— Если это все… — торопливо произносит Шерлок, отталкивается от двери и пытается проскользнуть мимо Лестрейда. Но инспектор так не думает и снова хватает его за руку.
— Я еще не закончил, — говорит он. — Это мило, да, хотя странновато и совершенно абсурдно. А еще это самая потрясающе дурацкая идея, какую я когда-либо…
Но Шерлок считает, что тема исчерпана. У него нет ни малейшего желания и дальше торчать здесь и выслушивать оскорбления от человека, который обладает всего лишь половиной его интеллекта (ну ладно, возможно, тремя четвертями), так что он просто разворачивается и выходит, оставив Лестрейду призывать его «не строить из себя такого гребаного придурка».
Шерлок нагоняет Джона у выхода из Скотланд-Ярда. Тот болтает с дежурным, злое выражение с его лица исчезло, но по Джону видно, что ему до сих пор не по себе. Когда Шерлок подходит ближе, Джон поднимает на него взгляд и, еще пару минут поговорив с дежурным (разглядывающим его с откровенной тревогой), вслед за Шерлоком выходит на улицу.
Впрочем, о произошедшем разговоре Джон не вспоминает, и Шерлок тоже к нему не возвращается.
______________________________________________
От переводчика.
* Скорее всего, автором имеется в виду дело Стоквеллского Душителя 1988 года, а разночтение в датах — всего лишь опечатка.
Кеннет Эрскин, также известный как Стоквеллский Душитель, в возрасте 24 лет (январь, 1988 год) был приговорен к тюремному заключению за убийство семи мужчин и женщин в возрасте между 67 и 94 годами, которых он задушил в их собственных домах на юге Лондона. В настоящее время содержится в Бродмурской тюрьме.
** Для Джона: конфи из утиных ножек с салатом фризе, на гарнир – жареный картофель с тимьяном; для Шерлока: жареная дорада в бульоне буйабес и маринованные овощи по-ниццски.
*** Бранч (англ. brunch, образовано слиянием двух английских слов: breakfast и lunch, изначально сленг британских студентов) — в США и Европе прием пищи, объединяющий завтрак и ланч. Подаётся между 11 часами утра и 16 часами дня. Слово придумано Льюисом Кэрроллом.
http://ru.wikipedia.org/wiki/Бранч
========== Глава 3 ==========
Шерлока охватывает легкая истерика.
Он так привык, что все всегда идет по плану, все мысли выстроены по порядку, а каждое действие строго контролируется, что едва стоит закрутиться всему этому, как его не отпускает ощущение, будто он оказался не в своей тарелке и вообще совершенно не владеет ситуацией. Он же не собирался набрасываться на Джона, когда они сидели у Лестрейда, да и выбалтывать что-либо Лестрейду тоже не хотел и, тем не менее, сделал и то, и другое.
Да и дома ситуация не менее… напряженная. После их почти-ссоры у Лестрейда Джон становится тихим и задумчивым. Он теперь меньше дотрагивается до Шерлока, а случайные прикосновения и вовсе пропадают, но Шерлок замечает это только после их исчезновения. То, что Джон отдаляется от Шерлока, совершенно неприемлемо. Шерлок это исправит.
*
Джон сидит на диване и читает журнал. За последнее время он еще ни разу не выглядел таким расслабленным. Шерлок плюхается рядом, кладет голову Джону на колени. Сперва Джон напрягается, и на мгновение Шерлоку кажется, что его могут оттолкнуть — но вот Джон подвигается, позволяя ему устроиться удобнее, кладет руку Шерлоку на плечо и принимается рассеянно перебирать его волосы.
Шерлок умеет подстраиваться под ситуацию, но целиком отказываться от своих планов просто ненавидит. Конечно, при необходимости — а возникает она обычно, когда в расследование закрадываются ошибки, — приходится так поступать, и это всегда злит Шерлока. Отказ от плана свидетельствует о его несостоятельности, доказывает, что он упустил что-то важное. Но ситуация с Джоном вырывается из-под контроля, и если Джон начнет отдаляться от него… что ж, такой выход совершенно неприемлем.
Джон, проворчав что-то себе под нос, переворачивает страницу и задевает коротко подстриженными ногтями ухо Шерлока. Шерлок вздрагивает. У них не было секса уже шесть дней, и это — пусть и не неслыханное, но вполне ощутимое изменение в их привычках. Шерлок переворачивается, прижимается лицом к животу Джона, глубоко вдыхает. От неожиданного давления Джон подпрыгивает, а затем, всего лишь сдержанно фыркнув, смеется. Он зарывается пальцами в волосы Шерлока у скулы, всматривается в него поверх журнала.
