- Я очень-очень сильно тебя люблю. – бормочет мне в районе шеи и прикасается к ней губами.
От этого шумно выдыхаю. Как я люблю когда он так делает. Одна его рука покоиться у меня на груди, в плену переплетения из наших пальцев, а вторую засунул под меня, как будто пытаясь согреть. Никогда не могу заснуть, пока моё чудо не погрузиться в мир Морфея. Наверное потому что боялся, что его могут потревожить или что не смогу услышать, как малышу присниться страшный сон, чтоб утешить и успокоить.
Воскресное утро. Остался последний день мини-отпуска Билла. Он пролетел с невероятной скоростью, и такое ощущение, что промчался мимо нас.
Очень волнуюсь перед прослушиванием. А вдруг Йоста не устроит и он не возьмёт меня в группу, тогда я по долгу не буду видеть Билла, а вдруг он меня тогда разлюбит. Много такого плана мысли терзали мою больную голову и я не мог ничего с этим поделать…
Лежу, уставившись пустым взглядом в потолок и всё крепче прижимаю к себе спящего котёнка, который то и дело мурлычит что-то себе под нос во сне. Иногда проскальзывает моё имя среди всяких прочих неразборчивых фраз. Реснички подрагивают – чувствую их мягкость и невесомые прикосновения шеей. Его левая рука покоится на моём животе, а вторая где-то у меня под боком – у него это уже вошло в привычку. Задумавшись о чём-то призрачном и слишком прозрачном, не замечаю как начинаю наматывать смольно-чёрные прядки на указательный палец. Шёлк его волос приятно щекочет подушечку пальца, я готов замурчать от удовольствия.
Ёрзает во сне и поворачивает голову лицом вверх. Солнышко предательски светит малышу в глаза, а я закрываю их ладошкой, чтоб не разбудить. Мне так нравится Ангел, когда он спит. Такой безмятежный, независимый и лишь невинная улыбку, затрагивающая уголки его губ. Я последние два дня специально просыпаюсь как минимум на час раньше и лежу, наблюдая за малышом. А потом дую на реснички и он просыпается. По-детски хлопая сонными, узенькими ото сна, глазками. Такой милый, родной, самый любимый и не заменимый.
Когда я рассказал Биллу об нашем разговоре с мамой и о том, что мы с ним знакомы с самого первого часа рождения, он был мягко говоря в восторге. Сказать, что он был счастлив, значит ничего не сказать. Он прыгал на кровати и кричал «я чувствовал», «я знал». Соглашусь, он несомненно был прав по этому поводу.
Что это, судьба? Наверное нам суждено идти по одной узкой тропе, цепляясь друг за друга, как тогда, в детстве, и спасая от падения в бездну, в чёрную мглу, от одиночества.
На счёт группы я с мамой поговорил и теперь очень надеюсь, что я оправдаю надежды малыша. Мама, в прочем как всегда, была за меня. Какие родители были бы против исполнения мечты любимого ребёнка, в котором души не чают.
Завтра я первый раз полечу на самолёте. В тоже время и манит опасность, но ещё есть страх за то, что мы можем разбиться и мы снова потеряем друг друга. А какое это горе будет для мамы? Встряхиваю головой, отгоняя неприятные мысли, как назойливую муху.
Один дрэдлок упал на лоб котёнку. Поспешно убираю его, чтоб не раздражать колючими волосами нежную кожу.
Всё же малыш проснулся и одарил меня ослепительной улыбкой. Сладко зевнув, чмокает меня в щёчку и выдыхает на ухо: «Доброе утро, любимый».
Я готов отдать всё на свете, за одну его счастливую улыбку, за заразительный и задорный смех, за ясный взгляд шоколадных глаз, за его ласковые прикосновения, нежные объятия. Душу дьяволу продам, только чтобы быть с ним всегда, просто я знаю, что он обязательно попадёт в Рай и никак иначе.
Целую в аккуратный носик, как бы говоря те же слова. Смешно морщится, знаю что щекотно. Гладит меня по груди и животу, и нет в этих движения никакой похоти или страсти, просто ласковые прикосновения, дарящие умиротворение души. Дотрагиваюсь всей пятернёй до зарумяненной щёчки. Жмётся к ней, прикрывая глазки, трётся как котёнок, подтверждая мою гипотезу. Смотрю на него и с моего лица не сползает, глупая и по-детски счастливая улыбка.
Значит эта любовь зародилась во мне не полтора года назад, как я думал, а через 10 минут после моего рождения, с первым прикосновением маленьких пальчиков. Неужели так бывает? Потрясающе. Я до сих пор не могу поверить в мамин рассказ.
Вчера я показал малышу детские качели у нас за домом. Их ещё сделал мой отец. Я так любил их, пока меня не стали интересовать девчонки и всё в этом роде. Не было ни дня, чтобы я не пришёл и не присел на них, чтобы просто немного раскачаться, а слабый лёгкий ветерок мягко ударял в ребяческое личико, а я жмурился и небольшой сад заполнял звонкий детский смех. Когда мне было 8 лет, я всегда думал, что кроме меня на качели сядет только любимый человек. Я так и сделал, Билл был единственным человеком, кроме меня, которому я позволил присесть на те самые, обожаемые мной, качели.
