— А вопрос о том, существует ли возможность, что он был усыновлен?..
— Он пытался убедиться в том, чистокровный ли тот. Эрик, есть только одна причина, по которой ему бы понадобилось это. Он пытался убедиться, что это воздействует только на магглорожденных…
— … чтобы когда он наложит проклятье на всю школу, чистокровные не пострадают.
Минимум на всю школу. На столе Шоу были карты, и на одной окружность охватывала целую Великобританию…
Стол Шоу. Чарльз остановился посреди комнаты, прижимая пальцы к виску.
— Там было что-то, — пробормотал он. — Что-то проскальзывало в моих мыслях вчера утром, но ты помешал этому… Я почти вспомнил, и это почти вернулось сейчас, есть что-то, что я знаю, не понимая этого, но я должен знать, — он быстрыми шагами вернулся к Эрику. — Мне нужно в свою комнату, где я смогу сопоставить воспоминания. Мне нужен транс, я должен узнать. Мне нужно, чтобы ты отменил мой первый урок, и свой, и пришел ко мне. Сможешь сделать это?
— Да, — Эрик обхватил лицо ладонями. — Я сделаю все, что нужно, Чарльз. Мы справимся.
Чарльз коснулся пальцами его запястий, на мгновение прикрыв глаза.
— Мы должны справиться. Или сотни детей умрут. Иди.
***
Эрик пытался выглядеть совершенно спокойным и адекватным, хотя в то же время и шел по коридорам так быстро, как только мог. Он уже повесил табличку “УРОК ОТМЕНЯЕТСЯ” на дверь кабинета Прорицаний, и направлялся к своему, когда столкнулся на лестнице с Ангел.
— Доброе утро, Эрик, — поздоровалась та немного неуклюже, и Эрик уже прошел было, ответив только коротким кивком, когда поняв, что та выглядит ужасно грустно, остановился.
— Ангел, — позвал он. — Как вчера прошло “мероприятие” Шоу на озере?
Она заморгала.
— О, все было… в порядке. Я думаю. Это… было немного странно, на самом деле.
— Расскажи.
— Ну… — она нервно оглянулась и подошла ближе. — Шоу произнес какую-то речь о начале новой эры, и все были немного смущены этим. Потом он заставил нас встать в круг, а некоторых поставил в центр — парень Азазеля был одним из них. А еще там были ученики, и казалось, что их прямо с постели подняли! И еще он наложил какое-то заклятие, которого я не поняла, а потом он… он пометил их кровью. Порезал свою руку и провел полоски на их лбах, — Ангел сглотнула, и Эрик понял, что она не просто нервничает. Она была напугана.
Внутри что-то словно оборвалось.
— И кого он отметил кровью?
— Герти Гойла, Яну Крауч и Морта Тойнби — все ученики.
— Тойнби магглорожденный, — пробормотал Эрик. — А двое других — они не полукровки?
— Полукровки. Он сказал что-то насчет очищения и защиты.
— А из взрослых?
— Парня Азазеля, Яноша, как я сказала. А других я не знала, но Шоу назвал их имена… был Джейсон какой-то, Виндхэм, Вайнгард? И Натаниэль Эссекс, тот, который страшный. И женщина, одна из Блэков-полукровок. И… еще один человек… Страйкер. Да, его фамилия была Страйкер.
Уильяма Страйкера Эрик знал, он был высокопоставленным министерским чиновником — и магглорожденным, как говорили, несмотря на его неистовые заверения о чистоте крови. Упоминания о Натаниэле Эссексе он видел в газетах в статьях о запутанных и жестоких убийствах. Его в дрожь бросало при мысли о том, что подобный человек оказался рядом с Хогвартсом.
— Как ты думаешь, что это значит, Эрик? — прошептала Ангел. — Что происходит?
— Что-то нехорошее. Не высовывайся и держись подальше от Шоу, — сделав глубокий вдох, Эрик продолжил свой путь по лестнице.
***
— Достань ручку и бумагу, Эрик, — произнес Чарльз, не пошевелившись и не глядя на него. Его голос был мягким и ровным, сонным и почти монотонным. — По-маггловски, нет времени возиться с чернилами.
Эрик достал ручку и листок маггловской бумаги из стола, книгу, чтобы подложить, и сел.
— Прямо сейчас я в кабинете Шоу, — проговорил Чарльз. — Вспоминаю. Смотрю на его стол. И мне нужно, чтобы ты записал все, что я скажу.