Кажется, Джон на минуту забывает, что зол на Шерлока, и Шерлок с готовностью этим пользуется.
Он рывком приподнимается ровно настолько, чтобы поцеловать Джона. Тот роняет журнал на подлокотник и отвечает на поцелуй, склоняется ближе, проталкивает язык внутрь. Шерлок тянется еще дальше, пока кое-как не усаживается Джону на колени, обнимает его одной рукой за плечи и с жадностью целует. Господи, как же он по такому соскучился. А ведь он, слишком занятый всю последнюю неделю своими мыслями, даже не замечал этого. Вкус Джона на языке, тепло Джона, его вес под ним, уверенные пальцы на шее и затылке Шерлока — его наиболее чувствительных местах — едва ощутимо царапающие кожу.
Джон что-то неразборчиво бормочет насчет того, что Шерлок его сейчас раздавит, но ничего не предпринимает, чтобы оттолкнуть его — на самом деле он не дает ему даже пошевелиться — так что Шерлок не обращает на слова никакого внимания. Он думает, что, возможно, лучше всего будет сделать это сейчас. Пока они, обнявшись и тесно прижавшись друг к другу, сидят на диване, пока он может сказать все, уткнувшись в Джона, пока он способен заставить Джона почувствовать, как много тот для него значит.
Они только-только начинают входить во вкус, пальцы Шерлока скользят по пуговицам на рубашке Джона, как у того звонит телефон.
— К черту, — напрямую заявляет Шерлок, ловко справляется с тремя верхними пуговицами и приникает в поцелуе к ключице Джона. Он чувствует, как под его правым бедром вибрирует телефон Джона, слышит настойчивую мелодию. Несмотря на то, что рингтон звучит глухо, он все равно кажется неприятно резким.
Джон стонет, его губы соскальзывают с виска Шерлока.
— Твою мать! Извини, я должен ответить, — произносит он. — Это может быть по работе.
Дыхание Джона немного тяжелее, чем обычно, щеки раскраснелись, и все, чего хочется детективу, — хорошенько толкнуть Джона так, чтобы тот лег, и просто целовать, пока они оба не кончат. Шерлок протестующе фырчит и даже не думает прерываться. Он продолжает прокладывать вниз по груди Джона дорожку из поцелуев, поигрывает языком с его соском.
— Алло? — пауза. — О, привет, Майк. Как дела?
Шерлок закатывает глаза и, наклонившись, снова целует Джона в шею. Он не сомневается, что он гораздо интереснее Майка Стемфорда. Джон раздраженно фыркает и отталкивает его, но, даже разозлившись, улыбается с такой любовью, что Шерлок решает не обижаться.
Но когда Джон восклицает:
— Вот черт, ты прав, я совсем забыл, — и начинает подниматься с дивана, а затем, едва Шерлок протестующе фыркает, и вовсе делает ему рукой знак замолчать, тот ничего не может поделать с охватывающим его раздражением. Джон подходит к столу и, повторяя вслед за Майком, принимается царапать на клочке бумаги адрес.
— Не переживай, я буду примерно через полчаса, — отвечает Джон и вешает трубку. Шерлок хмурится. Слова Джона ему ни капли не нравятся.
— Куда-то собираешься? — спрашивает он, стараясь, чтобы вопрос прозвучал максимально ровно.
— Да, в Лондон приезжают несколько парней, с которыми мы вместе учились в Бартсе. Майк организовал нам сегодня встречу. Немного посидим, пропустим пару стаканчиков. Майк говорил мне две недели назад, но я совершенно забыл, — отвечает Джон, похлопывая себя по карманам в поисках ключей и даже не глядя на Шерлока.
— В спальне в комоде.
— Оу, спасибо, — Джон выходит за ними. — Ты же не сердишься? Не сказать, чтобы я туда рвался, правда, но я пообещал Майку, что пойду. А еще мне кажется, будет здорово повидать…
Голос Джона постепенно затихает в коридоре, и Шерлок изо всех сил старается справиться с досадой. То, что ему не нужно или он не хочет дружить с кем-то кроме Джона, вовсе не значит, что с Джоном дела обстоят точно так же. Шерлок прекрасно знает, что Джону необходимы друзья, что он получает удовольствие, выходя из дома и занимаясь такими вещами, которые Шерлоку абсолютно не интересны.
