о всепоглощающей Любви, что пелись в Арде!..
Близнецы многозначительно переглянулись.
– Нет уж, славный наш Линдир, – сказал Элладан. – Знаем мы эти твои «песни о Любви»: сначала получишь удовольствие, глядя, как мы трахаемся, а потом еще и раззвонишь об этом на весь Ривенделл, да еще и в дурацких подробностях.
– Но разве таинство Любви не прекрасно? – возразил Линдир, беззастенчиво пожирая глазами обнаженного Леголаса. – Разве оно не достойно прекраснейшей из песен?..
– Похоже, уговаривать его бесполезно, – категорично заявил Элрохир. – Давайте просто стащим его в пруд вместе с лютней и устроим нашему менестрелю такое таинство Любви, после которого он еще долго… – рассказать свой страшный план до конца Элрохир не успел: как раз в этот момент на берегу показалась могучая фигура Глорфинделя. Он расстегнул и скинул ремень с ножнами, за ножнами в траву отправился легкий кожаный доспех, который Глорфиндель носил летом, вслед за ним – сапоги, а потом и рубаха. Близнецы и Линдир притихли, завороженные бесхитростным – но оттого ничуть не менее соблазнительным – обнажением статного эльфийского воителя.
– Вот решил тоже окунуться, – объяснил тот, стягивая с себя штаны. – А то сердце чего-то колотится, – Глорфиндель похлопал себя по широкой, золотистой от загара груди (близнецы, Леголас и Линдир тихо выдохнули), – как будто три дня в полном обмундировании бежал. Что это со мной – не знаю… Наверное, солнечный удар. Думаю, искупнусь в холодной водице – может, полегчает…
Глорфиндель наконец избавился от штанов, явив восхищенным зрителям длинные, крепкие ноги, упругие бедра и крупный, красивой формы член (поэтичный Линдир тут же окрестил его про себя «божественным произведением искусства»). Глорфиндель прошествовал мимо потерявшего дар речи менестреля, крикнул близнецам и Леголасу: «Поберегись!» и прыгнул в воду, подняв тучи брызг – казалось, весь пруд всколыхнулся от рухнувшей в него туши могучего воина.
– Дядя Глорфиндель, дядя Глорфиндель, как хорошо, что ты пришел! – загомонили близнецы, облепив Глорфинделя с обеих сторон, как только он вынырнул из воды. – А то Линдир чуть было не замучил нас своими песнями!
Глорфиндель, отфыркиваясь, откинул с лица густые, чуть потемневшие от влаги волосы и взглянул на Линдира.
– Ты зачем мальцов неволишь, а, Линдир? – пожурил он менестреля, одновременно притискивая к себе восторженно заверещавших Элладана и Элрохира. – Не хотят твои песни слушать – и ладно, зачем же заставлять?
– Но… Но… Но это песня о таинстве Любви! – ответил Линдир, вновь хватаясь за свою лютню. – Лучшая из всех, что я создал! Уверен, ты изменишь свое мнение, как только ее услышишь…
– Нет, только не это, не-е-ет! – заорали близнецы в притворном ужасе.
Элладан и Элрохир быстренько заткнули уши пальцами; Леголас же, замешкавшись, заткнуть уши не успел, и оттого великая сила искусства Линдира обрушилась на него с неотвратимостью горной лавины. Нисколько не заботясь о том, чтобы бряцать на лютне в такт, менестрель закатил глаза и запел:
Твои нежные бедра подобны шелковому лепестку лилии,
А укромный грот удовольствий манит обещанием неземного блаженства;
О, как я жажду приникнуть к трепещущему жезлу наслаждения
И испить пьянящий нектар страсти, коим ты щедро меня одаряешь…
– Кажется, я это уже слышал, – пробормотал Леголас.
– Мы все это уже слышали! – подхватил Элрохир.
– Ага, – сказал Элладан. – Линдир, твоя «новая песня о Любви» ничем не отличается от всех твоих старых песен о Любви!