— Я готов.
— Книги об управлении и лидерстве. Книги о дуэлях. Звездные карты. Запомнить на потом. Записи об учениках — Имоджен Кокс и Долли Дурсли. Карты. Запомнить на потом. Диаграммы по порядку: Проклятье Долохова. Заклятье Окаменения. Взгляд Василиска. Сектумсепра. Левикорпус. Одно без названия. Запомнить на потом. Открываю ящик. Пергамент — его не читал. Семейная фотография. Футляр с палочкой. Палочка, — Чарльз распахнул глаза, хотя взгляд все еще оставался несфокусированным. Зрачки были сужены. — Длинная. Черная. Терновая, или я гоблин. Видел ли я? Видел. Золотые буквы на рукоятке. Знак Леншерров. Эрик.
— Моя палочка? — Эрик почувствовал прилив ярости. Вскочив, он сделал несколько шагов по комнате, опасаясь, что иначе начнет швыряться вещами. — Моя палочка. Зачем? Зачем ему… палочки Леншерров довольно ценные, да, но смысл ему запирать ее в ящике? Он не мог открыто пользоваться украденной палочкой… и вообще не мог пользоваться моей палочкой, терновая не поддастся любому желающему, который просто поднял ее… — он застыл.
“Ты не потерял палочку в настоящей дуэли.”
“Да, но та дуэль совершенно не походила на тренировочную, правда?”
Эрик был вне себя.
— Успокой свои мысли, Эрик, — отстраненно произнес Чарльз. — Мы не закончили. Шоу входит в дверь, у меня больше нет времени осмотреться, но я не могу уйти. Возвращаюсь.
Эрик заставил себя сесть, и с несколько минут Чарльз сидел молча, закрыв глаза, снова едва дыша.
— Безымянная диаграмма, — проговорил он наконец. — Дай мне бумагу.
Перевернув листок, Эрик передал его ему вместе с ручкой и книгой. Чарльз снова открыл глаза, снова видя как будто что-то вдали, и начал рисовать, дублируя диаграмму, которую держал в голове. Это заняло несколько минут; диаграмма была сложной, и Чарльз, он понимал, не знал ее значения, что затрудняло процесс воспроизведения.
С другой стороны, Эрик знал об изысканиях Шоу. Задолго до того, как диаграмма была закончена, он понял, что в конце из нее выйдет что-то очень, очень отвратительное. Это была не “Авада Кедавра”: слишком сложно для нее, слишком условно, но с большой энергией в потенциале. Это было что-то гораздо сильнее.
Настолько, что понадобилась бы палочка Леншерров, чтобы был хотя бы малейший шанс того, что с этим можно будет справиться.
— Теперь карты, — сказал Чарльз, откладывая диаграмму в сторону. Эрик протянул ему еще бумагу, но Чарльз отмахнулся, снова закрывая глаза. — Записывай, — вместо этого произнес он, и начал описывать карты и пометки на них.
Рука Эрика к тому моменту, как он закончил, заболела. Чарльз начал дышать глубже, не так ровно, очевидно, боролся с… чем-то. Эрик задался вопросом, медитировал ли он так долго и прежде, даже в подобном нестабильном состоянии полутранса.
Как только они закончили с картами, Чарльз потратил какое-то время на то, чтобы восстановить дыхание, затем спросил:
— Что еще? Где еще я сказал “на потом”?
— Звездные карты.
— Звездные карты. О боже, я был полным нулем в Астрономии.
“Неправда”, мысленно отозвался Эрик. Чарльз всегда был хорош во всем, что бы ни надо было делать. Его оценки по Астрономии стали немного хуже, чем “отлично” только потому что им двоим было довольно трудно наблюдать за звездами для выполнения домашней работы, чтобы не превратить это во что-то совершенно другое.
Он на мгновение — совсем ненадолго — позволил этим воспоминаниям — теплым и сладким — захватить себя, заново переживая то, что было раньше. Мысли о прошлом казались словно звездой в той темноте, которой был кошмар, затеваемый Шоу.
Чарльз молчал, так что записывать Эрику было нечего; его глаза двигались за веками, пальцы дергались. Что он видел?
— Самайн, — произнес он, наконец. — Запиши это. Запиши.
Эрик послушался, наблюдая за Чарльзом; тело становилось все менее напряженным, дыхание — судорожным.