Весь день я как угорелый пробегал собирая шмотки, которые так люблю разбрасывать по всей комнате, а иногда и по всему дому.
А когда спрашивал в очередной раз у Билла, что же мы будем делать, если Йосту не понравиться, он отвечал одной фразой: «Я тогда тоже уйду и посмотрим как он потом запоёт». Я отмахивался и говорил, что это всё не серьёзно, а он лишь молча складывал очередную, кинутую мной, мешковатую футболку.
Вечером мы всей семьёй сидели на кухне и разговаривали, как будто мы завтра не уезжаем, как будто мы с мамой вовсе не расстанемся, как будто между нами не будет километров расстояния. Весь вечер я смотрел на маму. Как бы прощался с ней. Такие мягкие черты лица, искренняя улыбка, родные карие глаза. Страх перед расставанием окутал меня с ног до головы. Может это и банально, и слишком глупо для 18-ти летнего парня, но я не привык покидать родной дом. Даже учусь я в нашем городе.
Кстати, из-за Билла я всю неделю не появлялся в институте, в принципе это уже не столь важно. Я всё же очень надеюсь, что меня оценят по достоинству и примут как подобает. В конце-концов, я посвятил гитаре больше половины своей жизни.
Билл уже кидает не двусмысленные взгляды на меня, хитро щурясь. Под столом то и дело, как бы случайно задевает мою коленку. Иногда проводит ноготками от коленки до паха, немного задерживает руку и резко отдёргивает, как будто обжигается. А я всё делаю вид, что не обращаю внимания и внимательно слушаю или маму, или Гордона.
Недавно разговаривали с мамой вдвоём, она сказала, что рада, что я выбрал из парней именно Билла. Говорила, что он ей очень понравился. И это не удивительно.
Гордон даже не догадывается о нас, я попросил маму, чтоб она ему ничего не рассказывала. Не вижу смысла ему об этом знать… Для него это не так важно, хоть и воспитывал он меня, как родного сына. А вообще я рос самостоятельным. В детстве была своя компания, где я был лидером. Было много драк, чаще всего из-за девчонок. Все меня уважали, некоторые даже боялись, девчонки уже с моего раннего возраста висли на мне, это потом я научился пользоваться этим, в хорошем смысле этого слова.
Мама начинает часто зевать, в то время как Гордон в захлёб что-то рассказывает. Сегодня у него был выходной и он выспался, поэтому такой живой. На часах уже полночь, мы уезжаем завтра в два часа. Так не хочется покидать родные стены…
Щипает меня за задницу и я от неожиданности подпрыгиваю на стуле. Мама удивлённо смотрит то на меня, то на Билла, а тот сидит с невинным личиком и делает вид, что внимательно слушает Горда. Забираю его руку к себе и переплетаем пальцы – чтоб не шалил.
Ещё около часа мы вот так, спокойно общаемся. Не думаю о времени, не думая вообще не о чём. Мама много рассказывала о моём детстве, каким я был непоседой и очень шустрым.
Всё же все утомились от непрерывного общения и мы дружно решили отправиться спать.
Поднимаясь по лестнице Билл то и дело кидал на меня жадные взгляды, сильно виляя своей упругой попкой у меня перед глазами.
Как только я закрыл за собой дверь, он набросился на меня и впился в губы поцелуем.
- Это наша последняя ночь здесь. – целует опять – Исполнишь моё желание?
Удивлённо смотрю на то, как он судорожно облизывает пересохшие губы и не понимаю, что же ему могло прийти в голову:
- Смотря какое…
- Ну, Томми – обиженно надувает губки – разве ты не говорил, что пойдёшь ради меня на всё?
- Говорил. – нежно притягиваю к себе и сцепляю руки в замок у него за спиной, а он упирается руками мне в грудь.
- Ну так ты сделаешь то, о чём я тебя попрошу?
- Ладно. – выдыхаю, предвкушая что-то очень плохо.
- Я хочу тебя. – жарко шепчет и облизывает мою щёку горячим язычком.
- И это твоё желание? – хмыкаю
- Нет, ты не понял. Томми, я хочу в тебя…
В следующую секунду я бросился подбирать свои глаза и челюсть.
Что он хочет? Я не ослышался?
Замираю и не могу ничего сказать. Язык отсох. Стою, выпучив на него глаза, а он ехидно улыбается и смотрит на мою реакцию. Потом наклоняется к моему уху и шепчет:
- Ну Томми, давай, я обещаю, тебе будет приятно, очень.
Задумываюсь над его словами. И правда. В жизни нужно пробовать всё. Тем более такой хороший шанс. Я доверяю Биллу и готов ему отдаться до конца, как бы доказывая свою любовь.