Минуту спустя Джон возвращается, пытаясь на ходу надеть куртку. В руках он держит ключи и бумажник.
— Ты точно не сердишься? — спрашивает Джон и наконец-то открыто смотрит на Шерлока.
Да, ну конечно же, я в ярости, зло думает Шерлок. Но такой ответ — явно не лучший выбор, так что вместо этого он взмахом указывает на дверь.
— Давай, иди, пей свое пиво, разговаривай на нормальные темы, — говорит Шерлок. — Мне есть, чем заняться.
— Постараюсь прийти не слишком поздно, но ты меня все равно не дожидайся, — обернувшись, на ходу бросает Джон, выходит из комнаты, и Шерлок остается в квартире один.
Он тут же прекращает старательно делать вид, что не ревнует и ничуть не огорчен, и опять опускается на диван. С одной стороны, его раздражение оправдано, ведь Джон бросил его прямо посреди их… занятия. Конечно же, Джон взрослый человек и имеет полное право делать то, что хочет, даже если под этим подразумевается, что он оставит Шерлока в одиночестве на весь вечер. По правде говоря, его совершенно не удивляет, что Джон так рьяно ухватился за возможность немного развеяться в другой компании, особенно если учесть, что между ними творится в последнее время.
Со вздохом Шерлок утыкается лицом в подушку. Это какое-то сумасшествие. Абсолютное и полное безумие от начала и до конца. Завтра, завтра же он встанет пораньше, приготовит Джону завтрак и, черт возьми, просто уже предложит ему пожениться.
Еще десять минут Шерлок позволяет себе поваляться на диване, а затем заставляет себя встать и пойти на кухню закончить эксперимент.
*
Когда возвращается Джон, часы показывают больше часа ночи. От Джона пахнет пивом и чужими людьми. По тому, как он задевает что-то по дороге и как медленно движется по спальне, Шерлок понимает, что Джон пьян. Джон умеет пить — одной ночи в пабе явно недостаточно для того, чтобы он начал распевать песни и выделывать на улице зигзаги, но он определенно перебрал.
— Все в порядке? — спрашивает Шерлок, как только Джон падает на кровать и неуклюже пытается справиться со шнурками.
— М-м-м… — невнятно мычит Джон. Наконец-то ему удается рывком стянуть обувь, и теперь он принимается расстегивать рубашку. Джон раздевается очень медленно, эта задача явно требует большей концентрации и усилий, чем обычно. Когда на нем в конце концов остаются одни боксеры и футболка, он ныряет под одеяло и плотно прижимается к Шерлоку со спины.
— Вечер удался? — сумев удержаться от язвительности, спрашивает Шерлок.
— Вполне, — бормочет Джон, — даже очень.
Далее следует почти пять минут молчания, и Шерлок уже не сомневается, что Джон спит, как…
— Было мило, — невнятно продолжает он, словно и не замолкал. — Здорово потрепаться о всяком.
Уткнувшись Шерлоку в шею, Джон бормочет что-то еще, но теперь это уже совершенно неопознаваемо.
— О чем «всяком»? — спрашивает Шерлок.
Никакого ответа. Джон разок шмыгает носом и затихает, и вот уже он дышит глубоко и ровно. Шерлок вздыхает, крепче прижимает руку Джона к своей талии и, в конце концов, тоже засыпает.
*
Ему бы уже давно следовало перестать удивляться. Правда, если учесть уже имевшие место неудачи, он как никто другой должен понимать, что на следующее утро все пойдет совсем не так, как задумывалось.
Джон просыпается с головной болью, вызванной похмельем. Как следствие, он сильно не в духе. С мрачным видом он решительно отвергает предложенную Шерлоком еду, остановив выбор на чашке кофе, а на все попытки Шерлока завести разговор отвечает неразборчивым мычанием.
Положение дел явно не вселяет надежды. Но Шерлок уже доведен до отчаяния и готов на что угодно, лишь бы покончить со всем этим. Так что он решается пустить пробный шар и тут же отступить, если реакция Джона не окажется положительной.
Он прочищает горло, в заполнившем кухню молчании покашливание выходит неожиданно громким и неуместным.
— Джон, мне хотелось бы услышать, что ты думаешь, хм, о с-свадьбе.
Плохое начало. Ради Бога, он что, только что сказал это?