— Чарльз?
— Я выхожу. Подожди.
Один последний глубокий вздох, и Чарльз открыл глаза. Оглядевшись вокруг, он заморгал, как будто удивленный тем фактом, что его комната еще здесь.
— Самайн? — произнес Эрик.
— Самайн, — Чарльз выглядел усталым, но не так пугал, как еще несколько минут, к облегчению Эрика. — Сегодня Хэллоуин, мой друг. Самайн начинается в полночь. Любое заклятье, наложенное в эту ночь в нужный момент будет словно… мощный толчок. И звездные карты Шоу были нужны для того, чтобы вычислить, какой это момент.
— Сегодня, значит. Что бы он ни планировал.
— Он сказал “скоро”.
— Есть кое-что еще, Чарльз, — Эрик пересказал ему все, что Ангел рассказала ему о странной церемонии на озере.
Чарльз выдохнул.
— Он защищает своих последователей. Нескольких магглорожденных, которых считает нужным спасти, и полукровок, которые могут быть уязвимыми для проклятья.
— У него моя палочка, — Эрик схватился за голову. — Моя палочка. Не все палочки обладают достаточной силой для того, чтобы провести подобное количество энергии, не взорвавшись на половине, но палочка Леншерров справится. Он должен был знать с самого первого дня, что если захочет сделать это, то ему понадобится палочка Леншерров.
В голове мелькнуло воспоминание — разозленного мужчину провожают к двери, наполовину законченную палочку бросают в огонь; его отец объясняет: “Иногда наши палочки требуются не слишком приятным клиентам. Мы не обязаны изготовлять палочку, если имеем все причины опасаться, что именно с ней тот будет делать.
Но были и другие пути получить палочку. Победить в дуэли, например.
— Отлично провернули, профессор, — о, он действительно был хорош — все эти пропавшие ингредиенты для Бодрящего Зелья, дававшие ему возможность потянуть время и попробовать заклятья на Имоджен Кокс и Скорпиусе Малфое.
Чарльз поднял диаграмму, которую нарисовал.
— Какие ты делаешь выводы? Это ведь не Авада Кедавра?
— Нет. Слишком сложная и слишком большая, — Эрик окинул взглядом спирали и пометки. — Это не создавали с целью убить одного человека. Займет слишком много сил, чтобы оно хотя бы начало действовать, так что не пойдет в качестве заклятия для дуэли. И ты видишь этот набор матриц вот здесь? Это условия, правила, по которым выбирается тот, на кого оно воздействует, а мимо кого пройдет. Я не могу понять весь текст, но вот это — символы “сила” и “кровь”, — он попытался рассмотреть еще что-нибудь. — Другие диаграммы… Окаменение, взгляд василиска… они для паралича. Он совместил их. Вот как заклятье убивает. Твое сердце, твой мозг, они просто… прекращают работать.
— К этому есть контр-заклятье?
— Не могу представить что-то, что может противостоять чему-то такому мощному и запутанному. Понадобились бы месяцы, чтобы найти его.
— Насколько мощному? Ты сказал, что оно отнимает много энергии. Это групповое заклятье?
— Нет. Существует не так много, которые работают на совместной энергии, и тем они темнее. Но один волшебник, который пытается справиться с подобным… Оно сожжет его дотла даже если у него будет палочка Леншерра. Я не думаю, что тот, кто будет его накладывать, сможет выжить, — самопожертвование, пусть и ради нового мира без магглов, едва ли было в стиле Шоу. Взгляд Эрика переместился на нечто вроде загогулины в начале диаграммы. — Это перенаправляет энергию, — проговорил он с трудом. — Отделяет заклинателя от источника.
Чарльз побелел. Они оба знали, что это означает.
Шоу не пожертвует собой ради проклятья.
— Что ж, мы знаем, когда и где, — хрипло проговорил Чарльз. — Полночь и Церебро.
***
— Доброе утро, офис Авроров, это Аврор Муньоз, чем я могу вам помочь?
— Мне необходимо поговорить с мистером Поттером. Это очень срочно, — Чарльз мог только предполагать, что в офисе Авроров камины для связи находятся на расстоянии нескольких футов от пола (что было довольно умно), потому что его голова, отделенная от тела (он никогда не привыкнет к этому способу связи) была на одном уровне с глазами утомленного Аврора Муньоза.