Шумно выдыхаю и еле заметно киваю. Но Билл замечает этот не значительный жест и тут же впивается в мои губы грубым поцелуем. Терзает их, иногда покусывая. Я только от одного такого поцелуя готов кричать от наслаждения. Боже, как мне нравится когда он такой. Стою, впечатанный в стену и самозабвенно отвечаю на этот горячий поцелуй. Столько в нём не скрытого желания и страсти. Кладёт обе руки на мои бёдра и притягивает к себе. Этим он показывает на сколько он меня хочет и какой степени достигло его возбуждение. Гладит по низу живота, надавливая пальцами, оставляя маленькие вмятинки от ногтей и красные пятна.
В следующую секунду он отпускает меня и буквально виснет на моей шее. Осторожно обвивает мою шею тонкими руками, одной зарывается в мои дрэды, массируя их у корней. Отрывисто чмокает меня в губы, затем зализывает следы от своих острых клычков. Всасывает по очереди то нижнюю, то верхнюю губу и я начинаю таять.
Нежно гладит второй рукой меня по спине, вызывая мелку дрожь и стайки мурашек. Отрывается от губ и немного тянет за дрэды, запрокидывая мою голову назад. Припадает губами к шее. Поднимается мокрыми поцелуями к уху, вбирает мочку, покусывая её и облизывая языком, чем вызывает мой приглушённый стон. И снова опускается на шею, всасывая кожу и оставляя большое красное пятно чуть выше ключицы. Улыбаюсь, как идиот. А я и есть влюблённый идиот. Удовлетворение в перемешку с возбуждением ровным слоем растекается внутри, заставляя мой разум отключится. Мои руки уже сжимают это хрупкое тело в робких объятиях. Я просто боюсь ему помешать. Стаскивает мои футболки и отшвыривает их за спину. И совсем не важно, что мы по ним пройдёмся, когда будем идти к кровати. Снова головокружительный поцелуй и я теряю контроль над своими конечностями.
Медленно опускает руку от плеча, по предплечью и переплетает наши пальцы. Заводит эту руку мне за голову, а потом в сторону, как на распятье. Резко подаётся назад, а я, скорее инстинктивно тянусь за его губами. Идёт спиной, продолжая ласкать мои губы и не разрывая волнующий танец наших языков. Спотыкается об кровать и падает на неё, утягивая меня за собой. Затем резко переворачивает нас и подминает меня под себя. Становится очень жарко, нечем дышать. И не потому что мы беспрерывно целуемся. Просто воздух накалился до придела, стал очень густым и в венах кипит кровь. А это только начало…
Улыбаюсь своим мыслям, он улыбается мне в ответ и, последний раз причмокнув, отрывается от моих губ. Покрывает поцелуями всё моё лицо, немного дольше задерживается на подбородке. Лизнул родинки на правой щеке и сразу опустился на шею. В то время, как он увлечённо исследует губами моё разгорячённое тело, его левая рука нежно гладит меня по внутренней стороне бедра, а вторая мягко сжимает мой член поверх грубой ткани безразмерных джинсов, заставляя меня развратно постанывать от его прикосновений.
И уже не важно, что нас могут услышать. Мама всё знает, она поймёт, а Гордон давно сопит и видит десятый сон, обнимая свою подушку.
Я тоже хочу принять участие в этом «забеге» и тяну край белой, домашней футболки Билла вверх. Понимает меня и поднимает руки, а я лишь разочарованно мычу, когда он прекращает свои ласки. И тут же возобновляет прерванное занятие, прижимаясь ко мне своим обнажённым животиком.
Очень быстро мы избавляемся от ненужной сейчас одежды, слишком большая преграда для рук и горящих поцелуев. Там где Билл касался до меня губами – кожа пылает, добавляя большего жара в моё возбуждение, как дров в огонь. Трение возбужденных членов доводит меня до экстаза. Вскоре Билл переходит к решительным действиям. Берёт баночку со смазкой и опускает в неё два пальца.
- Расслабься, любимый. Тебе хорошо? – быстро киваю головой и расплываюсь в улыбке сытого кота.
Целует мои губы, стирая эту нахальную улыбку и в это же время приставляет пальцы к моему входу.
- Ничего не бойся, я же тебе не сделаю больно. Верь мне. – говорит мне в губы, но не отрывается и вводит один палец.
Что-то не объяснимое творится со мной, совсем новое и жутко приятное. Чувство заполненности ощущается острее. Когда я привыкаю он осторожно двигает пальцем, расслабляя меня своим нежнейшим поцелуем. И тут он задевает какую-то потрясающую кнопку внутри меня, которая заставляет меня выгнуться от наслаждения до хруста в позвонках. Пальцы на ногах автоматически сжимаются, простынь мнётся под моими руками. Хочется отдаваться ему так всегда. Хочется любить не переставая. Чувство эйфории и с капелькой неизвестности и остроты ощущений. Добавляет ещё один палец и я уже сам начинаю на них насаживаться, впиваясь пальцами ему в плечи. Теперь понимаю, почему Билл всегда царапает мою спину. Потому что это доставляет не малое удовольствие и мне, и ему, когда твоё тело становится одним нервным комочком, а боль – как составляющее желанного возбуждения и его пика. Смотрю невидящими глазами в потолок и мне кажется как будто мириады звёзд раскинулись яркими, мерцающими огнями над моей головой. А он добавляет третий палец и растягивает меня в ширь.