Джон резко поднимает голову и сильно хмурится.
— Шерлок, сегодняшним утром у меня на самом деле нет никакого желания общаться с тобой на данную тему.
То, как он выделяет слово «с тобой», злит Шерлока, и, не подумав, он ляпает:
— Но что такого неправильного в том, чтобы поговорить об этом со мной? С кем еще ты станешь обсуждать вопросы женитьбы?
Джон закатывает глаза и делает еще один глоток кофе.
— Господи, Шерлок, ты серьезно? Да ты просто… У меня не выйдет доступно объяснить тебе, что думают о семейной жизни люди со столь заурядным интеллектом, — с издевкой говорит Джон, и Шерлок на какое-то время чувствует себя сбитым с толку. С какой стати заурядный интеллект? У него же никогда не было намерения заставить Джона ощущать себя тупицей, когда тот с ним не соглашался. Джон сделал такой вывод из их разговоров? Шерлок только-только начинает осознавать, до какой степени все происходящее вырвалось из-под контроля, как смысл сказанной Джоном фразы доходит до него окончательно, пробудив воспоминания о том, что было, когда они лежали ночью в постели.
— Ах, я не пойму, в этом ведь все дело? А Сара, полагаю, поймет? — выпаливает он в ответ. Эти слова вырываются из того уголка сознания, который, похоже, отвечает за то, чтобы Шерлок помнил о каждой женщине, с которой Джон был когда-то. Он знает, что говорить с такой злостью нет ни малейшей причины, но не может с собой справиться, даже когда та часть его мозга, что еще сохранила хладнокровие и способность мыслить логически, кричит ему, что своим поведением он делает только хуже.
— Сара не имеет к этому никакого отношения, — выплевывает Джон. — Речь идет о тебе, мне и том факте, что я не могу поговорить с тобой без того, чтобы ты назвал меня идиотом, едва я выскажу свое мнение.
Шерлок замолкает, глубоко вдыхает, надавливает пальцами на переносицу, чтобы успокоиться. Его ответы Джону отличаются — всегда отличались — некстати проявлявшейся эмоциональностью, вместо того, чтобы оставаться рациональными. И, по-видимому, со временем эффект лишь усилился. Когда Шерлок заговаривает снова, его голос звучит ровно и беспристрастно.
— Что ж, возможно, если бы ты просто поговорил, ты бы понял, что…
Джон с громким стуком ставит чашку с кофе на стол. Чуть заметно поморщившись от шума, поднимает руку и потирает висок.
— Шерлок, я не пошутил; я не стану обсуждать это с тобой, — сдвинувшись на стуле назад, он встает. — Пойду приму душ, выпью аспирину и снова лягу.
Из кухни Джон выходит со страшно мрачным видом. Шерлок следит за тем, как он удаляется, и никак не может понять, как вышло, что от этого разговора стало только хуже.
***
Звонок застает Шерлока в Бартсе.
Проторчав в душе двадцать минут и явно израсходовав всю горячую воду, Джон вернулся в спальню. Хоть он и не совсем уж захлопнул дверь, но закрыл ее за собой так, что сразу стало ясно: Шерлоку пока лучше даже не пытаться туда соваться. Войти в комнату Шерлок рискнул лишь десять минут спустя и благополучно обнаружил, что Джон уже крепко спит. Впрочем, каким-то неведомым способом злость Джона на Шерлока продолжала ощущаться, так что тот тихонько прикрыл дверь за собой и вернулся в кухню.
Какое-то время он пытался поработать дома, но атмосфера в квартире все еще оставалась напряженной и давящей, так что в конце концов Шерлок просто сбежал, предпочтя заняться кое-какими делами в Бартсе. К тому же в лаборатории оборудование было куда лучше того, что ему удалось собрать дома.
Трезвонит прикрепленный к стене параллельный телефон, и сначала Шерлок игнорирует его. Но когда аппарат оживает во второй, а затем и в третий раз, он вздыхает и откладывает пипетку.
— Бартс, — взяв трубку, отвечает он. Хорошо бы, Молли оказалась поблизости и занялась этим звонком.
— Шерлок? Наконец-то. Я до тебя все утро пытаюсь дозвониться.
— Лестрейд? В чем дело?
Шерлок слышит, как еще один голос, очень неотчетливый, что-то говорит Лестрейду. Тот чертыхается и, отведя трубку далеко в сторону, так, чтобы Шерлок не мог разобрать, о чем речь, отвечает.