— Это невозможно, сэр, — произнес Муньоз. — Мистера Поттера нет в офисе в данный момент, и у нас уже есть стопка заявлений в фут высотой. Я, разумеется, добавлю ваше сообщение к ней…
— Нет, вы не понимаете, это очень срочно…
— Это всегда срочно, сэр, а затем оказывается, что речь идет о пьяном гоблине с дрессированным хорьком и все это идиотские шуточки, — он поднял руку, пока Чарльз не начал протестовать, глядя на него виновато. — Сэр, политика офиса такова, что на все сообщения о Темной магии ответ последует в течение суток, в случае, если они поступили.
— Но… послушайте, я Чарльз Ксавьер, заместитель директора Хогвартса…
— Мы действительно будем играть в “Неужели вы не знаете, кто я такой”, сэр?
Чарльз подавил раздраженный стон.
— Нет.
— Рад это слышать. А теперь я готов принять ваше заявление. Мы просим вас сохранять спокойствие и быть кратким.
— Директор Хогвартса намерен наложить смертельное проклятие на всю школу, — если не на всю страну — которое нацелено на магглов и магглорожденных, и источником будет служить жертвоприношение в виде человека. Это достаточно кратко, черт возьми?
Перо в руке Аврора замерло на мгновение, затем он спокойно дописал все, что сказал Чарльз, — слово в слово, насколько он видел — и перевел взгляд на него. Тупая скука, читавшаяся в его глазах, исчезла.
— И как вы узнали о подобном?
С огромным трудом. Чарльз сделал вздох, пытаясь подумать, с чего начать, когда камин вокруг него внезапно погрузился во тьму, и он обнаружил, что полностью вернулся в свой кабинет.
— Что за… этот козел меня сбросил?
— Я так не думаю, — проговорил Эрик, подавая ему руку. — Кажется, вся сеть Летучего Пороха отключилась.
— Отключилась? Сеть Летучего Пороха не может просто отключиться, ее не чертов Майкрософт создал, магия не отказывает без причины, — он попытался восстановить соединение. Ничего. Даже намека на то.
Он попытался связаться с кабинетом Рейвен, чтобы проверить. Ничего.
— Можем попробовать в моем кабинете, — сказал Эрик.
— Да, давай, — Чарльзу казалось, что это говорит не он сам.
Камин в кабинете Эрика также не работал.
— Ладно. Ладно…о… — Чарльз тяжело опустился на стул. — Значит, он знает.
— Это один из вариантов. Это может быть совпадением, хотя едва ли это возможно, — Эрик, заметил Чарльз, очень сильно пытался быть спокойным и последовательным. — Даже если Шоу сделал это, он мог сделать это из предосторожностей, даже не зная, что прервал разговор. Или мог знать, что кто-то разговаривает, но не знал, с кем.
— Или он знает все.
Эрик вздохнул.
— Да.
— Ну, у нас есть предположения. Их, пожалуй, достаточно.
— Даже если они отреагируют на твои слова прямо сейчас, Чарльз, никто не доберется сюда раньше, чем через несколько часов, когда сеть Летучего Пороха отключена.
— А, возможно, понадобится и целый день, чтобы до них дошла суть моего рассказа. Это слишком долго, — Чарльз поднялся со стула, принимаясь ходить туда-сюда. — Нам надо действовать самим.
— Если мы застанем его врасплох, то, возможно, сможем убить его.
Чарльз пялился на Эрика с минуту, пытаясь понять, шокирован он больше самими словами или тем, что это Эрик, его любимец, предложил это.
— Это крайние меры, — произнес он наконец.
— Не время для принципов, Чарльз.
— Дело не только в этом. Подумай: а если мы попытаемся и у нас не получится? Он убьет нас обоих и после его никто не остановит. Я думаю, лучше избежать прямого столкновения. Надо позволить Аврорам справиться с этим. Есть более простой способ разрушить все его планы.
— И какой же это?
— Палочка. Шоу нужны четыре вещи, чтобы заставить заклятие работать: Церебро, жертва, Самайн и палочка Леншерров. Из всего этого разумнее всего лишить его чего-то одного, и это палочка.
— Ты едва ли справился с этим в последний раз.
— Поэтому на этот раз тебе придется отвлекать его гораздо лучше. Мне плевать, даже если тебе понадобится надеть голубое платье с блестками и спеть ему любовную песенку, если это удержит его подальше от башни.