– Все-таки надо его утопить, – решил Элрохир. – Пусти нас, дядя Глорфиндель – сейчас мы отправим нашего менестреля на дно!
– Точно, пусть теперь там ищет свой «укромный грот удовольствий»! – хохотнул Элладан.
Близнецы затрепыхались, удерживаемые могучими руками Глорфинделя, не понимая, почему тот их не отпускает, – а Глорфиндель, к вящему удивлению Элладана и Элрохира, вдруг прикрикнул:
– Цыц, головастики! – и даже пару раз окунул близнецов в воду – чтобы охладить их пыл. – Дайте песню послушать. Вот ведь как интересно получается, – Глорфиндель, наконец, отпустил притихших близнецов и, зачерпнув полные пригоршни воды, плеснул ее себе в лицо, – слова-то ты какие, Линдир, находишь – загогулистые, никогда не понимал, об чем ты воешь, а сейчас что-то вдруг за душу взяло… Ну-ка спой еще про эту… как ее… какую-то там любовь. Только погромче, не мямли: хорошую песню надо громко петь!
Линдир, обрадованный тем, что неожиданно обрел поклонника своего творчества, встал в картинную позу… Но не успел менестрель ударить по струнам, как кусты слева от него затряслись, и из них высунулась зубастая рожа. Линдир от неожиданности так и уселся, и, прикрываясь лютней, начал отползать от кустов в сторону пруда.
Первыми пришли в себя близнецы.
– Бо-о-ольг! – заорали они в полнейшем восторге. – Леголас, смотри, Больг приехал!
Они резво выпрыгнули из воды на берег и выдернули из кустов утробно хохочущего молодого орка: Больг ухмылялся от уха до уха, тискал виснущих на нем Элладана и Элрохира и гордо выпячивал грудь в новеньком доспехе, покрытом золотыми пластинами. Вытянув шею в сторону пруда, он звал:
– Ла-а-аси! Дядя Гло-о-ори! Больг приехать быстро!..
Подхватив Леголаса подмышку, Глорфиндель вылез из воды.
– Ласи! – опять прогудел Больг, ласково склонив голову набок. – Больг скучать много…
– Больг! – выдохнул Леголас, окинув Больга восхищенным взглядом снизу вверх. – Какой ты красивый! И… огромный! Я тоже по тебе скучал…
Больг радостно осклабился: должно быть, те немногие эльфийские слова, которые он знал, от радости вылетели у него из головы.
– Ого, какой детина вымахал! – воскликнул Глорфиндель, хлопнув статного орка по плечу. – И чем тебя Трандуил кормит? В плечах уже шире меня! Да и ростом под стать отцу, – он шутя обхватил Больга и попытался подкинуть, но смог только несколько раз приподнять. – Здоро-о-ов… лось, – одобрительно выдохнул Глорфиндель.
Больг, решив, что это такое ривенделльское радушное приветствие, тоже подхватил Глорфинделя и несколько раз поднял его над землей, чем вызвал у того еще большее восхищение; а потом несколько раз подкинул Леголаса.
– И нас, и нас подкинь, Больг! – близнецы уцепились за Больга. – Мы тоже хотим!
– Ну, я вижу, здесь все хотят орка, – вдруг раздался ядовитый голос.
Глорфиндель вздрогнул. Подняв ясные серые глаза, он увидел Эрестора: советник стоял на пригорке, скрестив руки на груди, и, поджав губы, наблюдал за всеобщей возней с Больгом.
– Эрик, что ж ты без коня-то? – растерянно проговорил Глорфиндель. – В такую жару от самого дворца пешком сюда шел!.. Не ровен час солнце голову напечет. Вот меня уже вроде того… никак не остужусь…
– Да я уже заметил, как Вы тут разгорячились, мой друг, – съехидничал Эрестор. Он хотел было для пущего эффекта смерить Глорфинделя презрительным взглядом, но замер, наткнувшись взглядом на выдающееся достоинство этого выдающегося эльфа. Глорфиндель, неожиданно застеснявшись, прикрылся рукой.